Глава 17

Слушания по делу Эдриана Кертиса состоялись в Королевском суде Банбери всего через пять дней после его смерти. Лорд Редесдейл хотел бы поскорее забыть об этом происшествии, однако каждый, кто обнаружил Далси возле тела покойного, должен был подтвердить свои показания на заседании публично. Эта новость, разумеется, вызвала немало раздраженных криков, завершившихся тем, что лорд Редесдейл выплеснул свой гнев на любимого пса. В конце концов он сам сел за руль автомобиля; вместе с ним сели супруга, Нэнси и Шарлотта, а Луизу и Памелу отправили в машину к Оливеру Уотни и его матери. У Оливера всю дорогу был такой вид, будто его вот-вот стошнит. Скупо поздоровавшись, он не проронил больше ни слова, зато его мать болтала за двоих, выплескивая свое возмущение. Памела уставилась в окно; Луизе хотелось взять ее за руку, но она понимала, что воспитанница уже слишком взрослая для подобных утешений. А вот самой Луизе отчаянно не хватало поддержки (Дебо, кажется, это чувствовала, потому что, гуляя по саду, пухлыми пальчиками крепко цеплялась за ладонь Луизы).

Зал суда был до уныния скучным местом со светло-серыми стенами, большим столом для коронера и длинными рядами скамеек для свидетелей и слушателей. Жюри присяжных – две женщины и десять мужчин – сидели в стороне, стараясь не глядеть ни на кого, кроме коронера. Луизу потрясло, как сильно переменилась Далси. Девушка за несколько дней похудела, а красивое личико стало пепельным. Синяк, который она заработала тем роковым вечером, почти сошел, лишь по самым краям отливая желто-лиловым контуром. Далси, сидевшая без наручников, заметила взгляд Луизы, но отвернулась. Рядом с ней стоял полицейский.

Коронер, мистер Хикс, начал с того, что представился и выразил соболезнования в связи с событиями раннего утра двадцать первого ноября. Затем попросил присяжных проявить должное внимание к представленным доказательствам. Мистер Хикс подчеркнул, что цель нынешнего заседания заключается в том, чтобы установить причину смерти; это не суд, а лишь слушания показаний, и сегодня можно задавать любые вопросы. Луиза посмотрела на Шарлотту: та сидела между леди и лордом Редесдейл, и кожа у нее была такой белой, что на веках проступила паутинка синих вен. Ей наверняка не хватало отца, давно умершего, и матери, которая, по слухам, замкнулась в своем горе и не покидала спальни с тех пор, как получила известие о гибели сына. Лорд Редесдейл, похоже, предпочел бы сейчас оказаться где угодно, хоть под Ипром в тысяча девятьсот семнадцатом году, лишь бы подальше от этого зала и рыдающей девушки под боком. Остальные – Себастьян, Тэд, Клара и Фиби – прибыли из Лондона перед самым началом заседания и тихо скользнули в зал вслед за Митфордами. Лица их были серьезны, как у музейных статуй.

– Суд вызывает в качестве свидетеля достопочтенную мисс Памелу Митфорд.

Памела подошла к кафедре свидетелей – невысокой платформе, окруженной подобием балкончика. Щеки у девушки были по-детски припухлыми, но в одолженном у матери наряде – темно-коричневом пальто и длинной юбке с кремовой блузой, застегнутой под самое горло, – она выглядела старше и старомоднее. Словно ягненок, рядившийся овечкой.

– Не могли бы вы подтвердить свое имя и адрес?

– Памела Митфорд, Астхолл-манор.

– Праздник в тот вечер, двадцатого ноября, был устроен в честь вашего восемнадцатилетия, верно?

Памела подтвердила и это.

– Повторите, пожалуйста, присяжным все, что вы рассказали инспектору Монро о вашей встрече с покойным незадолго до его смерти.

Памела, стушевавшись, бросила взгляд под ноги.

– Не то чтобы это была встреча, Ваша честь…

– Зовите меня мистер Хикс, я не судья. Просто расскажите все, как было.

