Глава 61

Дом был очень маленьким. С первого этажа, где располагались кухня и гостиная, наверх вела лишь короткая лестница в два пролета. У Луизы, Марии и Даниэля было в запасе буквально несколько минут – если Уильяму и Энди удастся хоть немного сдержать натиск нападавших. Телефона в доме не было, звать на помощь соседей бесполезно – звонить им тоже неоткуда, да они и не станут, наверняка решив, что обитатели дома номер тридцать три по Джоан-стрит заслужили свою участь. До сих пор никто из них даже не попытался разогнать толпу.

Господи, неужели Гай не получил сообщение? И никто из соседей не вызовет полицию?

Нет, конечно, не вызовет… Точно так же, как в ее детстве никто не вызывал полицию в Пибоди-эстейт. Какой бы кошмар ни творился вокруг, никто не хотел появления служак в синих мундирах. Если требовалось кого-то наказать, это делали своими руками – чисто и действенно. Без суда, присяжных и лишней волокиты.

Мария рыдала: негромко, без надежды на утешение. Даниэль, притихнув, свернулся клубочком у нее на руках.

У Луизы перед глазами пронеслась вся жизнь. Она успела подумать о матери, о Митфордах, даже о дяде Стивене. Что они будут делать, когда узнают о ее участи?

Внизу раздавались крики, грохот, который мог значить что угодно – например, что человека швыряют на пол и лупят головой о стену. Однако поделать женщины ничего не могли, оставалось только одно – сидеть и ждать.

Гай замер. Он видел, как мужчины вваливаются в дом, а женщины подбадривают бандитов воплями. Луиза пропала из окна, и Гай вдруг, взревев от ярости, ринулся вперед. Сокс, прижимая уши, скачками понесся рядом. Он почти добежал до дома – кое-кто из женщин повернулся к нему, мелькнуло серебристое лезвие ножа, – но тут взвыли сирены. Нападавшие поняли, что у них в запасе считаные секунды, и повалили из дома. Дорогу к отступлению им перекрыли разом три полицейских автомобиля, загородившие улицу с обоих концов. Из машин выскочили полицейские и погнались за беглецами.

Гай вбежал в дом. Щеку обошло болью, кто-то из женщин его пнул… Он даже не заметил. Сейчас важно было только одно – поскорей добраться до Луизы и Даниэля. Вокруг царили крики, неразбериха, шум. Гай продирался к лестнице. Мужчина на площадке второго этажа испуганно обернулся и попытался пролезть мимо Гая к выходу, однако тот заступил ему дорогу и от души саданул в челюсть, приятно хрустнувшую под кулаком. Мужчина упал и покатился по ступеням, цепляясь ногами за рваный ковер.

– Взять его, – велел Гай, не оглядываясь.

Он смотрел только вперед – на единственную дверь, за которой ждала Луиза.

Сокс, услыхав команду, скачком подлетел к бандиту и с утробным рычанием оскалил зубы. Гай взялся за дверную ручку, а в дом тем временем ворвались четверо полицейских и скрутили мужчину. Сокс повернулся, прыжками взлетел по лестнице и проскользнул мимо Гая в узкий зазор между стеной и дверью.

Мария с Луизой глядели друг на друга, навострив уши, словно кошки, сторожащие мышь. Вдалеке раздался вой полицейской сирены; он становился все громче и громче.

Потом по лестнице прогрохотали тяжелые шаги. Луиза сидела на полу, прижимаясь спиной к комоду, а ногами изо всех сил упираясь в кровать. В глазах темнело, она еле сдерживала крик. Сколько человек там, снаружи?.. Где-то внизу залаял пес, дверь вдруг дернулась. Луиза уперлась спиной, не давая ее открыть.

И вдруг донеслось:

– Даниэль там, у вас? Пустите меня, я не с ними. Пустите, говорю!

И все же Луиза не верила.

Прогремел крик: «Полиция!» – и шум заметно стих: толпа разбегалась.

Давление на дверь ослабло, в коридоре раздались шаги, потом какой-то грохот, от которого вздрогнул весь дом. Луиза вскочила, чтобы захлопнуть приоткрывшуюся дверь, когда кто-то снова позвал Даниэля. И этот голос был ей знаком!

Дверь скрипнула; в комнату, громко гавкая, влетел Сокс и принялся носиться кругами, цепляясь когтями за вязаный коврик.

Луиза торопливо отодвинула комод и впустила Гая. Под завывание сирен она бросилась ему на грудь, в сильные и надежные объятия. По щекам потекли слезы, а Гай опустил голову и тихонько зашептал ей на ухо:

– Все хорошо. Я здесь, и полиция тоже. Прости меня, пожалуйста, прости. Все кончилось.