ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ГЕР

Альтал сидел в одиночестве в башне Двейи, в какой-то задумчивости глядя на пляшущие сполохи Божественного огня за краем мира. Насколько ему было известно, Божественный огонь не служил никакой полезной цели, зато был очень красив на вид. Однако смотреть, как он играет в северном небе, было до странности расслабляющим занятием, а Альталу сейчас требовалось некоторое расслабление.

С исчезновением Аргановых Красных Ряс крестьянское восстание в Перкуэйне сошло на нет, тогда как Бхейд с удивительной и неожиданной для него быстротой продвинул служителей Серой Рясы, которые заняли властные посты. Свойственная Бхейду привычка мучительно размышлять над каждым принимаемым решением словно улетучилась, и он начал пробивать себе дорогу, переступая через головы оппозиционеров, почти как экзарх Эмдаль в молодости. Поначалу перкуэйнская знать увидела в лице Бхейда своего защитника, но он довольно скоро рассеял их заблуждения. Перкуэйнские аристократы были немало поражены, обнаружив, что служителей Серой Рясы не интересуют взятки и не пугают угрозы.

По мере того как зима стала отступать и приближалась весна, перкуэйнская знать начата осознавать, что экзарх Бхейд одержал победу. Время посева стремительно приближалось, и крестьянам повсеместно были отданы указания о том, что ни одно зерно не должно упасть в землю без разрешения Бхейда, а Бхейд, похоже, был не расположен что-либо разрешать. Сначала знать шумно негодовала. Бхейд не обратил на них никакого внимания.

В Южном Перкуэйне наступила ранняя весна, знатные жители этих районов стали все более приходить в отчаяние, поскольку поля их так и оставались невспаханными и незасеянными. Их призывы к экзарху Бхейду становились все более и более настойчивыми.

Бхейд ответил на это рядом “рекомендаций”.

Когда аристократы об этом услышали, они еще больше пришли в негодование.

Бхейд пожал плечами и вернулся в Магу, чтобы выждать время. Лейта лукаво назвала это “бхейдить” время. Альталу казалось, что иногда чувство юмора Лейты бывает каким-то извращенным.

По мере приближения весны изначальные “рекомендации” Бхейда постепенно превращались в “требования”, и знатные жители южного Перкуэйна один за другим начали капитулировать. Пользуясь наступлением весны, Бхейд вымогал у охваченных паникой аристократов уступку за уступкой. Таким образом он неумолимо продвигался на север, оседлав весну, словно боевого коня, и покоряя все на своем пути. Несколько высокомерных господ отказались выполнить требования Бхейда, считая их “оскорбительными”. Бхейд только улыбнулся в ответ и выставил их в качестве “примера”. Вскоре стало совершенно очевидно, что когда экзарх Бхейд говорил об “окончательном предложении”, он именно это и имел в виду. В этом году большое количество огромных территорий в Центральном Перкуэйне оказались под паром.

Несколько недель спустя Бхейд уже не пытался объяснить, каким образом ему удается быть одновременно в трех или четырех местах, и о новом экзархе по окрестностям поползли невероятные слухи. К началу лета почти все в Перкуэйне относились к “пресвятому Бхейду” с благоговейным трепетом. Знать была недовольна тем, как Бхейд нарушает “установленный порядок”, однако из предосторожности никто не высказывал своего несогласия вслух.

— Цель оправдывает средства, насколько я понимаю, — пробормотал про себя Альтал.

— Папочка, мы что, уже сами с собой начинаем разговаривать? — спросила Лейта, стоя в дверях на верхней площадке лестницы.

— Просто мысли вслух, — ответил он.

— А-а. Если бы все мыслили вслух, я бы лишилась работы, не так ли? Двейя говорит, что пора ужинать, — ее голос звучал приглушенно.

Альтал поднялся и посмотрел на светловолосую девушку.

— Тебя все еще мучает то, что произошло в Магу? — участливо спросил он ее. Она пожала плечами.

— Это необходимо было сделать, — ответила она. Просто мне бы хотелось, чтобы это сделал кто-то другой.

— Со временем это пройдет, Лейта, — успокоил он.

— Но сейчас мне от этого не лучше, — ответила она. — Лучше пойдем ужинать. Ты же знаешь, как сердится Двейя, когда мы опаздываем.

— О да, — согласился он, когда они подходили к лестнице. — Бхейд поспал хоть немного? Сегодня утром, когда он вернулся из Магу, он выглядел совершенно нездоровым.

— Он отдохнул, — ответила она. — Не знаю, много ли он спал. Сейчас у него голова забита всякими заботами.

— Не сомневаюсь. Однако рано или поздно ему придется научиться распределять полномочия. Он не может все делать сам.

— Пока что он это еще не совсем осознал, — заметила Лейта.

