ГЛАВА 3
Проснуться привидением — верный путь к заиканию. Первую пару минут я сонно таращилась на прозрачные руки, пытаясь понять, почему в моем кошмаре одна из митенок расстегнута. Вспомнила, как вырубилась после вкусной похлебки, приготовленной охотником, обреченно вздохнула и села ждать отправки к Арвелю.
— Не забудь спросить, как я к нему попал! Вдруг у крылатого память просветлеет! — напомнил Эмрис.
Глаза его сияли желтым. В свете плетельницы было заметно, что тень кота слегка больше, чем сам зверь.
— Не забуду!
Я встретилась глазами с Каем, в позе мудреца сидящим на соседнем ложе из веток. Его не удивило мое превращение в прозрачную копию плетельницы (разве что я не светилась), скорее заинтересовало.
— И что скажешь? — не выдержала я.
Темные брови охотника едва заметно дрогнули, светлые глаза блеснули:
— Это состояние тебе не вредит.
Уже хорошо.
Кайден бросил на Эмриса странный взгляд. Кот сделал вид, что безумно занят изучением моей прозрачной ноги. Не нравится мне эта невинная морда.
— А убрать подобное состояние, — я помахала прозрачными кистями, — как-нибудь можно?
Кай вытянул руку, осторожно коснулся моих волос, уверенно кивнул. Я обрадованно придвинулась, чуть не свалившись с веток.
— Можно, но не стоит. — В глазах фейри промелькнуло нечто, напоминающее сочувствие.
Занятно. За вечер знакомства я успела понять вот что. Первое: охотник не особо разговорчив; второе: скуп на эмоции; третье: я для него — интересная работа. С чего вдруг он мне сострадает?
— Призрачное состояние замедляет разрушение печати, — пояснил Кайден и снова замер в позе для медитации.
Просто здорово. То есть я как примерная сестра буду проверять братца каждую ночь?
— Ай да молодец я! — Эмрис подполз ко мне, нагло прищурился. — Ну скажи, молодец?
— Молодец! — хмыкнула я.
Не все, оказывается, так плохо, и невезение тоже может помочь.
И я провалилась в белую вспышку.
— Не забудь про силы! Иначе он не согласится!.. — напутствовал Эмрис.
Силы, как же.
Из-за побратимства мне передалась частичка магии Арвеля. Ее как раз хватает на один удар. Именно им я вырубила Кая. И именно так кот предлагал убедить сильфа сотрудничать. Нет, не ударить. Обмануть, припугнуть, сказав, что его сила передается мне через Эмриса. Глядишь, и вспомнит, где подцепил наше говорливое проклятие. В глупости принца я сомневалась, все же смог он как-то избавиться от Эмриса. И потому оставила вариант кота как запасной.
В этот раз я вывалилась на балкон. Вцепилась пальцами в перила и восторженно выдохнула. Вид открывался невероятный. Я смотрела с высоты птичьего полета на ночной облачный город! Пышная пена голубоватого тумана ограждала извилистые улицы, на которых сияли хрусталем и белым камнем изящные домики. Нежные цвета во всем: в отделке домов, в украшениях и одежде, в светлых волосах и крыльях гуляющих. Фонари-шары, закрепленные воздушными вихрями, невесомые повозки, скользящие над улицами и ныряющие за границу облачного города, парящего в небе среди облаков.
— Опять ты? — Недовольный голос заставил обернуться.
В изящном кресле из белой лозы развалился Арвель.
— Что, снова грабить будешь? — брезгливо окинул меня взглядом братец.
— Не грабить, а спасать. — Я скрестила руки на груди. — Тебя, между прочим, царским ядом собирались попотчевать.
— Ты-то откуда знаешь? — недоверчиво фыркнул Арвель. — Ты же призрак! И вообще, зачем еду утащила?
Сильф раздражал, но, пока мы с ним в одной лодке, придется потерпеть. Только он знает, откуда взялся Эмрис. Правда, по словам кота, утверждает, что не знает. Надеюсь, призраку, то есть мне, повезет больше.
— Вообще-то, — не сдержалась и передразнила я, уж очень высокомерное лицо было у сильфа, — я не совсем и не всегда призрак.
— Да что ты говоришь! — Арвель потянулся за бутылкой, которую распивал до моего появления. — И зачем ты сюда тогда таскаешься? Жива-здорова — вот и гуляй!
— Я бы погуляла, но проклятие против.
— А мне-то что?
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но меня опередили:
— А тебе не помешало бы подумать о скандале, который разразится, если отец узнает, что ты использовал темную ворожбу. — На балкон вышел фейри.
Светловолосый, зеленоглазый, с выдающимися скулами, в светлой рубашке и брюках, он сразу приветливо улыбнулся. Слегка асимметричное лицо, как у всех представителей его народа, было холеным, но без перебора.
— Пришел все-таки! — Арвель расплылся в предвкушающей усмешке и махнул на меня рукой: — Вот она! Справишься?
Так, меня опять будут изгонять? Нет уж, с меня и прошлого раза хватило.
— Если собираетесь меня развоплощать, предупреждаю: это будет убийство, потому что я живая! — торопливо выпалила я и огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно уколоть палец.
Все же кровь у призрака — это довод.
— Не беспокойтесь, я не собираюсь вас изгонять, — еще шире улыбнулся фейри.
— Что?! — взвился в кресле Арвель.
— Хватит, — отрезал его гость. — Ты меня позвал разобраться с проблемой?
Принц неохотно кивнул.
— Вот и позволь мне это сделать. Или предпочитаешь пойти к придворному магу? Или сразу к отцу?
Идти Арвель никуда не хотел. Раздосадованно поглядывая на меня, уселся обратно.
— Я прекрасно вижу, что вы живы, леди.
— Я не леди, вы ошиблись.
Ну какая из меня леди?
