Глава 42
Зои пила третью чашку кофе за сегодняшнее утро; объединенные усилия кофеина и тайленола отгоняли мутную боль где-то в затылке. Ей удалось уснуть уже после трех, и спала она меньше пяти часов. Зои была угрюмой и напряженной, чувствуя себя наподобие сильно растянутой резиновой ленты, готовой огрызаться по поводу и без.
– Зои, – послышался сзади голос Тейтума. – Я еду с Даной следить за вскрытием. Поедешь с нами?
– Нет. У меня тут слишком много дел. Потом введешь меня в курс?
– Конечно.
Он ушел. Оперативная комната была пуста, и Зои пришло в голову, что впервые с момента приезда она осталась тут одна. В ОПА Бентли привыкла сидеть в отдельном кабинете; она даже не сознавала, насколько ей не хватало тишины. Именно в таких условиях Зои работала лучше всего: никто не мешает, ничто не отвлекает, только она и гора фактов и теорий.
У нее до сих пор не было напечатанных фотографий с места преступления, а принтер здесь черно-белый. Она привыкла к принтеру с высоким разрешением, который стоял в Квантико, и это раздражало. Она предпочитала работать в окружении фотографий с мест преступлений.
Зои открыла письмо с фотографиями из переулка и просмотрела их. Пройдя все несколько раз, открыла общий план места преступления, снимок с лежащим на земле телом жертвы. Потом нашла крупный план с перерезанным горлом и расположила две фотографии рядом. Внимательно разглядывая крупный план, заметила по сторонам шеи коричневато-синие кровоподтеки. Потом просмотрела материалы предыдущих убийств, выбрала по нескольку снимков с каждого места преступления и встала в раздумьях.
Ее стол располагался в углу комнаты, одна стена справа, одна спереди. Зои повесила на них фотографии – Сьюзен Уорнер и Моник Сильву перед собой, Кристу Баркер справа. Удовлетворившись, откатила кресло назад, чтобы проинспектировать свои труды. «И приз за самое патологическое украшение рабочего места получает… Зои Бентли». Не хватает только горшка с засохшим цветком на столе, и вся полиция Чикаго решит, что она психопатка.
Во «Входящих» появилось новое письмо. Отправителя Зои не знала, но адрес принадлежал полиции Чикаго. Это был ответ на запрос Мартинеса – запись разговора с прошлой ночи. К письму был приложен звуковой файл и сведения о звонке: номер телефона, время начала и окончания разговора и прочие технические подробности, в которых Зои не разбиралась. Она запустила файл.
От прослушанного разговора ей стало нехорошо. Вчерашний прилив адреналина, желание помочь девушке, надежда, что им удастся вытащить ее живой, – все это осталось в прошлом. Сейчас она слушала разговор с беззащитной, напуганной, задыхающейся жертвой, которая очень скоро умрет жуткой смертью. Они все звучали и звучали, сдавленные вскрики девушки, которая пыталась навести детективов на правильный адрес. Зои хотелось закричать на записанного Мартинеса: «Это же Харэн-стрит, черт бы тебя побрал. Отправляй машины на Харэн-стрит». К концу записи она крепко сжала кулаки, предвидя и с ужасом ожидая последние сдавленные крики жертвы. Глубоко вздохнула и посмотрела на длительность записи. Четырнадцать минут тридцать четыре секунды. Ей казалось, что прошло десять часов.
Зои взяла ручку и запустила файл заново, ставя в некоторых местах метки времени. Первая – 01:43. Мел спрашивала Лили, может ли та описать человека, который ее схватил. Абсолютно бессмысленный вопрос, поскольку у девушки был заткнут рот. Но Лили в ответ попыталась что-то сказать. Кляп полностью заглушал речь, голос был раздраженным, отчаявшимся. Просто каша. Зои трижды прослушала этот фрагмент. Может, существует какой-то алгоритм обработки звука, который поможет вычленить слова…
Вторая – в 2:52, когда разговор взял на себя Мартинес. Когда он говорил, на заднем плане слышалось тяжелое, натужное дыхание Лили. Но, кроме него, Зои слышала разговор каких-то двоих людей. Звук доносился издалека, приглушенно, но она была уверена, что там разговаривают два человека. И их, похоже, совершенно не интересовали крики Лили. Они ее не слышали? Или просто не обращали внимания? Был ли один из них убийцей?
Наконец, она перескочила туда, где Лили в панике закричала. Прямо перед этим Мартинес произнес «Харэн», но Лили его не остановила. Они ошиблись с улицей? Зои, нахмурившись, раз за разом прослушивала этот фрагмент. Перед испуганными криками Лили был еще какой-то звук, слабый, на грани слышимости. Скрип.
Это открывается дверь.
Видимо, Лили перестала обращать внимание на Мартинеса, когда услышала, как к ней входит убийца. А потом он отключил соединение.
Зои еще раз запустила запись, сосредоточившись на том куске, где был слышен разговор двух людей. Нахмурилась. В течение разговора она слышала их еще несколько раз, абсолютно равнодушных к крикам Лили. Они непринужденно беседовали. Зои прибавила громкость и еще несколько раз прослушала фрагмент. Похоже, один человек задавал вопрос, а другой давал длинный ответ. Она заново запустила весь файл на полную громкость, вздрагивая, когда по пустой комнате разносились крики Лили. Девять минут на записи; один голос меняется, другой остается прежним. Мужчина, задавший вопрос, говорит с третьим человеком. Который тоже не обращает внимания на крики Лили. Ну, конечно, его там просто нет.