— Жаль, что сержанта Халора нет с нами, — сказал Альтал. — Вероятно, он мог бы объяснить это дело лучше, чем кто-либо из нас.

— Не думаю, что стоит предлагать это Двейе, папочка. Когда она отправляла Халора домой, она дала ему весьма конкретные рекомендации относительно матери Элиара, и если ты попросишь ее вернуть его назад, это не прибавит тебе популярности.

— Просто я поинтересовался, почему он так рано нас покинул.

— Теперь ты знаешь. На твоем месте я бы не стала совать в это свой нос.

— Слушаюсь и повинуюсь, — напыщенно сказал он.

— Да перестань! — огрызнулась она.

В тот день на ужин Двейя приготовила запеченную ветчину, и это, как всегда, было бесподобно вкусно. Насколько Альталу было известно, кухня в Доме отсутствовала. По вполне очевидным причинам, кухня была Двейе не нужна.

Экзарх Бхейд по-прежнему выглядел совершенно измученным из-за событий в Перкуэйне, но Альтал решил пока не вмешиваться со своими советами Очевидно, Бхейд сам должен был до этого дойти.

Гер, как обычно, жадно проглотил свой ужин и теперь нетерпеливо ерзал на стуле, поскольку железное правило Двейи запрещало вставать из-за стола, пока все не поели.

Альталу тоже было совершенно нечего делать, поэтому он отодвинул от себя тарелку и стал лениво перебирать свои воспоминания в поисках чего-нибудь такого, что могло бы отвлечь Гера от озорства.

— Гер, я когда-нибудь рассказывал тебе историю о моем плаще с волчьими ушами? — спросил он изнывающего от скуки мальчика.

— По-моему, нет, — ответил Гер. — А это хорошая история?

— У меня все истории хорошие, Гер, — заверил его Альтал. — Пора бы тебе это знать.

— А это правдивая история? — спросил Гер. — Или ты выдумал ее на ходу? Мне больше нравятся правдивые истории, хотя выдуманные тоже ничего.

— А как ты их отличаешь, Гер? — спросила Лейта. — Альталу стоит только начать рассказывать, и он уже не может остановиться.

— И что же это за история? — с нетерпением спросил Гер.

Альтал откинулся в кресле.

— Ну вот, случилось это давным-давно — даже раньше, чем я впервые услыхал о Доме Эмми на Краю Мира, и о Книгах, и обо всем остальном, с чем мы встретились здесь впоследствии. Я отправился в нижние земли, чтобы поглядеть на цивилизацию, а главное, на богатых тамошних жителей. В те времена богачи обладали для меня бесконечной притягательностью.

— Это было в то самое время, когда на тебя натравили собак и когда ты впервые узнал о существовании бумажных денег?

— Да, это было именно то путешествие. Итак, как вы, наверное, догадываетесь, когда я покинул цивилизацию и отправился обратно в свой родной Хьюл, на душе у меня было невесело. Ни одна из моих попыток реализовать свои планы в нижних землях не увенчалась должным успехом, и я был весьма сердит, если не сказать больше. — Альтал мимоходом оглядел сидящих за столом и заметил, что Гер был не единственным его слушателем. Приятно осознать, что он еще не потерял сноровку. — Так вот, — продолжал он. — Мой путь в Хьюл лежал через Арум, но это меня совершенно не беспокоило, поскольку я всегда был с арумцами в хороших отношениях. Итак, к концу лета я добрел до предгорий Южного Арума и, проходя мимо придорожной таверны, решил зайти туда и выпить пару кружек доброго крепкого меда. По-видимому, жители нижних земель не умели варить мед, потому что там подавали исключительно вино, а от вина у меня во рту остается горечь — почти такая же горечь, какую оставили у меня в душе все мои злоключения.

— В конце концов, Альтал, ты собираешься переходить к сути дела? — вмешалась Двейя.

— Это моя история, Эм, — почтительно ответил он, — поэтому я буду рассказывать ее так, как следует. Если не хочешь, можешь не слушать.

— Продолжай, Альтал, — в нетерпении сказала она.

— Как скажешь, Эм, — ласково ответил он. — И вот, Гер, случилось так, что в таверне был какой-то полупьяный бездельник, который все время бормотал что-то о вожде клана, который якобы был самым богатым человеком в Аруме. Я не обратил особого внимания на его россказни, потому что в Аруме всегда найдутся четыре-пять десятков “самых богатых людей”

— Такая тема часто возникает в разговорах, — подтвердил Элиар.

