— О ваша светлость, его преосвященство… э-э… нездоров, — сказал тот самый священник, который в первый раз приходил в дом графа Баскоя, когда Альтал на следующее утро явился в храм.

— А что с ним?

— Наверное, что-то съел, — торопливо ответил священник.

— В последнее время тут была такая кутерьма, — заметил Альтал. — Как вы думаете, как долго он будет приходить в себя? Может быть, я зайду сегодня попозже?

— Не стоит, ваша светлость. Может быть, завтра.

— Он ужасно обеспокоен, папочка, — молча доложила Лейта. — Незадолго до рассвета экзарх Алейкон проснулся с криком и кричит до сих пор. Служители ордена Коричневой Рясы боятся, что он сошел с ума.

— Что ты там еще придумала, Эм? — послал Альтал свой мысленный импульс Двейе.

— Я довела до конца твою идею, любовь моя, — промурлыкала она в ответ. — Она была слишком хороша, чтобы пройти просто так. И как только тебе пришла в голову мысль о ночных кошмарах?

Он пожал плечами.

— Нужно же мне было как-то привлечь внимание Алейкона, Эм. Наш воображаемый герцог Кентейнский — слишком большой подлец, чтобы плакать из-за всяких своих прошлых мерзостей. Мне нужен был какой-нибудь предлог поужаснее, чтобы объяснить, почему я примчался в Магу молить о помощи. Поразмыслив немного, я решил свалить все на ночные кошмары о Нагараше.

— А-а, понятно. Ты взял это так, с потолка.

— Отчасти да. Насколько я понимаю, значительная часть образования послушников всех трех церковных орденов включает в себя жуткие описания Нагараша, поэтому для привлечения внимания Алейкона я бросил ему эту мысль. Вообще-то это было сказано скорее по наитию ж или даже по божественному вдохновению.

— Назовем это приступом гениальности, милый.

— Ну, я бы не стал заходить так далеко, Эм.

— А я — да. Ты просто отбросил эту идею в сторону, а я подхватила и развила ее. Через дверь, открытую Хномом, ты на мгновение увидел кусочек Нагараша, но это был всего лишь взгляд извне. В своих кошмарах Алейкон переносится в сам город, а Нагараш — это место, где царит абсолютное отчаяние. Вот почему Яхаг был благодарен, когда Бхейд убил его. Для жителя Нагараша смерть — это освобождение.

— Но ведь Алейкон вскоре оправится от осаждающих его ночных кошмаров? Думаю, он мне еще пригодится впоследствии.

— А может, дадим ему немного помучиться, милый? Пусть потомится, пока не станет помягче. Промучившись неделю этими кошмарами, он согласится на что угодно. Почему бы тебе не привести деток домой, Альтал? Нам нужно поговорить.

Когда Альтал с друзьями возвратились в дом графа Баскоя, улицы Магу буквально кишели вооруженными до зубов солдатами. Все солдаты, казалось, немного нервничали и держались вместе тесными группками. Альтал остановил какого-то уличного торговца, толкавшего по булыжной мостовой тележку, груженную турнепсом.

— Что здесь творится, приятель? — спросил он у торговца.

Человек с тележкой пожал плечами.

— Полагаю, это принц Марвейн разминает мускулы, — ответил он. — Думаю, вы слышали про крестьянский бунт.

— Я приехал в Магу только вчера вечером, — сказал Альтал.

— Правда? А вы откуда?

— Из Экуэро. Я в городе по делу. А отчего так взбунтовались крестьяне?

— Известное дело. Иногда они бунтуют оттого, что мир слишком несправедлив к ним. Каждый раз, когда такое случается, принц Марвейн выставляет на улицах свои войска. Он хочет, чтобы все в городе видели, кто тут главный.

— Но горожане ведь не ввязываются во все эти дела, которые устраивают деревенские мужланы, правда?

Продавец турнепса фыркнул.

— Конечно же, нет. Но в самых грязных районах города всегда найдутся недовольные. Наш благородный принц хочет быть уверенным в том, что они понимают, каково реальное положение вещей. Пока ты не суешь нос не в свое дело, солдаты тебя не тронут. Вы не желаете купить немного турнепса?

— Прости, приятель, но мне от него почему-то становится нехорошо. Ты не поверишь, как у меня начинает болеть живот, если я съем хоть кусочек турнепса.

— О, — отозвался лоточник. — У меня то же самое от лука.

— Приятно узнать, что не у меня одного такой нежный желудок. Удачного тебе дня!

— Я уже слышала об этом принце Марвейне, Альтал, — сказала Андина, когда они пересекали улицу перед домом графа Баскоя. — Это жестокий тиран с непомерным сознанием собственного величия.

— Нам следует излечить его от этого заблуждения, — мрачно сказал сержант Халор.

— У нас есть немного времени, — сказала им Двейя, когда все они собрались в башне. — Арган продвигается с большой осторожностью и, прежде чем идти дальше, закрепляет свою власть в каждом городе. Революция — это совсем не то же самое, что вторжение извне. Бхейд, какова обычная процедура в случае, если экзарх оказывается недееспособен?

