Глава 21. Рэйчел

Если посмотреть в словаре, что такое «неуравновешенная психика», я абсолютно уверена, что можно найти точный портрет моей персоны.

За период в пять-шесть часов я сначала пришла в крайнее возбужденное, разъяренное состояние во время ожесточенной перепалки с Кейном, когда вынудила его прикоснуться ко мне, потом почувствовала себя опустошенной, когда он отделался от меня, как будто ничего между нами не было и быть не могло, а потом меня охватило смятение, и в то же время я почувствовала себя польщенной, когда Дэвис заявил, что хочет, чтобы мы снова были вместе. А теперь, не успел ужин закончиться, как Кейн начал отчитывать меня в своих сообщениях, и я снова пришла в разъяренное состояние – круг замкнулся.

Было почти одиннадцать часов вечера, и я припарковалась за два дома от здания, где располагалась квартира Кейна. Внезапно вся злость и раздражение, которые я сдерживала, когда ехала туда, испарились, и я задала себе вопрос: зачем я вообще сюда помчалась? Вот и отрицай после этого, что ты психически неуравновешенная.

Почему я оказалась здесь? Чтобы отчитать Кейна, высказать все, что я думаю по поводу его пренебрежительного отношения, когда он то демонстрировал теплое внимание, то обдавал меня холодом? Но я знала, что хочу вовсе не этого. Сидя в еще теплой машине, я вытащила из сумочки телефон и перечитала сообщения Кейна.

Он был недалек от истины в оценке моей личности. Все мои действия сегодня – то, что я за несколько часов до ужина пришла на занятия расфуфыренная, в весьма сексуальном наряде, и прежде всего то, что вообще согласилась пойти на ужин с Дэвисом, – совершались с мыслями о Кейне, и все они были чрезвычайно глупыми.

Я издала длинный, тяжелый вздох. И идея нанести ему визит тоже была не блестящей. Я несколько раз постучала лбом о руль, пытаясь вбить хоть немного здравого смысла в свою непутевую голову. Моя эмоциональная нестабильность привела к поистине плачевным результатам, и я чувствовала себя усталой. По-настоящему усталой. Взглянув в последний раз на дом, где обитал Кейн, я завела машину и направилась домой в Бруклин.

Найти свободное парковочное место после восьми вечера в моем районе было практически невозможно. Я была слишком утомленной, чтобы этим заниматься, и отправилась прямиком на дорогущую платную стоянку в пяти кварталах от моего дома, вместо того чтобы безрезультатно кружить по окрестностям. В этот вечер у меня и так было достаточно огорчений.

К тому времени, когда я дошла до своего дома, я уже прокляла свои высокие каблуки, а также городское управление благоустройства за убогие, выщербленные тротуары, по которым мне пришлось ковылять. Раза три я чуть не упала. Добравшись наконец до дома, я морщилась при каждом шаге, поднимаясь по высоким ступенькам подъезда. Ворча себе под нос, я попыталась открыть входную дверь в вестибюль, но та почему-то снова оказалась открытой. Кто угодно мог проникнуть в дом.

Я подскочила, когда вошла внутрь и увидела стоявшего там мужчину. От неожиданности я вскрикнула.

Кейн выглядел таким же ошарашенным, как и я. Он поднял вверх руки.

– Рэйчел, это всего лишь я.

Я прижала руки к груди.

– Что вы здесь делаете, черт возьми? Хотите напугать меня до усрачки?

– Простите, я вовсе не хотел вас напугать. Но дверь была открыта, и я позволил себе войти. Я уже собирался выходить, потому что несколько раз позвонил, а вы не открыли.

Сердце мое стучало, словно молот. Какой же адский выдался день!

– Так что вы все-таки здесь делаете?

– Я пришел поговорить с вами.

Мой страх легко перешел в гнев.

– Правильно. Нам надо поговорить. Вы написали мне об этом в сообщении. – Я решила немного приврать. – Как раз в тот момент, когда я прощалась с парнем после свидания.

Кейн сжал челюсти.

– Я рад, что вы наконец добрались до дома.

Но мне хотелось задеть его так же больно, как и он меня.

– Да. Я предпочитаю трахнуться по-быстрому, а потом отправиться спать в своей собственной постели.

Он заговорил сквозь сжатые зубы:

– Давайте поднимемся наверх и поговорим, Рэйчел. Не хочу вести этот разговор в вестибюле вашего подъезда.

– Какой еще разговор? Мне и так все ясно, Кейн. Я вам совсем не интересна.

Он свирепо взглянул на меня.