Памела, кивнув, повернулась к присяжным. Луиза видела, что смотрит она не на них, а на пустую стену за спинами.

– Вечеринка почти закончилась, нас оставалось всего несколько человек, и мы устроили охоту за сокровищами. Небольшую, только по дому. Вскоре после начала игры мне передали, что мать зовет меня в свою спальню.

– Кто вам это передал?

– Горничная.

– Где вы были в тот момент?

– В столовой, вместе с Эдрианом Кертисом.

В зале немного оживились, кто-то вздохнул, заскрипели деревянные скамьи: сидящие заерзали.

Мистер Хикс подался вперед.

– И как в тот вечер выглядел мистер Кертис?

Памела замялась, не зная, к кому обращаться: к коронеру или присяжным.

– Как и прежде. По крайней мере, я ничего странного не заметила. Правда, мы до того дня встречались лишь однажды. И в одной комнате оказались только потому, что разгадали наши подсказки и искали там ключи. – Она снова повернулась к присяжным. – Видите ли, суть игры в том, что вам дается загадка, а ответ на нее – это какой-то предмет, и…

– Думаю, леди и джентльмены знают, что такое охота за сокровищами, – перебил ее мистер Хикс. – Даже если они не из числа лондонской золотой молодежи.

Он возвел к небу глаза, и в зале хихикнули.

Памела пошла красными пятнами.

– Да, разумеется…

– Пожалуйста, продолжайте. Вам передали просьбу, и?..

– Я пошла к матери, у нее еще была моя тетушка, мисс Айрис Митфорд. Оказалось, что они меня не звали, но раз уж я пришла…

– Леди Редесдейл вас не звала?

– Нет, сэр, не звала. Горничная потом объяснила, в чем дело: ее обеспокоило, что я нахожусь в комнате наедине с посторонним джентльменом. Моим родителям это не понравилось бы.

Памела вздернула подбородок.

Действительно, Луиза так и сказала ей спустя пару дней после убийства на тот случай, если их снова будут допрашивать. Хвала господу!

Мистер Хикс что-то записал.

– Ясно. Продолжайте.

Окна коронерского суда почернели от сажи, а снаружи были решетки, почти не пропускавшие света, но Луиза видела, как сереет за ними прежде белое небо.

– Раз я все равно пришла, тетушка попросила меня принести из ее спальни книгу. Хотела показать матери какую-то цитату… – Памела на миг замолчала: видимо, испугалась, что болтает лишнее или, напротив, впустую сотрясает воздух. – Итак, я поспешила к Лютиковой спальне, где разместили тетушку. Это соседняя дверь от комнаты отца.

– Ваш отец был у себя?

– Наверное. Свет у него не горел, и я решила, что он уже лег спать. – Памела снова замолчала, и мистер Хикс жестом велел ей продолжать. – Дверь Лютиковой спальни была закрыта, но я услышала внутри голоса.

– Знаете, кто там был?

– Я узнала голос мистера Кертиса. Он спорил с какой-то женщиной. С кем именно, я не знаю.

– Но позднее вы поняли, кто еще там был, так?

Долгая пауза. Луиза затаила дыхание.

– Да, – сказала Памела. – У женщины был очень заметный акцент, с юга Лондона. Я потом снова его услышала… Ну, когда мы нашли мистера Кертиса…

– Вы прежде эту женщину встречали?

– Не то чтобы встречала… – Судя по притихшему голосу, Памела набиралась храбрости, чтобы ответить. – Я видела ее лишь мельком, она работала горничной в доме мистера Кертиса, куда меня в прошлом месяце пригласили на ужин.

– А на вашем празднике в тот вечер вы ее видели?

– До того момента – нет.

– Эта горничная сейчас находится в зале суда?

Памела кивнула.

– Можете на нее указать?

Памела ткнула пальцем в Далси. Та уставилась на нее в ответ, заставив первой отвести взгляд.

Мистер Хикс попросил Памелу продолжать.

– Я простояла под дверью всего несколько секунд, хотела уже уйти, как вдруг внутри раздался грохот. Я испугалась и убежала.