— Я буду первым, кто признается в том, что деньги кажутся ему весьма занимательной темой для разговора, — признался Альтал, — но в тот раз меня гораздо больше заинтересовал плащ из волчьей шкуры, который носил тот кабацкий гуляка. Так вот, в те далекие времена то, что люди носили одежду, сшитую из шкур диких животных, было делом обычным, однако этот плащ был не совсем обычен. Тот, кто его шил, в первую очередь оставил на шкуре волчьи уши, они задорно торчали над капюшоном плаща, и это выглядело эффектно и даже элегантно. Ну вот, а тот парень, который носил этот плащ, был совершенно типичным арумским завсегдатаем таверн и гулякой — пьяным, глупым, да к тому же неряхой. Вся передняя часть плаща была заляпана пролитым на нее соусом, и, по всей видимости, хозяин не чистил его с тех самых пор, когда впервые надел. Этот плащ был явно слишком хорош для такого человека, и я решил, что, возможно, смогу как-то исправить положение.

— Бьюсь об заклад, я точно знаю, что ты тогда задумал, — хихикнул Гер.

— Не забегай вперед, Гер, — одернул его Альтал. — И вот, как я уже говорил, парень в плаще к тому моменту и так уже был наполовину пьян, и я купил ему достаточное количество доброго крепкого меда, чтобы довести это дело до конца. И когда стемнело, он был уже пьян вдрызг. Тогда я решил, что пора идти дальше, и предложил ему выйти и подышать свежим воздухом, чтобы проветрить мозги. Он подумал, что это прекрасная идея, и мы вышли на улицу. Всю дорогу от таверны он то и дело спотыкался. Я быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто нас не видит, а потом пару раз шмякнул его рукоятью меча по голове, и он свалился наземь, словно его подкосили.

Гер довольно рассмеялся.

— Это действительно хорошая история, Альтал, — с жаром сказал он. — И что же было потом?

— Мы, профессионалы, называем это “передачей собственности”. Сперва я стянул с него мой замечательный новенький плащ, а затем взял его кошелек. Вообще-то кошелек у него был не так уж увесист, но мой был намного легче. Потом я внимательно посмотрел на его башмаки. Даже при большом воображении их нельзя было назвать новыми, однако мои были уже в таком плачевном состоянии, что просвечивали насквозь, если посмотреть через них на солнце. После того как я собрал все свои новые приобретения, горечь, оставшаяся у меня во рту от цивилизации, начала таять.

— А что потом случилось с этим плащом? — спросил Гер.

Альтал вздохнул.

— Мне пришлось бросить его, — печально сказал он. — Дальше на моем пути в Арум мне попадались люди, которые рассказывали всякие истории о том самом богатом вожде клана.

— Значит, история еще не закончена? — с нетерпением спросил Гер. — Мне ужасно нравятся истории с продолжением, как эта.

— Большинство молодых ребят любят такие истории, — согласился Альтал, — и даже те, кто не так молод. Некоторые истории имеют начало, середину и конец. А другие никогда не кончаются, может быть, потому что эти истории все еще живут.

— Вот такие я и люблю, — заявил Гер. — А что же произошло потом?

— То, что случилось потом, можно было бы назвать совпадением, но в присутствии Эмми слово “совпадение” практически никогда не описывает того, что происходит на самом деле. По странному совпадению, как оказалось, этот богатый вождь клана, о котором рассказывал бывший владелец моего плаща, был в те времена вождем клана Альброна. Его звали Гасти Большое Брюхо, и у него, как мне рассказали в одной маленькой деревенской таверне, был мост, представлявший для него настоящую золотую жилу: за проход по нему он брал мзду.

— Ты когда-нибудь слышал об этом Гасти, Элиар? — с любопытством спросил Гер. — Раз он когда-то был вождем твоего клана, ты наверняка слышал о нем какие-то истории.

— О да, — сказал Элиар. — И чаще всего все рассказывают ту, которую, похоже, собирается нам поведать Альтал. Во всех наших историях Альтала называют подлецом. Но его версия, наверняка, будет несколько отличаться.

— Так вот, — сказал Альтал, возвращаясь к своей истории, — куда бы я ни пришел в Аруме, кто-нибудь непременно рассказывал мне о несметных богатствах этого Гасти, и в той маленькой деревенской таверне я наконец решил, что мне стоит нанести визит этому богатому толстяку и проверить, насколько правдивы все эти истории.

— А потом ограбить его? — с нетерпением спросил Гер.

— Может быть, если представится такой случай. И вот я пришел в крепость Гасти и, разговорившись с одним человеком, проник внутрь. Это было очень давно, а в те времена все было несколько грубовато. Дом Альброна — это настоящий замок с каменными стенами и мраморными полами. Гасти Большое Брюхо жил в бревенчатой крепости с грязными полами, а в столовой он держал свиней.

Андина чуть не подавилась от отвращения.

— В этом была некоторая практичность, Андина, — объяснил Альтал. — Если свиньи живут у тебя в столовой, тебе не нужно таскать для них помои из выгребной ямы.