– Всего пять минут. Пожалуйста, давайте поднимемся и поговорим как взрослые люди.

Я тоже бросила на него злой взгляд.

– Ладно, так и быть.

Когда мы поднимались на маленьком лифте, воздух между нами, казалось, потрескивал от напряжения. Я чувствовала на себе взгляд Кейна, но упрямо смотрела только вперед. Когда лифт со звоном остановился на третьем этаже, мне это напомнило звук гонга, возвещающего начало очередного раунда в боксе. «Девятый раунд, поднимайтесь».

Квартирка у меня и так была небольшой, но тут она внезапно показалось тесной, как коробка для обуви. Я бросила сумочку на кухне и собралась избавить пульсирующие ноги от орудия пытки – высоких каблуков, но потом передумала. Мне надо смотреть Кейну прямо в глаза, когда мы будем выяснять отношения, а не снизу вверх.

Напряжение росло с каждой минутой, так как никто из нас пока не произнес ни слова. В конце концов именно Кейн не выдержал и подал голос.

– Я не хотел, чтобы вы из-за меня совершили ошибку, о которой впоследствии будете сожалеть. Но так как я опоздал со своими предостережениями, то, пожалуй, я лучше пойду.

– Вы самый настоящий несносный придурок! – выкрикнула я.

Кейн зло посмотрел на меня. Его челюсти были так плотно сжаты, что я боялась, что он сломает себе зуб. Видя его в такой раздраженном состоянии, я почему-то чувствовала себя сильнее, меня это заводило. Я была словно человек, подсевший на наркотики, и каждая вспышка его гнева была моей дозой. И мне хотелось все больше.

– Мир не вертится вокруг вас. У меня достаточно много причин, чтобы спать с Дэвисом, и они никак не связаны с вашим несносным поведением. Хотите узнать, какие? – Я начала считать, загибая пальцы. – Во-первых, он честен. Не придумывает всякие предлоги, чтобы не говорить правду. Во-вторых, он умеет признавать свои ошибки. Вот сегодня, например, он сказал, что безумно по мне скучает и хочет меня вернуть.

Ноздри Кейна раздувались от ярости, и я решила довести его до взрыва.

– В-третьих, он хорош в постели. Заботливый и великодушный. Знаете, если подумать, то, наверное, есть связь между способностью честно признаваться в своих чувствах и тем, насколько мужчина хорош в постели.

Кейн замер и только сжимал и разжимал кулаки – он явно пытался сохранить самообладание. Этот человек был таким непрошибаемым, что меня это просто сводило с ума. Полыхая от ярости, я направилась на кухню, чтобы найти что-нибудь выпить. Он не уступил мне дорогу, и я намеренно слегка задела его.

– Убери свою задницу с моей дороги, засранец, – прошипела я.

У меня перехватило дыхание, когда он схватил меня за локоть и резко развернул.

– Ты и правда думаешь, что честность и хороший трах неразрывно связаны? Скажу тебе еще кое-что, чтобы окончательно убедить тебя в том, что я настоящий засранец. Вот ты стоишь тут и рассказываешь мне, как ты трахалась с другим мужчиной, а я могу думать лишь о том, как ты будешь ненавидеть меня завтра, если я сейчас покажу тебе, что значит трахаться по-настоящему, а не просто приятно проводить время в постели. Я прижму тебя сейчас к стене и буду трахать и целовать так сильно, что оставлю следы, чтобы в следующий раз, когда ты разденешься, решив в очередной раз отомстить мне, твой честный придурок узнал, что я был с тобой.

Продолжая с силой удерживать меня за локоть, Кейн рванул меня на себя и прижал к груди. Теперь мы смотрели друг другу прямо в глаза.

Когда я заговорила, мой голос дрожал.

– Я не спала с Дэвисом, чтобы отомстить тебе.

– Тогда зачем ты с ним трахалась, Рэйчел?

Это был момент истины. Не сводя глаз с Кейна, я проглотила свою гордость и прошептала:

– Я не спала с ним вообще, я просто сказала это, чтобы тебя разозлить.

Его глаза потемнели, став почти черными. Мы долго смотрели друг на друга, позволяя всем недоразумениям, разделяющим нас, раствориться в небытии, а потом я почувствовала, как его хватка ослабла. Сначала я подумала, что он снова хочет оттолкнуть меня. А потом увидела, что его рука легла на пряжку ремня.

– Повернись. Наклонись вперед и упрись руками в стену.

Я ошарашенно посмотрела на Кейна, не в силах вымолвить ни слова.

Он кивком головы указал на стену в двух шагах позади меня.

