3

Полковник Рыбин, которому удалось сесть в машину Торпа, держал под наблюдением опасного врага. Такую же задачу решал Керимов, находившийся с Упицем. Оба разведчика были на время изолированы от своих товарищей. Поэтому руководство операцией перешло к майору Перцеву и старшему лейтенанту Коржову. Они находились в кузове головного грузовика.

Как только автомобили выехали на шоссе, Перцев включил портативный передатчик и вызвал рацию генерала Лыкова. Станция немедленно ответила.

— Билеты купили, багаж погрузили, уже четыре минуты в пути, — сказал по-немецки Перцев. — Все нормально, с нетерпением ждём встречи с друзьями.

— Понятно, — ответили ему, и Перцев узнал голос генерала Лыкова.

— Вас ждут, встретят обязательно.

Перцев выключил рацию, передал Коржову слова генерала. Тот взглянул на небо.

— Рано ещё, — заметил Перцев.

— Да, пожалуй, рановато. Появятся этак минут через десять, а?

— Примерно.

— Скорее бы!

— Нервы пошаливают? — сказал Перцев.

— Немного.

Луна поднялась. Стало светлее. Коржов, рассеянно глядевший в хвост колонны, вдруг заметил: чёрная точка в её конце стала обгонять грузовики. Он сказал об этом товарищу. Перцев достал бинокль, поднёс к глазам.

— Вездеход!

— Чего он полез вперёд?

— Может, дело какое к начальству…

— Нет, так не должно, быть. Сам слышал — Упиц приказал ни в коем случае не покидать арьергард… Глядите, как прёт. Спешит, а?

— Погодите. — Перцев схватил Коржова за руку. — Ведь у Торпа в машине рация?!

Догадка разведчиков была верна. Произошла одна из тех случайностей, которые нередко резко изменяют обстановку и являются причиной серьёзнейших осложнений. В ту минуту, когда Перцев настраивал передатчик для разговора с генералом Лыковым, включил свою рацию и Торп.

Ещё в Карлслусте, разрабатывая порядок движения колонны, Упиц приказал ему сообщить в контрразведку о выходе колонны с грузом и затем поддерживать со станцией гестапо непрерывную радиосвязь.

И вот, настраивая рацию, Торп услышал радиоразговор Перцева и Лыкова. Возможно, он бы не обратил внимания на этот диалог, если бы не слова Перцева: «четыре минуты в пути». Услышав их, Торп механически взглянул на часы. Стрелки показывали два часа четыре минуты. Вышла же колонна, как он это хорошо помнил, ровно в два часа. И Торпу вдруг стал ясен истинный смысл слов: «багаж погрузили, с нетерпением ждём встречи».

Не поворачивая головы, Торп уголком глаза оглядел спутника. Два с половиной часа назад, встретив этого человека на дороге, он отметил, что майор говорит с чуть заметным акцентом — слишком растягивает гласные. Торп знал: на Рейне, например, или в Восточной Пруссии говор немцев отличается особенностями, ещё более непривычными для берлинского уха. И он не придал этому значения. Но теперь Торп объяснял акцент начальника автоколонны совсем другими причинами.

Русский разведчик рядом с ним, в машине? Но если это так, коллеги майора должны находиться во всех других автомобилях. Тридцать — сорок человек, если не больше! Откуда же они взялись?…

Предположение было столь невероятно, что Торп в нем усомнился. Тем не менее он решил немедленно доложить Упицу о своих подозрениях, а затем связаться по радио с гестапо. Но как это сделать, если в машине и впрямь вражеский разведчик? Кроме того, нагнав машину Упица, Торп должен будет остановить её. Тогда станет вся колонна. Противник поймёт и начнёт действовать. Но даже если предположить, что никто ни о чем не догадается, как вести разговор при майоре, спутнике Торпа, а также при человеке, едущем с Упицем, — ведь и он может оказаться не тем, за кого себя выдаёт!…

Торп поглядел в укреплённое на ветровом стекле зеркальце. В нем смутно виднелся спутник. Казалось, он дремал — его голова была запрокинута, глаза полузакрыты, тело расслабленно полулежало на сиденье.

— Послушайте, майор, — хрипло сказал Торп, — дайте ещё сигарету.