— Вы названая сестра принца, а потому леди, — пояснил фейри, задумчиво рассматривая мой наряд. — Вы всегда так одеваетесь?
— Нет, это особый случай. Благодаря братцу, — я кивнула на скривившегося Арвеля, — на собственном опыте подтверждаю теорию, что пешие прогулки укрепляют здоровье.
— Прошу прощения за то, — фейри спрятал улыбку, — что пришлось терпеть неудобства. Если вы скажете, где вы, я пришлю за вами воздушную колесницу.
К такому повороту я была не готова. Быстро выбраться из леса? Оказаться во дворце? Я бы согласилась, если бы Эмрис был единственной загвоздкой. Но будет ли этот фейри так же любезен, когда узнает, что я, возможно, вскоре отправлюсь к предкам из-за второго проклятия? Чем сразу решу проблему принца.
— Не нужно, у нас есть проводник.
— Я понимаю ваше недоверие, но не сомневайтесь, я сделаю все, чтобы помочь Арвелю и вам. — Фейри жестом предложил мне сесть в свободное кресло.
Я отрицательно качнула головой. Проваливаться сквозь пол я уже привыкла, а вот проверять, каково это — утонуть в кресле, причем в буквальном смысле слова, не сильно хотелось.
— Я в некотором роде отвечаю за него. — Фейри с грустной улыбкой посмотрел на недовольного сильфа. — Простите, я не представился. Маэль, друг этого крылатого.
Он изящно поклонился, и я кивнула в ответ, исподтишка изучая друга принца.
— Летта, — представилась сокращенным именем.
Пусть это не по правилам, но я надеялась справиться с трудностями, не вмешивая семью. Конечно, меня всегда учили, что близкие — это наш тыл, наша защита. Но не в этот раз. Я не хотела привлекать к ним внимание ни темного, идущего по следу моей магии, ни тем более Маэля.
— Приятно познакомиться, Летта. Обещаю держать вас в курсе дела. Думаю, вы согласитесь, что прежде, чем пытаться распутать магический клубок между вами и Арвелем, надо выяснить, кто и зачем проклял принца таким необычным способом.
— То есть он действительно не знает? — ошеломленно спросила я.
Когда Эмрис выдал, что принц не заметил, как ему подсадили проклятие, я думала, это шутка. И до последнего надеялась, что Арвель таким оригинальным способом мстил коту.
— Увы… — вздохнул Маэль. — Перед появлением проклятия он успел посетить много… гм… разных мест.
А «гм», я так понимаю, это те места, о которых девам знать не положено? Эмрис будет в восторге.
— А поконкретней нельзя? — не отступала я. Парочка проклятий, висящих над головой, — лучшее лекарство от смущения и боязни, что меня не так поймут. — Эмрису, нашему знакомому проклятию, интересно.
Арвель расхохотался и подмигнул, отсалютовав бокалом с вином. Дескать, теперь я знаю, откуда ты, сестрица!
Жаль, я все везение растратила, а то бы подкинула чуток милому братцу, пусть бы у того темного мага, что по моему следу идет, в глазах двоилось.
— Он сейчас с вами? — Маэль вгляделся в мое лицо. — Этот… Эмрис?
— Нет.
— Значит, он действительно ожил?
— Ну… Если так можно сказать.
— И какой он? — Зеленые глаза фейри блестели азартом.
— Весьма говорливый.
— Хорошо!
Маэль вынул из кармана записную книжку, стило и что-то начал строчить. И в последнюю секунду, прежде чем я провалилась сквозь пол, успел протянуть лист мне.
Выкинуло меня в темноту под освежающий дождь на чьи-то руки.
— С прибытием, — мурлыкнул в ухо знакомый голос.
Посмотрев вверх, я увидела светящиеся желтые глаза. Эмрис, напоминающий тень, поставил меня на землю. Превратился в кота и подтолкнул головой под колено:
— Иди, пока не простудилась. Не умею готовить средство от насморка. Ты с уловом? — воодушевился он, заметив лист в моей руке. — Арвель поборол провалы в памяти?
— Нет, — я зашла под тент, уселась на свой лежак, — Маэль.
И подробно рассказала все Кайдену.
— А, к няньке побежал, — зевнул Эмрис, устраиваясь рядом со мной.
Повозился немного и прислонился теплым боком, согревая не хуже печки. Хоть и лето, но я успела и промокнуть, и продрогнуть.
— К няньке? — переспросила я, разворачивая листок и поднося его к плетельнице.
— Ага, — злорадно усмехнулся Эмрис. — Маэль однажды имел неосторожность помочь принцу. Прикормил, не подумав. Вот теперь и мучается.
— А мне показалось, что они друзья…
— Друзья, — согласился кот. — Но старший друг постоянно вытаскивает младшего из переделок.
— А почему с тобой не помог? — пробормотала я, удивленно разглядывая странные закорючки, убористо покрывающие половину листа.
— Потому что Арвель решил доказать ему, что он сам с усами… — Эмрис насмешливо фыркнул.
— Что это такое? — Я покрутила листок в руках, перевернула вверх ногами. Яснее не стало.
Кайден забрал его у меня из рук, пробежался глазами по ровным строчкам. В отличие от меня, он, кажется, понимал, что там написано.
— Шифр какой-то? — предположила я.
— Нет, писчая скоропись, сильфы придумали ее не так давно, — пояснил кот. — Один значок — одно слово. Ты ведь не сказала Маэлю, откуда ты?
— Нет, не сказала…
Вот оно что. Значит, друг принца таким экзотическим способом решил проверить, не из их ли я королевства? Хотя было бы странно, если бы он не пытался этого сделать. Вот пусть и думает, что я из их земель.
— И что там? — Я плотнее прижалась к теплому Эмрису. Похоже, у меня опять озноб.
