Три дня до восхода

Первая бутылка коньяка ушла быстро.

«Между первой и второй», «за баб», «давай добьём и перерывчик сделаем» – пустой сосуд отправился под кухонный стол.

– Хороший коньяк, – сказал Дон Командантэ, закуривая.

– А-то! – выдохнул никотиновое облако Чива-Рива. – Французский, на травах.

– И много?

– Для тебя, целый ящик! Отпуск – дело святое! Когда у нас в последний раз отпуска совпадали?

– Никогда. Если только в сессию…

– То-то! Никогда. А учёбу ты сюда не приплетай. Тогда я коньячилу себе позволить не мог, столько, во всяком случае. Так что, Дон Командантэ, гулять – так гулять.

– Хватит меня так называть.

– А «Чива-Рива» типа нормально?

– Так у тебя с детства эта погремуха.

– А у тебя с прошлой недели. – Чива-Рива потушил сигарету, встал и подошёл к холодильнику. – Причём здесь стаж? Да и не коси – нравится ведь, а? Дон Командантэ! Практически Че Гевара!

– Во тебя занесло, – усмехнулся Дон Командантэ, принимая вторую бутылку французского коньяка. – Так ты до Чебурека дойдёшь… А на хрена – в холодильнике?

– А что?

– Страдает, страдает у тебя культура распития коньячных изделий. На уровне познаний анатомии лица у Папы Карло. Надо рукой в бокале греть, медленно отпивать, наслаждаться.

– Видел я, как ты наслаждался – рюмка-лимон-рюмка-сыр… что-то не жаловался тогда.

– Я и сейчас не жалуюсь, – примирительно сказал Дон Командантэ. – Просто просвещаю. У тебя весь в холодильнике?

– Не-а, – Чива-Рива засунул руку в нутро «Аристона». – Только три забросил.

Ещё один флакон тёмной жидкости последовал греться, правда, не в руки, а на подоконник, за которым уже подступала ночь.

Дон Командантэ включил радио и принялся искать эфирную волну, пока Чива-Рива подрезал сыр и салями в опустевшую тарелку. Наткнувшись на какую-то песню, он сделал тише – так, для фона. В голове приятно шумело – мелодия выпитого алкоголя.

– Ну, давай, Командантэ, – опуская «Дона», призвал Чива-Рива, поднимая налитую «с горочкой» пузатую рюмку. – Бомби тост!

– За темноту!

– За ту, которая друг молодёжи?

– Не-е, за темноту незнания, неведения. Которая позволяет наслаждаться непостижимой свободой, неосторожностью, неустрашимостью, веселостью жизни, – чтобы искать цели и смысл, но не находить их! Прятаться в этой темноте от лап безумия или вселенской апатии, которые пришли бы вместе со светом абсолютного знания.

– Это ты чё загнул?

– Цитата из Ницше, – сказал Дон Командантэ, смущённо улыбаясь. – Ну и развил чуток.

– Ты прекращай сборник афоризмов на ночь читать. С пойлом они странные реакции дают.

– Это не из сборника, это «По ту сторону добра и зла».

– Всё, хорош. Будем!

И они выпили, закусили, и снова выпили – на этот раз за изобретателей палочек для ушей и одноразовых пакетов для мусора (тост Чивы).

– Жаль, девки не смогли прийти, – Чива-Рива вздохнул.

– Точно, – выразил солидарность с расстройством друга Дон Командантэ. – Под коньячок бы…

Оба рассмеялись.

В этот момент что-то произошло. С кухней, домом, Вселенной? С ними? Как будто пристёгнутое ремнями безопасности тело испытало перегрузку от торможения. Но не резкого, а растянутого во времени, едва ощутимого, но до какого-то предела нарастающего. Чива-Рива даже свалился с табуретки, открыв рот и ощупывая грудь – скорей от неожиданности, чем от «возникшего эффекта». Дон Командантэ положил сигарету в пепельницу, глаза округлились. Он прислушивался к собственному телу, даже перестал дышать, пока так же неожиданно (с толчком, как ему показалось) давление исчезло.

– Это что за… – начал Чива-Рива, но осёкся. Его взгляд застыл на окне.

Его друг повернул голову, медленно, словно нехотя. Всё, что он успел заметить периферией – моргнувшую и пропавшую нить голубого света где-то далеко в небе.