Бхейд откинулся в кресле и посмотрел в потолок.

— В обычных обстоятельствах, Двейя, иерархия будет поддерживать мнение о том, что экзарх всего лишь “нездоров”, — ответил он. — В любом случае большая доля повседневных вопросов решается церковной бюрократией, так что на самом деле экзарх лишь чуть более, чем номинальный глава. Впрочем нынешняя ситуация не совсем обычная. Крестьянское восстание в Южном Перкуэйне — это чрезвычайное событие первостепенной важности, поэтому как только станет ясно, что экзарх Алейкон не собирается приходить в чувство, кто-нибудь из высокопоставленных скопасов призовет сюда экзархов Эмдаля и Юдона на высший церковный конклав.

— Это что-то вроде совета вождей арумских кланов? — предположил сержант Халор.

— Верно, — согласился Бхейд. — Если будет решено, что вера в опасности, конклав сможет обойти обычные процедуры. Эмдаль и Юдон могут заменить Алейкона или даже включить орден Коричневой Рясы в состав своих церковных орденов. Однако я не думаю, что до этого дойдет. Это может вызвать религиозную войну, которая перевернет весь Цивилизованный мир с ног на голову.

— И под эту марку Арган сможет пролезть прямо на трон, — добавил Альтал.

— Это он так думает, — не согласилась Двейя. — Мне кажется, есть несколько возможностей. Пехаля мы уничтожили с помощью горы сержанта Халора и реки, текущей сразу в обе стороны, а Гелту мы заманили в Остос с помощью притворной покорности Андины. Похоже, иногда обман приносит пользу.

— Я знал, Эм, что когда-нибудь ты придешь к тому же образу мысли, что и я, — самодовольно сказал Альтал.

— Что-то я не совсем понимаю, — сказала Андина.

— Это старый спор, маленькая принцесса, — объяснил Альтал. — Эмми учила меня, что правда, справедливость и мораль — это хорошо; я же предложил научить ее лгать, плутовать и воровать. Похоже, я ее обогнал.

Двейя пожала плечами.

— Не важно, главное, чтобы сработало, — сказала она. — А теперь нам нужно, чтобы экзарх Алейкон продолжал видеть во сне Нагараш. Давай вернемся в храм, брат Бхейд. Мне необходимо выяснить, кто принимает решения от лица Черной Рясы теперь, когда Алейкон недееспособен. Мне нужно знать о нем все, что ты сможешь раскопать, это поможет мне подтолкнуть его к тому, чтоб вызвать Эмдаля и .Юдона. Я хочу, чтобы эти двое оказались в Магу как можно скорее.

— Его зовут Эйозра, Альтал, — в тот же вечер доложил Бхейд, вернувшись назад в дом графа Баскоя. — Он один из скопасов в ордене Коричневой Рясы и копается в разных мелочах… и цифрах. Вся остальная иерархия ненавидит его, потому что он постоянно отыскивает в их бухгалтерских книгах всякие несоответствия. Он высок, очень худ и бледен, как призрак.

— Звучит неутешительно, — сказал Альтал. — Обычно счетовод не обладает такой властью.

— Скопас Эйозра заведует казной ордена Коричневой Рясы, Альтал, — сказал Бхейд, чуть улыбнувшись. — В религиозном ордене, где господствует жадность, правила навязывает тот, у кого в руках кошелек.

— Ты прав. Как ты думаешь, что может вынудить его позвать на помощь?

— Вероятно, чья-то расточительность. Если Двейя сможет подтолкнуть Алейкона к тому, чтобы потратить кучу денег, Эйозра, скорее всего, придет в ярость.

— Я поговорю об этом с Эм, — пообещал Альтал. — Уверен, она что-нибудь придумает.

— Кажется, он приходит в себя, Эм, — доложил Альтал, когда они с Элиаром вернулись в Дом. — Занять его чем-нибудь — это, вероятно, лучший способ справиться с его проблемами.

— Это лучше, чем бить его об стену, — согласилась она.

— Ты действительно это делал, Альтал? — спросил Элиар.

— Не сильно, — ответил Альтал. — Я просто хотел привлечь его внимание. Во всяком случае, брат Бхейд говорит, что нам нужно расшевелить некоего скопаса Эйозру. Он держит в руках казну ордена Коричневой Рясы, да к тому же ужасный скряга. Кажется, Бхейд полагает, что внезапный приступ расточительности у экзарха Алейкона может заставить скопаса Эйозру немедленно бежать за помощью к остальным экзархам.

— Может, подреставрировать мой храм? — предложила Двейя.

Альтал с сомнением пожал плечами.

— Может быть, — сказал он. — Думаю, это зависит от того, что у тебя на уме, Эм.

— Реставрация алтаря как-то сразу приходит на ум. Когда-то в старые добрые времена мой алтарь был покрыт золотом. Но когда Коричневые Рясы оккупировали мой храм, они содрали всю позолоту. Если бы я внушила Алейкону идею вернуть позолоту на место… — она не договорила.

— Насколько я помню, алтарь там довольно большой, — сказал Альтал. — Понадобится уйма золота, чтобы покрыть его заново, так?