— Список мест, где побывал наш принц, — важно ответил кот, становясь все горячее и горячее.
Эдак я скоро закиплю, как чайник.
— И?
— Охрана гуляла вместе с ним. Неудивительно, что его прокляли, — ответил вместо Эмриса Кайден.
Кстати… А он-то откуда знает скоропись сильфов? Ладно Эмрис, он только что из дворца, можно сказать. Или Кай тоже недавно побывал в облачных городах? Я выразительно посмотрела на листок, потом на охотника…
— Они взяли за основу несколько древних языков, — пожал плечами тот, верно истолковав мой взгляд.
— Как хорошо, что ты у нас ходячий справочник, — похвалил Эмрис. — Жаль, авторство неизвестно.
Я удивленно обернулась к коту — о ком это он? И о чем? Кот отвел взгляд от Кайдена и неопределенно шевельнул ушами. Кайден же смотрел на него, нахмурившись. Его заявление проклятия тоже удивило.
— О, меня уже в ясновидении заподозрили? — сладко зевнул Эмрис, потягиваясь и выпуская когти. — Это к слову пришлось. Летта, быстро спать!
— Как скажешь, мамочка, — подколола я.
Летта уснула. Печать была на месте и в том же состоянии, но Кая беспокоил охвативший девушку озноб. Причина его — в проклятии, от которого ее пытались спасти, заблокировав способности. Странное проклятие, необычное… Фейри не один десяток лет имел дело с темной ворожбой, но подобное видел впервые. Чтобы понять, как его снять, нужен тот, кто его наслал.
Охотник в Кайдене предвкушал борьбу с сильным и умным противником. Был уверен, что отыщет темного. Рано или поздно. Сожалеть о неспасенных жизнях он разучился давно.
Но сейчас, глядя на спящую Летту, Кай понимал: в этот раз что-то изменилось. Бойкая, неунывающая девушка зацепила не только своим везением. То, как бросилась помогать, отдав ему свою силу, то, как защищала кота, когда тот угодил в силки охотника, и даже то, что она хоть и злилась на принца сильфов, но не желала отомстить ему… Все это пробило в броне равнодушия крохотную брешь — не опасную, но разбудившую то, что он забыл. Беспокоиться за кого-то было непривычно.
Но не один Кайден оказался нос к носу с тем, что считал ненужным.
Эмрис тоже беспокоился, хотя старался выглядеть равнодушным. Кот, щурясь, рассматривал светящиеся побеги плетельницы, но Кайдена не проведешь. Сегодня, изучая магические нити, опутывающие призрачную Летту, он заметил то, что было едва уловимо. Связь между темным созданием, которое называло себя Эмрисом, и девушкой была разорвана, а потом восстановлена заново. Причем добровольно.
— Спрашивай уже! — буркнул кот.
В проницательности Эмрису не откажешь. Он сел, расплылся, став глазастой тенью, отошел к краю тента, по которому все еще барабанили редкие капли дождя.
— Хочешь знать, почему я вернулся? Зачем вынес ее? Почему снова связал себя с ней?
Кайден молча слушал: с вопросами говорливое темное создание справилось самостоятельно, справится и с ответами.
— Не понимаешь, зачем я открылся тебе? — усмехнулся Эмрис. — И я не знаю. У меня был отличный план: усыпить ее, ведь страшица замедляет действие царского яда. Дать тебе ее спасти и выйти следом за вами. И я свободен. А потом это проклятие, чтоб ему! И откуда только взялось? Я ушел. Но мне шишка по маковке ударила. Я вернулся.
Тень шагнула под дождь, запрокинула голову, зло выдохнула:
— Вернулся.
Эмрис лгал. И Каю, и себе. Не было никакой шишки и даже ореха. Во тьме, что заменяла этому созданию душу, проснулось нечто человеческое. Оно-то и заставило Эмриса изменить простой и логичный план. Такой шикарный план, который моментально возник, когда Летта вернулась от названого братца, отравленная царским ядом. С некоторых пор Эмрис чувствовал, что связь между ними слабеет и вот-вот разорвется, а он получит свободу. Оставалось только придумать, как выбраться из этих, темные туманы их побери, лесов. И тут так кстати приключилась история с ядом… Не использовать такую возможность Эмрис не мог. Нужно было просто завести ее в заросли страшицы, замедляющей действие яда (ведь мертвую охотник не станет выносить из леса, и не факт, что сам решит выйти из земель гиан). Дождаться охотника. Выйти за ними следом. Но страшица и яд ослабили Летту, и проявилась печать. И то, что под ней, — тоже. И Эмрис ее бросил, решил выбираться сам. И не смог. Не смог!
— Вернулся, — хмыкнула тень, превращаясь в кота.
Вернулся и спас, открылся охотнику, рискуя быть уничтоженным. Потому что понял: упустил важную деталь — охотник мог не знать рецепт противоядия. Но темное создание этим не ограничилось. Оно снова связало себя с Леттой, на этот раз добровольно, чтобы убрать разрушительное воздействие того, другого, проклятия.
— И кто теперь чье проклятие? — фыркнул кот, укладываясь рядом с девушкой и подпитывая ее своей магией.
— Мы — ее. — Кай улыбнулся, было непривычно испытывать к кому-то расположение.
Эмрис тихо рассмеялся:
— Я-то думал, нет ничего более странного, чем оказаться проклятием.
Утром мы свернули лагерь и направились к границе леса. Узелок с тем, что осталось после изничтожения Эмрисом отравленных запасов, перекочевал на плечо охотника.
После двух ночевок в походных условиях я чувствовала себя измочаленной, покусанной и утыканной занозами, как кактус — колючками. Никогда не считала себя неженкой, но теперь могу точно сказать: лучше целый день мотыжить сорняки, чем романтично блуждать по лесу.