– Видел? – спросил Чива-Рива.

– Не уверен… какой-то свет…

– Лучи. Фиолетовые. Три или четыре. Пропали один за другим, словно отключили.

– Прожекторы, может?

– Нет. Наоборот. Ну, если с неба только… Да, и не похоже…

– Лазерные лучи?

– Откуда мне знать? Там как прожилки ещё по бокам… И пропали – как в звёзды втянуло.

Дон Командантэ взял недокуренную сигарету и, сделав тягу, чертыхнулся – тлел фильтр.

– На каких травах коньяк? Не на конопле, случаем?

– Да, дела… – только и сказал Чива-Рива, поднимаясь и подходя к окну.

– Может, свето-шоу какое?

– А плющило тогда чего? Внутренности решили побрататься с пупком?

– У меня с позвоночником…

– Это потому что ты лицом ко мне сидел.

– Звуковой удар?

– Коньячный! Ты бредовей что-нибудь придумать можешь?

– Ты-то много придумал! А, Чивас?

– Секретные эксперименты с воздухом.

– Н-да… истина где-то…

– Коньяк!

Дон Командантэ не сразу понял смысл этого возгласа, удивившись странному способу друга перебить его остроту, пока Чива-Рива сам не метнулся к столу, подхватывая катающуюся маятником бутылку. По дереву растекалась лужица, начиная капать со стороны Дона. Когда упала бутылка (во время или после «торможения»? ), было упущено из виду.

Пока Чива-Рива вытирал салфетками разлившийся коньяк, Дон Командантэ смотрел на город с высоты пятого этажа. Одиноко горели фонари, выхватывая островки асфальта, ещё более одиноко в соседних домах горел свет в нескольких квартирах. Ничего необычного. Ни столбов света, ни летающих сухарей, ни гриба ядерного взрыва… ни звёзд… Чернильное небо. Он попытался вспомнить, были ли звёзды до этого, но не смог.

Шипело радио. Он принялся крутить колёсико, но сдался через минуту – безуспешно. Пропало даже шипение. Увеличил звук – ничего.

– Давай, Командантэ, махнём, – позвал к столу Чива-Рива.

Это было хорошее решение, он чувствовал себя практически протрезвевшим.

Стол снова обновился: морс, крабовые палочки, новый, нарезанный дольками, лимон.

– За мистику!

– За посевы бураков в Монголии!

Друзья снова улыбались, некая тревожность и растерянность пропали, звенели рюмки, исчезала закуска, вспоминалось прошлое.

– …а помнишь, как на картошке Колян с Эдиком сэмом травонулись? Всю ночь сортир и виноградник пугали…

– …а Светку, глазастую? Ну, с дынями как голова? Почему глазастую? Да потому что дыни… не тупи!

– …да! Тема была! Зимой, в лесу… без мобилы… машина хрен заводится…

– …Тема, тема…

– …Батон скорей бы приехал… три года, как ни как…

– …Э-э, овощ, не спать!

Последнее, что запомнил Дон Командантэ, как Чива-Рива пытался раскурить крабовую палочку, а он смотрел на это откуда-то снизу, с высоты линолеума.

Он разлепил глаза и болезненно повернул голову. В поле зрения оказались настенные часы, кусок самой стены и кухонной двери, а также носки Чивы. Часы показывали половину одиннадцатого утра, кусок стены и двери просто были, а полосатые носки почему-то висели на дверной ручке.

Дон Командантэ издал «ууууууу», как музыкальный ряд к пришедшей головной боли.

– Почему я на полу сплю?! – крикнул он, не поднимаясь.

Ответ пришёл (хоть он на него и не рассчитывал) откуда-то из ванны или туалета.

– Где упал, там и спишь!

Что-то его смущало в этом утре, но он не мог понять что. Сел, прислонившись спиной к шкафчику у раковины. Подтянул ногой помятую полторашку минералки, и жадно осушил её.

Что-то было не так! Что? Что-то неестественное поселилось рядом. Может, носки Чивы?

Появился и сам Чива-Рива, с мокрой головой и воспалёнными глазами.

– Говно какое-то, – сказал он. – Солнце не взошло.

Вот! Вот что не стыковалось этим утром! За окном по-прежнему стояла ночь, а в квартире царствовал лишь электрический свет, не выключённый вчера или включенный сегодня Чивой.