– Руки на стену. – Он расстегнул пряжку, потянул за ремень и с резким свистящим звуком одним плавным движением протащил его через все петли. – Держись крепче.

Когда я повернулась и подошла к стене, мне показалось, что я отделяюсь от собственного тела. Я как бы со стороны видела, как нагибаюсь вперед и растопыриваю пальцы, а сама парю где-то вверху и наблюдаю все это, как в замедленной съемке.

Я почувствовала за спиной тепло Кейна, прежде чем услышала его голос.

– Это маленькое платье… – в таком положении ткань и так едва прикрывала мне задницу, но он приподнял край платья, пока тот не оказался выше моей прогнувшейся талии, обнажая все мои прелести целиком. – Так ты хотела подразнить меня этим гребаным платьем, да?

Не думала, что он ожидал ответа, да я едва ли была способна что-то ответить. Но я ошибалась.

– Разве не так? Скажи. Скажи, что хотела соблазнить меня.

Я кивнула.

– Да. Я надела его для тебя.

Его рука с громким шлепком коснулась моей задницы.

Он ударил меня. Сильно, черт побери!

– Это за то, что ты разозлила меня, когда я изо всех сил пытался поступать правильно.

Боже. Я почувствовала прилив влаги между ног и задохнулась. Кейн наклонился надо мной, накрывая и прижимаясь своим горячим телом, откинул волосы в сторону, поцеловал сзади в шею. Я могла ощутить его возбуждение даже через джинсы, которые все еще были на нем. От его горячего дыхания по всему моему телу пробежала дрожь.

– Тебе понравилось, правда? Я запомню это.

А затем он внезапно выпрямился, и мое тело окатил прохладный воздух. Горячие пальцы Кейна скользнули под мои стринги, и он потянул их вниз по моим ногам, пока, встав на колени, полностью не стянул их на пол.

– Расставь ноги пошире, – приказал он.

Он наклонился и прижался ртом прямо к моей промежности. Я всхлипнула, изо всех сил стараясь, чтобы не подогнулись колени, когда он зарылся в меня лицом. В этом не было нежности, только неистовость и грубость. Он жадно сосал мой клитор, словно умирал от голода, а я была последней едой в его жизни. Я почувствовала, как бешено нарастает оргазм – быстрее, чем когда-либо прежде, и подумала, что все-таки не смогу удержаться на ногах.

– Боже, как же сладко… – простонал Кейн, – и мокро… все для меня.

Я почувствовала, как его пальцы скользнули по моим складочкам, и, застонав, откинула голову в изнеможении.

– О, Кейн!

Его пальцы двигались внутрь и наружу.

– Черт, как там у тебя туго.

– Кейн! – Мои крики стали более отчаянными. – О боже, Кейн!

В ответ на мой призыв он поднялся на ноги и снова склонился надо мной. Свободной рукой он повернул мою голову и впился поцелуем в губы. Его пальцы ни на мгновение не останавливались, а теперь в унисон к ним стал двигаться и язык. Все происходило слишком быстро, слишком яростно. Я чувствовала, как его твердый член упирается в мою горящую от его шлепка задницу, как его пальцы двигаются внутри меня, его губы, его язык, овладевший моим ртом, его запах – все это было слишком. Оргазм обрушился на меня внезапно и яростно, я стонала и всхлипывала, но Кейн, не обращая внимания, все продолжал и продолжал, пока я чуть не потеряла сознание.

Мы оба тяжело дышали, он все еще стоял, склонившись надо мной. Каждый его выдох щекотал мою разгоряченную, покрытую потом кожу, от чего по ней бежали мурашки.

– Ты как? В порядке? – спросил Кейн.

Я ответила глупой улыбкой.

– О боже, да. Лучше не бывает.

Он хмыкнул.

– Как хочешь закончить, здесь, у стены, или в постели?

– Закончить? Я думала, что я уже.

– Нет, злюка. – Он выпрямился и обнял меня. – Я с тобой только начал.

Если это было правдой, то я была немного напугана, потому что и того, что уже произошло, мне было более чем достаточно. Должно быть, он прочитал мои мысли.

Кейн развернул меня к себе и нежно поцеловал в губы, ласково обнимая и укачивая в своих объятиях.

– Давай на кровати. Дадим твоим ногам немного отдыха.

Этот выбор мне понравился. Положив голову ему на грудь, я блаженно вздохнула.

– Да, давай, мне определенно нужно отдохнуть.

– Кто говорил об отдыхе? Речь шла только о твоих ногах, а не обо всем остальном.