Четвертый смертный «грех» против счастья: чрезмерная склонность к контролю

Около семи часов утра 21 февраля 2013 года мой добрый друг Джек ехал в машине к своему офису в Амарилло, штат Техас. Выдалось необычно холодное и морозное утро, дороги были покрыты скользкой наледью, поэтому Джек ехал осторожно. Добравшись до верхней части моста на шоссе I-40, он издали увидел, что выезд, которым он обычно пользовался, перекрыт полицейскими машинами. Похоже, они окружали место аварии, в которой «встретились» несколько автомобилей. Полагая, что не сможет воспользоваться этим выездом или ему придется двигаться ужасно медленно, Джек решил воспользоваться другим выездом. Джек ехал достаточно медленно (со скоростью всего 20 миль в час), но стоило ему повернуть руль, как машину начало заносить. Она шла юзом до тех пор, пока не развернулась в противоположную сторону.

К счастью, позади не было машин, иначе они бы с большой вероятностью врезались в него, но Джек осознал, что ему нужно поскорее убрать автомобиль с дороги. Дюйм за дюймом осторожно съехав на обочину, он включил аварийные сигналы. Затем он сделал то, что сделал бы на его месте всякий разумный человек: он позвонил в буксировочную компанию, чтобы его машину (и его самого) подбросили до офиса. Буксир обещали прислать через двадцать минут, и Джек решил позвонить матери, чтобы узнать, как у нее дела. Он помнит, как обратил внимание на часы на приборной доске, когда набирал номер: было 7.14 утра. И вот тогда-то события приняли ужасный оборот.

У Джека остались довольно смазанные воспоминания о том, что случилось дальше, как часто бывает при несчастных случаях на дороге. Его последнее заслуживающее доверия воспоминание – как он смотрит сквозь ветровое стекло на машину, выруливающую на шоссе. Помнится, он еще подумал, что она движется слишком быстро. Так и было. (Полицейские впоследствии отметили, что машина шла со скоростью 63 мили в час – на этом показателе застряла стрелка спидометра.) Вероятно, именно из-за высокой скорости автомобиль не скользил в заносе до полной остановки, как машина Джека; вместо этого он лоб в лоб протаранил ее. За рулем сидел подросток, который впоследствии утверждал, что потерял управление, пытаясь въехать в тот самый выезд, которым чуть раньше пытался воспользоваться Джек. За те две-три секунды между моментом, когда Джек увидел надвигавшуюся на него машину, и столкновением он успел лишь подумать, что это, возможно, его последние мгновения на земле. Еще он помнит, как ощутил благодарность за то, что разговаривал в этот момент с человеком, который значил для него больше всех на свете, – со своей матерью.

Машина Джека, не подлежавшая восстановлению, впоследствии оказалась примерно в сорока футах от того места, где он припарковал ее у обочины. Джеку потребовалось несколько месяцев, чтобы добиться от страховой компании выплаты на покупку машины взамен разбитой, а медицинские и друге расходы, связанные с аварией, проделали значительную брешь в его кармане. При всем при том могло быть и намного хуже. Хотя Джек получил множественные травмы разных частей тела, ни одна из них не была настолько разрушительной, чтобы ему пришлось пролежать в больнице больше пары дней. Джек считает чудом то, что ему удалось уцелеть всего лишь с несколькими травмами. И все же он не стал бы называть себя счастливчиком – учитывая всё, что он сделал, чтобы избежать аварии. Прежде всего, он вел машину осторожно. Затем, когда ее занесло, он позвонил в буксировочную компанию вместо того, чтобы продолжать движение самостоятельно. Он также отвел машину к обочине, хотя мог бы с тем же успехом попытаться отвести ее на ближайшую парковку. И все же в ретроспективе он, возможно, вышел бы из ситуации с меньшими потерями, если бы принял любое из этих решений – вместо тех, которые принял в реальности.

Когда я вскоре после аварии разговаривал с Джеком, он сказал:

В общем плане Вселенной то, что случилось с Джеком, и близко не так ужасно, как смерть близкого родственника, потеря работы или диагноз фатального заболевания. Но история Джека содержит – так же, как и вообще любая история, – истину, которую многие из нас считают важнейшим фактом жизни: жизнь нельзя воспринимать как нечто само собой разумеющееся. В один момент все идет тихо да гладко, а в следующий происходит разворот на 180 градусов. И поскольку мы признаем, что эта непредсказуемость является центральной составляющей жизни, все мы учимся иметь дело с неопределенностью.

