Пятая привычка очень счастливых людей: практика разумного доверия

Во время недавней поездки в Аккру (город в Гане) я взял такси, чтобы доехать от отеля до радиостанции, где у меня должны были взять интервью. Прежде чем сесть в такси, я спросил швейцара, сколько будет стоить эта поездка. Мне показалось, что он сказал «пятнадцать седи» (ганская валюта), в то время как на самом деле он сказал «пятьдесят». Поездка показалась мне слишком долгой для всего 15 седи (около 4 долларов), но я не придал этому значения, поскольку во многих развивающихся странах поездки в такси сравнительно дешевы. Когда я наконец приготовился выйти из машины, водитель назвал мне цену в 40 седи. Я отдал эти деньги, но только после того, как пространно выговорил ему, множество раз ссылаясь на исследования о важности доверия для счастья и о том, как его недостойный доверия поступок разрушает возможное доверие между всеми нами. Мои причитания не оказали на него никакого видимого воздействия – он все это время продолжал улыбаться, что я воспринял как доказательство его наглости.

Только после того, как я вернулся в отель и рассказал портье о том, что случилось, до меня дошло, что я ошибся. Водитель такси не только не обманул меня; напротив, он оказался весьма великодушен. Я, естественно, мучился угрызениями совести, но этот опыт также поднял мне настроение, поскольку восстановил мою веру в человечество. Позднее я попытался найти этого таксиста, чтобы извиниться, но не смог: он уехал работать на весь день. Поскольку следующим утром мне нужно было уезжать, я оставил портье записку с извинениями, чтобы тот передал ее таксисту; надеюсь, он ее получил.

Этот опыт напомнил мне о том, что Джон Хеллиуэлл считает одним из самых важных аспектов исследования доверия – люди намного более достойны доверия, чем мы о них думаем. Несмотря на тот факт, что мы генетически и социально подготовлены быть недоверчивыми, я все же нахожу удивительным, что мы со временем не учимся больше доверять другим. Почему мы, существа, способные принимать рациональные решения, не понимаем, что в наших собственных интересах больше доверять другим? В конце концов, это не только сделало бы точнее нашу оценку друг друга, это еще и усилило бы наше счастье и счастье окружающих нас людей.

Размышляя об этом вопросе в самолете по пути домой, я осознал, что есть две главные причины, по которым я с годами не скорректировал свой уровень доверия в бо́льшую сторону. Во-первых, до недавнего времени я не был знаком с исследованиями в области доверия. Например, я не знал, что люди честнее, чем мы о них думаем. В частности, до того, как профессор Хеллиуэлл рассказал мне об этом, когда я брал у него интервью для своего курса на Coursera, я никогда не слышал об эксперименте с «оброненными» бумажниками, проведенном газетой Toronto Star. Взяв пример с исследования Reader’s Digest, сотрудники этой газеты «роняли» 20 бумажников, в каждом из которых лежали 200 долларов, в разных местах Торонто, а потом предлагали выбранным по принципу случайности горожанам предположить, сколько из них будут возвращены. В среднем люди предполагали, что будут возвращены 2,3 из всех бумажников (или около 10 %), тогда как в действительности возвратили 16 (то есть 80 %). Так что в данном случае разница между действительной добросовестностью людей и тем, насколько достойными доверия их воспринимали, составила потрясающие 70 %!

Узнав об этом и других исследованиях (включая исследования с играми на доверие, которые я описывал в предыдущей главе), я начал проводить собственные маленькие эксперименты, чтобы оценить разницу между действительной и воспринимаемой добросовестностью. В одном из них я описал условия игр на доверие студентам моего «курса счастья» и попросил их предсказать долю участников этих игр, которые вернули бы деньги, если бы им доверили 10 долларов. В среднем студенты предсказывали, что только 63 % поделятся деньгами, тогда как на самом деле (как вы, возможно, помните) это сделали 95 %. Исследования, которые я проводил вместе с Юнчжу, тоже были вдохновлены вопросом о том, не настроены ли люди более цинично по отношению к другим, чем следовало бы. Как вы помните, мы выяснили, что люди скорее циничны, чем склонны доверять другим.

Была еще одна причина, по которой мой уровень доверия не вырос с годами. Как и большинство других людей, я, похоже, лучше помню те случаи, когда меня обманывали, чем те, когда мое доверие оказывалось оправданным. Например, те 500 долларов, на которые меня «нагрел» продавец автомобилей много лет назад, до сих пор вызывают у меня досаду, в то время как я совершенно забыл о каком-то добром самаритянине из Таиланда, который вернул мне забытый рюкзак, где лежал не только паспорт, но и 2 тысячи долларов наличными! В результате избирательности моей памяти я практически сам психологически подвел себя к убежденности в том, что люди в целом скорее бесчестны, чем честны.

