Глава 955
Тишина после ответа Хаджара стала только тяжелее. Она давила на плечи чем-то темным и… смертельным.
Летиция, налившая в бокал вина, раскачивала его из стороны в сторону и, вдыхая аромат, с куда большим интересом смотрела на Хаджара. Младшая жена Сальма выглядела испуганной и жалась к стойкой леди.
Карейн так и не надкусил яблоко и выглядел если не ошарашенным, то явно человеком, который не ожидал, что его застанут врасплох.
Агвар вместе с сестрой Талесией переглядывались и держали руки рядом с волшебными атрибутами.
Одни только лишь сопровождающие Хаджара, включая принцессу, никак не изменились в лице. Хотя в случае с Эйненом это вообще было не возможно.
– Ты отказываешь мне в этом одолжении, юный Хаджар? – Брустр покраснел едва ли не сильнее, чем когда его оскорбил глава дома Тарез, который в данный момент спокойно попивал виноградный сок. – На моем же празднике? В моем же доме?!
– Отказываю, – кивнул Хаджар. – в этом нет никакого смысла, достопочтенный глава дома Хищных Клинков. Ваше искусство не сравниться с мастерством моего Учителя. Я же сам, пока, не достоин того, чтобы защищать его имя в подобного рода поединках. Если вы обратитесь ко мне через несколько веков, то, наверное, я смогу продемонстрир…
Хаджар прекрасно видел, как Брустр потянулся в карман за торчащей оттуда перчаткой. Он видел, как белая кожанная вещь, взлетев в воздух, понеслась к его лицу.
Он мог его остановить. Мог уклониться. Мог, даже не обнажая меча, обратить её, вместе с половиной зала, в пыль. Мог достать Синий Клинок и постараться в ту же секунду, неожиданным нападением, отправить Брустра к праотцам.
Но он этого не сделал.
Он позволил совершиться унизительному жесту.
Перчатка, шлепнув о губы, медленно, едва ли не гусиным пером, упала на пол.
– Подобные оскорбления, Хаджар Дархан, смываются в нашем обществе кровью! – прорычал Брустр Динос. – И я вижу своим священным долгом показать зарвавшемуся простолюдину каково истинное лицо аристократии!
– Что вы себе позволяете, Брустр! – Акена вышла вперед перед Хаджаром. –Немедленно принесите свои извинения! Вы не имели никакого морального права бросать вызов человеку, который лишь отверг ваше предложение!
– Морального – возможно, достопочтенная принцесса, – Брустр, обращаясь к принцессе, даже не думал кланяться, как того требовал этикет. – Но не вы, и даже не ваш отец, не в силах лишить меня права, которое было высечено в камнях закона нашими далекими предшественниками. По законам Дарнаса любой гражданин, может вызвать иного гражданина на дуэль! А с недавнего времени ученики Тирисфаля, старший брат Баронессы Лидусской, являет гражданином Дарнаса!
По залу прошлись шепотки. Слухи в столице распространялись быстрее, лесного пожара. Уже все прекрасно знали, что Хаджар был гораздо старше того возраста, который объявил при поступлении в школу Святого Неба.
Вот только одно дело – знать об этом и совершенно другое – сказать открыто и вслух. Этим Брустр буквально бросил в лицо ректору школу тот факт, что его обвел вокруг пальца выходец с таких дальних рубежей страны, что её жители даже не являлись подданными Императорской короны.
– Как и он имеет право отказаться, – прошипела Акена. Она повернулась к Хаджару, а затем, так, чтобы увидел лишь он один, подмигнула. – Откажись от этой, якобы, дуэли, Хаджар Дархан. Ты имеешь полное право проигнорировать попытки этого человека отомстить за смерть его сына.
И вновь – тишина в зале. Слова принцессы оказались ничуть не менее дерзкими, чем у самого Брустра. И тот это прекрасно понимал.
В общем и целом – все выбросили на стол свои козыри. Сняли маски, сорвали шоры и показали истинное лица.
В этом, когда глава Хищных Клинков, был предельно прав, когда говорил про “истинное лицо аристократии”. За внешним блеском и лоском скрывались хищные клыки, готовые порвать глотку любому, кто подойдет слишком близко или обманется этой дурманящей красотой.
Именно поэтому молодые и юные, не знающие правил местной игры, так часто гибли ни за что, надеясь, что в итоге получат все, о чем только мечтали.
– Разумеется, моя принцесса, – поклонился Хаджар. – но ни один мужчина не отвернется от брошенной в него перчатки, если у него еще имеется честь.