Но как именно справляться с неопределенностью?

Чтобы заняться этим вопросом, будет полезно взглянуть на то, как мы справляемся с матерью всякой неопределенности – смертью. Как говорится, в жизни есть только две определенные вещи: смерть и налоги. Однако в отличие от налогов, о которых мы знаем много (или если вы похожи на меня, то знаете кого-то, кто много о них знает), о смерти нам известно очень мало. Мы не знаем, когда и как умрем. Более того, мы не знаем, что с нами случится или, если уж на то пошло, останется ли что-то от «нас» после смерти. И, словно этого мало, дни и месяцы, а в некоторых случаях и годы, ведущие к смерти, часто сопровождаются болью, страданиями и ударами по человеческому достоинству. Поэтому вряд ли может удивлять то, что страх смерти входит в число самых сильных и распространенных страхов, уступая только страху перед публичными выступлениями (кто бы мог подумать!). Следовательно, наш способ справляться со страхом смерти поможет понять, как справляться с другими видами неопределенности в жизни. И судьбе угодно, чтобы мы довольно много знали о том, как справляться со страхом смерти, – благодаря исследованиям в области, называемой теорией управления страхом – или, сокращенно, TMT (terror management theory ).

Если вкратце, открытия в области ТМТ показывают, что люди, когда их просят подумать о смерти, проявляют еще более глубокую привязанность к своим прежним ценностям, идеалам и мировоззрениям. Рассмотрим одно из самых первых исследований в этой области. Участниками его были судьи муниципального суда из Тусона, штат Аризона. Хотелось бы верить, что наиболее выдающимся идеалом для судей должно быть поддержание закона. Как следствие, экспериментаторы предположили, что они проявят еще бо́льшую привязанность к этому идеалу, когда им напомнят о смерти, и, следовательно, станут более непримиримыми к нарушителям закона. Чтобы проверить эту гипотезу, половине судей вручили вопросник, который заставлял задуматься о собственной смерти. Затем участникам обеих групп попросили вынести вердикт по гипотетическому делу проститутки, пристававшей к клиентам на улице. А конкретнее, их попросили указать сумму штрафа за ее поведение. Результаты показали, что судьи, которым напомнили о смерти, были весьма суровы: они определили сумму штрафа в 455 долларов. Напротив, судьи, которым не напоминали о смерти, были снисходительнее и назначили намного меньшую сумму штрафа – всего 50 долларов. (Если вы только что совершили какой-то проступок, молитесь, чтобы ваше дело разбирал судья, который в последнее время не размышлял о смерти!)

В другом исследовании разделенных на две группы студентов-христиан просили заполнить вопросник; один его вариант напоминал им об их собственной смерти, другой – нет. Затем студентам выдали словесные описания двух вымышленных фигур. Из них было ясно, что хотя обе фигуры обладали сходными чертами личности (например, обе были одинаково любезны), они различались по религиозной принадлежности: одна из них представляла христианина, а другая – иудея. Участников попросили сформулировать оценочные суждения об этих двух вымышленных фигурах. Результаты показали, что студенты, которым не напоминали о смерти, оценили эти две фигуры одинаково позитивно. Однако в среде участников, которым напоминали о смерти, фигура, которая принадлежала к их конфессии (христианство), оценивалась более позитивно, чем фигура с иным вероисповеданием (иудаизм).

Может ли страх смерти заставить людей не просто придерживаться негативных подходов, а действительно вредить другим? Чтобы выяснить это, участникам еще одного исследования либо напоминали об их смерти, либо нет, а потом просили – в рамках «несвязанного кулинарного исследования» – налить другому участнику порцию крайне (до болезненных ощущений) острого соуса на пробу. Другого участника описывали первому либо как его политического единомышленника, либо как инакомыслящего. Оказывается, острый соус является популярным оружием. Люди иногда использовали его в бунтах против полиции. Некоторые родители используют острый соус для наказания детей. (Вы не захотите представлять, каким образом.) Именно из-за этих вариантов его применения экспериментаторы и решили использовать острый соус в своем исследовании. (Разумеется, они могли бы применить и что-то более мощное, чем острый соус, но, понятное дело, не хотели причинять серьезный вред участникам.) Результаты показали, что участники наливали примерно вдвое больше соуса, когда другой участник имел иные политические воззрения. Исследования показывают, что напоминание о смерти не только заставляет людей занимать негативную позицию в отношении тех, кто от них отличается; оно способно провоцировать их на негативные поступки.