Небольшой поселок, к которому мы вышли к полудню, показался мне красивее облачного города. Пока мы с Эмрисом, старательно изображающим настоящего кота, сидели в тени, смакуя ледяную воду из колодца, охотник успел разузнать обстановку.
Станция воздушных колесниц встретила нас сонными лицами попутчиков и задорным кукареканьем петуха, решившим не с утра, так в полдень отметить криком наступление нового дня. Охотники летали бесплатно. А вот нас с проклятием заставили заплатить. Денег не было. Хотела выписать вексель, но кассир не поверил в мою платежеспособность. В итоге пришлось произвести натуральный обмен — пожертвовать четверть «чудной штуки из горшка» в подарок теще кассира.
То, что переплатила, я поняла, увидев наш транспорт. Нет, грозовые кони были серые с туманными гривами, то есть ничем не отличались от тех, что возят пассажиров от одной станции к другой. А вот колесница…
Обычно колесницы напоминали ладьи с облачными подушками по бокам, которые превращались в колеса, стоило повозке оторваться от земли, и магической защитой, чтобы никто не выпал за борт. А наша скорее походила на огромное дырявое, наскоро залатанное корыто.
Но летело это корыто, как выяснилось чуть позже, очень быстро. Видимо, возница торопился добраться до цели, пока его колесница окончательно не превратилась в груду щепок. Вместе с ним и пассажирами.
А такое было возможно, потому что грозовые кони оказались с сюрпризом: только они набрали высоту, как на туманных шкурах проступили темные пятна. Силы урагана было немного. Но и ее хватило, чтобы довести пассажиров до бледного вида и страстной любви к молитвам.
Мы должны были провести в пути около недели, но уже к десяти часам вечера того же дня помятые, слегка икающие от радости выгрузились на вокзале какого-то городка на окраине Роната.
Времени оставалось в обрез. Скоро я превращусь в призрака. До гостиницы дойти не успели, были вынуждены остановиться в парке неподалеку от станции. Забрались в самую глухую часть. Привидением я стала под романтические трели соловья.
Встреча с братцем прошла скучно. Арвель меня игнорировал, Маэля не наблюдалось. Новостей о том, как продвигаются поиски доброжелателя, прицепившего проклятие принцу, не было. В ответ на мой вопрос сильф лишь раздраженно буркнул, что фейри ищет.
Вывалилась обратно в парк, тихо костеря бесполезное путешествие, — только время зря потратила. Но мы еще успевали на последнюю колесницу. Выбирая между сном и домом, я выбрала дом и отправилась оплачивать новый перелет. В этот раз вексель приняли, колесница была новой, а кони — обычными.
На рассвете я, слегка угорев от бессонной ночи, шла по улицам Гвара с Эмрисом в кармане. Коту пришлось стать крохотной землеройкой, чтобы, не дай боги, младшие сестры не заметили шевеления.
Ула и Дика давно просили у мамы хомячка или крысу, даже предлагали удочерить диких, выловленных в саду. Вариант с обычным котом вместо дорогого песчаного я тоже отмела. У нас и так три кошки, четыре пса и несколько горшков с экзотическими растениями. И за всем этим многообразием зорко следила мама. Еще одна животинка в дом — и нас всех, включая питомцев, точно выселят жить в старую теплицу, как обещают с тех пор, когда я принесла котенка и щенка.
Двухэтажный каменный дом тонул в зелени густого сада, который являл собой мечту и страшилку уличных мальчишек. Мечту — потому что у нас росли самые крупные яблоки в округе. А страшилку — с того самого дня, как отец перенес туда капризную мимозу. Растение требовало повышенного внимания, а еще отлично отпугивало ворон от черешни, размахивая ветками и слезливо вздыхая. Мальчишки считали, что в мимозе живет неупокоенный призрак.
Юркнув в увитую диким виноградом калитку, я прокралась через сад. Моя комната была на первом этаже, так что пробраться внутрь было несложно.
— Миленько, — оценил скромную обстановку Эмрис, выглядывая из кармана.
Аккуратно застеленная кровать, платяной шкаф, стол, стул и пара полок с книгами. Разбавляли простоту кружевные салфетки, пара горшков с выведенной отцом синей геранью и настенное зеркало в тяжелой потемневшей раме, которое кочевало по всем комнатам, прежде чем прижилось у меня.
— Мне хватает.
Я посадила землеройку на тумбочку рядом с забытым Вейлой крючком для вязания. У нее их столько, что чудо, как она в них не путается. Мама и Вейла у нас — настоящие мастерицы. А вот у меня никогда не хватало терпения.
Прежде чем «внезапно вернуться домой», надо привести себя в порядок. Поэтому я переместила Эмриса в горшок с геранью, куда мелкие точно не сунутся, и, захватив чистые вещи, отправилась в ванную.
Смыв с себя грязь и вытащив занозы, я переоделась в обычный наряд путешествующих девушек: блузку, корсаж и брюки. Немного подумав, надела митенки. Где-то в недрах комода стараниями сестер были новые, кружевные, но золото узора на ладонях они не скроют. А эти вполне подошли к простому наряду. В комнату я вернулась вовремя: из спальни Улы и Дики донесся радостный смех. Проказницы проснулись, пора и мне появиться на пороге. По времени как раз выходило, что я вернулась первой летающей колесницей.
И снова комната, Эмрис в кармане, окно, сад, калитка.
В ворота дома я заходила не спеша, чтобы меня увидели со второго этажа. Окна родительской спальни распахнулись, как только я закрыла кованую створку ворот за собой.
Мама, в неизменном коричневом платье, с толстой темной косой, перекинутой через плечо, красивая, несмотря на тонкую паутинку морщинок у карих глаз, взволнованно оглядела меня с ног до головы:
— Летта, что-то случилось?
— Нет, все хорошо! Я нашла нового поставщика семян аптекарских трав, пришлось вернуться, — чувствуя себя отвратительно, соврала я.