Рыбин выпрямился, с готовностью извлёк из кармана портсигар.

— Прошу, — сказал он. — Вижу, понравились.

— Благодарю. — Торп взял сигарету, прикурил от предупредительно зажжённой спички. — Они действительно хороши.

— Очень рад. Если дадите свой адрес, пришлю несколько пачек, у меня есть небольшой запас.

Торп напряжённо вслушивался в речь спутника. Она лилась легко и свободно. Но акцент был, сейчас Торп уловил его гораздо более отчётливо, чем тогда, при первой встрече.

От Рыбина не укрылась перемена в настроении хозяина машины. Он насторожился, осторожно передвинулся, чтобы удобнее было достать оружие, если возникнет необходимость, коснулся рукой кобуры пистолета. Это была ошибка. Торп заметил все.

Вездеход стал отставать от колонны.

— Что случилось? — спросил Рыбин.

— Что-то с мотором.

Рыбин был опытный автомобилист. Он видел: двигатель работает нормально, просто водитель стал слабее прижимать педаль газа.

Тревога Рыбина росла. Размышляя, он рассеянно скользнул взглядом по доске приборов автомобиля, задержался на ручках управления радиостанцией. И вспомнил: незадолго перед этим Торп включил аппарат, вертел маховички настройки, затем с минуту слушал эфир. По-видимому, принял сообщение, встревожившее его. Но какое?

Вездеход шёл все тише.

— Хотите остановить машину? — спросил Рыбин.

Торп угрюмо кивнул.

— Зачем?

— Я же сказал: неисправен мотор.

Рыбин покачал головой.

— Тогда надо просигналить, чтобы подождали. Вы же знаете…

Он не договорил. Вездеход стал. Торп сделал неуловимое движение, в его руке оказался пистолет. Полковник успел перехватить и рвануть вверх руку врага с оружием, но другой рукой Торп нанёс ему сильный удар в лицо, затем ещё и ещё.

Рыбин потерял сознание. Убивать спутника Торп не хотел. Нет, он доставит его живым. Обезоружив Рыбина, Торп связал ему руки и ноги. Вездеход стал нагонять колонну. Торп включил рацию, надел наушники. Итак, первая часть задачи решена. Теперь — связаться с контрразведкой, а потом — к Упицу, чтобы действовать, пока ещё не поздно!…

Лёгкое потрескивание в наушниках возвестило о том, что лампы прогрелись и передатчик к работе готов.

К Рыбину медленно возвращалось сознание. Туман, застилавший глаза, стал редеть, шум в голове стихал — осталась лишь тупая боль. Затем он услышал срывающийся от волнения голос Торпа и с усилием открыл глаза. Торп одной рукой вёл машину, другой держал у рта микрофон.

Рыбин рванулся вперёд, всем телом навалился на Торпа, схватил зубами кабель микрофона, стараясь выдернуть его из гнёзда. Торп, руки которого были заняты, отпихивал противника локтем.

— Скорее!… — хрипел Торп в микрофон. — Русская разведка!…

Рыбин должен был помешать ему — пусть даже ценой своей жизни. Он так и поступил. Справа была алюминиевая панель передатчика с освещённой шкалой настройки. Рыбин отпрянул и что было сил ударил в неё головой. Глухой стук, звон стекла, и полковник, потеряв сознание, повалился на пол кабины.

Торп, окаменев, глядел на обезображенную панель передатчика. Но вот он понял непоправимость случившегося, в бешенстве выругался и, отшвырнув микрофон, выстрелил в скрюченное на полу машины тело.

Вездеход резко увеличил скорость. Впереди замаячил задний борт последнего грузовика. Торп принял влево и погнал машину в обход колонны.

Перцев и Коржов с растущей тревогой наблюдали за вездеходом. Торп мчался к Упицу. А в машине Упица находился Керимов.

У Перцева мелькнула мысль — швырнуть в вездеход гранату. Но он вспомнил: там сидит Рыбин. Нельзя было и загородить шоссе, подав машину влево: в кабинах грузовиков рядом с шофёрами — эсэсовцы: поднимется переполох, будут жертвы, да и вообще это может сорвать операцию. Оставалось одно — положиться на опыт и мастерство Рыбина и приготовиться действовать.