Итак, я осознал, что для того чтобы направить себя к более проактивному доверию, мне придется кое-что сделать. Прежде всего мне понадобится открытым текстом напоминать себе, что люди – как тот таксист в Аккре – вообще говоря, более добросовестны, чем я их представляю. Во-вторых, мне понадобится напоминать себе обо всех преимуществах проактивного доверия к другим, включая скрытые. Один из способов сделать это – напоминать себе, что проактивное доверие к другим – это скорее вклад в отношения доверия, чем риск, на который я иду. В-третьих, в случаях, когда меня таки обманут, мне придется находить способы минимизировать психологическую боль и максимизировать позитивные чувства в тех случаях, когда мое доверие будет оправдываться. Это важно, если я желаю избежать возвращения к недоверию к другим – или, того хуже, стать еще более недоверчивым, чем был раньше.

И, наконец, мне придется найти способ стимулировать честные поступки других. К этому последнему озарению я пришел благодаря явлению, очень хорошо известному в социальной психологии, а именно – что человеческие наклонности не обязательно высечены в камне; наоборот, они пластичны. Вот пример: лишь немногие люди являются непризнанными святыми или неисправимыми демонами; скорее, в зависимости от ситуации, большинство из нас способны демонстрировать черты как святых, так и демонов. Решающий фактор в определении, какую наклонность, святую или дьявольскую, мы продемонстрируем в данный момент, – это контекст, в котором мы оказываемся. Ели мы оказываемся, например, в церкви, где благочестия ждут от всех, то мы, вероятно, будем поступать в том же духе. Если же, напротив, мы попадаем в места, в которых «дьявольщина» не только разрешена, но и активно поощряется (здесь в памяти всплывают определенные районы Лас-Вегаса), мы и ведем себя соответственно. Исследования показывают, что лишь около 5 % людей не заслуживают совершенно никакого доверия. Все это говорит о том, что если я хочу повысить свои шансы наслаждаться честным поведением других людей, то придется найти способы добиваться от них такого поведения.

В последние пару лет я применял набор стратегий, помогающих мне практиковать каждую из следующих четырех составляющих упражнения, которое я называю «Разумным доверием»:

• Напоминать себе, что люди более достойны доверия, чем я о них думаю.

• Напоминать себе о преимуществах – включая скрытые – проактивного доверия.

• Минимизировать боль от обманов и максимизировать позитивные чувства, когда мое доверие оправдывается.

• Побуждать к более честным поступкам других людей.

Я называю их составляющими практики разумного доверия, поскольку они направляют меня в сторону большего доверия к другим, одновременно не давая стать чрезмерно доверчивым. Первая и вторая составляющие не требуют подробного разговора, поскольку мы уже всесторонне их обсудили. Единственное, что я добавлю: вы, возможно, сочтете полезным (как сделал я) брать на заметку случаи, в которых ваше доверие оправдывается, сравнивая их с теми, когда оно было обмануто. (Подходящим местом для этого будет ваш дневник.) И по сей день я удивляюсь, обнаруживая, что мое доверие оправдывается гораздо чаще, чем не оправдывается, примерно в соотношении 10:1. Ведение хроники ситуаций, в которых ваше доверие оправдывается, – хороший способ максимизировать позитивные чувства от этих случаев, что и является третьей составляющей разумного доверия. Следующая составляющая – минимизация боли от обмана.

Пожалуй, самое важное, что можно сделать, – это практиковать прощение. Но прежде чем говорить о том, что такое прощение и как его практиковать, позвольте рассказать вам о двух других простых стратегиях, которые помогли мне. Первая стратегия включает взгляд в перспективе. По большей части последствия обмана бывают не слишком серьезны. В частности, если вы материально обеспечены. Ну и что, если таксист в Гане прокатит вас (буквально и фигурально)? Ну и что, если разносчик пива в Гоа исчезнет с вашими 80 рупиями? Это не пробьет большой бреши в вашем бумажнике. Если уж люди намного более обеспеченные, чем большинство остальных, не могут заставить себя внести свою лепту в повышение уровня доверия в обществе, то никак нельзя рассчитывать, что это сделают те, кто беднее. Оказывается, есть причины верить, основываясь на некоторых недавних открытиях, что бедняки более достойны доверия, чем богачи; похоже, в материальном достатке есть нечто такое, что вредит нашим моральным качествам.