— Да, без сомнения — по крайней мере несколько тонн.

— Послушаем, что скажет на это Бхейд, но мне кажется, это будет удачный трюк, Эм. Узнав о такой растрате золота из казны ордена Коричневой Рясы, скопас Эйозра будет вне себя от гнева и, вероятно, со всех ног бросится за помощью.

— Арган так или иначе сконцентрировал свои силы на этих прибрежных городах: Эньи, Атал, Пелла и Бхаго, — доложил сержант Халор, когда примерно через неделю они все собрались в башенной комнате. — Он разослал агитаторов вверх по реке от Атала до Лейды и по суше от Бхаго до Дейла, чтобы они сеяли смуту среди крестьян в этих районах.

— Как ты думаешь, сколько пройдет времени, пока он не начнет свой поход на Магу? — спросил Бхейд.

— По крайней мере пара месяцев, — ответил Халор. — Он не торопит события. Арган — это человек совершенно другого толка, чем Пехаль или Гелта. Он очень осторожен. Однако я считаю, что нам необходимо ускорить приезд обоих экзархов. Насколько я заметил, церковники много болтают прежде, чем принять решение, — я не хотел никого обидеть, брат Бхейд.

— Все в порядке, сержант, — отозвался Бхейд. — Мы и впрямь частенько бываем не в меру болтливы. Может быть, это попытка избежать принятия решений как таковых. — Он посмотрел на Двейю. — Впрочем, сержант, наверное, прав. Думаю, мы действительно должны ускорить приезд экзархов Эмдаля и Юдона. Им предстоит принять важные решения, а Арган уже на подходе.

Двейя поджала губы.

— Я кое-что подправлю в воспоминаниях некоторых людей, а затем Элиар сможет провести экзархов через Дом и доставить их в Магу. Сейчас мы только обозначаем время. Мы не можем принимать решения, пока Эмдаль и Юдон не добрались до Магу.

— Чернь под предводительством Аргана толпой направляется вверх по реке из Эньи в сторону Лейды, — доложил на следующее утро сержант Халор. — Они движутся не слишком быстро, но продолжают идти в заданном направлении.

Что же их задерживает? — спросил Элиар.

— В основном мародерство. — Лицо Халора помрачнело. — Распущенная и недисциплинированная армия в таком краю, где есть города и поселки, — это самый лучший из известных мне способов достичь своей цели без всякого войска.

— Разве не вы как-то сказали, что глупый враг — это подарок богов? — хитро прищурился Элиар.

— Может, я и сказал это, Элиар, но меня это по-прежнему раздражает. Это непрофессионально.

— Они уже оставили позади себя Бхаго и направились в сторону Дейла? — спросил Альтал.

Халор отрицательно покачал головой.

— Они все еще грабят Бхаго, — ответил он. — Прежде чем крестьяне догадаются покинуть город, кто-нибудь обязательно устроит пожар.

Бхейд с изумлением посмотрел на сержанта.

— Так вот почему разграбленные города всегда сжигаются? — спросил он.

— Конечно, брат Бхейд. Я думал, что это общеизвестно. В азарте грабежа человек даже не подумает о том, чтобы покинуть город, пока пламя не начнет поджаривать ему пятки. Пожар — единственное средство заставить армию двигаться дальше после того, как она вошла в город.

— Об этом не беспокойся, Альтал, — сказала Двейя.

— Но числа-то не сходятся, Эм, — возразил он. — Посланцу Эйозры понадобится несколько недель, чтобы добраться до храма Черной Рясы в Дейке, и еще больше, чтобы доехать до Кейвона. Если Эмдаль и Юдон прибудут в Магу завтра утром, у Эйозры возникнут очень сильные подозрения.

Она вздохнула, закатив глаза к небу.

— Прошу тебя, не делай так, Эм, — пожаловался он.

— Тогда перестань говорить такие банальные вещи, милый. Я знаю все, что касается течения времени, и уже позаботилась об этом. Мы давным-давно изменяем время и расстояния, так что тебе пора бы уже знать, что мили и минуты означают только то, что желательно мне. Никто ничего не заметит, Альтал, так что перестань волноваться.

— Хорошо, Эм, — сдался он, — как скажешь. Алейкон по-прежнему видит во сне кошмары?

— Время от времени. Нам нужно, чтобы он был мил и податлив, когда Эмдаль и Юдон начнут выносить какие-либо решения.

— Что за решения?

— Смотри, Альтал. Смотри и учись.

Экзарх Эмдаль был полноватым священником с глубоко прорезанным морщинами лицом и хриплым голосом. Он и экзарх Юдон прибыли в Магу в один из промозглых дней под вечер и немедленно отправились на совещание с участием скопаса Эйозры и других высокопоставленных церковников Коричневой Рясы.

— Он силен как бык, папочка, — сообщила Лейта. — Никто в храме ему не указ, к тому же, по-видимому, ему известно много такого, чего он знать не должен.

— Наш орден специализируется на сборе информации, — объяснил Бхейд. — Почти все, что происходит в мире, не ускользает от внимания моего экзарха. Мне говорили, что в крайних ситуациях он склонен принимать жесткие решения. Думаю, нам придется быть с ним весьма осторожными.