— Да перестанешь ты наконец? — огрызнулась Андина.

— Прости, — сказал Альтал. — Так вот, всю зиму я занимался тем, что рассказывал Гасти всякие байки да ел с ним за одним столом, и, конечно же, исследовал местонахождение его кладовой и изучал строение ее замка.

— Естественно, — с ухмылкой знатока сказал Гер.

— И вот, когда пришла весна и на дорогах растаял весь снег, я решил, что пора распрощаться с Гасти и его любимыми свиньями, и однажды ночью я зашел в его кладовую и испытал самый сильный удар в моей жизни. Как оказалось, все разговоры о его несметных богатствах были лишь разговорами. Никакого золота в кладовой не было — только медяки и несколько потертых латунных монет. Я потерял целую зиму и теперь уходил ни с чем. В общем, я взял у Гасти столько медяков, сколько мог унести, и ушел, не дожидаясь рассвета.

— И какое это имеет отношение к тому, что ты выбросил плащ?

— Я к этому как раз и веду, Гер. На самом деле Гасти был всего лишь толстяком, который возглавлял совсем небольшой клан, и ему отчаянно хотелось славы и признания. Я дал ему ровно то, что ему было нужно. Он распустил слух, будто какой-то очень умелый вор только что ограбил его казну и унес дюжину мешков с золотом. Он посулил награду за мою поимку, а в портрете, который он разослал по всему Аруму, мой прекрасный плащ был описан с точностью до последнего волоска. В тот момент у меня не было другого выбора. Мне пришлось избавиться от своего плаща.

— Трагическая история, — пробормотала Лейта.

— У этой истории не очень-то счастливый конец, — заметил Гер.

— Не у всех историй бывает счастливый конец, мой мальчик, — философски сказал Альтал, — и эта одна из них.

— Почему бы нам просто не поправить ее так, чтобы она заканчивалась, как надо?

— Думаю, в следующий раз, когда я буду ее рассказывать, я смогу сделать ее немного лучше, — согласился Альтал.

— Я вовсе не это имел в виду, Альтал. Я говорю не о том, чтобы просто изменить рассказ. Я говорю, что надо изменить тогдашние события, чтобы история и все, что в ней происходит, закончилась так, как мы хотим. — Гер слегка нахмурил брови. — Все это произошло еще до того, как ты встретил Генда, верно?

— Да. Я встретился с Гендом только после того, как наконец-то выбрался из Арума и пришел в лагерь Набьора в Хьюле. В то время я даже не знал о существовании Генда, но догадываюсь, что он уже тогда знал обо мне. Когда он пришел в лагерь Набьора, он сказал мне, что следовал за мной по пятам в течение многих месяцев. Но какое отношение имеет к этому Генд?

— Ты сказал, он следовал за тобой?

— Так он мне сказал.

— Тогда моя идея должна в конце концов сработать. Раз он следовал за тобой, мы могли бы использовать его, чтобы улучшить нашу историю.

— Гер, — болезненно поморщившись, сказал Бхейд, — мне бы хотелось, чтобы ты определился. Ты говоришь об “истории” или о “реальности”?

— А разве это не одно и то же, мистер Бхейд? Хороший рассказчик всегда немного приукрашивает свою историю, а поскольку у нас в Доме есть такие двери, то мы можем то же самое делать с реальностью, разве нет?

— Ты не можешь вернуться в прошлое и изменить его, Гер, — возразила Андина.

— Почему же нет? Ведь Генд занимался этим с самого начала. Почему ему все позволено, а нам нет?

Гер в задумчивости почесал свою взъерошенную шевелюру.

— Дай-ка мне немного над этим подумать, Альтал, — сказал он. — У меня такое предчувствие, что мы сможем исправить события, чтобы ты сохранил плащ, который тебе так нравился, а если я подумаю как следует, мы попутно устроим Генду какую-нибудь пакость.

— Не знаю, как остальные, — сказал Элиар, широко зевая, — а я уже хочу спать.

— Почему бы нам всем не пойти спать сейчас, — согласилась Двейя, — пока Альтал не начал рассказывать еще какую-нибудь историю?

В ту ночь Альтал спал очень хорошо, зато у Гера за завтраком глаза были опухшие, и он все время зевал.

— Ты в порядке? — спросила его Двейя.

— Я не очень хорошо спал, Эмми, — ответил он. — Очень трудно заснуть, когда голова забита всякими мыслями.

— Тебе нужно спать, Гер, — с упреком сказала она ему.

— Отосплюсь, когда разберусь в кое-каких неувязках.

— Что тебя так тревожит, Гер? — спросила Андина у мальчика.