Вторая стратегия включает принятие категоричного решения возлагать на тех, кто предает ваше доверие, ответственность за их действия. Вот как я это делаю. Прежде чем довериться кому-то, я решаю, что не собираюсь спускать этому человеку с рук обман, если он меня обманет; я говорю себе, что буду преследовать его и вразумлять, если он это сделает. Разумеется, целью этого преследования не является отмщение; напротив, его цель – попытаться понять, что заставило человека обмануть мое доверие. Не важно, довожу я это решение до исполнения или нет, но я заметил, что его принятие позволяет мне больше доверять другим. Причина этого, возможно, связана с обретаемой ясностью понимания, что́ я буду делать, если меня обманут. Эта ясность не только помогает мне больше доверять другим; она также помогает оценивать, когда, кому и насколько следует доверять. Например, в ситуациях, когда я никак не могу проверить человека, которому можно было бы довериться, я менее склонен к проактивному доверию. Также я менее склонен к проактивному доверию, если ставки настолько высоки, что я не мог бы удержаться от желания отомстить, если бы меня обманули.

Третья стратегия – прощение – имеет для меня особое значение в силу личного опыта. Вскоре после получения в 1992 году степени MBA я поступил в качестве стажера в известную в Индии рекламную фирму под названием Lintas. Одним из моих проектов было создание короткого видео для компании Sterling Tree Magnum. Мне было сказано, что видео должно быть готово через два дня, и я сразу же взялся за работу. Я снимал материал полтора дня, а потом отправился монтировать его в частную студию. (Lintas передавала съемки и монтаж в аутсорсинг.) Если вы когда-нибудь занимались монтажом, то знаете, что этот процесс занимает намного больше времени, чем кажется до его начала. В данном случае работа, на которую я изначально отвел шесть часов, заняла втрое больше времени. Наконец я завершил ее и успел тютелька в тютельку: было восемь утра (я работал всю ночь), и до встречи, к которой требовалось видео, оставалось всего два часа. Мне еще нужно было перегнать материал с «мастера» на VHS, вернуться домой, чтобы наскоро принять душ и перекусить, а потом к десяти утра приехать на велосипеде на встречу в офис Lintas. Но как раз когда я собирался уехать из студии, ее владелец заявил мне, что я должен уплатить прежние долги Lintas, прежде чем смогу уйти!

Вообразите себе мое несчастье. Я был голоден, весь в поту и раздражен. К тому же я слишком недолго работал в этой компании, чтобы знать что-то о ее прежних долгах, поэтому считал, что они меня не касаются. Сверх всего этого я был слишком утомлен после бессонной ночи, чтобы мыслить трезво. Я попытался дозвониться в Lintas, но в офисе еще никого не было. (Рабочий день в Индии начинается роскошно поздно.) Поэтому я совершил абсолютную глупость: попытался сбежать с видеопленкой. Или, если точнее, попытался беззаботно выйти из студии, сунув видеокассету под мышку. Разумеется, эта уловка не сработала. Владелец послал за мной охранников, и они отобрали у меня пленку. Я настолько рассердился, что развернулся и обозвал владельца студии бранным словом. Ему это не слишком понравилось, что вполне можно понять, но то, что он сделал дальше, поразило меня: он швырнул видеокассету на землю и топтал ее до тех пор, пока она не превратилась в мелкое крошево. Хотя я был парнем, а парни (предположительно) не плачут, на моих глазах вскипели слезы. Я был в ужасе от того, что все мои усилия превратились в ничто в считаные секунды. (В сумеречном состоянии сознания я забыл, что оригинальная мастер-запись осталась нетронутой и что можно с легкостью сделать дубликат.) Я кипел гневом, гоня велосипед обратно в Lintas. (Разумеется, от моего первоначального плана – заехать домой, принять душ и т. д. – пришлось отказаться.)

Если не тратить лишних слов, то все обернулось хорошо – в том, что касалось видеозаписи. Бухгалтер Lintas решил вопрос с прежними долгами, и новую копию моего видео прислали в офис, как раз успев к встрече. Она тоже прошла хорошо (генеральный директор прислал мне написанную от руки записку, поздравив с этой работой), но этого было недостаточно, чтобы утихомирить мой гнев. Всю встречу я просидел, думая о мести.