— Может быть, — сказал Альтал, — а может, и нет. Если он захочет услышать правду, я готов предоставить ему столько правды, сколько он сможет унести. Может, экзарх Эмдаль и бык, но мои рога будут побольше, чем его.

На следующее утро в дом графа Баскоя прибыл гонец с бумагой, в которой герцогу Кентейнскому “предписывалось” явиться в храм.

— Окажи мне услугу, парень: беги в храм и предупреди экзархов, что мы присоединимся к ним, как только сочтем нужным, — надменно сказал Альтал напыщенному чиновнику.

Бхейд поморщился.

— Ты неудачно начинаешь, Альтал, — молча предостерег он.

— Вовсе нет, — ответил Альтал. — Я хочу немного проверить Эмдаля на прочность. Подождем полчасика. А потом заглянем в храм. Полагаю, тебе некоторое время следует побыть в сторонке, брат Бхейд. Я собираюсь остановить Эмдаля на полном скаку и не хочу, чтобы он отыгрывался потом на тебе.

Они некоторое время подождали в уютном кабинете Баскоя.

— Теперь можно идти, — наконец решил Альтал. — Пойдем-ка в храм и проучим кое-кого из церковников.

— Ты не слишком торопишь события? — спросила Андина.

— Разумеется, — весело ответил Альтал. — Мне нужно безраздельное внимание со стороны Эмдаля.

Они вышли из дома и пошли по городу к храму, а когда прибыли туда, поймали на себе не один недружелюбный взгляд. Альтал, не обращая внимания на столь явную враждебность, прошел через храм прямо к личной часовне Алейкона.

— Они уже здесь? — спросил он у священника, который приходил в дом Баскоя в первый раз.

— Ах нет, ваша светлость, — нервно ответил тот. — Экзарху Алейкону все еще нездоровится, а экзархи Эмдаль и Юдон беседуют в библиотеке.

— Советую тебе проводить меня к ним немедленно, — сказал Альтал.

Священник поспешил вперед, а вслед за ним в сопровождении остальных пошел Альтал, распространяя вокруг себя ледяное спокойствие.

— Вам придется подождать всего несколько минут, ваша светлость, — доложил нервный священник, когда они подошли к двери.

— В последние несколько недель ты сослужил мне немалую службу, молодой человек, — сказал Альтал, — поэтому я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Нет ли у тебя какого-нибудь неотложного дела где-нибудь в другом конце храма?

— Кажется, есть, ваша светлость, — с благодарностью ответил священник и со всех ног бросился прочь.

— Что ты задумал? — спросил голос Двейи.

— Я намерен привлечь к себе их внимание, Эм. Наплюю на обычные приличия и прямо явлюсь пред очи Эмдаля и Юдона. Я не собираюсь плясать под их дудку, как они, скорее всего, ожидают.

Он со стуком распахнул дверь в библиотеку и предстал перед Эмдалем и Юдоном.

— Не надо вставать, джентльмены. Мне передали, что вы желали меня видеть, — заявил он двум изумленным экзархам. — Ну вот, я здесь. Что у вас за проблемы?

— Почему вы задержались? — с суровым лицом спросил Эмдаль.

— Из-за приличий, ваше преосвященство, — цветисто раскланиваясь, ответил Альтал. — Поскольку обычно посетителей некоторое время заставляют понапрасну ждать в приемной, я решил подождать в более удобной обстановке. Нам нужно обсудить массу вопросов, джентльмены, так что давайте-ка перейдем сразу к делу. Итак, что вы хотите знать?

— Давайте начнем с главного, — ответил Эмдаль своим скрипучим голосом, — а потом уже будем плясать от этого. Прежде всего, кто вы такой, Альтал? Последнее время в мире весьма неспокойно, а вы и ваш народ, похоже, почти всегда оказываетесь в центре этих событий. Везде, где бы вы ни были, вы обращались грубо с теми, кто превосходил вас по рангу, а это нарушает обычный порядок вещей. Церковь желает знать, каковы ваши намерения.

Альтал сел у противоположного конца стола, жестом пригласил сесть остальных и откинулся в своем кресле.

— Сколько правды вы готовы воспринять, экзарх Эмдаль?

— Столько, сколько вы готовы мне предоставить — или даже больше. Давайте начнем с того, кто вы такой.

Альтал пожал плечами.

