Тридцать два

Когда я открыла глаза, все было белым. Яркие лампы над моей постелью излучали белый свет. Потолок и стены комнатки, в которой я была, тоже были белыми, тусклыми. Мятый линолеум на полу был грязного белого цвета. Простыни на ногах – теплого белого оттенка. Жалюзи на единственном окне справа от меня – блестящего оттенка белого пластика. Солнце, лучи которого проникали сквозь жалюзи и отбрасывали тени на пол, слепило глаза так, что мне пришлось зажмуриться.

Мне нравилось здесь. Казалось, что меня накрыла снежная буря. Или что я оказалась на облаке. В комнате было тихо. Так тихо, что если бы пошел снег, я бы услышала, как падают снежинки. Я укрылась одеялом и проследила взглядом за тенью, которую отбрасывала моя кровать. Она была длинной и доходила до закрытой белой двери. Я повернулась и осмотрела комнату. Все тени были вытянутыми, а значит, солнце клонилось к земле. Либо оно только что взошло, либо уже садилось. Я нахмурилась. Что-то в этом показалось мне странным.

Я приподнялась, чтобы выглянуть из окна, и почувствовала сопротивление в левой руке. Мне поставили капельницу и заклеили катетер пластырем. От пакета с прозрачной жидкостью тянулась трубка. Я пошевелилась. Меня не тошнило. Ничего не болело. Я даже не чувствовала себя уставшей. «Почему мне поставили капельницу?» Я согнула руку, чтобы рассмотреть иголку. Под пластырем засохла крошечная капелька крови. Я уставилась на нее. Кровь!

Я выпрыгнула из постели, потащив за собой стойку для капельницы. В комнате не было других приборов, ничто не было прикреплено к моему телу, поэтому я сорвала пластырь и одним резким движением вынула иглу. Я подошла к двери, следуя по длинным теням на полу, и выглянула в коридор.

Диксон поднял голову, увидев меня в коридоре. Он сидел напротив двери моей палаты на голубом стуле, на вид не очень удобном. На его коленях лежала папка.

– Ты в порядке?

– Где Джейсон?

Диксон поднял руку, чтобы я успокоилась, и показал на соседнюю дверь.

– С ним все в порядке. Он там.

В пластиковом контейнере, прикрепленным к стене рядом с палатой Джейсона, лежала его медицинская карта. Я изучила ее и шагнула в сторону двери его палаты, поджав губы.

Диксон схватил меня за руку.

– Ты скоро увидишься с ним. Он только и делал, что спрашивал о тебе. Но сначала мы должны поговорить.

Он кивнул в сторону голубого стула, стоявшего рядом.

Я села на стул и вздохнула. Он действительно был неудобным.

– Многое произошло за то время, пока ты была без сознания, – начал Диксон.

– Сколько времени прошло? И почему я была без сознания? Я ведь не ранена.

Диксон посмотрел на часы.

– Около шестнадцати часов.

Я вскинула брови.

– У тебя был шок, и врачи решили, что будет лучше усыпить тебя и вкачать специальные лекарства. – Его взгляд упал на мою руку, где был катетер. На этом месте появилась небольшая капля крови. – Ты никогда не соблюдаешь правила, да?

Я вытерла кровь краем больничного халата.

– Если ты вдруг забыл, мне никогда не рассказывали о настоящих правилах.

Диксон улыбнулся, но его взгляд по-прежнему был серьезным.

Я уставилась на кровь на моем халате.

– У меня будут большие проблемы?

– Нет.

Я подняла голову.

– Как у меня не может быть проблем? – Я понизила голос. – Я… я убила его.

Горечь вины поднималась из груди к горлу. Я попыталась сглотнуть.

Диксон долго всматривался в мое лицо, прежде чем ответить:

– Знаешь, мало кто обвинил бы тебя, даже если бы ты сделала это специально. Марко похитил тебя и прятал почти шесть лет.

– Он не похищал меня, – возразила я. – И я не хотела делать этого. Даже не так. Я не хотела стрелять. Мне просто хотелось, чтобы он знал, что я могу это сделать. – Я закрыла глаза. – Я не знаю, что произошло. Может, у меня соскользнул палец или сработало желание защитить Джейсона, но я не хотела причинить ему вред.

– Что ж, в любом случае твои действия были официально признаны самозащитой.

Я посмотрела в глаза Диксона точно так же, как смотрела в глаза Марка перед тем, как вспомнила, что Марк убил Рубена Маркса. Прошлой ночью во время разговора с Марком я спрятала руки в задние карманы, чтобы включить диктофон.

– Он все записал?

Диксон кивнул.

