4

Старый Людвиг Мюссель, удалившийся от дел бакалейщика, сидел у окна своей комнаты, Мюсселя мучила подагра. Ноги его, обёрнутые пледом, покоились на низенькой скамеечке. Тупая, ноющая боль толчками поднималась от лодыжек к коленям. В таких случаях он старался чем-нибудь отвлечься. И он стал наблюдать за прохожими. Внимание его привлёк хорошо одетый человек. «Здоровяк», — с неприязнью подумал бакалейщик.

Человек удалялся. На пути его была группа деревьев, за которыми прятался одинокий домик. Дальше вновь начинался пустырь. Прохожий дошёл до них, скрылся под кронами вязов и лип.

Острая боль кольнула колени старика. Он глухо застонал, откинулся в кресле, закрыл глаза. Через минуту, когда стало легче, Мюссель вновь посмотрел на улицу. Прохожего не видно. Значит, сейчас появится — он уже должен быть за деревьями. Нет, что-то не показывается. Куда же он девался? Вошёл в дом? Странно.

— Хильда! — позвал бакалейщик.

Дверь в комнату отворилась. Вошла жена Мюсселя.

— Чего тебе?

— Подойди. Подойди к окну… Вон тот дом, он все ещё пустует?

— Уже год, ты же знаешь.

— А сейчас кто-то туда вошёл.

— Не может быть. Утром я шла мимо — на двери замок, окна закрыты ставнями.

— Вошёл, — повторил старик, упрямо дёрнув головой.

— Вечно тебе мерещится бог знает что. — Хильда, шаркая по полу стоптанными туфлями, удалилась.

Мюссель продолжал сидеть у окна. То и дело он поглядывал в сторону дома. Прошло с полчаса. Вдруг бакалейщик вытянул шею, удивлённо засопел. Из-за деревьев появился человек. Теперь он шёл назад.

— Тот самый, — прошептал старик, узнав прохожего. — Хильда!

Жена вошла. Мюссель пальцем указал на прохожего.

— Гляди. Возвращается, а?

— Ну так что?

— Дом-то нежилой!

Уступая упрямому мужу, старуха сменила туфли, надела плащ и вышла на улицу. Она дошла до дома, так заинтересовавшего бакалейщика, и вернулась обратно.

— Ну? — спросил старик.

Хильда выглядела удивлённой.

— Замок, — сказала она. — Замок на месте. И ставни заперты. Все, как прежде.

— Я говорил! — Мюссель разволновался. — Говорил, что тут нечисто. Надо в полицию!

— Но зачем, Людвиг?

— А вдруг — воры?

Он завозился в кресле, попытался встать.

— Хорошо, хорошо, я схожу, — поспешила сказать Хильда.

— Нет, ты не сможешь толком. Я сам!

И, несмотря на протесты жены, он с трудом поднялся на больные ноги, взял палку. Жена помогла ему надеть пальто, подала шляпу.

Через двадцать минут бакалейщик Мюссель сидел у полицейского инспектора и, стараясь не пропустить ни одной подробности, рассказывал о своих подозрениях.

Прохожий, о котором шла речь, был Карл Кригер.