Это звуки какого-то ток-шоу.
Зои раздраженно потрясла головой. Глупо. Потерянное время.
Она сосредоточилась на экране. Ее внимание привлекло окровавленное горло. Бентли нахмурилась, переводя взгляд то на разрез, то на кровоподтеки сбоку.
В конце концов она позвонила Тейтуму.
– Зои, у нас тут вскрытие идет, – раздраженно отозвался тот.
– Я знаю. Извини. Слушай, вы еще не выяснили, была ли жертва задушена?
– Ага. Судмедэксперт говорит, он считает, что ее задушили до того, как разрезали горло.
– И это было причиной смерти?
– Он так думает. У жертвы кровоизлияния в обоих глазах; это часто случается, если причина смерти – удушение.
– Тогда почему он перерезал ей горло?
– Зои, я не знаю. Потому что он псих.
– Тело было забальзамировано?
– Нет, определенно нет.
Ее это не удивило. Вряд ли убийце хватило бы времени на бальзамирование.
– О’кей, сообщи мне, если найдете что-то еще.
– Хорошо, – ответил Тейтум и отключился.
Зои, прикусив губу, задумалась. Мог убийца в ярости перерезать жертве горло после смерти? Это не похоже на его образ действий. Тогда что?
Она взглянула на телефон. У нее родилась идея, и она набрала другой номер.
– Похоронный дом Абрамсона. Это Вернон.
– Мистер Абрамсон, это Зои. Я была у вас…
– Я помню. Чем я могу вам помочь?
– У меня есть тело женщины, и ее горло перерезано. Я подумала… не сделает ли это бальзамирование проблематичным?
– Каким образом?
– Не знаю. Я просто пытаюсь понять, откуда взялась эта рана. Ее нанесли после смерти, и…
– Это разрез общей сонной артерии?
Зои моргнула.
– Понятия не имею.
Он вздохнул.
– У вас есть фотография, которую вы можете мне прислать?
– Ммм… конечно. Мне нужен ваш адрес электронной почты.
Вернон продиктовал ей адрес. Пока она отправляла фотографию, в комнату вошел Скотт и приветственно помахал ей. Зои улыбнулась ему.
– О’кей, – произнес Абрамсон. – Получил. Да, это выглядит как разрез сонной артерии.
– Хорошо… и что это означает для процесса бальзамирования?
– Ну, я предполагаю, что это было сделано во время процесса, – ответил Абрамсон.
– Что?
– Когда при бальзамировании вводится соответствующая жидкость, чаще всего разрез делается именно в общей сонной артерии. Хотя он, похоже, напортачил – дренаж расплескался по всей шее.
– И что это означает?
– Как я и говорил вам, это означает, что вы имеете дело с любителем.
– Но тело не было забальзамировано.
– Значит, он остановился до того, как закончил.
– Ясно.
– Что-то еще?
– Нет… спасибо, мистер Абрамсон. Вы мне очень помогли.
Зои отложила телефон, разум пытался воссоздать последовательность событий.
Убийца вошел, увидел, как Лили пытается что-то сообщить полиции. Он разорвал соединение и задушил девушку. А потом… решил забальзамировать ее.
Он мог просто избавиться от тела и найти другую проститутку. Почему же он этого не сделал? Наверняка понимал, насколько рискованно заняться бальзамированием. Весь процесс занимает около двух часов. Полиция, насколько он знал, уже в пути…
Это тело было для него слишком важно; вот единственное объяснение, которое она могла придумать. Он очень хотел его забальзамировать. Начал, потом остановился посреди процесса, который испортил. Забрал тело с собой… потом выбросил его в переулке, когда заметил впереди оцепление.
Непоследовательное поведение. Он стал непоследовательным под давлением. Зои сделала себе пометку.
Она вернулась к первой метке времени. К сдавленному слову. Позвала:
– Эй, Скотт, можешь подойти на секунду?
Он встал и подошел к ней.
– Что случилось?
– Можешь послушать этот кусок? Вдруг тебе удастся разобрать, что она пытается сказать…
Она запустила фрагмент.
Скотт нахмурился.
– Можно еще раз?
Она запустила. Он попросил еще раз. Зои запустила запись в третий раз. Потом, поскольку Скотт по-прежнему хмурился, поставила фрагмент на повтор, и они раз за разом слушали, как мертвая проститутка пытается идентифицировать своего убийцу. Одно слово. Казалось, что чем дольше они слушают, тем хуже его различают, а не наоборот.
– Знаешь, – сказал Скотт, – мне кажется, она говорит «советник».
Зои кивнула.
– На самом деле, я слышу там «паркетник», ну, как машина.
Они прослушали еще раз.
– Ага, я тоже слышу «паркетник», – сказал Скотт.
– А я как раз подумала, что больше похоже на «советник», – улыбнулась Зои.
– Итак… он ездит на «паркетнике»? Или он какой-то юрист?
Зои кивнула.
– Спасибо. – Она сделала пометку.
– Ты думаешь, этот профиль поможет нам взять парня? – спросил Скотт, взглянув через ее плечо на бумаги.
– Наверняка, – ответила Зои, надеясь, что он не услышит сомнений в ее голосе.