— Ну, в общем, все началось с плаща из волчьей шкуры, о котором вчера вечером рассказывал Альтал. Ему пришлось выкинуть его, после того как он ограбил того толстяка, потому что толстяк описал этот плащ всем встречным. Если мы хотим исправить все так, чтобы Альталу не пришлось выбрасывать свой плащ, тогда нам нужно придумать способ, как сделать, чтобы толстяк не говорил о нем.

— Это будет непросто сделать, Гер, — с сомнением сказал Альтал. — Гасти не заботили деньги, поскольку они почти ничего не стоили. Все, что ему было нужно, — это распустить слух, что я ограбил его.

— О, я сразу это заметил, Альтал, — ответил мальчик, — и даже придумал способ, как можно это обойти. Единственное, что тебе нужно, это человек, который бы помогал тебе грабить Гасти.

— В те времена я почти никого не знал в Аруме, Гер, а совершенно постороннему человеку вряд ли предложишь стать твоим сообщником.

— Но есть один подходящий нам человек, которого ты встретил позже. Ты все время забываешь о том, что у нас есть двери, Альтал.

— Ладно, что это за человек, которого я встретил позже и который мог бы стать хорошим сообщником?

— Я думал о Генде. Хоть ты и не был с ним знаком, зато он знал тебя. Он хотел тебе понравиться, чтобы убедить тебя выкрасть для него Книгу, поэтому если бы ты предложил ему пойти с тобой грабить этого толстяка, ему бы просто-таки пришлось пойти с тобой, верно ведь?

— Может, и так. Но в то время я его даже не видел.

— А нельзя ли это исправить с помощью одного из тех сновидений? Это первое, что пришло мне в голову. Я подумал, что он, скорее всего, тайно следовал за тобой всюду, куда бы ты ни шел, и мы можем использовать окно Эмми, чтобы точно определить для этого время. Скажем, ты пришел в одну из таверн, где народ рассказывает об этом толстяке, а Генд, возможно, подслушивает снаружи. Тогда Эмми создает сновидение, и Генд оказывается уже не снаружи, а внутри таверны. Любой вор в мире узнает другого вора практически с первого взгляда, верно ведь?

— У меня никогда не было проблем с тем, чтобы распознать других деловых людей.

— Значит, он у тебя в кармане. После того как вы оба слушаете рассказ об этом богатом толстяке, ты отзываешь Генда в сторонку и предлагаешь нанести визит этому Гасти Большое Брюхо. Тут уж Генду деваться некуда. Отказаться он не посмеет, потому что тогда ты тоже сможешь отказаться, когда потом он заговорит о Книге.

— До чего ж мне нравится, как работает голова у этого мальчишки, — сказала Лейта. — Это было бы здорово. У Генда не будет иного выбора, как действовать в соответствии с твоим замыслом.

— Вообще-то, Гер, мне вовсе не нужна была ничья помощь, — возразил Альтал.

— Чтобы грабить, может, и нет, но проблема возникла не из-за самого ограбления. Тебе пришлось выбросить свой плащ, чтобы убежать, не так ли?

— Ну и что изменится, если Генд станет моим сообщником?

— Если бы ты все сделал правильно, тебе не пришлось бы даже пытаться убежать. Предположим, вы с Гендом украли из кладовой Гасти кучу золота.

— Но там же вовсе не было золота, Гер. Я же тебе говорил.

— Сейчас мы это исправим. У нас в башне Эмми еще остались несколько бочонков, которыми мы расплачивались, когда нанимали арумцев. Мы тайком положим один из этих бочонков в кладовую, вот, а потом вы с Гендом взломаете дверь и украдете его. Толстяк не будет даже подозревать о том, что этот бочонок там был, но это не имеет значения, потому что ты собираешься надуть не его. Тебе нужен Генд. После того как вы вдвоем украдете этот бочонок с золотом, вы делите его пополам, вот, а затем ты говоришь Генду, что для того, чтобы сбить всех с толку, вам нужно разделиться. Потом ты вскакиваешь на своего коня и мчишься в одну сторону, а Генд едет в другую. Как только ты скрываешься из виду, ты отдаешь свою долю золота Элиару, который несет ее обратно сюда, а сам возвращаешься в дом Гасти и делаешь вид, будто никуда не отлучался. Потом ты идешь будить Гасти и говоришь, что видел, как Генд взломал замок кладовой и что-то украл. Таким образом, Гасти не знает о золоте, которое мы подложили в его кладовую, поэтому думает, что там были одни медяки. Но ему-то хочется, чтобы люди думали, будто он богат, поэтому он поднимает ужасный шум, крича, как он разгневан тем, что Генд его обокрал, и вместо того, чтобы раздать всем твое описание, он дает им описание Генда, таким образом, это Генду, а не тебе, придется спасать свою жизнь, а ты будешь, как и раньше, бездельничать в доме Гасти, словно ничего не случилось. Ты сидишь у камелька, ешь цыпленка и рассказываешь истории, как ты делал всю зиму, пока весь Арум изо всех сил пытается поймать Генда, потому что все думают, что у него полно золота, и хотят его обокрасть. Потом, через недельку-другую ты говоришь Гасти, что у тебя есть кое-какие дела, прощаешься с ним и едешь в Хьюл, чтобы встретиться с Гендом, как вы планировали изначально. Однако на сей раз с тобой по-прежнему будет плащ, который тебе так нравился. Когда ты приедешь в Хьюл, то расскажешь Генду, что у тебя все обошлось без приключений, а когда он будет говорить тебе о том, сколько ему пришлось пережить, ты делаешь вытянутое лицо и качаешь головой. Он не знает, что ты его надул, поэтому все еще думает, что ты его друг. Потом, когда он будет нанимать тебя, чтобы выкрасть для него Книгу, ты заставишь его заплатить тебе его долю того золота, которое вы вдвоем украли из дома Гасти — только на самом-то деле ты ничего не крал, потому что это мы с самого начала подложили золото в кладовую. Ну что, хорошая идея?