Почему напоминание о смерти делает людей более враждебными к тем, кто от них отличается? На то есть несколько взаимосвязанных причин, но у всех них имеется одна общая черта: страх смерти вызывает чувства неопределенности и утраты контроля, а люди ощущают в этом угрозу себе. Поэтому они тянутся к тем вещам (ценностям, идеалам, людям и т. д.), которые позволяют им ощутить больший контроль. Иными словами, наш способ справиться с неопределенностью смерти – попытаться силой вернуть себе контроль. И именно так мы справляемся с другими типами неопределенности – стараясь придать ситуации бо́льшую определенность.

Учитывая, что жизнь полна неопределенности – отчасти чудесной, отчасти совсем наоборот, – можно было бы себе представить, что наша жизнь станет одной длинной вереницей многочисленных попыток сохранить контроль над теми или иными вещами. И это, в большей или меньшей степени, показывают исследования. Например, как мы увидим далее, существует по крайней мере полдюжины способов, которыми мы стремимся обрести или вернуть себе контроль.

Когда нашей дочери исполнилось шесть месяцев, мы с женой решили отдать ее в те же ясли-сад, куда уже ходил наш сын. Однако в то время там не было мест. Поэтому мы внесли дочку в список ожидания, а пока решили временно отдать ее в другие ясли. О тех яслях мы знали не очень много, поэтому, естественно, сильно нервничали. Как оказалось, можно было не беспокоиться. Дочка прекрасно приспособилась к новой обстановке – разумеется, после пары душераздирающих дней. Вы могли бы подумать, что мы с женой порадовались такому повороту событий. Но не тут-то было! Почему же? Потому что мы понимали, что в какой-то момент в ближайшем будущем нам придется решать, то ли оставить ее в этих яслях, то ли перевести в те, куда мы хотели ее отдать изначально. Неуверенность в том, какое решение лучше принять, беспокоила нас. Точнее, она беспокоила нас до такой степени, что следующие пару недель мы с женой ежедневно анализировали все «за» и «против», гадая, оставить ее в нынешних яслях или перевести в другие. В конечном итоге мы все же перевели ее в те ясли-сад, куда ходил наш сын, и когда пришло время принять это решение, оно вовсе не было для нас трудным. (Так что во всех наших мучениях на самом деле не было никакой необходимости.)

Таким образом, одно из проявлений потребности в контроле – это стремление к ясности в решениях, которые нам предстоит принять. Мы хотим знать, что наши решения будут правильными – такими, которые максимизируют наши преимущества и выгоды. Связанное с первым проявление потребности в контроле – это стремление к ясности относительно причин наших решений. Представьте себе, что вы только что выдержали важный экзамен, ради которого натерли себе мозоли на пятой точке. И теперь вы нервно дожидаетесь результатов, а узна́ете их только через месяц. Тем временем ваша подруга предлагает поехать вместе с ней на Гавайи после того, как станут известны результаты экзаменов. Она желает заранее подготовиться к отпуску и хочет немедленного согласия с вашей стороны. Что бы вы сделали?

Если вы похожи на большинство людей, то найдете сразу несколько причин, по которым вам хотелось бы поехать отдыхать, если вы сдали экзамен. Но что если вы провалили его? Опять же если вы похожи на большинство людей, то сможете придумать по крайней мере пару веских причин (например, отвлечься от мыслей об экзамене, восстановить веру в себя, запастись энергией для пересдачи), чтобы отправиться отдыхать даже в том случае, если вы потерпели неудачу. И все же, если вы похожи на большинство людей, вы не сможете заставить себя согласиться на отпуск, пока не узнаете, по какой именно причине едете – чтобы отпраздновать или чтобы прийти в себя. То есть вы, вероятно, будете чувствовать дискомфорт, говоря подруге «да», не обретя ясности относительно причин, лежащих в основе вашего решения.