– Куда вы направились?

– На кухню, рассказать обо всем Луизе… Луизе Кэннон, нашей горничной.

– И почему вы решили рассказать именно мисс Кэннон?

Луизе показалось, что все смотрят только на нее.

Памела опять замолчала.

– Я не знала, с кем еще можно посоветоваться. Остальные были заняты игрой, разошлись по разным комнатам. А меня очень напугали крики, которые я слышала в той спальне.

– И что вам сказала мисс Кэннон?

Девушка, бросив на Луизу взгляд, снова посмотрела в сторону присяжных.

– Она сказала, мы не можем знать наверняка, что там было, вдруг это часть игры. И предложила мне вернуться на вечеринку.

– Ясно. Можете идти, мисс Митфорд. Вы оказали следствию неоценимую помощь.

Памела вернулась на свое место возле матери, которая даже не шелохнулась, лишь мимолетно изобразив скупую улыбку.

Настал черед Далси. К кафедре ее проводил полицейский, который затем встал позади. Он был очень толстым, напоминал снеговика и едва ли сумел бы угнаться за арестантом, вздумай тот убежать. Однако Далси убегать не собиралась.

После обычной процедуры, представив свидетельницу и подтвердив место ее проживания (Далси назвала адрес дома леди Кертис в Мейфэре, хотя шансы туда вернуться были крайне невелики), коронер начал задавать вопросы.

– Пожалуйста, расскажите присяжным, как вы оказались в Астхолл-маноре.

– Было условлено, что я заберу мисс Шарлотту и отвезу ее к миссис Уотни, где мы остановились на ночь.

– Миссис Уотни живет неподалеку?

Луиза заметила, как та, услышав свое имя в суде, горделиво расправила плечи и оглянулась, ловя восхищенные взгляды. Никто, разумеется, на нее не смотрел.

– Около полумили по дороге.

– И что вы сделали, когда пришли в дом? С кем-нибудь виделись?

– Да, сэр. Горничная Луиза встретила меня на кухне.

Далси держалась довольно дерзко, невзирая на арестантскую робу: прямое серое платье и грязно-белую рубашку, висевшие на тонкой фигуре мешком.

Пауза.

– Луиза Кэннон показывала вам спальни наверху?

– Нет, сэр. – Не слишком ли поспешно ответила Далси? У Луизы вспыхнули щеки. – Она сказала, что ей надо наводить порядок в гостиной, и ушла, оставив меня в кухне одну.

– Но вы там не задержались, так?

Далси тихонько ответила:

– Верно, сэр. Я увидела черную лестницу и пошла наверх.

– С какими намерениями?

– Я подумала, вдруг удастся найти пустую спальню, и… – Она замолчала. Было ужасно слушать, как об этом говорится вслух, и Луиза, памятуя о своей роли, чуть не спряталась со стыда под скамью. Далси же продолжила куда более решительно, чем начинала: – Я подумала, вдруг удастся найти что-нибудь ценное.

– Для вас это в порядке вещей, мисс Лонг? Зайти в чужой дом и обокрасть хозяев?

– Нет, – ответила Далси. – Работая на леди Кертис, я никогда так не делала.

– А прежде, с предыдущими нанимателями, выходит, делали?

Далси промолчала.

– Отметьте в судебном протоколе, что свидетель не подтверждает и не опровергает мое заявление, – громко произнес мистер Хикс. – Прошу, продолжайте.

– Я поднялась наверх и никого не встретила. Увидела открытую дверь спальни, заглянула внутрь. Там было пусто. Я знала, что все на празднике, поэтому решила, что мне повезло.

– Однако вскоре в комнату зашел мистер Кертис?

– Да.

– Вы заранее условились с ним встретиться?

Далси покачала головой.

– Свидетель это отрицает, – пояснил для протокола мистер Хикс.

У Луизы пересохло во рту.

– Как же так вышло, что он оказался в спальне?