И отомстить мне было бы сравнительно легко. Все, что нужно было сделать, – это позвонить в студию, притвориться, что я из другого рекламного агентства, забронировать студийное время на целые сутки и носа туда не показать. (Это были времена до появления определителей номера, и можно было заказывать студию по телефону.) Студия понесла бы существенные убытки, которые не с кого было бы взыскать. Однако, к счастью, я так и не осуществил план мести. Я говорю «к счастью», потому что, именно преодолев свое стремление к мести, я избежал распространения цикла негативности. Разумеется, месть сладка, вот потому-то сюжеты столь многих фильмов и романов вращаются вокруг темы мести. Но невозможно отрицать, что стремление к мести является причиной, и, вполне возможно, ведущей, значительного числа несчастий в этом мире. В результате я усвоил очень важный урок: прощение нужно больше мне самому, чем другим. Чтобы понять, как я пришел к этому озарению, будет полезно рассказать о разговоре с одним пожилым джентльменом, который тоже работал в Lintas. Услышав, как я бушую по поводу случившегося в студии, он отвел меня в сторону и сказал мне, что знает владельца студии лично, а потому в курсе того, что происходит в его жизни. Не так давно его сын погиб в автокатастрофе; более того, один из фильмов, которые он недавно продюсировал, провалился в прокате. К тому же Lintas действительно задолжала студии крупную сумму за прошлые услуги.

Этот разговор не только усмирил мою ярость. Он также заставил меня осознать, какая истина кроется в афоризме «познать – значит понять, а понять – значит простить». Поняв, что переживал владелец студии, я обнаружил, что мне легче простить его. А простив его, дошло до меня, именно себе я принесу наибольшую пользу. Ярость и гнев, которые пожирали меня изнутри, исчезли, и избавиться от них было очень приятно.

Подумайте о человеке, который вам не нравится (не о таком, которого вы ненавидите всеми фибрами души – надеюсь, у вас просто нет таких знакомых, – а просто о личности, не вызывающей у вас приязни). Назовем его Х. Теперь представьте, что вы родились с генетическим материалом Х. То есть у вас внешность Х, вы так же пахнете, у вас его врожденные вкусы и склонности, интеллект, способности и т. д. Далее представьте, что вы получили воспитание, которое получил Х, и его опыт: вы родились в той семье, в которой родился Х. Так что вообразите, что у вас были его родители, вы выросли в том же районе и городе, учились в той же школе, у вас были его друзья и т. д.

Думаете, вы вели бы себя иначе, чем Х?

Большинство людей осознают, после мгновения ошеломленного молчания, что ответ на этот вопрос – «нет». Иными словами, мысленный эксперимент «человек Х» помогает осознать, что люди практически всегда поступают тем единственным способом, который им известен. И когда это осознание приходит, человеку становится легче одолеть рефлекторную склонность делить поступки других людей на «хорошие» и «плохие» и перейти к следующему шагу: попытаться понять, почему люди ведут себя так, а не иначе. Можно, к примеру, задуматься, какого рода воспитание или родительскую поддержку они получали, с какого рода стрессовыми факторами они имеют дело в данный момент. Это понимание, в свою очередь, привело бы человека к переживанию, которое Соня Любомирски в «Психологии счастья» (The How of Happiness) называет «сдвигом мышления», в ходе которого стремление навредить другим замещается стремлением нести им добро.

И этот сдвиг мышления, если задуматься, оказывает более благотворное воздействие на самого «сдвинувшегося», чем на других. Фиксация на мстительных мыслях, как показывают исследования, оказывает существенное негативное воздействие как на психическое, так и на физическое здоровье. Разумеется, если вы реализуете такие мысли, это может навредить и другим. Но к тому же это, вероятно, запустит цикл негативности, который вернется, чтобы навредить вам. Так что с какой стороны ни посмотри – не важно, просто затаили вы зло или вымещаете его в реальности, – вы страдаете. Или, наоборот, получаете пользу (и психологическую, и физическую), отбрасывая мысли о мести.

Это подтверждается несколькими исследованиями. В одном из них женщинам старше 65 лет, которые были обижены из-за негативного межличностного переживания, ставили либо условие прощения, либо условие контроля. Участницы встречались на протяжении двух месяцев, раз в неделю. Те, кому было поставлено условие прощения, проходили тренинг умения прощать; те, кому ставили условие контроля, напротив, такой подготовки не получили. Результаты показали, что уровень тревожности снизился, а самооценка значительно выросла в группе, которой ставилось первое условие. В другом исследовании одна группа людей, переживших неверность партнеров в любовных отношениях, посещала тренинг по прощению, а другая – нет. В первой группе эмоциональная нагрузка снизилась намного больше, чем во второй.