Однако еще один способ, которым мы стараемся обрести контроль – это демонстрация сверхуверенности. Как показали данные многочисленных исследований, большинство из нас уверены в обоснованности своих мнений, подходов и суждений больше, чем следует, особенно по трудным и сложным вопросам. Подумайте о теме, с которой мы уже сталкивались раньше: что происходит с нами после смерти. Мы проходим перерождение, как полагают некоторые восточные религии? Или отправляемся кто в рай, кто в ад, как верят иудеи и христиане? Или просто перестаем существовать, как думают атеисты? Неизвестно. Так что даже если мы примыкаем к какой-то конкретной системе верований (скажем, вере в реинкарнацию), нам следовало бы придерживаться этой веры скорее с сомнениями, чем с уверенностью. Иными словами, мы должны признать, что не имеем весомого ответа на вопрос о том, что произойдет с нами после смерти. Несмотря на то, что мы на каком-то уровне это понимаем (и поэтому ощущаем угрозу себе, когда нам напоминают о смерти), мы, похоже, не готовы признать это на более сознательном уровне. Если на то пошло, то большинство из нас кажется даже более уверенными в ответе на вопрос о том, что произойдет с нами после смерти, чем на менее сложные вопросы, например: «Работает ли реклама?» или «Какая завтра будет погода?».

Еще одно проявление потребности в контроле – это иллюзия контроля, то есть наша вера в то, что мы обладаем большей властью над обстоятельствами, чем есть на самом деле. В одном исследовании, где использовалась лотерея, участникам либо выдавали лотерейные билеты методом случайного выбора, либо позволяли выбрать их самим. Затем им была дана возможность обменивать их билеты на другие, у которых было больше шансов выиграть. Результаты показали, что участники, выбравшие свои билеты самостоятельно, обменивали свои билеты с большей неохотой. Почему? Потому что им казалось, что акт выбора своего билета магически давал им способность обойти объективную вероятность. Иллюзия контроля может быть важной причиной, по которой большинство из нас меньше боятся ездить в машине, чем летать самолетом; мы верим, что за рулем лучше контролируем свою судьбу, чем когда сидим в самолете, пилотируемом кем-то другим, несмотря на то что объективные шансы попасть в аварию намного больше за рулем автомобиля, чем в полете.

Если в нас так глубоко засело стремление к уверенности и контролю, то ведь оно наверняка служит какой-то важной цели? Несколько исследований показывают, что оно служит как минимум двум таким целям. Во-первых, контроль помогает нам верить, что мы способны влиять на события. То есть чем больший контроль над жизнью мы ощущаем, тем способнее кажемся себе в отношении достижения желанных для нас целей, и это чувство самоэффективности, или компетентности, усиливает благополучие. Иными словами, важная причина, по которой ощущение контроля усиливает счастье, заключается в том, что контроль позволяет нам чувствовать себя более компетентными, а это, в свою очередь, порождает ощущение, что мы продвигаемся в сторону важной цели – мастерства.

Еще одна причина, по которой ощущение контроля нам приятно: оно заставляет нас верить, что мы не находимся под властью кого-то другого. Это чувство личной автономии опять-таки является очень важной для нас целью. В одном интересном исследовании, проведенном в доме престарелых, которое документировало важность автономии, одной части участников было дано право решать, какое растение посадить в их комнате и какие фильмы смотреть в выходные дни. Другой части выдали растения, которые нужно было посадить у них в комнатах, а также сообщили, какие фильмы они смогут посмотреть в выходные. Результаты показали, что за полтора года, прошедших после этого события, из первой группы умерли только 15 %, в то время как число умерших во второй группе оказалось вдвое больше (30 %). Прежде чем вы слишком встревожитесь насчет этого кажущегося астрономическим уровня смертности в обеих группах, позвольте напомнить, что исследование проводилось в доме престарелых, с участниками, которые доживали свои последние годы.

В другом исследовании, которое на сей раз проводилось на крысах, экспериментаторы предоставляли крысам решать, когда они будут получать коку (имеется в виду наркотик кокаин, а не сладкий газированный напиток). Одна группа крыс могла наслаждаться наркотиком, когда хотела; им нужно было просто нажать рычаг, чтобы получить дозу. Другая группа не получила возможности решать, когда им принимать наркотик; им выдавали его тогда, когда его решала принять первая группа крыс. Результаты показали, что страдало здоровье обеих групп; в среднем эти крысы умирали раньше, чем третья группа, которой наркотика не давали. Но самое интересное в том, что первая группа крыс – те, что выбирали время подачи наркотика, – отличалась менее высоким уровнем смертности, чем вторая.