— Да? — Отец, высокий, стройный, с едва заметными изумрудными прядями альва-полукровки у висков, обнял маму за плечи.
— Угу, — уверенно кивнула я. — У него есть немного свободного времени. Он хочет познакомиться с вами.
Отец просиял, а я поклялась сама себе, что куда бы меня ни занесло, первым делом буду покупать семена и слать отцу, чтобы хоть как-то загладить вину.
— А когда он приедет? — всполошилась мама.
— Мам, не беспокойся, его больше интересуют растения, а не как сервирован стол, — успокаивающе улыбнулась я.
Из глубины сада донеслось громкое журчание, которое переросло в бульканье. Младшие решили отметить пробуждение очередной проделкой. И вовремя. А то сил не было смотреть в глаза родителям.
Я опрометью бросилась на звук и первой оказалась в саду. Булькало в оранжерее. По закрытым стеклянным дверцам, как по стенкам аквариума, поднималась вода, грозя превратить отцовский питомник экспериментальных саженцев в дно морское.
Распахнув дверцы, я отскочила в сторону, пропуская хлынувшую наружу мощную волну, и, шлепая по огромной луже, бросилась в теплицу. В середине стояла испуганная Ула, вокруг которой свивалась жгутами вода. Светлые с синим отливом волосы растрепались, голубые глазенки хлопали непролитыми слезами, до громкого рева оставалась пара секунд. Я шагнула через магический водоворот, обняла, прижала Улу, прошептав: «Все хорошо». Вода с шумом опала на мокрую землю.
— Я хотела помочь! — заревела юная ундина, слишком сильная для своих десяти лет.
— Они пить хотели! — подхватил второй тонкий голосок, я огляделась и прижала к себе Дику, самую младшую, погладила по светлым с прозеленью мокрым волосам.
— Все хорошо, девочки, все хорошо…
Я обнимала рыдающих сестер, когда в теплицу вбежали родители с взъерошенной и сонной Нестой.
Третья по старшинству, она пошла в отца: растения были ее… нет, не любовью, — страстью. Охнув, Неста сердито погрозила младшим кулаком, раскинула руки, и над утопленными розовыми саженцами поплыл нежный туман салатового цвета: магия альвов успокаивала, лечила растения. Ну, теперь Неста точно не уйдет из теплицы, пока не наведет полный порядок.
Отец отправился работать, а мы с мамой, взяв двух горе-волшебниц за ручку, отправились в дом — приводить девочек в божеский вид. Временно ссадив Эмриса в горшок с лимонником в спальне младших, я приготовила чистое белье для сестер и затерла мокрые следы на полу. Из ванной раздавался довольный смех и визг — мама мыла Улу и Дику.
Забавное у нас семейство. Мы с Вейлой — старшие. Разница — год. Она — человек, я… лепрекон, незнамо откуда взявшийся. Средняя сестра Неста, старшая родная дочь мамы Гвенды, родилась через год после того, как нас нашли. Ула появилась у нас неожиданно, ровно девять лет назад, — ее мать и отец погибли в воздушной аварии. Ни имени, ни богатства у них не было, и желающих воспитывать годовалую ундину не отыскалось. Пока слух не дошел до отца. Мама, на руках которой была шестимесячная Дика, их вторая родная дочь, тут же согласилась. Один младенец или два — какая разница?
Вот так и жили, дружно и весело. Вначале источником веселья были мы с Нестой, Вейла с детства была спокойной и меланхоличной, потом нас сменили младшие сестренки.
— Посмотри на них, чисто ромашки! — довольно вздохнула мама, глядя, как отмытые и переодетые девочки, держась за руки, чинно выходят из ванной.
— Надолго ли? Часа на два? — усмехнулась я, развешивая мокрые полотенца на магическом обогревателе.
— Все-таки решила их носить? — улыбнулась мама, показывая на митенки.
— Неста была права, они удобные и смотрятся интересно.
Да-да. А еще под ними очень удобно прятать недочеты-рехлистник. Какое счастье, что сестра уже полгода пытается объяснить женской части нашей семьи, как красивы и удобны митенки.
Я смотрела на маму, задумчиво теребя прядь волос, и никак не решалась заговорить. Никогда не отличалась робким характером, но сейчас было немного страшно просить маму найти для меня женщину, которую я не видела двадцать лет, но которая была моей кровной матерью. Я снова подергала волосы. Надо же, вспомнила старую детскую привычку.
— Ну что там случилось? — не выдержала мама. — Давай выкладывай.
Лучшего случая попросить у нее путеводный огонек не будет.
— Я бы хотела найти Кару.
Мама кивнула, пригладила ладонями волосы, откинула косу на спину.
— Хорошо. Я попрошу отца.
В этом вся наша мама. Понимающая, чуткая. Никогда не подает вида, насколько ей тяжело.
— Мам! — Я обняла ее.
Безумно хотелось рассказать, пожаловаться, взвалить часть проблем на ее надежные плечи, но… Но это было бы нечестно.
— Я только посмотрю на нее. Моя мама — это ты. Мне… любопытно.
— Я знаю. — Мама погладила меня по голове. — Вейле скажешь?
— Нет.
Незачем вмешивать сюда сестру. Хотя она обидится, когда узнает, что я встречалась с нашей матерью. Но нет.
Мама подхватила корзину с грязным бельем и вышла, а я специально задержалась, чтобы незаметно вытащить Эмриса из горшка. Переворошила ветки лимонника и с удивлением поняла, что забирать некого. Кошки в качестве похитительниц отпали сразу. Там такая землеройка — сама кого хочешь загрызет. Истеричный кошачий вопль мы бы через стенку точно услышали. А значит… Ну и где эти две любительницы хомячков и крысок?
Обыскивая сад, я наткнулась на Вейлу. Пальцы сестры мелькали над кружевной красотой, напоминающей морозный узор на окне.