Хаджар нагнулся и, как требовал этикет, поднял перчатку и убрал её в свой карман. Сколько историй, сколько песен бардов сложено об этом простом жесте – своей перчатке в чужом кармане, но вот – из века в век, из эпоху в эпоху, мужчины пользуются своим правом законного убийства.
Именно мужчины.
Каким бы не было просвещенным в плане полового равенства общество Семи Империй, но древний закон распространялся лишь на представителей мужского пола.
Женщина не имела права кого-либо вызывать на дуэль. Как, собственно, и её саму.
– Ты слишком поход на них, – едва слышно вздохнула отходящая в сторону Акена.
Хаджару не требовалось уточнять, на кого именно.
– Моим секундантом, я надеюсь, выступит твой старший сын, Сальмю
– О, разумеется, старый друг, – глава Тарезов кивнул Брустру. – Карейн –не откажешься от чести стать секундантом главе Хищных Клинков?
– Секундантом человеку, который пытается убить моего друга? – удивился Карейн, но наткнувшись на строгий взгляд отца, развел руками. – Прости, Хаджар. Патриархата – злая штука.
Он встал по правую руку от Брустра, оставив Хаджара в полном недоумении. Это была часть образа Карейна или он действительно считал Хаджара другом?
Проклятые интриги…
– Как бросивший перчатку, – обратился Карейн к главе Хищных Клинков. –выбирайте время и место.
– Время – сейчас. Место – внутренний двор моего дворца.
– Время и место – услышаны, – Карейн повернулся к Хаджару. – ваш секундант, взявший перчатку?
Вперед, без заминки, всяких сомнений или задних мыслей, вышел Эйнен. Одетый в камзол, держащий в руках шест-копье, он не страшась в данный момент объявил себя врагом если не всей аристократии, то рода Хищных Клинков.
Таков был названный брат Хаджара. Скользкий, как змея и бесстрашный, будто демон.
– Эйнен Кесалия, – представился островитянин.
– Какое оружие выберет ваш подопечный?
– Любое, какое по нраву сражающимся, – ответил Эйнен.
– Слова, получившего перчатку, услышаны, – кивнул Карейн, а затем обнажил свой разделочный нож, которым каждый истинный адепт приносил клятву на крови. – Пройдемте на место дуэли, достопочтенные. Не будем затягивать с этим действом – остынут горячие блюда, а я даже не завтракал.
Вскоре во внутреннем дворе дворца собралась огромная толпа. Она заполонила все дорожки и платцы вокруг тренировочной площадки, по центру которой и встали Хаджар Дархан и Брустр Динос.
Два мечника, которых сама судьба свела таким образом, чтобы их клинки однажды встретились.
Хаджар поднял голову.
Тяжелые, темные тучи затянули небо. В столицу вновь возвращался сезон гроз и дождей.
Дули северные ветра.
Хаджар вновь слышал их рассказы.
Рассказы о дальних странах, о чудесах, которых не видели глаза ни одного жителя Семи Империй. О существах, силы дыхания которых было достаточно, чтобы стереть с лица земли весь Даанатан.
Эти рассказы проносились сквозь сознание Хаджар и, оставляя лишь послевкусие и смутные образы, устремлялись куда-то дальше.
Хаджар не мог запомнить, что ему рассказывал ветер. Порой, ему даже казалось, что он не понимает языка, на котором с ним говорят.
Интересно, как же на самом деле звали того, кто с ним говорил…
– Я позволю тебе, мальчишка, нанести первый удар, – Брустр обнажил свой меч. Слегка изогнутый, покрытый рунами и гравировкой. Он излучал ауру, без малого, Божественного артефакта.
Хаджар мгновенно узнал этот меч – таким же сражался Ларис Динос.
Меч, который, по праву, принадлежал, после победы, самому Хадажру.
Первые капли упали на лицо.
Опять дождь…
Совсем как в тот вечер.
В тот вечер, когда он смотрел на то, как родной дядя вырывает сердце из груди его матери.
– По древним законам, – произнес Хаджар. – когда глава одного аристократического рода бросает вызов другому главе аристократического рода, если последний не имеет наследника, он может выставить вместо себя своего слугу. Пользуясь правом, высеченным в камне нашими предшественниками, как законный, временный глава рода Кесалия, я выставляю вместо себя свою слугу – Анис Динос.
Сверкнула хищная молния. Ударил смеющийся гром и на песок тренировочной площадки, сняв туфли и обнажив клинок, вышла Анис Динос.