Учитывая, что ощущение контроля служит двум целям – достижению и компетентности, и автономии – и оказывает такое благотворное воздействие на здоровье и счастье, никто не удивился бы, узнав, что все мы стремимся к контролю. Но вот в чем вопрос: каково воздействие стремления к контролю на счастье? Какое оно, это желание контроля, – хорошее или плохое?

Оказывается, ответ не так прост: это зависит от обстоятельств. Стремление к контролю – вещь хорошая, но только до известной степени. Исследования показывают, что люди с высокой потребностью в контроле, как правило, ставят перед собой более высокие цели и склонны достигать большего. Так что в той мере, в какой успешность полезна для счастья, стремление к контролю может быть хорошим фактором. Но было также обнаружено, что излишнее стремление к контролю – например, постоянное стремление все улучшать или одержимость достижением результатов – это уже нехорошо. Чрезмерное стремление к контролю является одним из смертных «грехов» против счастья.

Есть несколько интересных причин, по которым чрезмерное стремление к контролю снижает уровень счастья. Но прежде чем мы перейдем к этим причинам, несколько слов о вашем собственном уровне стремления к контролю. В конце этой главы есть две шкалы, которые помогут вам ответить на этот вопрос. Первая – это шкала «желательности контроля», разработанная профессором Джерри Бургером. Вторая – шкала «максимизатор – минималист», созданная профессором Барри Шварцем и его коллегами. (Обе шкалы вы можете найти на сайте www.happysmarts.com/book/scales.) Если вы не знаете точно, какова ваша позиция в отношении стремления к контролю, возможно, вы решите заполнить эти вопросники, прежде чем продолжите читать главу.

Чтобы понять первую причину, по которой излишнее стремление контролировать других снижает уровень счастья, задайте себе следующий вопрос: каково было бы вам, если бы вы были подконтрольны кому-то другому? Представьте себе, что состоите в браке с чрезмерно властным супругом. Или, того хуже, вы – чей-то раб. Быть подвластным кому-то другому – несладкая доля, отчасти в силу нашей потребности в автономии – желания быть ответственными за свои решения. Когда кто-то нас контролирует, он ущемляет наше право на автономию. Оказывается, стремление к автономии особенно выражено у двухлетних детей и подростков. Любому человеку вне зависимости от возраста не нравится, когда его контролируют. Отчасти именно поэтому наше желание сделать что-то растет, когда нам это запрещают. Исследования показали, например, что мы с большей вероятностью купим большее количество товара, когда есть ограничение на его продажу «в одни руки», чем когда такого ограничения нет.

Психологическая реактивность (сопротивление) (именно таким термином пользуются психологи, имея в виду стремление совершать запрещенные поступки) объясняет, почему чрезмерное стремление контролировать других – дурная идея. Когда стремишься контролировать других людей, они оказывают психологическое сопротивление. Например, ваши попытки контролировать диету супруга могут вызвать рост потребления неполезной пищи – просто в пику вам. Властность приводит к тому, что известный мотивационный психолог Дэвид Макклелланд называет «силовым стрессом», то есть тенденцией гневаться и расстраиваться, когда другие ведут себя не так, как вы хотите, чтобы они себя вели. В одном исследовании участников с высокой и низкой потребностью в контроле просили произнести импровизированную речь перед аудиторией, состоявшей из двух «подсадных». С одной группой участников они общались в поддерживающей и приятной манере, а на другую реагировали негативно. Вот что показали результаты: когда «подсадные» лучились позитивом и поддерживали участников, те (не важно, высока или низка была их потребность в контроле) были вполне счастливы. Это, разумеется, не удивительно. Когда же «подсадные» вели себя негативно, возникал более интересный результат: участников с высокой потребностью в контроле это беспокоило намного сильнее, и в конечном итоге они чувствовали себя значительно более негативно, чем участники с низкой потребностью в контроле. Это указывает на то, что, стремясь к контролю над другими, вы программируете себя на негативные чувства – гнев, фрустрацию и разочарование, – когда они ведут себя не так, как вы бы хотели.