10:37. Внутренний таймер говорил примерно о том же, хотя с похмелья мог и давать погрешность плюс-минус два часа. Но это летнее утро, и в нём не встало солнце. Даже в мыслях стало неуютно, неправильно обозначать черноту за стеклом «утром».

– Часы точно идут? – спросил на всякий Дон Командантэ. Своих он не имел.

– И в зале, и в прихожей, и мои, – Чива-Рива постучал пальцем по стеклу дедовых командирских.

Дон встал и плывущим взглядом исследовал улицу. Мрак. Фонари не горели, зато абрисы зданий несли на себе жёлтые узоры окон. Кто-то бродил по улице с фонариком.

Из груды окурков Дон Командантэ выудил больший и подкурил. Чива-Рива копался в настенных ящиках.

– Лечиться будем, – сказал он, извлекая до боли знакомую и родную талию бутылки.

– Много вчера вдули?

– Много, – лаконично ответил Чивас. – Но не всё.

Радио на секунду ожило треском и смолкло.

– Пожевать бы чего, – сказал Дон Командантэ, садясь.

– Пельмешки поставь.

– Не, не смогу пока, – решил Дон.

– Поставить или съесть?

– Съесть.

Коньяк уже плескался в ополоснутых рюмках.

– Всё-таки эксперименты какие-то, – сказал Чива-Рива, опрокинув рюмку и закусив засохшим лимоном. – Телек включи.

Телевизор над холодильником показывал по всем каналам лишь «снег».

– Ядерный удар, – выдвинул предположение Дон, наливая ещё. – Телебашня уничтожена.

– И солнце заодно, – скривился Чива-Рива. – Пойло тебе мозги окончательно расплавило…

– Взаимно, – сказал Дон и выпил, стремительно возвращаясь к ночному состоянию.

– Давай всё-таки пельмешки замутим, – решил он.

– Мути, – Чива-Рива высунул голову в форточку и крикнул. – Эй! Что происходит?!

Никто не ответил.

Когда пельмени дружно всплыли в кипящей воде, соседствуя с лавровым листом и перцем, с улицы донёсся вой сирены.

– Война, – сказал Дон Командантэ.

Чива-Рива ответил нецензурной рифмой и посоветовал замолчать.

Нарастающий гул лился долго, со всех сторон, и не возможно было понять, откуда он исходит: громкоговорители на столбах? Какие-то передвижные установки? Потом его сменил электронный голос:

– ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! НЕ ПОКИДАЙТЕ СВОИ КВАРТИРЫ! ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ! НЕ ПОКИДАЙТЕ КВАРТИРЫ И ПОМЕЩЕНИЯ! ВНИМАНИЕ! НЕТ ПРИЧИН ДЛЯ ПАНИКИ! ПОЛОЖЕНИЕ В-П-ДВА! ВНИМАНИЕ…

Текст замыкался в кольцо.

– Это что за новости? – забыв про ложку, которой собирался помешать пельмени, повернулся к окну Чива-Рива. – Что за В-П-ДВА? Какие инструкции?

– ВСЕМ П…Ц, – нервно хохотнув, сказал Дон. – Про ДВА предположений пока нет. Может, ДВОЙНОЙ?

Чивас молчал, тупо глядя в нежелающее светлеть утро. По-прежнему – ни луны, ни созвездий, ни намёка на восход.

Снова включилась сирена, только сбавили звук.

Под пельмени они утилизировали содержимое бутылки. В этот промежуток времени выяснились две новости: проводная телефонная связь не работает, сотовые не ловят сеть, а из спиртного осталось четыре бутылки коньяка и одна водки из старых запасов Чиваса.

Радио ожило в обед. Треск и шипение. Дон Командантэ терпеливо ждал, когда оно замолчит. Не дождавшись, принялся крутить колёсико настройки. К своему безмерному удивлению он нарвался на чей-то голос в эфире, но радость открытия скоро угасла – монотонный осипший голос бубнил какую-то проповедь, периодически зачитывая куски из Евангелия по Иоанну. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Словом был Бог… В нём была жизнь, и жизнь была светом… Это был истинный свет, который, приходя в мир, озаряет каждого человека… Нам ниспослан знак! Господь говорит нам об истинном свете, забытом, опошлённом…» Бла-бла-бла… Впрочем, тоже вариант.