— Ты что-нибудь понял? — огорошенно спросила Андина у Альтала.

— По большей части да, — ответил он. — Есть кое-какие тонкости, которые пока не совсем понимаю, но в целом я понял замысел.

Он посмотрел на Двейю.

— Мы действительно могли бы это сделать, Эм? — спросил он ее — Идея о том, чтобы обдурить Генда, просто греет мне душу.

— В принципе это возможно, — ответила она. — В этом нет большого смысла, но мы можем это сделать.

— Двейя! — воскликнул Бхейд. — Это же вмешательство в реальность. Если ты изменишь прошлое, то что же произойдет с настоящим?

— Мы уже знаем, как выглядит это настоящее, Бхейд, — сказал Гер, — и в нем полно всякого такого, что нам не нравится. Не будет ли веселее, если мы сделаем это настоящее другим? Если мы будем постоянно что-то латать в прошлом, то рано или поздно у нас появится совсем новое настоящее, которое во всем нас устраивает и в то же время расстраивает планы Генда. Разве Генд не то же самое делал со своими сновидениями? Он пытается сделать настоящее таким, каким он хочет его видеть. Все, что нам надо, — это изменить прошлое так, чтобы настоящее стало таким, каким хотим его видеть мы, а не Генд. И если мы так сделаем, то у Альтала останется плащ, который ему так нравился.

— Но если мы будем все время латать прошлое, то ничего не будет постоянного.

— Где твое чувство авантюризма, Бхейд? — спросила его Лейта. — Постоянство иногда бывает таким скучным, разве не так? Не забавнее ли жить в мире, который Гер может изменять, когда захочет?

— Забавнее? — переспросил он.

— Не логично ли предположить, что и язык может меняться так же, как и обстоятельства? Добро пожаловать в мир Гера, экзарх Бхейд.

— По-моему, хватит об этом, Лейта, — рассеянно сказала Двейя.

Но Альтал заметил, что она смотрит на Гера как-то странно.

На следующий день после ужина Двейя отодвинула от себя тарелку и оглядела сидящих за столом.

— Почти целый день я кое о чем думала, — сказала она им, — и мне кажется, нам всем следует это обсудить.

— Неужели Генд задумал что-то еще? — спросил Элиар.

— Насколько мне известно, нет. Разумеется, с Гендом никогда нельзя быть уверенным. Тут есть разные варианты. В то время как все мы слушали, как Альтал с Гером пытаются изменить реальность, мне в голову пришла любопытная идея.

— Мы же просто дурачились, Эм, — сказал ей Альтал — Мы делали это не всерьез.

— Не всерьез? — возразил Гер. — А мне казалось, что это действительно хорошая идея.

— Хорошая, Гер, — сказала ему Двейя. — Просто ты не довел ее до конца.

— А что я упустил?

— Ты слишком много внимания уделил этому дурацкому плащу.

— Подожди-ка, — запротестовал Альтал.

— Если тебе действительно нужен плащ с ушами, дорогой мой, я сошью тебе другой. Ослиные уши тебе подойдут?

— Ты этого не сделаешь!

— Сделаю, если ты не перестанешь меня перебивать, — нежно произнесла она. — Так вот, — продолжала она, — стоит кому-то рассказать Геру какую-нибудь историю, как он тут же начинает думать, как бы ее усовершенствовать. На сей раз он открыл весьма интересную возможность. Если бы мы создали сновидение о каком-нибудь месте и времени в ту эпоху, когда Альтал был еще простым вором, вполне возможно, что ему удалось бы обманом уговорить беднягу Генда стать его сообщником в знаменитом ограблении Гасти. Главная цель изначального плана Гера состояла в том, чтобы Альтал мог сохранить этот дурацкий плащ, но согласитесь, это цель ничтожная. Это все равно что построить целый замок только ради того, чтобы иметь возможность повесить шляпу на крюк в одной из его комнат. Задумка Гера слишком хороша, чтобы тратить ее на такую ерунду, как вы считаете?

