Глава 33
«Неделя!»
Я ошеломленно улыбаюсь Алессии, а она, улыбнувшись в ответ, выпускает мою руку и с криком «мама!» бежит к стоящей у кухни матери. Они обнимаются так крепко, словно больше никогда не оторвутся друг от друга, и начинают тихо рыдать, как это свойственно женщинам.
Трогательная сцена. Заметно, что они скучали. И не просто скучали – им отчаянно не хватало друг друга.
Миссис Демачи утирает дочери слезы и быстро что-то говорит ей на албанском. Алессия смеется вперемешку со всхлипами, а потом они опять обнимаются.
Демачи поворачивается ко мне.
– Женщины слишком эмоциональные, – переводит Танас его слова.
– Да, она скучала по матери, – сипло говорю я и мысленно добавляю: «Но не по тебе».
Миссис Демачи разжимает объятия, и Алессия идет к отцу.
– Baba, – бормочет она.
У нее опять глаза на мокром месте. Я задерживаю дыхание, готовясь вмешаться, если вдруг Демачи посмеет ее ударить.
Он нежно касается подбородка дочери.
– Mos u largo përsëri. Nuk është mirë për nënën tënde.
Алессия застенчиво улыбается, и отец, закрыв глаза, целует ее в лоб.
– Nuk është mirë as për mua, – шепчет он.
Я смотрю на Танаса в ожидании перевода, но он отвернулся от Демачи, даря им это мгновение. Наверное, и мне следует так поступить.
Уже поздно. Я устал, однако мне не спится. Слишком много событий произошло, и разум все никак не успокоится. Я лежу, уставившись на отблески воды на потолке. Их переливы настолько привычны, что действуют успокаивающе. Я не в Лондоне, а в доме будущих родственников, и отблески на потолке – от полной луны, отражающейся не в Темзе, а в глубоких темных водах озера Фиерза.
У меня не было выбора, где ночевать – Демачи настаивал, что я должен остаться в его доме. Мне предоставили комнату на первом этаже, скудно обставленную, но уютную и теплую. К тому же отсюда открывается замечательный вид на озеро.
Шуршание у двери – и в комнату тихо входит Алессия. Мои чувства обостряются, сердце начинает бешено биться. Алессия на цыпочках крадется к кровати, ее тело укутано в самую длинную и по-викториански целомудренную ночнушку, которую я когда-либо видел. Мне смешно – я словно очутился в готическом романе, но Алессия прижимает к губам палец и, одним движением сняв через голову ночнушку, бросает ее на пол.
Я забываю, как дышать.
Лунный свет омывает прекрасное тело Алессии. Она совершенна. Во всех смыслах.
У меня пересыхает во рту, тело напрягается. Я откидываю покрывало, и великолепная в своей наготе Алессия ложится рядом со мной.
– Привет, – шепчу я и приникаю к ее губам.
Не говоря ни слова, мы сливаемся в объятиях. Ее страсть застает меня врасплох. Алессия ненасытна, ее пальцы, руки, язык и губы исследуют мое тело.
Я погиб. И заново родился.
И когда Алессия в экстазе запрокидывает голову, я поцелуем глушу ее крики, зарываюсь лицом в роскошные шелковистые волосы и присоединяюсь к ее наслаждению.
Потом она спит в моих объятиях, утомленная событиями этого дня.
Я чувствую себя полностью удовлетворенным.
Я вернул Алессию. Любовь всей моей жизни со мной. Хотя если ее отец узнает, где она сейчас, то наверняка пристрелит нас обоих.
Наблюдая за Алессией и ее родителями, я многое узнал о ней. Ее эмоциональное воссоединение с матерью и отцом было трогательным. Кажется, отец в самом деле ее любит, причем сильно. Однако она явно сопротивлялась его воспитанию, стремясь вырасти независимой. И ей это удалось. А еще Алессия подтолкнула меня на удивительный путь самопознания. С этой девушкой я хочу провести всю оставшуюся жизнь и готов подарить ей весь мир, не меньше.
Шевельнувшись, Алессия открывает глаза и широко улыбается. От ее улыбки в комнате становится светлее.
– Я люблю тебя, – шепчу я.
– Я тоже люблю тебя. – Она гладит меня по небритой щеке и нежно, словно дыхание бриза, произносит: – Спасибо, что не бросил меня.
– Этого никогда не будет. Я с тобой. Навеки.
– А я – с тобой.
– Твой отец наверняка пристрелит нас, если здесь тебя застанет.
– Нет, он пристрелит меня. А ты ему нравишься.
– Ему нравится мой титул.
– Может, и так.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – серьезным тоном спрашиваю я, обеспокоенно разглядывая ее лицо в поисках тягот, которые ей пришлось перенести за последние два дня.
– Сейчас, когда я с тобой – да.
– Я убью его, если он еще хоть раз подойдет к тебе.
Алессия прикладывает палец к моим губам.
– Давай не будем.
– Хорошо.
– Прости меня. За ложь.
– Ложь? О беременности?
Она кивает.
– Алессия, это было гениально. К тому же я не прочь завести детей.
«Наследника основного – и запасного».
Она улыбается и целует меня, лаская мои губы язычком, пока я не начинаю жаждать большего. Я переворачиваю Алессию на спину, чтобы снова заняться с ней любовью. Вдумчивой, прекрасной, приносящей удовлетворение любовью.
На этой неделе мы поженимся. Жду не дождусь.
Придется рассказать об этом матери…