– Ищи ещё, – посоветовал Чива-Рива, набивая трубку остатками табака из окурков.

– ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! НЕ ПОКИДАТЬ… – каждый час сменяло сирену.

А Дон Командантэ нашёл новый эфир.

«…Свободная Волна, говорит Свободная Волна. Мы пока не знаем, что произошло, но радиоэфир не пуст, он единственный из функционирующих средств связи, и нам удалось услышать много интересного… Вы все должны знать: скорее всего, это вторжение. Да, именно вторжение инопланетной формы жизни. И, похоже, наше правительство ведёт с пришельцами переговоры…»

– Твою, а? – первым прокомментировал Чива-Рива.

– Марс атакует, – отреагировал Дон.

«…разные версии… по одной из них – это гигантский экран или кокон, которым планету укрыли от солнечных лучей… для чего?.. мы не знаем…»

Голос пропадал под набегающими волнами помех.

«…мнение… каким-то образом им… удалось остановить вращение… это только теории… о жертвах информации нет…»

«…голубые лучи…»

Теперь из динамика лился практически один шум, а прорывающийся голос невозможно было разобрать. Юстиция колёсиком не дала результата.

Они решили пока не пить, а следить за ситуацией. Дон Командантэ, неустойчиво-внимательный и серьёзный, занял позицию у подоконника. Чива-Рива поставил приёмник на стол, а к антенне примотал найденный кусок проволоки, другой конец которой закрепил на батарее, и заступил на радиопост.

– Эти лучи ночью… Может, ими тормозили Землю?

– А может, по ним высаживали десант? Командантэ, эта версия ничем не лучше остальных. Что мы имеем: лучи, толчок, несостоявшийся восход, сирену за окном. Что-то определённо произошло, и не факт, что власти знают об этом больше нас.

– Но инструкции? Внимание-внимание?

– Комендантский час. До выяснения обстоятельств.

– А может, это пришельцы?

– Что – пришельцы?

– Сообщения за окном…

– Всё может быть, всё может статься… Или это действительно кара божья. Или невиданное астрономическое явление, происходящее раз в миллион лет. Или секретный эксперимент…

– Уже сотый раз повторяешь про свои эксперименты.

– Не мои, Дон, не мои…

– А если это действительно пришельцы.

– А я что, отвергаю?

– Или мы попали в…

Дон Командантэ подпрыгнул на подоконнике.

– Смотри! Чив…

Чива-Рива бросился к окну, чуть не упал, зацепившись за проволоку.

Слева, в глубине двора, куда не падал свет из окон, что-то двигалось. Колеблющееся, шарообразное, словно сформированное из чёрной ваты. Оно двигалось к улице по периметру абсолютной тьмы, но всё же выделялось в ней, как медуза выделяется в воде. Иногда внутри «этого» тускло вспыхивало блёклое голубое сияние, но оно не освещало, а просто обозначало.

– Это живое? – шёпотом спросил Чива-Рива.

– Откуда мне знать. Транспорт какой-то?

– Может… – на этот раз согласился друг Дона.

– Где оно? Куда исчезло?

– Я тоже потерял…

«…пришельцы…» – говорило радио.

«…исходя из… им нужна лишь информация… свет солнца причиняет им боль… скоро улетят…»

«…надолго ли?…»

– Доставай коньяк, – сглотнул Дон Командантэ.

Чивас кивнул и направился к шкафчику.

Вечером, обозначенным лишь временем на часах, а так, ничем не отличающимся от утра, дня или ночи, они, пьяные в дым, кидали из окна пустыми бутылками по скользящим в темноте НДО (неопознанным движущимся объектам – термин Дона) и призывали соседей присоединиться к «движению против темноты, в защиту прав солнца». Очень актуальными были лозунги Дона Командантэ: «Пришельцы гоу хом!» и Чиваса: «Даёшь, суки, рассвет!» Соседи не поддержали, напротив, двумя этажами ниже показалась голова и прокричала что-то невнятное, но явно осудительное. Дон вылил на нее воду из-под пельменей с ответным криком: «Умойся, продажный жопошник и солнцененавистник!»

В ту ночь оба друга заснули на кухне – Дон Командантэ по традиции на полу, а Чива-Рива на стуле с зажатой между ног бутылкой кетчупа и полосатыми погонами-носками на плечах.