— И это все? Тогда разговор наш будет долгим. Меня зовут Альтал, но это вы уже знаете. Я вор и мошенник, а если дают приличные деньги, то могу и убить. Родился я очень-очень давно, когда началась вся эта история, у меня был долгий период невезения. Ко мне подошел человек по имени Генд — ученик демона Дэвы — и нанял меня, чтобы я отправился в Кагвер и выкрал некую вещь, которую он назвал Книгой. Я пришел в Дом на Краю Мира, где лежала эта Книга, и там повстречал кошку — хотя на самом деле она была вовсе не кошкой. Это была Богиня Двейя, сестра Дейвоса и Дэвы. Вы знали о том, что Дейвос и Дэва братья, а, Эмдаль? В общем, кошка, которую я назвал Эмми, научила меня читать Книгу Дейвоса, а потом, примерно два года назад, мы с ней покинули Дом, чтобы найти кое-каких людей: молодого арумца по имени Элиар, Андину — эрайю Остоса, служителя Черной Рясы по имени Бхейд, мальчишку-вора по имени Гер и мозговую пиявку Лейту. После этого мы все вместе вернулись в Дом и увидели Богиню Двейю в ее истинном облике. Она объяснила нам кое-какие вещи, а потом мы вышли из Дома, чтобы бороться с Гендом и его подручными в неизбежной войне между добром и злом. Именно этим мы сейчас и занимаемся. Мы уже уничтожили двоих из подручных Генда — Пехаля и Гелту, — а теперь пришли в Перкуэйн, чтобы расправиться с Арганом — лишенным сана священником, и Команом — мозговой пиявкой Генда. Вы, джентльмены, можете либо помочь мне, либо отойти в сторону и не мешать. Все зависит от вас, но я должен предупредить, что, если вы попытаетесь каким-либо образом препятствовать мне, я уничтожу и вас, и всех, кто вместе с вами встанет на моем пути. Я могу делать то, что вы даже представить себе не можете, так что уйдите с моей дороги и дайте мне заняться моим делом. — После минутного молчания он спросил: — Ну что, Эмдаль, достаточно откровенно для вас?

Экзарх Эмдаль смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Да, еще одно, — добавил Альтал. — Двейя чуть-чуть приложила руку к экзарху Алейкону, чтобы привлечь ваше внимание. На самом деле бедняга не сошел с ума. Просто Двейя наполнила его сны видениями Нагараша. Чтобы безраздельно завладеть чьим-то вниманием, достаточно чуть-чуть показать Нагараш.

— Нагараш — это всего лишь метафора, Альтал, — возразил Юдон. — Это просто способ объяснить определенное состояние духа.

— Мне кажется, вы все превратно поняли, Юдон, — не согласился Альтал. — Нагараш гораздо реальнее, чем ваши порой неясные определения греха. Это не просто состояние ума. Я видел его мельком несколько раз — обычно когда Генд пытался меня удивить.

— А где именно он находится?

— Предполагается, что это огромная пещера, наполненная огнем, в горах Неквера. Во всяком случае, Генд хочет, чтобы это было именно там. Это очень похоже на Дом на Краю Мира, который может быть везде и всегда одновременно. — Альтал слегка улыбнулся. — Существует и альтернатива этим “Везде” и “Всегда”, но мы не должны думать об этом. Однажды Гер начал играть с понятием “Нигде и Никогда”, и Двейя пришла от этого в страшное негодование. Я полагаю, что за пределами добра и зла находится хаос, который настолько неутолим, что способен поглотить вселенную. Но вернемся к вопросам реальности. Если посмотреть в суть вещей, Дом и Нагараш — это чистые реальности, а то, что мы называем реальным миром, — всего лишь их отражение. Выходит, что это мы метафоры — идеи, если хотите, — придуманные для того, чтобы воплощать в действительности борьбу между Двейей и Дэвой. — Он усмехнулся. — Мы могли бы обсуждать это веками, не правда ли? Но сейчас у нас началась небольшая заварушка, так что нам, пожалуй, стоит сосредоточиться на ней. В тех, других, реальностях время и расстояние не постоянны, как в обычном мире. Скопас Эйозра послал вам обоим письмо с просьбой срочно приехать в Магу, потому что экзарх Алейкон начал сходить с ума. В этом мире послание шло бы до вас полтора месяца, и еще полтора месяца понадобилось бы вам, чтобы добраться до Магу. Однако если бы вы порасспросили людей, то, думаю, вы бы узнали, что Эйозра послал письмо в начале прошлой недели. Эмми могла бы сделать это еще быстрее, но она предпочитает не поднимать большого плеска и всяких толков. — Он посмотрел на Эмдаля и Юдона. — Кажется, мне так и не удалось донести до вас свою мысль, джентльмены, — заметил он.

— По-моему, вы еще более сумасшедший, чем Алейкон, — прохрипел Эмдаль.

— Алейкон не сумасшедший, экзарх Эмдаль, — сказала ему Лейта. — Он видит в кошмарных снах Нагараш, вот и все, но эти кошмары не являются порождением его собственного разума. Их внушает ему Двейя. Идея состояла в том, чтобы всем казалось, будто он сошел с ума, — для того, чтобы вы двое приехали сюда. Похоже, это сработало, поэтому мне представляется, что Алейкон исцелится практически немедленно.

— Ты ведьма, да? — спросил Эмдаль.

— Это начинает мне сильно надоедать, — холодно и недружелюбно отозвалась Лейта.

— На вашем месте я был бы здесь очень осторожен, мистер верховный священник, — предостерег Гер. — Лейте не страшен никто и ничто, и если вы ее рассердите, она сотрет ваши мозги в порошок.

— Чепуха какая-то! — воскликнул Эмдаль. — Мне кажется, вы тут все сбежали из какого-то сумасшедшего дома. Это мы — пастыри веры, и мы указываем вам, во что верить, а во что — нет.