У Далси на лбу и на корнях волос выступили бисеринки пота, словно капельки росы на паутине, а костяшки пальцев, стиснутых на перилах, побелели, однако она по-прежнему не отводила взгляда от собравшихся. Луиза, сама не зная почему, оглянулась. Там, куда смотрела Далси, сидело лишь несколько человек, в основном представители прессы. В самом дальнем углу бесформенной горой высилась женщина, которая угрожала тогда Далси в «Слоне и замке», и жадно ловила каждое слово обвиняемой.

– Он застал меня в тот момент, когда я брала драгоценности с туалетного столика.

– И что же он сделал?

Мистер Хикс покрутил в пальцах перьевую ручку.

– Очень разозлился. Велел положить все на место, а когда я отказалась, ударил.

– Куда он вас ударил?

– По лицу, сэр.

Далси прижала ладонь к левому глазу.

Мистер Хикс сложил руки на столе.

– А вы, видимо, затаили обиду и решили отомстить?

– Что? Нет, сэр, вовсе нет! – закричала Далси, со всех сил цепляясь за перила, иначе просто упала бы.

– Значит, потом вы условились с ним встретиться на церковной колокольне?

– Нет. Он больше ничего не сказал. Просто ушел, и я потом тоже.

– Выходит, в колокольне в тот вечер вы встретились случайно?

На лице у Далси застыла гримаса отчаяния, но девушке нечем было оправдаться перед присяжными.

– Мы больше не встречались, сэр. Я просто увидела, как…

Она замолчала, не в силах завершить фразу.

– Расскажите, мисс Лонг, что случилось после того, как вы покинули комнату?

Далси ответила не сразу. Веки у нее дрожали, и за перилами она казалась девочкой, высматривающей со школьного балкона мать.

– Я спустилась в пустую кухню, забрала пальто.

– Да? И что потом?

В голосе мистера Хикса прорезалось нетерпение.

– Было еще рано забирать мисс Шарлотту, а я не хотела, чтобы другие увидели мой синяк. Поэтому решила подождать снаружи.

Мистер Хикс заглянул в свои записи.

– Согласно отчету инспектора, ночь была холодной, луна пряталась за облаками. – Он посмотрел на свидетельницу. – У вас имелся при себе фонарь?

– Нет, сэр, но из окон лился свет. Я прогулялась по саду, увидела беседку, посидела там немного, не знаю сколько именно, потом замерзла и решила пройтись по кладбищу. Я видела его раньше, по пути в поместье.

– Необычайный выбор для ночных прогулок. Многие испугались бы одной мысли, что окажутся на кладбище в одиночку. Впрочем, вы же собирались встретиться там с мистером Кертисом?..

– Нет, сэр, ничего подобного! – Далси сорвалась на крик. – Просто, ну… Я не боюсь призраков, я в них не верю. Вот и подумала, раз в дом пока нельзя, посижу на скамье в церкви, например.

Рядом с Луизой заерзали. Она и забыла, что не одна. Лорд Редесдейл с Памелой переглянулись: они-то в призраков верили, хотя и держали свои страхи при себе, потому что леди Редесдейл сплетни про потусторонний мир считала редкостной чушью. Зато эти двое настаивали, что по ночам из окон кабинета не раз сочилась вода, хотя там не было никаких кранов.

– Я прошла на кладбище, – продолжила свой рассказ Далси; все глядели только на нее. – Было темно, но я думала, что церковь-то наверняка увижу. Она ведь из белого камня, почти светится. – Девушка говорила задумчиво, словно уйдя в себя. – Я пошла вдоль стены, чтобы найти дверь, и тут увидела…

Все знали, что именно она увидела, потому затаили дыхание.

– Скажите присяжным, мисс Лонг.

– Мистера Кертиса. Мертвого, сэр.

Далси низко опустила голову и расцепила хватку на перилах; ее шатало, однако в обморок девушка не падала. Луизе вдруг вспомнился яблочный пирог, который она отложила на тарелку в кладовой, чтобы съесть по возвращении: наградить себя лакомым кусочком после долгого трудного дня. Она представила, как кладет в рот ломтик сладкого теста с сочными фруктами, но тот вдруг рассыпается горьким пеплом.