– Он записал все, что произошло до того, как ты упала на пол и отключилась. Кесслер думает, что он выключился, потому что ты упала на него.

Я уперла локти в колени и уставилась в пол, медленно выдыхая.

– Не знаю, как относиться к твоему побегу ради выпытывания правды у Марка. То ли это самый глупый поступок, который я когда-либо видел, то ли самая храбрый.

– Я должна была попробовать, – тихо сказала я. – Кесслер был прав. С той информацией, которую я вспомнила в конспиративной квартире, я не могла дать показания об убийце Рубена Маркса. Я не могла помочь папе Джейсона. И у меня была лишь мысленный образ того человека, который мог убить моего отца. Ни имен, ни доказательств реальных событий.

– Поэтому ты украла у маршалов машину, пистолет и диктофон, нашла Марка, которого якобы не знала, где искать, и тайно записала его признание в убийстве и других преступлениях?

Я откинулась на жесткую спинку стула.

– Украла – слишком грубое слово. Скорее позаимствовала.

Диксон фыркнул.

– Ну да, тебе повезло, что это сработало. Все могло кончиться по-другому.

«Я не думаю, что мне повезло».

– Я не знала, что собиралась записать его признание в убийстве. Я лишь думала, что он знает, кто убил Рубена Маркса. Я приехала к нему, чтобы выведать место или описание. Что угодно, что могло помочь Джейсону. А потом я вспомнила о диктофоне и включила его, и… – Я окинула взглядом коридор и свою пустую палату. – Вы прослушали всю запись?

– Да.

– Все не так однозначно, как вы думали. Марк не…

– Я знаю, – согласился Диксон. Он слегка сжал мою руку. – Я знаю.

– Что с ним произошло?

– Тела Марко и Лоренцо проходят экспертизу, затем их вернут семье Розетти.

Я закрыла лицо руками. Я чувствовала, что с каждой минутой дыра внутри меня росла.

– Послушай… – начал Диксон.

Я тряхнула головой. Я не могла говорить об этом. Не сейчас. Я убрала руки и сменила тему.

– Как вы нашли нас?

Диксон нахмурился, но ответил.

– В машине, которую ты позаимствовала, есть отслеживающее устройство. Когда я подъехал к тому дому, то услышал выстрелы.

– Я не подумала об этом, – сказала я, медленно кивнув. – Ошибка новичка.

Диксон тихо рассмеялся. Это был понимающий смех, словно он знал, что я чувствовала.

– Поверь мне, это не так плохо, как забыть закрыть дверь в свою комнату, позволить главному свидетелю украсть – то есть позаимствовать – половину твоего оборудования и доказательств и убить главного подозреваемого.

Я вздрогнула.

– Прости, Диксон. Если нужно, я могу признать, что тоже не следовала правилам.

– Знаешь, можешь звать меня Тони.

Я уставилась на него. Он совсем не напоминал человека по имени Тони.

– Думаю, Диксон мне нравится больше.

Диксон сдержал улыбку и вздохнул.

– На самом деле это наше больное место – то, что мы не могли найти тебя и твоего отца столько лет. После всех событий последней ночи я думаю, будет лучше, если ты не будешь никому рассказывать о том, что произошло. – Он посмотрел мне в глаза. – Так ты окажешь мне большую услугу.

Я не могла ему отказать. Особенно после всех проблем, которые я доставила им. Особенно после того, как глаза Диксона вновь напомнили глаза Марка – умоляющие, но понимающие, что его просьбу невозможно исполнить.

– Конечно.

Слева от нас скрипнула дверь. В коридор вышел Кесслер, моя мама, мама Джейсона и женщина-агент, которую я видела на школьном дне карьеры. На ней снова был темно-синий костюм. Никто из них не посмотрел в мою сторону. Я хотела окликнуть маму, но промолчала. Она выглядела очень измотанной, нервно сжимала одну руку в кулак, а второй придерживала маму Джейсона. Она быстро ушла от меня – испуганная, но решительная. Я смотрела им вслед, пока они не скрылись за углом.

Меня накрыла волна усталости. Их небольшое шествие подтвердило то, о чем я думала, когда сбежала глубокой ночью из конспиративной квартиры. Когда начала записывать наш разговор с Марком. Когда прочитала имя «Джон До» на медицинской карте Джейсона. Теперь я понимала, что имел в виду Диксон, когда сказал, что с последней ночи произошло много событий. Я посмотрела на угол, за которым только что скрылась моя мама.

– Теперь я буду в программе защиты свидетелей, да?

В голосе Диксона прозвучало невысказанное сожаление.

– И ты, и Джейсон.