— Мелких ищешь? — Не отрываясь от вязания, Вейла кивнула на заросли черной смородины.
— Спасибо!
— Не надо тебе к ней ехать. — Слова сестры заставили остановиться. — Мы ей не нужны.
В спокойном голосе не было обиды или огорчения. Она просто сообщала.
— Мама сказала?
— Нет. — Вейла отвела упавшую на глаза каштановую челку.
— Отец?
Сестра отрицательно качнула головой.
— Я шла мимо окон, когда ты просила маму.
Конспиратор из меня никудышный.
— Я встречалась с нашей матерью несколько лет назад, — все тем же ровным голосом продолжала Вейла. — Я не стала вам рассказывать. Зачем? Я сделала глупость, когда попыталась с ней заговорить. Она сказала, что я ошиблась, что у нее никогда не было детей. Не думаю, что сейчас что-то изменилось.
В светло-карих глазах сестры не было сожаления. Она уже все пережила. Переварила. Приняла. Как всегда, одна. Замкнутость Вейлы меня поражала с детства. Я уже тогда осознала, что любая попытка влезть к ней в душу провалится. А сочувствие рассыплется о стену железного характера. И все-таки, подбежав к сестре, я обняла ее, рискуя испортить вязание.
— Почему не сказала? — Я сердито дернула ее за кончик толстой косы.
— Зачем? Все было не так плохо, как ты себе навыдумывала. — Вейла отстранилась, снова замелькал крючок. — Я перестала беречь для Кары место в сердце. Мне стало намного легче, поверь. Тебе тоже станет, ты ведь все равно поедешь к ней?
Я коротко кивнула, поднялась с лавочки и направилась к смородине.
Ула и Дика сидели в самой гуще веток, усыпанных крупными гроздями темных ягод. Устроившись на сухих листьях, они пытались скормить Эмрису, торжественно высаженному на чистый носовой платок, сверчка. Есть насекомое он отказывался, старательно отпихивал завтрак крохотными лапками.
— Может, она пить хочет? — предположила, шмыгнув носом, Ула.
Эмрис вздрогнул, очевидно, вспомнив полив саженцев. Пришлось спасать его от внепланового купания посреди сада.
— Нет, девочки, мы никого поить не будем! — строго сказала я, опускаясь на корточки. — А кушать ваша землеройка не хочет, потому что хочет домой. Ее там детки заждались.
— Правда? — нахмурилась Дика.
— Да, такие же маленькие, как вы, только землеройки.
— А их у нее много? — Ула всегда была любопытной.
— Ну… — задумалась я. Животными никогда особо не интересовалась, больше растениями, поэтому да простят меня все землеройки, если это не так… — Дюжина.
Мордочка Эмриса вытянулась от удивления, он возмущенно пискнул.
— Видите, как волнуется, — улыбнулась я, осторожно пересаживая проклятие на ладонь и отпуская его. — Беги к своим деткам, маленькая.
Землеройка ловко ввинтилась в листья, напоследок незаметно цапнув мой палец зубами, — Эмрис был явно не в восторге, что его сделали матерью семейства.
Отправив девочек мыть руки, я тихо позвала проклятие. Эмрис не отзывался, я уже забеспокоилась. Но тут на мою туфлю взобралась серая ядовитая змея размером с мизинец. Не отбросила наглую рептилию лишь потому, что вспомнила: такие у нас не водятся.
— Эмрис?
— Нет, король оборотней! — огрызнулся котозмей. — Требую моральную компенсацию за злобные издевательства над животными, — прошипел он нарочито недовольно.
— А кто здесь животное?
— Вот именно! Мало того что я нянькой не нанимался, так еще и многодетным папашей меня сделала!
— И пол сменила, — со смешком подсказала я. — Иди сюда, мать-героиня.
Я наклонилась и посадила возмущенно зашипевшего Эмриса в карман.
Завтрак пролетел незаметно.
Как всегда, хулиганили младшие. Вейла даже за столом не расставалась с вязанием. Неста с отцом прикидывали, какие из посадок надо подпитать магией альвов. Мы с мамой обсуждали приход Кайдена.
Когда все встали из-за стола, мама отозвала меня в сторонку и вручила круглый прозрачный шарик на тонкой цепочке, внутри которого крохотной золотой птицей билась магия путеводного огонька.
— Спасибо! — порывисто обнимая ее, шепнула я.
Спрятав подарок во второй карман, отправилась в город встречать гостя.
Кайден ждал меня на площади перед управой. При виде его пришлось признать, что зря мы с Эмрисом сомневались. От Кая-охотника не осталось и следа. Слуги Неназванной не только летали бесплатно — экипировались тоже. Стоимость нарядов торговцам компенсировала мэрия, а точнее, храм богини — за счет пожертвований прихожан. Завысить цену или не выплатить причитающееся никто не рисковал, ибо кара была неизбежной: болезнь воров — чесучка, разновидность чесотки. Она поражала лицо обманщика и не лечилась, пока не восстанавливалась справедливость.
До встречи с Кайденом я не задавалась вопросом, как живут охотники. Они просто были, защищали, ловили темных. Как полезные перелетные птицы, что съедают вредных гусениц на посадках.
Но надо признать, наша «птица» сегодня выглядела непривычно. В светлой, немного старомодной рубашке с широким рукавом, в жилете и брюках, без зеленого плаща, неизменного ножа и наручей Кайдена было не узнать. Статный, загорелый, с холодным взглядом стальных глаз, он казался настоящим аристократом. А возможно, и был им.
Ведь богиня выбирает независимо от расы или социального положения. Стать охотником может любой, кого посчитают достойным. И у кого нет в этой жизни ничего, что бы он мог потерять. Слуги Неназванной всегда одиноки.