Когда Дон Командантэ проснулся, Чива-Рива пил чай. Дон даже немного обиделся: почему он всегда встаёт последним?

Чивас имел помято-опухший вид. В руках – книжка в мягкой обложке. «Мифология народов и…» – разобрал Дон Командантэ с пола.

– Что пишут? – осведомился он, продвигаясь на карачках к ванне.

– Всего понемногу. Так, просматриваю… Вот например: «Апофис, в древнеегипетской мифологии – дух зла и разрушения, стремящийся погрузить мир в вечную тьму».

– В тему, – отозвался уже из коридора Дон Командантэ.

– Ты давай быстрей. Надоело чаи гонять. Лечиться будем.

В ванной родился странный возглас – то ли отвращения, то ли ликования.

Дону Командантэ удалось словить ещё несколько радиотрансляций: то ли эфир стал менее «забиваемым», то ли люди уже немного отошли от происходящего и принялись обсуждать, спорить и полемизировать – любимые занятия в необычных ситуациях. В этот синонимический ряд входил также глагол «проповедовать». На одной из частот они услышали об Иисусе Навине и о его «длинном дне»: не в пример вчерашнему проповеднику, бодрый и звонкий голос сообщил (с перерывами на помехи) об описанном в книге Праведного «дне Навина», когда солнце неподвижно стояло среди неба и не спешило на запад целый день.

– А причём тут мы? – удивился Дон. – У нас длинная ночь.

Пока они обедали жареной картошкой с маринованными шампиньонами под рюмку-другую, бодренький голос рассказал об апокрифическом собрании книг «Мидрашим», в котором говорилось о неподвижном стоянии солнца в течение восемнадцати часов, и о космической катастрофе, в ходе которой светило едва поднялось над горизонтом и опять-таки много часов оставалось без движения (поведал об этом испанский учёный послеколумбовой эпохи Сахагун, после изучения предания аборигенов). Потом были библейские цитаты и многочисленные «аминь», «да восславим», «братья и сестры» и т. д.

Со словами «Аллах Акбар» Чива-Рива продолжил плавное течение запоя тридцатью «каплями» коньяка.

Коньяк закончился через час.

На другой частоте (скорей всего, любительской) что-то говорили об анналах кого-то или чего-то, датированных вторым тысячелетием до нашей эры («Мэксика» добавил диктор, почему-то используя «э» вместо «е»), где говорилось, что «в прошлом при великой катастрофе ночь не кончалась очень долго». И ещё про Китай времён правления императора Яо, когда солнце неподвижно висело в небе в течение десяти дней, леса загорелись, и появилось множество страшных тварей.

По-прежнему выла сирена, в перерывах сменяясь непонятным: «ВНИМАНИЕ! ОЖИДАЙТЕ! КОРРЕКТИРОВКА!»

Чивас отыскал диалог, в котором один собеседник величал второго профессором:

«…технологии инопланетян – спектральный фильтр, который пропускает лишь инфракрасные лучи (возможно, также радиоволны и ультрафиолет), но блокирует естественный свет…

Просто пытаюсь развить. Температура «днём» ощутимо выше «ночной» – это факт. Можно поговорить о теплорезонансе, лучах жизни, которые имеются в ИК-диапазоне. Так-то.

Без уничтожения самой Земли – нет. Так-то. Но и тут речь не о воздействии человека, каких-то технологий, а – солнца или другого космического тела.

Конечно. Постараюсь обойтись без множества цифр и исторических споров. Земные сутки равны двадцати трём часам пятидесяти шести минутам и четырем целым одной десятой секунды. Но Донжон в 1960 году установил, что солнечные вспышки увеличивают это время на почти миллисекунду. Происходит замедление или увеличение скорости вращения. Теперь задумаемся, какова должна быть активность солнца, чтобы продлить на одном полушарии день на пару часов? Возможно, к такому эффекту привёл бы взрыв этой звезды. Так-то. Но это, как говорится, нам не подходит.

Что ещё может вызвать замедление или даже остановку? Я говорил о небесном теле – комете или метеорите. Это небесное тело должно пройти в непосредственной близости от нашей планеты, чтобы воздействовать на неё своим гравитационным полем. Но главное – размер. Он важен, не только в соревновании тщеславия у мужчин… Эта, допустим, комета, должна быть размером с Землю. Поминаете? И я говорю о мизерной возможности полной остановки вращения. Но и тут, человечеству не удалось бы, как говорится, насладиться. Землетрясения, наводнения, тотальное разрушение, а мы с вами, мой друг, вылетели бы из подштанников прямо на орбиту… Так-то!»

