Ночью, в полутьме, мне работается много лучше, чем при солнечном свете. Днём даже не удалось посмотреть взятые с собой папки с компроматом, но сейчас плотно, с вычерчиванием графиков связей, составлением списков имён и схемами движения денег, занимаюсь этим. Федул Латер оказался одним из десятка богатейших людей королевства. Схема заработка проста — собирает налоги натурой, продаёт их через купцов, своевременно вносит положенное в казну, а остаток оседает у него в кармане. Единственное, что ему можно поставить в вину то, что все купцы, продающие собранное, его сватья. Старший сын наследует откуп отца, но женат на дочке купца 1-ой гильдии, и две дочери Федула вышли замуж, тоже за наследников купцов, и тоже 1-ой гильдии. На последней странице папки есть мысли, как можно прижать и подоить толстосума.

С дворянскими папками дело другое. В одной лежит фальшивый вексель, выданный от имени дядюшки. Молодой повеса проигрался в картишки, а карточный долг — долг чести, вот он и того… решил немного поправить свои дела. Это было восемь лет назад, но сейчас человек остепенился, встал на ноги, появление свидетельства грешков его молодости, крайне неприятно отразится на карьере и репутации в свете.

Второй дворянин шалун. В смысле, по женской части. Оно бы ничего, но он навещает одну особу, которая ему дарит ценные подарки и старше друга на двадцать лет. Оно тоже ничего, да только женщина замужем, а муж мало того, что герцог, так ещё и министр. Я его даже знаю — Эльрик де Вимент, герцог Флорианский. За неразглашение связи жены, боясь оказаться в глупом положении, он много чего сделает.

Не поленился, сходил ещё за папками, взял дворянскую стопку, она самая маленькая. До завтрака смог отработать четыре штуки. Один содомит, два шулера и осведомитель дружественного нам великого герцогства. Написано где, с кем и по каким дням встречается. Причём информатор состоит на постоянном жаловании, хотя монеты ему в карман не суют, проигрывают в клубе, в вист. Лично посол и проигрывает. Как-то нехорошо оно получается, ведь он сам член Государственного совета. Я только не понял, охранители его трогать боятся? Или как?

Теперь вопрос — мне-то что делать? На первую тройку можно наплевать и забыть, но шпионаж это дело другое. Правда, он работает на союзника… Отложу решение, тут нельзя ошибиться. Даже если просто рассказать Его Милости, можно огрести от остальных придворных. Ладно, не от всех. От большинства.

За завтраком малышка была немного недовольна тем, что я ушёл, а не проспал с ней всю ночь. Вместо Кидора прислуживал Балег, чувствую, он напрягся. В следующую подачу блюд вышла Мивда и сладко улыбаясь, сообщила Мике, что та может почивать в своей комнате, а как будет готово городское поместье, ей и там отведут покои. Стоит отделать комнату по своему вкусу, тогда господину барону будет интересней навещать её. Когда после завтрака переодевался, Балег прояснил — не по обычаю милая претензию выказала. Сейчас ладно, мы только начали жить вместе, но чаще принято конкубине из спальни мужа к себе в опочивальню уходить. Хотя обычно она ждёт визита в своих покоях, а коли нездоровится или вдруг врач запретил, может запереть дверь, а если есть возможность, уехать на ночь в собственный дом.

Мика пришла в кабинет и продолжила расспросы "почему ты так рано ушёл". Еле успел спрятать очередную папку в ящик. За разговором, не очень умело, но с огромным энтузиазмом, Зайка стала соблазнять меня. Конечно, я не смог устоять и, преодолев деланное сопротивление, соблазнился ею на письменном столе. После того, малышка убежала, по-детски восхищённая своим бесстыдством и распущенностью.

Хочу поработать дома, ведь Государь отпустил меня на неделю. Хотя как отпустил? Сегодня в семь после полудня заседание коронационной комиссии, завтра в полдень приём, а вечером совещание Госсовета, везде мне велено быть обязательно. Кстати, родителей бы надо навестить, кое-какой алхимией заняться, в свою конторку бы зайти. Времени совсем нет.

И чувствую, ещё меньше будет. Я оставлял Символ Смерти с уведомлением о срабатывании. Так вот — он сработал! А раз так, то мне туда надо. Однако не срочно — те, кто активировал ловушку, скорее всего, могут подождать. Быстро написал записку Его Величеству, с просьбой простить за недолгое, как я надеюсь, отсутствие. Другую, Его Преосвященству. Вдруг я не успею вернуться к заседанию коронационной комиссии, а он там председатель. Отношение ко мне хорошее, да и причина отсутствия веская, однако приличия требуют предупредить. Приказал подать простой мундир Зеленоземского Горно-Пехотного полка, он уже со знаками различия секунд-майора, хотя нашивки шеф-коменданта остались. После небольшого колебания решил меч не брать. Если и будет схватка, то мне смысла нет, самому идти врукопашную. Обойдусь магией. Способность раз в сутки телепортироваться оставил на крайний случай, свитки телепорта и портала тоже. Kal Ort Por! И я перемещаюсь в комнату управления башней.