— По-моему, Лейта, тебе лучше показать ему, насколько он не прав, — вслух посоветовал Альтал.

— Хорошо, папочка, — согласилась она, — пожалуй, так и сделаем.

Она посмотрела на суровое лицо экзарха Черной Рясы и вздохнула.

— Печально, — сказала она. — Дейвос реален, ваше преосвященство. Это не просто выдумка священников, которую они всучивают доверчивым людям. Все ваши сомнения и муки ни к чему. Перестаньте укорять себя за то, что сомневаетесь.

На лице Эмдаля внезапно отразилось изумление, и он сильно задрожал.

— Как… — начал он, но осекся.

— Лейта обладает даром, мой экзарх, — мягко пояснил Бхейд. — Она может слышать ваши самые сокровенные мысли.

— Ну я же просила: не называйте это даром, — пожаловалась Лейта. — Это, скорее, проклятие. В большинстве случаев я вовсе не хочу слышать то, что приходит ко мне непрошено.

— Это утомительно и скучно, Альтал, — раздался в сознании Альтала голос Двейи. — Не вмешивайся. Я сама обо всем позабочусь.

Вдруг одна из стен под высокими сводами библиотеки Алейкона исчезла. Вместо стены появилось совершенное лицо Двейи — спокойное, прекрасное и такое огромное, что Альтал почти панически отпрянул назад. Ее безупречные руки были сложены там, где раньше был пол, а подбородок задумчиво покоился на руках.

— Иногда я забываю о том, насколько малы вы, люди, — проговорила она. — Такие маленькие, такие несовершенные.

Она протянула вперед огромную руку и осторожно взяла застывшего от изумления экзарха Эмдаля и поставила его на ладонь другой руки. Потом она подняла Юдона и поставила его рядом с коллегой.

— Отсюда вам все видится иначе, джентльмены? — спросила она.

Оба церковника прижались друг к другу, пища, как мыши.

— О, перестаньте, — с упреком сказала она, и голос ее прозвучал до странности мягко. — Я не хочу причинить вам вреда. Альтал не самый правдивый человек в мире, но на сей раз он говорит правду. Я та, о ком он вам рассказал, и это не иллюзия и не какой-нибудь там трюк. Я хочу, чтобы вы двое вели себя хорошо и в точности выполняли то, что говорит вам Альтал. Мы ведь не будем с вами спорить по этому поводу, а, джентльмены?

Эмдаль и Юдон, все еще панически прижимаясь друг к другу, с жаром закивали головами.

— Я сразу поняла, что вы хорошие ребята, — проговорила она. Затем она протянула к ним огромный палец и дотронулась до каждого из них, как бы поглаживая. — Такие маленькие, — пробормотала она. — Малюсенькие-малюсенькие. — Она по очереди взяла их и посадила обратно в кресла. — Приведи их ко мне, Альтал, — сказала она, — и прихвати Алейкона. Им нужно принять кое-какие решения, а это может занять немало времени. Когда они окажутся в Доме, я смогу дать им столько времени, сколько нужно.

Экзарх Алейкон дрожал как осиновый лист, когда Альтал и Элиар провели его через дверь в башню.

— Ты с ним немного переборщила, Эм, — молча произнес Альтал. — Ночные кошмары почти довели его до ручки, а если мы вот так еще и свалим на него все, что связано с Домом, он, наверняка, не выдержит.

— Приведи его ко мне, милый, — ответила она. — Я верну ему рассудок.

Альтал ласково взял экзарха Алейкона за руку и подвел к мраморному столу, за которым сидели Двейя, Эмдаль и Юдон. Он заметил, что Книга была накрыта куском плотной ткани.

— Ты неважно выглядишь, Алейкон, — проскрежетал Эмдаль.

— Где мы? — спросил Алейкон, в смятении оглядываясь вокруг.

— Мы сами толком не знаем, Алейкон, — сказал ему седоволосый Юдон. — Сейчас мы, похоже, находимся где-то далеко от реальности.

— Все зависит от того, как ты определяешь реальность, — сказал Эмдаль. — Божественная, ты не могла бы вернуть голову Алейкона на место? — спросил он Двейю. — Нам троим необходимо принять кое-какие решения, а Алейкон сейчас не совсем дееспособен.

— Возможно, мы с ним немного переборщили, — согласилась Двейя, глядя на страдальческое лицо Алейкона. — Больше вы не будете видеть кошмарных снов, Алейкон, — сказала она экзарху Коричневой Рясы. — Они уже сослужили свою службу, так что теперь можно от них избавиться.

Она протянула руку и сняла покрывало с Книги.

— Дайте мне свою руку, Алейкон, — сказала она ему.

Экзарх Коричневой Рясы протянул дрожащую руку, Двейя мягко взяла ее и положила ладонью на обтянутую белой кожей Книгу.

— Расслабьтесь, — сказала она. — Книга моего брата прогонит прочь все воспоминания о ваших кошмарах.

— Неужели это… — с трепетом в голосе начал было Юдон.