– Слыхал, Чивас? – заржал Дон Командантэ. – Прикинь, этот тактольщик подштанники носит!

– А знаешь… – Чива-Рива кидал в кипящую воду неприглядного вида мясные обрезки, не успевшие толком разморозиться. Он рассчитывал сварить суп «из того, что под рукой»: одна картофелина, морковка, ссохшаяся головка лука, пакетик неизвестной приправы с рукописной пометкой «Ядрён-Батон», печенье (тут вкрадывались сомнения) и, собственно, сами обрезки. – Можно замутить неплохой рассказ, фантастический. Во всяком случае, декорации чёткие – вечная ночь, костры на улицах, гибнущие растения, каннибализм. Апокалипсическая картина…

– Летающая кукуруза, секты шахтёров…

– Ну, от тебя ничего другого я и не ожидал, – не зло огрызнулся Чива-Рива. – Сколько мясо варить?

– Минут двадцать.

– Точно.?

– Вроде как. Только это мясом трудно назвать. Я уху обычно варю, а не бульон из кожуры.

– Тут тебе не кулинарный поединок. Давай, водяру неси.

Где-то с пяти до шести отключили электричество. Район (город? страна? планета?) погрузился в абсолютную тьму. Чива-Рива нашёл остатки новогодних свечей. Они сели на полу с почти допитой водкой, остатками закуски. Дрожащие оранжевые тени разлеглись на линолеуме.

Смолкла сирена.

А за окном – ЗАДВИГАЛОСЬ.

Именно это слово подходило больше всего. Словно пришла в движение сама ночь. Что-то двигалось, но – куда, как и зачем? Это движение пугающим образом ощущалось кожей, глазами, внутренностями. Беззвучное, невидимое, но неоспоримое.

Один раз слабый свет свечи выхватил какой-то ломаный контур за стеклом, но, скорей всего, друзьям показалось. Этот час они просто переждали на полу, не притронувшись к водке, не сев за стол, только поспешно закрыв форточку (выкидывали на пальцах).

Потом появилось электричество, и всё стало на свои места… ну, кроме, солнца.

Они молча выпили, не закусывая. Спустя какое-то время Дон Командантэ сказал:

– Я тут думал… все эти версии, предположения… может, и нет никакого контакта, вернее есть, но не такой, как все думают. Мы просто изучаемый объект. Для Них. Информация, планета (или Вселенная), на которой оказалась биологическая жизнь. Ну, как человека привлекает изучение нового острова, его флоры и фауны. Не обязательно ехать самому, можно послать всевозможные устройства – пусть записываю, снимают, отбирают пробы… А долгая ночь? Возможно, только в таких условиях работает их «аппаратура». Я потому и задумался над всем этим. У нас недавно семинар на работе был… различные преобразователи рассматривали… ещё по радио этот профессор про инфракрасные лучи заговорил… Так вот, есть целая группа электронно-оптических преобразователей, применяется при оптическом и микроскопическом исследованиях, для наблюдения в темноте (при освещении ИК-лучами) … Представь – исполинский микроскоп или передвижную лабораторию… Знаю, примитивно и грубо…

– Скорей, перелётную лабораторию. А как насчёт солнца? Что они сделали?

– Откуда мне знать? Что сделали ещё можно пофантазировать, но как… Я-то в устройстве компьютера до сих пор слабо кумекаю.

– Ну, а если взять базу твоей теории, но отказаться от объяснения темноты, как специфических условий работы «микроскопа», а предположить, что ночью лучше укрыться… незачем изучаемому (тем более, если он хищник) видеть изучающих…

Дон Командантэ развёл руками – всё возможно.

– ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ДО ВОСХОДА ОСТАЛОСЬ ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ДНЯ! СОБЛЮДАЙТЕ ИНСТРУКЦИИ! НЕ ПОКИДАТЬ ПОМЕЩЕНИЙ ДО УКАЗАННОГО СРОКА! ВНИМАНИЕ…

Чива-Рива раздражённо посмотрел на остатки водки.

– Три дня? Совсем опупели… интересно, а ночники работают?