Есть еще одна причина снижения уровня счастья в результате чрезмерного стремления к контролю над другими. Оказывается, мы принимаем наилучшие решения, когда на нас воздействует разнообразный спектр сторонних взглядов и вкладов. Вот почему так важно окружать себя самыми разными людьми. И это означает, что когда мы чрезмерно контролируем других, страдает наша способность к принятию решений, потому что мы отвращаем от себя тех, кто с нами не соглашается, и таким образом окружаем себя лишь такими людьми, которые не прочь повиноваться, – соглашателями.

Стремление контролировать других – это лишь один из видов жажды контроля; другой вид – стремление контролировать внешнюю среду, результаты и события своей жизни. Чрезмерность в стремлении контролировать то и другое снижает уровень счастья по ряду причин. Прежде чем я к ним перейду, важно отметить, что излишне стремиться контролировать результаты – не то же самое, что рьяно стремиться к достижению желаемых результатов. Это рьяное стремление к достижению желаемых результатов – например, добиться поступления в хороший университет или быть в прекрасных отношениях с близким человеком – желание хорошее. Исследования показывают, что наличие у человека целей повышает уровень его счастья. Вы пересекаете грань чрезмерного стремления к контролю, когда становитесь одержимы достижением желаемых результатов. То есть вы становитесь чрезмерно властными тогда, когда желание добиться результатов обретает власть над вами, а не вы его контролируете.

Профессор Роберт Валлеран из Квебекского университета в Монреале использует термин «обсессивная страсть», имея в виду чрезмерное рвение к достижению желаемых результатов. Одна из причин, по которым обсессивность (одержимость) в достижении результатов снижает уровень счастья, – это, как мы уже убедились выше, неопределенность жизни. В результате чрезмерно стремиться контролировать результаты – все равно что программировать себя на разочарование. Данные нескольких исследований подтверждают это. Одно исследование показало, что нахождение в переполненном людьми помещении сильнее ухудшало настроение участников с высокой потребностью в контроле, потому что «население» помещения было им не по вкусу. Другое исследование обнаружило, что агенты по продажам испытывали бо́льшую неудовлетворенность и справлялись с обязанностями хуже, когда уровень их контроля взаимодействия с потребителями оказывался ниже желаемого. Еще одно исследование выяснило, что когда люди оказываются в ситуациях, где они обладают меньшим контролем, чем им хотелось бы, у них происходит скачок показателей кровяного давления. Эти открытия указывают, что когда жизнь идет не по плану (что происходит, разумеется, довольно регулярно), люди с более высокой потребностью в контроле страдают сильнее.

Исследования показывают, что люди с более высокой потребностью в контроле чаще рискуют, а также становятся более суеверными в стрессовых ситуациях, чем люди менее властные. Например, они выражают более высокую готовность водить машину рискованнее, они чаще становятся жертвами иллюзии контроля, поэтому могут терять больше денег в азартных играх. Еще одно исследование показало, что люди с сильным стремлением к контролю чаще бывают суеверны (например, стучат по дереву, отгоняя неудачу) в стрессовых условиях.

И последняя причина снижения уровня счастья в результате излишнего стремления к контролю над результатами: когда вы жаждете контролировать какой-то результат (скажем, получить какую-то конкретную работу) настолько отчаянно, что становитесь одержимы этим результатом, вы с высокой вероятностью жертвуете другими вещами, которые делают вас счастливым. Подтверждая это, данные Валлерана и его коллег показывают, что одержимость чем угодно оказывает негативное воздействие не только на физическое и эмоциональное здоровье человека, но и на его отношения.

Поскольку чрезмерное стремление к контролю снижает уровень счастья, очевидно, было бы полезно найти способы, скажем так, контролировать эту склонность. Один из способов— научиться ценить неопределенность. Как мы уже видели, одна из главных причин, по которым мы стремимся к контролю, – это угроза, которая видится нам в неопределенности.