— Да, это Книга Дейвоса, — сказал ему Альтал. — Она довольно интересная, если вдуматься в ее содержание. Но поначалу скучновато. Братец Двейи не сразу подходит к сути.

— Ну не надо, — упрекнула его Двейя.

— Прости, — извинился Альтал.

На лице экзарха Алейкона вдруг отразилось удивление.

— Теперь, должно быть, хватит, — бесстрастно отметила Двейя. — Не стоит слишком торопиться. Вам, джентльмены, нужно обсудить практические вопросы, а религиозный экстаз не самое подходящее состояние для этого.

— А мне можно… — умоляюще попросил Юдон, протягивая руку к Книге, с неутолимой жаждой в глазах.

— Дай им потрогать ее, Эм, — попросил Альтал. — Если не дашь, они будут думать об этом все время, а нам нужно работать.

Двейя сурово взглянула на экзархов.

— Если вы действительно считаете, что вам необходимо дотронуться до Книги, что ж, дотроньтесь, — сказала она им, — но не заглядывайте.

При этих словах Альтал расхохотался.

— Что тут такого смешного? — спросила Двейя.

— Ничего, Эм, — ответил он с притворным недоумением. — Просто смешинка попала, вот и все.

Экзарх Эмдаль сидел за мраморным столом в башне Дома, и его лицо, изрезанное глубокими морщинами, было задумчиво.

— О том, чтобы Церковь отступила от своих изначальных целей, не может быть и речи, джентльмены, — печально заявил он Алейкону и Юдону. — Мы стремились произвести впечатление на богатых и власть предержащих, подражая им, и в конечном счете стали еще более высокомерными и преисполненными гордыни, чем они сами. Мы совершенно потеряли связь с простыми людьми, и это открыло путь врагам.

— Взгляни в лицо реальности, Эмдаль, — оборвал его пухлолицый Алейкон. — Церкви приходится существовать в реальном мире, каким бы несовершенным он ни был. Без поддержки со стороны аристократии мы просто не смогли бы исполнять свой долг.

— Но так ли уж мы в этом преуспели, Алейкон? — спросил его Эмдаль. — С моей точки зрения, все проходит мимо наших ушей.

— Мне кажется, мы немного уклоняемся от темы, — заметил Альтал. — Когда ваш дом объят пламенем, у вас нет времени на споры о том, какое ведро лучше взять, чтобы залить огонь водой. Почему бы нам не взглянуть на лица тех людей, что поджигают дом? Наверное, нам не помешает с ними познакомиться.

— Не думаю, что у нас есть на это время, Альтал, — возразил Юдон.

— Здесь, в Доме Эмми, время не имеет значения, — сказал ему Гер, — и расстояние тоже, впрочем, насколько я понимаю, это естественно, поскольку время и пространство — одно и то же. Все в мире находится в постоянном движении, потому что наш мир — это часть неба, а небо все время движется. Когда мы говорим о милях, на самом деле мы говорим о часах — о том, сколько времени требуется, чтобы добраться отсюда туда. Мне кажется, именно поэтому никто не может видеть Дом Эмми, поскольку, несмотря на то что Дом все время находится здесь, Эмми может сделать так, чтобы он одновременно был еще где-то.

— У этого мальчика все в порядке с головой, Альтал? — спросил Эмдаль.

— Просто он думает быстрее, чем кто-либо, экзарх Эмдаль. — ответил Альтал, — и он воспринимает идеи гораздо быстрее, чем все мы. Если вы немного побеседуете с ним, думаю, у вас глаза вылезут на лоб, когда вы будете уходить отсюда.

— Или все мозги встанут с ног на голову, — добавил Халор. — Мне кажется, Гер даже живет не в том же самом мире, что и мы. Его разум так быстр, что никто, кроме Двейи, не может за ним угнаться.

Три экзарха задумчиво посмотрели на мальчика.

— И не думайте, — твердо сказала им Двейя. — Не стройте иллюзий, джентльмены. Этот мальчик мой, и я его никому не отдам. Расскажи им про окна, Гер.

— Хорошо, Эмми. — Гер серьезно посмотрел на всех троих. — Поскольку Дом находится сразу везде, из окон можно видеть любое место, какое пожелает Эмми, поэтому мы можем узнать, что сейчас делают злые люди и что они собираются делать. В этих окнах самое замечательное то, что мы можем видеть и слышать злых людей, а они при этом даже не подозревают, что мы совсем рядом, — если только мы действительно не появляемся. — Гер нахмурился. — Это ужасно трудно объяснить, — сказал он. — Я знаю, что происходит, но не знаю, какими словами это объяснить остальным. Если Дом находится “везде”, разве это не означает, что он как бы нигде? Я хочу сказать, не то чтобы его действительно нигде не было, он только как бы нигде. Во всяком случае, в достаточной степени нигде, чтобы злые люди не могли нас видеть, когда мы на них смотрим.

— Мне кажется, слово, которое ты ищешь, — “вездесущность”, мальчик, — предположил Эмдаль. — Это обычный атрибут Бога. Если Бог везде, то человеку от него не спрятаться.

— Вы здорово мне помогли, мистер священник, — с благодарностью сказал Гер. — Мне казалось, я единственный, кому в голову приходят подобные мысли, а это очень одинокое чувство.