Если вы понимаете, что прощение может быть благотворным для вас, но не желаете прощать, потому что вам кажется, что это несправедливо, позвольте мне указать на два момента. Во-первых, нет необходимости прощать всех и всегда. Вы можете сами выбирать, когда, кого и за что прощать. Иногда непрощение другого человека за проступок – верный выбор, пишет Дэн Ариэли в книге «Позитивная иррациональность» (The Upside of Irrationality). Во-вторых, простить – не значит примириться с тем, кто обманул ваше доверие, или тем более предать этот факт забвению. Это всего лишь попытка обуздать свои мстительные чувства, чтобы продолжить дальше жить своей жизнью. Как говорит популярная пословица, «таить обиду – все равно что позволить кому-то жить у тебя в голове без арендной платы». Зачем это вам нужно?

Умение прощать, как показывает впечатляюще длинный ряд исследований, является одним из самых мощных средств повышения уровня счастья. Но, как я узнал из опыта своих студентов, оно настолько же трудно в реализации. Так происходит в основном потому, что кажется, будто вы, прощая, позволяете человеку, обидевшему вас, выйти сухим из воды. Один из способов преодолеть это препятствие – напоминать себе, что прощение вы совершаете ради себя, а не ради другого человека. Другой способ – уменьшить вероятность обмана со стороны других людей. Прощение, как я обнаружил, намного легче дается, когда практикуешь его «в щадящем режиме», а не регулярно.

Это подводит нас к четвертой, и последней составляющей практики разумного доверия: поиску способов побуждать других к добросовестному поведению. Степень, в которой вы можете доверять другим, определяется контекстом. Значит, необходимо знать нормы контекста, в котором вы действуете. Если вы оказываетесь в контексте, где процветает недобросовестность (скажем, в стамбульском такси или у авторикши в Ченнаи, моем родном городе), вам, очевидно, нужно быть менее доверчивым.

Но во всех без исключения контекстах есть ряд шагов, которые вы можете предпринять, чтобы повысить шансы добиться добросовестного поведения от других. Первое и, пожалуй, самое важное – вызывать у людей бо́льшую приязнь. Оказывается, чем больше вы нравитесь людям, тем меньше они вас обманывают. Один из способов добиться большей приязни – подчеркивать общие черты между вами и другим человеком. Воспринимаемое сходство между собой и другим – очень важный детерминант приязни. Это означает, что если вы, к примеру, едете в такси в Стамбуле и обнаруживаете, что вы с водителем оба болеете за одну футбольную команду, то нужно подчеркнуть это сходство. Результатом будет не только намного более приятный разговор; вы еще и снизите вероятность того, что водитель вас обманет.

Есть ряд иных способов добиваться большей приязни, в том числе демонстрация теплоты и дружелюбия. Эми Кадди, исследователь лидерства, находит, что большинство руководителей совершают ошибку, желая выглядеть компетентными, а не «теплыми» людьми. Компетентных руководителей, считает она, больше боятся, дружелюбных руководителей, наоборот, любят больше, а следовательно, больше доверяют. Другой способ добиться большей приязни – самому вести себя добросовестно. Конечно, когда вы впервые взаимодействуете с человеком, вам может и не представиться возможность продемонстрировать свою надежность. Тогда расскажите одну-две истории, которые ее подчеркивают. Еще один способ добиться большей приязни – извиняться, если вы напортачили. Исследования показывают, что компании, которые допустили оплошность и попросили за это прощение, вызывают больше симпатии, чем те, которые этого не делают.

Помимо стратегий для усиления приязни, еще средство побуждать людей к надежности – быстро создать историю взаимно добросовестных поступков. Исследования показывают, что чем больше число взаимно добросовестных поступков между двумя сторонами, тем ниже вероятность недобросовестности с любой из сторон. Один из способов создать такую историю – изначально несколько раз рискнуть по мелочи и первым проактивно довериться другому. Например, первым заплати́те в кафе за нового коллегу, веря, что в следующий раз он ответит взаимной любезностью. Или признайтесь ему в каком-нибудь своем незначительном комплексе, веря, что ваш коллега ответно не утаит от вас одну из своих тайн. «Правило большого пальца», которое я использую в данном контексте, – трижды довериться человеку в мелочах. В отношениях с людьми, от которых ответной добросовестности ждать не приходится, мне не хочется слишком поднимать ставки.

Внедрение всех четырех составляющих «разумного доверия» в практику принесло мне существенные дивиденды, как материальные, так и психологические, и я надеюсь, что ваш опыт будет похожим.