Мне было жаль Кая. Конечно, служба дала ему повод жить дальше. Но кто знает, может, если бы богиня его не выбрала, он бы сам победил своих демонов и жил сейчас счастливо с новой семьей. Фейри ведь не просто красив, как все представители его расы, он привлекал внутренней силой, умом. Но Неназванная крайне редко отпускает своих охотников. Хотя поговаривали, что так было не всегда.
— Летта!
Меня развернули, крутанув, точно юлу. Сонья счастливо рассмеялась, расцеловала в обе щеки. Страшно довольная, затараторила:
— Спасибо тебе! Ты не представляешь, какой он! Он невероятный! Он такой умный! Такой красивый! Он самый лучший!
— Кто? — Я все еще до конца не верила, что причина восторга — тот самый Плащ с площади, в которого я ткнула пальцем.
— Ах, ты же не знаешь! — всплеснула руками Сонья. — Тин! Ну, тот, в плаще. Представляешь, он младший сын младшего принца клана лесных куниц!
Количество «младших», по-видимому, казалось странным только мне. Но принца я ей нашла, факт.
А подруга щебетала:
— Конечно, их владения небольшие, а королевство крохотное, его даже на карте нет, но их все в Хевине знают!
Что же, теперь все понятно. Парень — король без короны и королевства. Когда оборотни объединились в четыре государства, мелкие кланы остались не у дел. Но королями они себя называют до сих пор, хотя право править — вот такой каламбур — за теми, кто сидит на троне, признают. По сути, они являются высшей знатью, князьями. Но «король» — это звучит!
— Летта, ты бы знала, какой он умный!
С каких пор ее стал интересовать ум мужчины?
— Я с ним чувствую себя королевой сильфов! — мечтательно закатила глаза Сонья. — Кругом облака и крылья за спиной!
Неужели влюбилась? Вот так, сразу?
— Летточка, — она воровато огляделась по сторонам, — а ты мне дай, пожалуйста, прядь? А то, понимаешь, он такой хороший и все так хорошо, что я боюсь, а вдруг мне это все кажется? — Сонья погрустнела, закусила губу. — А я не хочу просыпаться, понимаешь?
Глаза ее влажно блеснули.
В кармане тихо хрюкнуло. Эмрис не выдержал, не понял тонкой девичьей натуры, для которой если слишком хорошо — это тоже плохо.
Я незаметно похлопала ладонью по карману, прикидывая, с какой стороны отстричь прядь, чтобы было не так заметно. Я бы с удовольствием одарила Сонью везением, если бы не темный, что за мной охотится. Кай сказал, что он ориентируется на мою силу. Пока печать держится — любой, кому я захочу помочь, тут же станет жертвой. Поэтому придется отдать часть прически: везения мои волосы не принесут, но подруга успокоится и будет наслаждаться жизнью, вместо того чтобы забивать голову глупостями и устраивать облаву на знакомых.
— Летта, пожалуйста!..
Подруга вытащила из сумочки крохотные ножницы, протянула мне.
Убедившись, что на нас, кроме Кая, никто не смотрит, я отрезала кусок пряди за ухом и протянула счастливой Сонье. В кармане снова тихо хрюкнул от смеха Эмрис, которому в щель было прекрасно видно, что я делаю.
— С тебя приглашение на свадьбу. И я буду названой матерью твоей дочки, — буркнула я, прихлопывая смешливый карман ладонью.
А что? Должна же я получить хоть какую-то компенсацию за внеплановую стрижку? Доживу до этих знаменательных событий или нет — другой вопрос.
— Конечно! — Сонья обрадованно разулыбалась, спрятала улов в сумочку, жадно прижала ее к груди и только тут заметила наблюдающего за нами Кайдена: — О, а ты тоже на празднике не зевала? Кто он? Как зовут? Фейри, да? Чистокровный? Ну ты даешь!
Угу, времени не теряла — упражнялась в нырянии в мостовую. Но вслух я сказала:
— Это наш новый поставщик.
— А-а-а, — разочарованно протянула подруга. — Тоже садовник?
Эмрис уже не хрюкал, а булькал.
Поправлять подругу было бесполезно. Все, кто выращивал, обхаживал и продавал растения, для нее были садовниками. Различия не укладывались в ее сознании. Точнее, не влезали. Их вытесняли оттуда везучие подковы, четырехлистники и планы, как подстричь подругу.
Попрощавшись с Соньей, я подошла к Кайдену, приветливо улыбнулась. Охотник кивнул в ответ, забрал с лавки горшок с плетельницей.
— Вперед, друзья мои, садовники и садоводы! — донеслось насмешливое из кармана.
Пока шли, я с завидной регулярностью спотыкалась. Эмрис посмеивался — не надоело чужое невезение собирать? Надоело, но отказаться от подобного счастья я не могла, а значит, придется привыкать и относиться философски. И запасаться обувью, потому что с такой скоростью сбивания носков скоро я останусь босиком. А еще — избегать скопления народа. И таскать с собой набор аптекаря на всякий случай. Если бы не Кай, я бы раз десять могла поздороваться с мостовой. Охотник умудрялся в последний момент подхватить меня под локоть. В конце концов, мне надоело, и я сама вцепилась в его руку. Под тканью рубашки было нечто твердое. Понятно: наручи охотник не снял.
Кайден бросил на мою ладонь на своем предплечье странный взгляд, будто я нахально вцепилась в принца. Хм, а вдруг так и есть?
— Слушай, может, скажешь, кем ты был до того, как стал охотником? — виновато вздохнула я. — Понимаю, тебе неприятно вспоминать, но так я хотя бы буду знать, как себя с тобой вести. Я тут на тебе вишу, горшки с цветами таскать заставляю, а может, мне нужно кланяться и на «вы»?