— Я думал, это будет весело, — защищался Гер.

— Мне кажется, я знаю способ сделать это еще веселее, — сказала она с нежной полуулыбкой — Мне понравилась та часть, где Альтал обманывает Генда и делает его своим сообщником, и мне ужасно понравилось, когда Альтал выдает Генда Гасти, чтобы Генду пришлось спасаться бегством, но потом все оканчивается ничем. Такой великий замысел, как этот, должен иметь более великую цель, чем какой-то дурацкий плащ, не так ли?

— По моему плану Альтал получил бы все золото целиком, — сказал Гер.

— Но это изначально его золото, разве нет?

— Ну, в общем-то да, но идея состояла в том, чтобы отдать его на некоторое время Генду, а потом выудить это золото у него.

— Почему бы не использовать эту схему, чтобы украсть у Генда что-нибудь более ценное, чем это золото?

— А что может быть ценнее золота, Эм? — спросил Гер с выражением глубочайшего изумления на лице.

— Сейчас мы к этому подойдем, Гер. Я заметила, что ты всегда начинаешь говорить о своих планах так: “А что будет, если…”. Но я придумала другое “если” в отличие от твоего. А что, если Альтал использует твою идею не для того, чтобы сохранить свой плащ или обманом выудить у Генда его долю золота, которая и так принадлежала Альталу, а чтобы украсть у Генда его Книгу?

— Господи! — воскликнул Бхейд.

— Я сейчас немного занята, экзарх Бхейд, — откликнулась Двейя. — Это не слишком важно?

— Для Генда все будет кончено, если Альтал украдет его Книгу и кинет ее в огонь, да? — задумчиво произнес Элиар.

— Я имею в виду другое, Элиар, — ответила Двейя. — Во-первых, Книга Генда не горит. Все гораздо сложнее. Генд, скорее всего, задумал принести Книгу Дейвоса в Нагараш. Разумеется, это бы ни к чему не привело. У него появилось бы только две Книги, а третьей все равно не было бы.

— Но Книг всего две, Двейя, — возразил Бхейд.

— Ты ошибаешься, брат Бхейд, — сказала она ему. Их три: Книга Дейвоса, Книга Дэвы и моя Книга.

— Твоя Книга? Я никогда не слышал, что у тебя есть Книга, — Глаза Бхейда широко раскрылись. — И где же она?

— Она здесь, — спокойно произнесла она. — В настоящий момент она заткнута у Элиара за пояс.

— Это Кинжал, а не Книга, — возразил Бхейд.

Она вздохнула.

— А что такое Книга, Бхейд? — спросила она.

— Это бумаги — страницы, на которых что-то написано.

— Но ведь на Кинжале тоже есть надпись, не так ли?

— Там всего одно слово!

— Это ты можешь прочесть там только одно слово. Альтал прочел другое слово, Элиар — третье, а Андина и Лейта прочли там что-то еще. Книги моих братьев говорят очень общими словами. Моя Книга очень конкретна. Каждому из вас она сказала одно слово, и каждый из вас всю свою жизнь будет теперь стремиться постичь это слово. Книга Дейвоса всегда находится здесь, она тут в совершенной безопасности. Но моя Книга должна выходить в мир, поэтому я замаскировала ее, чтобы защитить. Как вы думаете, почему Пехаль и остальные не могут вынести ее вида? Им всем и раньше доводилось видеть кинжалы, но этот отличается от тысяч других кинжалов. Когда Элиар держит его перед ними, они видят не Кинжал — они видят мою Книгу. И это приводит их в такой ужас. Они не могут смотреть на мою Книгу, потому что она выносит им приговор.

Элиар достал Кинжал из-за пояса и стал внимательно его разглядывать.

— Но для меня она по-прежнему выглядит как Кинжал, Эмми, — сказал он.

— Так и должно быть.

— А какого она цвета? — спросил Гер. — Я имею в виду, когда она снова становится Книгой. Та, что носит с собой Генд, — черная, а та, что на столе, — белая. Какого цвета твоя?

— Золотая, естественно. В конечном счете из всех трех Книг эта — самая ценная.

— А мы можем ее увидеть? Я хочу сказать, в ее настоящем виде? — с какой-то тревогой в голосе спросил Бхейд.