— По-моему, тебе лучше привыкать к этому, мальчик, — сказал ему Эмдаль. — По-видимому, ты способен инстинктивно воспринимать идеи, к которым другие люди могут лишь едва прикоснуться после того, как пытались постичь их всю жизнь. — Эмдаль с сожалением вздохнул. — Какого теолога мы могли бы из него сделать, если бы он сначала попал к нам в руки.

— Ему и без вас неплохо, Эмдаль, — сказала Двейя. — Не пытайтесь на него воздействовать.

— Мысль, никем не направляемая, может быть весьма опасной, — заявил Эмдаль.

— То же самое считают оба мои брата, — сказала она. — Геру повезло, что это я нашла его.

— Они действительно твои братья, Двейя? — спросил Эмдаль, почему-то понизив голос.

— Все немного сложнее, но слово “брат” неплохо подходит. А теперь, может быть, подойдем к окну и посмотрим, что там затевают “злые люди”?

Свет за окном затуманился, и стало темнее.

— Что происходит? — с тревогой в голосе спросил Юдон.

— Окно передвигается, ваше преосвященство, — объяснил Бхейд. — Оно перемещается из одного места в другое — и насколько я могу судить, из одного времени в другое тоже, учитывая изменение освещенности. — Он взглянул на Двейю. — Что именно мы видим, Божественная? — спросил он ее.

— Это город Лейда в южной части Центрального Перкуэйна, — ответила она, — а мы видим вчерашний вечер.

— Это Коман пробирается там по аллее, да, Эм? — спросил Альтал, вглядываясь в сумерки.

— Да, похоже на то, — отозвалась она. — Я искала Аргана, но у Дома есть свой собственный разум. Иногда Дейвос бывает ленив, и тогда для простоты Дом действует по своему усмотрению.

— Это идея для тебя, брат Бхейд, — хитро сказала Лейта. — Представь себе на минутку ленивое божество.

— Пожалуйста, Лейта, не надо, — взмолился Бхейд. — У меня и так голова кругом, и не влезай пока ко мне в голову. Тебе не следует знать, что там творится.

Экзарх Эмдаль в задумчивости взглянул на Бхейда и Лейту, но ничего не сказал.

В конце сумеречной, неухоженной аллеи Коман открыл какую-то полуразбитую дверь и вошел в какой-то дом.

Свет снова затуманился, и окно последовало за мозговой пиявкой Генда в убогую комнатенку, где его поджидал Арган.

— Нашел что-нибудь стоящее? — спросил Арган.

Белобородый Коман сел.

— Местный правитель называет себя герцогом, — ответил он. — Его зовут Арекад, и он так же глуп, как и остальные.

— А чего ты ожидал, старина? — отозвался светловолосый священник в алой рясе. — А как насчет здешнего скопаса?

— Это типичный церковник ордена Коричневой Рясы. Подлизывается к герцогу и вымогает у простолюдинов каждый пенни. Этот горшочек уже закипает, Арган. Одна хорошая проповедь, и он забурлит как следует.

По лицу Аргана скользнула слабая улыбка.

— Тебе не обязательно передавать это Генду, старина, но я никогда особенно не верил в открытые боевые действия. Всегда легче действовать изнутри. Пехалю и Гелте следовало оставаться в том же дремучем прошлом, откуда они родом. Если бы Генд прислушивался в первую очередь ко мне, Векти и Треборея были бы уже у нас в кармане, а остальные земли гостеприимно распахивали бы перед нами ворота.

— Возможно, но для нас с тобой, Арган, это не так уж важно. Это Генду приходится объясняться с Хозяином. Мне кажется, что скоро Хозяин потеряет терпение. Не вечно же нам подбирать объедки. Военные кампании в Векти и Треборее были пустой тратой времени, и это вина Генда, а не наша.

— Полностью с тобой согласен, старина, — сказал Арган. — Нам нужны людские души и разум, а не их тела, и ключ к ним находится в храме Двейи в Магу. Если мы с тобой преподнесем этот храм Хозяину в качестве подарка, он сразу же отправит нашего “славного полководца” в отставку.

— О, да мы, оказывается, честолюбивы? — заметил Коман.

— Я несравненно лучше подхожу для этой работы, чем Генд, старина. Ты знаешь это не хуже меня. Когда мы с этим разделаемся, я буду сидеть по правую руку от Дэвы в Нагараше, а ты — по левую, и весь мир покорится нам.

— Красивая картинка, Арган, но тебе еще нужно обставить Генда, а это не так-то просто.

— Альтал обставил его без особого труда.

— Ты ловок, Арган, но не настолько.

— Время покажет, старина. Так ты со мной?

— Во всем. Но если Генд узнает, что мы замышляем, ты сам по себе.

— Иначе и быть не может, старина. Пойдем к Генду, доложим о своих успехах. Однако я бы не стал представлять все в розовом цвете, надеюсь, ты понимаешь мой намек.

Альтал поворочался в своей постели и несколько раз взбил подушку. Потом, ворча про себя, он успокоился и медленно погрузился в сон.