Кайден снова посмотрел на мою ладонь, едва заметно улыбнулся, накрыл ее своею и слегка провел кончиками пальцев по внутренней стороне запястья. По коже побежали мурашки, я сглотнула, едва не споткнувшись, и бросила быстрый взгляд на охотника. Казалось, Кай не понимает, что прикосновение вышло далеко не дружеским.
— Не нужно ни кланяться, ни на «вы». — Серые глаза смотрели внимательно, в них было нечто, отдаленно напоминающее любопытство.
Что с ним такое? Я ведь ничего необычного или предосудительного не делала и не спрашивала?
— Я не знаю, кем я был до того, как стал охотником. Я ничего не помню до своего появления в храме ночи… — задумчиво помолчав, добавил Кайден и зашагал дальше, увлекая меня за собой.
Идя рядом, я растерянно косилась на спутника. Жить без памяти — какой ужас! Воспоминания делают нас — нами. Одни пробуждают хорошие чувства, другие — не очень, но вместе они составляют мозаику, что называется сутью. Как можно жить без нее?
— А я говорил, что авторство нашего ходячего справочника неизвестно… — раздался шипящий шепот прямо у уха.
Я испуганно подпрыгнула, осторожно покосилась на плечо и, увидев желтую ящерицу, сердито буркнула:
— Я так с тобой заикой сделаюсь!
— Вылечим! Я знаю потрясающий отвар, правда, там побочный эффект — зеленые пятна, но заикание отлично лечит.
Мы свернули в пустой проулок, Кай вытянул руку и стряхнул говорливое проклятие с моего плеча. Эмрис плюхнулся на землю и громко проворчал, превращаясь из ящерицы в желтого домашнего кота:
— Какое интересное понимание профессии! Все охотники уничтожают темные субстанции, а ты — используешь в качестве метательного снаряда! Оригинально, не спорю, но в следующий раз хоть целься во что-нибудь, а то надоело летать просто так!
И несносный кот побежал впереди, гордо задрав пушистый хвост. Недолго, впрочем, бежал. Завидев невдалеке насторожившуюся собачью стаю, нарываться не стал: обернулся пятнистой желто-коричневой дворнягой. Так и бежал до нашего дома. Потом исчез за поворотом, а когда мы с Кайденом заходили в ворота, на запястье прицепился желтый паук. Не заорала чудом. Стряхнула Эмриса в карман и весело помахала поджидающим на крыльце родителям.
Кайден первый подошел к ним, вежливо поздоровался и представился:
— Кайден Бран.
Быстро же он придумал себе новое полное имя! Раскланявшись с прирожденной грацией, словно всю жизнь только этим и занимался, а не носился по лесам, Кай спросил, позволено ли ему вручить леди, то есть маме, презент. Папа, естественно, позволил, хотя глядел на плетельницу с плохо скрываемым восторгом. После торжественного вручения цветочного горшка я представила родителей, на этом мое участие в переговорах плавно сошло на нет.
Кай был учтив, предусмотрителен и непривычно разговорчив. За обедом они с отцом успели не только понравиться друг другу, но и решить, что я должна поехать на плантации Кайдена в ближайшее время. К концу трапезы я получила официальное благословение на поездку, избавилась от необходимости общаться с теми поставщиками саженцев, до которых доехал лишь мой чемодан. А еще у меня появилось два-три месяца вне дома по уважительной причине — Кайден сообщил отцу о цветочной ярмарке, что собираются провести у себя альвы. И пообещал присмотреть за мной. О ярмарке мы не знали. Оказывается, только сегодня утром об этом написали в новостных листах. Мама и девочки тоже были в восторге от гостя. Младшие предложили «оставить Кая себе», Вейла оторвалась от вязания, а Неста тихо выспрашивала подробности нашего знакомства, благо историю с едва не затоптавшим меня конем мы придумали заранее.
В общем, когда я, стоя на крыльце, следила, как отец провожает Кая, то не могла избавиться от стойкого ощущения, что к себе в дом я притащила вовсе не молчаливого угрюмого охотника, шныряющего по лесам, а благовоспитанного фейри — уверенного в себе, знающего, чего хочет, и хорошо разбирающегося в людях. У него все получалось, и никаких проблем даже теоретически быть не могло.
Из кармана брюк высунулась любопытная мордочка золотистого хомячка.
— Интересно, почему она забрала у него именно память? — задумчиво протянул Эмрис.
— Думаешь, это Неназванная лишила его памяти? — засомневалась я. Известно, что ночь забирает у охотников что-то, давая взамен силу, но память? Всю? Все воспоминания, все чувства? — Может, он сам…
— Дал себе по голове и пополз в храм? — съехидничал Эмрис.
Я шутливо щелкнула хомячка пальцем по носу. Зверек грозно оскалился и как ни в чем не бывало продолжил:
— Все остальное — при нем. А то, что он такой отмороженный… Не заблуждайся, он намного старше, чем кажется.
У фейри нет понятия старости. Но Кай — старик? Что-то не верится.
— Зря сопишь! — фыркнул Эмрис. — Заклинание, которым мы тебя спасали, давно забыто, так что он древний, как наш мир. Отсюда его странности: со временем чувства притупляются, становятся не нужны.
— Ты-то откуда знаешь? — насмешливо прищурилась я. — Или тоже древний, как Кай? И тоже с памятью проблемы?
— Мне память не положена! — И глазенками наглыми не моргает.
— Врешь!
— Вру, — охотно согласился хомяк, поймав мой выразительный взгляд. — Это мое нормальное состояние: лгу, изворачиваюсь, плету интриги. Я — проклятие.
То-то и оно. Проклятие, неясно кем сотворенное и для чего. Плюс охотник без памяти, непонятного возраста, периодически смотрящий так, словно я танцую танго на ушах. И в качестве дополнения — я, проклятый лепрекон, притягивающий неудачи, с химерами на хвосте. Тройка везунчиков, однако.