— Не сейчас, Бхейд. Еще не время. Прежде чем я позволю ей принять свою прежнюю форму, должны произойти кое-какие события. Мы здесь и собрались, чтобы об этом поговорить. Если мы последуем плану Гера и используем сновидение для того, чтобы заставить Генда пойти вместе с Альталом грабить Гасти, Генду придется войти в крепость Гасти, а где Генд, там и Книга Дэвы.

— А, вот теперь я понимаю, что ты собираешься сделать, Эмми, — сказал Гер. — Когда Альтал и Генд вместе будут в крепости у Гасти, пока Генд спит, Альтал подкрадется к нему и утащит Книгу.

Двейя отрицательно покачала головой.

— Нет, Альтал не должен красть черную Книгу, пока он не повстречает Генда в лагере Набьора в Хьюле.

— Тогда зачем нам затевать все это представление в крепости Гасти? — спросил Бхейд. — Почему бы не оставить в покое прошлое и не сосредоточиться на том, чтобы украсть черную Книгу, когда Генд появится в Хьюле?

— Потому что если Генд проснется и обнаружит, что его Книга украдена, он нападет на след Альтала раньше, чем Альтал успеет перевести дух. Нам нужно придумать способ задержать его, и мне кажется, что такой трюк можно провернуть при помощи поддельной Книги. Я могу изготовить такую подделку, но сначала мне надо посмотреть и потрогать оригинал.

— Если Книга будет уже у тебя в руках, зачем вообще прилагать усилия, чтобы засунуть ее обратно в седельную сумку Генда? — спросил Альтал. — Просто дай мне фальшивку, и я положу ее ему в сумку так, что он никогда не заметит разницы.

— Нет, любовь моя, — не согласилась она. — Рано или поздно Генд откроет Книгу и станет ее читать. Он в ту же минуту поймет, что эта Книга ненастоящая. Я не хочу, чтобы он обнаружил это раньше, чем наймет тебя, чтобы украсть белую Книгу. Небольшие изменения в прошлом немного повлияют на настоящее, но если Генд вызовет Дэву из Нагараша, чтобы вернуть черную Книгу, то настоящее изменится до неузнаваемости. Вот почему у Альтала должен быть дубликат, чтобы заменить ту Книгу, которую он украдет, и только я могу изготовить достоверную фальшивку. Кроме того, я уверена, все будет гораздо веселее, если мы так сделаем.

— Веселее? — возразил Бхейд. — Что в этом может быть веселого?

— У Альтала всегда все получается лучше, когда он просто дурачится, Бхейд, — сказала Двейя и лукаво улыбнулась, — а если вдуматься, то это касается вообще всех людей. — Она взглянула на Альтала. — Если я правильно помню, в самом начале мы с тобой заключили небольшой договор. Я должна была учить тебя использовать Книгу, а ты должен был учить меня лгать, мошенничать и воровать. По-моему, мы даже поговаривали о том, чтобы заключить пари.

— Теперь, когда ты это говоришь, я, кажется, припоминаю что-то подобное, — ответил он.

— Ну что, милый, что ты об этом думаешь? Достаточно ли мой план изворотлив для тебя?

— Настолько, что даже я смущаюсь, — признался он.

— Значит, я молодец? — спросила она, явно подражая излюбленному вопросу Гера.

Он рассмеялся.

— Большой молодец, Эм. А если хорошенько подумать, то ты просто совершенство.

— Естественно, — сказала она, слегка тряхнув головой. — Я всегда — совершенство, разве ты не знал?

— Что-то я не совсем понимаю, — сказала Андина с озадаченным видом. — А что мы будем делать с Книгой Генда, когда Альтал ее украдет? Она не горит, как же мы ее уничтожим?

Лицо Двейи стало очень серьезным.

— Мы принесем ее сюда, — ответила она. — Ради этого все и затевается. Когда все три Книги будут собраны в одном и том же месте, должно произойти что-то очень важное.

— Да? — переспросил Бхейд. — И что же?

— Я не совсем уверена, раньше такого никогда не было. Раньше мы с братьями все время ссорились, но Книги никогда не участвовали в этих размолвках. Книги — это основные силы, и мы не можем знать, что произойдет, когда они будут собраны вместе. Если бы речь шла только о двух, тогда все было бы вполне предсказуемо, но поскольку их три — она пожала плечами и развела руками. — Кто знает?

— Тогда, может быть, лучше не рисковать? — спросил Бхейд с тревогой в голосе.

— У нас теперь нет такой возможности, Бхейд, — сказала она — Я не знаю в точности, почему Дэва решил на сей раз задействовать Книги, но он это сделал, и наша возможность выбора вылетела в трубу в тот самый момент, когда Дэва приказал Генду нанять Альтала, чтобы выкрасть Книгу Дейвоса. И теперь нам придется играть до конца, и тогда увидим, что будет.