Но как это возможно – ценить неопределенность? Для начала хорошо бы признать ее важность в придании жизни «перчинки». Все мы знаем – на каком-то уровне, – что неопределенность важна, почему и избегаем «спойлеров» перед походом в кино и не стали бы смотреть окончание спортивных соревнований в записи, прежде чем посмотреть их остальную часть. И все же мы также ощущаем в ней угрозу и полагаем, что она уменьшает наше счастье. Рассмотрим результаты одного исследования, в ходе которого участникам говорили, что вскоре они получат «бесплатный» доллар. Одну группу участников просили представить себе, что они узна́ют, почему получат этот доллар, вскоре после его получения. Вторую группу просили вообразить, что они так и не узнают этой причины. Затем участников обеих групп попросили указать, насколько счастливы они будут, когда получат этот доллар. Результаты показали, что первая группа – те, кто рассчитывал узнать причину получения этого «бесплатного» доллара, – предвидели, что будут более счастливы, чем участники второй. Однако на самом деле произошло обратное: те, кто так и не узнал причины получения «бесплатного» доллара, оказались счастливее. Подводя итоги, Тодд Кашдан, автор превосходной книги «Любопытно?» (Curious?), отмечает, что «то, что, как мы считаем, доставляет нам удовольствие (в данном случае уверенность и контроль), часто является полной противоположностью того, что на самом деле способно доставлять удовольствие».

Если неопределенность важна для счастья, то почему мы, как правило, питаем к ней отвращение? Одна из причин в том, что, хотя неопределенность хороша для позитивных событий, в случае негативных событий это не так. Так же как неопределенность может усиливать позитивные чувства, когда все идет хорошо, она может усиливать и негативные, когда события принимают дурной оборот. Еще одна причина, как я подозреваю, связана с тем, насколько полно мы контролируем свою жизнь. Как вы, возможно, убедились на собственном опыте, мы не способны ценить неопределенность, если чувствуем, что наша жизнь вышла из-под контроля. Только когда она подвластна нам по крайней мере в отношении важных вещей типа здоровья, отношений и финансовой защищенности, мы способны оценить неопределенность по достоинству. Отсюда следует, что один из способов поставить себя в положение, в котором вы сможете ценить неопределенность, – взять свою жизнь под контроль. В значительной степени этот вопрос решается по принципу «не откусывать больше, чем сможешь проглотить». В частности, оказывается, очень важно верить, что у вас имеется достаточное количество времени. Большинство из нас ведут настолько торопливую и лихорадочную жизнь, что постоянно находятся «в загоне». Открытия показывают, что воспринимаемая нехватка времени (в противоположность «изобилию времени») – один из главных убийц счастья. Как ни иронично, чем мы успешнее в жизни, тем сильнее ощущаем нехватку времени. Результаты одного недавнего исследования помогли пролить свет на причины этого парадокса. Участникам исследования предложили играть роль консультантов. В то время как одной группе студентов платили за потраченное время по 15 центов за минуту, другой половине платили по полтора доллара. Впоследствии, когда проект был завершен, этих студентов спросили, насколько сильно они ощущали стресс, связанный с нехваткой времени, и результаты показали, что те, чья оплата была выше, сообщали о более высоком уровне стресса. Иными словами, зарабатывание большего количества денег вызывало у студентов больший стресс и ощущение большей нехватки времени.

Это показывает, что один из способов менее остро ощущать нехватку времени – перестать фокусироваться на количестве денег, которые вы зарабатываете. Или, по крайней мере, отстраниться от подсчета своей почасовой оплаты. Другой способ, несколько парадоксальный, – участвовать в работе социальных служб; есть данные, указывающие, что люди, занятые социальной работой, склонны ощущать время как более изобильный ресурс – надеюсь, это вы ощутили с помощью третьего упражнения на счастье («творческий альтруизм»). Еще один способ снизить остроту восприятия нехватки времени – чувство благоговения. Исследования показывают, что воздействие образов, вызывающих благоговение, – китов, водопадов и т. п., – замедляет восприятие времени, что ведет к его воспринимаемому изобилию.

Все эти методы, воспитывающие восприятие времени как изобильного ресурса, должны, как минимум в теории, усиливать благодарность человека за жизненную неопределенность и таким образом помогать снижать стремление к контролю. Но из всех этих способов снижения стремления к контролю наибольшим потенциалом обладает один: овладение тем, что можно назвать «внутренним контролем».

Это означает, что вы никогда не будете винить никого в своих несчастьях.

Как можно развить внутренний контроль и почему он снижает стремление к внешнему контролю? Чтобы выяснить это, вам придется прочесть следующую главу.