Дверь комнаты распахнута, от Символа Смерти остался лишь истлевший лист пергамента. На пороге лежит иссохшее тело. Увы! Гедора, гарнизонного волшебника. Но, что хорошо, одного, без учеников. Амулет у него наличествует, значит, отобрал у Эли. В руке покойник сжимает кинжал, похожий на старый добрый пугио. Здесь такой делается только из самородной меди, по специальной методике. Думаете, он хуже стального? Если бы! Это специальное оружие против волшебников, оно плоховато пробивает доспехи, зато легко обходит магические защиты.

Спускаюсь вниз, там бой практически уже закончился. Через немного времени картина прояснилась — к башне подъехала карета, из неё вышел волшебник, когда к нему подошли сборщики податей он одним огненным заклинанием сжёг обоих налоговиков и прихватил дежурившего внизу часового. Затем попытался открыть дверь, но та была заперта на засов. После моих подвигов в соседнем баронстве, командир гарнизона торжественно поклялся повесить любого задремавшего на посту, и сгноить каждого нарушившего Наставление караульной службы Крепости Четырёх Стихий. Мало того, он лично несколько раз в день проверял караулы. Вы знаете? Солдаты прониклись и ни одного нарушителя не было поймано.

Потери самые серьёзные со времени существования гарнизона. В форте трое убитых и двое раненых караульных. В башне убит один караульный, двое сборщиков и… Эля. Я нашёл её в лифте. Она лежала на полу. Умерла не сразу, успела нарисовать своей кровью, прямо пальцем на полу, грубое подобие геральдического знака. Похоже на Меч и Змея. Меч, разрубающий Змея — символ какого-то магического рода. Сразу и не вспомню какого, но узнаю обязательно. Женщина погибла с честью, видимо, пытаясь защитить амулет. Я, конечно, против замшелых пережитков прошлого, но за своего человека обязательно отомщу… Кстати, надо аус Хансалов пригласить на похороны. Эле было бы приятно, хоть после смерти получить прощение рода, ведь она его заслужила.

На мост прорвались двадцать три всадника. Их всех, вместе с волшебником, пытавшимся уйти на карете, накрыли алхимическим огнём. Не самая приятная смерть, однако налётчики её честно заслужили. Кучера кареты застрелил через бойницу караульный. Ещё двоих достали стрелки из форта. Остальные сбежали, причём практически все пешие.

Трудно сказать, кто больше из солдат отличился, потому велел наградить всех сегодня принявших бой золотым дукатом. Посулил за голову каждого сбежавшего налётчика ещё по золотому, а будет она отдельно от тела или на временно живом организме не так важно. Как не важно, кто её принесёт — заплачу любому, главное, чтобы голова была правильная.

Павших сегодня сожгут. Надо бы кремировать и Элю, но без аус Хансалов, мне так кажется, это делать неправильно. Гонца в столицу я уже послал, а раз опасность миновала, я сам тоже туда перейду, у меня же заседание комиссии, но к похоронам вернусь.

К счастью, из всех погибших только один был женат. На построении в стайке штатских стояла жена и двое детей, мальчик двенадцати лет и пятилетняя девочка. Мальчик крепится, а женщины наревелись и еле держатся, чтобы вновь не заплакать. Я подумал — почему бы не поднять моральный дух женатых солдат? Ведь вдове сейчас придётся устраиваться, а ведь каждый, вольно или невольно, на себя ситуацию примеряет. Разразился речью. Смысл — как в песне. Говорю: "Бойцов не редеет строй! Должен сын героем стать, если отец герой!" Велел мальчугану встать в солдатский строй, приказал принять на место отца с полным солдатским жалованием. Велел сшить мундир, выдать необходимое, обучить всему положенному солдату и оставить семье жильё при форте. До тех пор, пока войдёт в возраст, будет числиться нестроевым, а там займёт должность отца.

Паренёк за меня хоть сейчас пойдёт в огонь и в воду. Вдова не сдержалась, заплакала, дочка и другие женщины её утешают. Солдаты сильно удивлены, но, похоже, поддерживают такое решение. Понятно, мне это лишние расходы, от пацана совсем мало проку, и ещё долго ничего толкового ожидать не придётся. Однако семья погибшего пристроена, а у женатиков появилось ощущение, что на крайний случай и об их детях позаботятся. В общем, и сделал доброе дело, и поднял мотивацию своих гарнизонных. Хотя денег вдове и раненым тоже пришлось выдать.

Вернулся домой, а там родители, только что заехали проведать своего загулявшего сына. Его конкубиночку тоже. Та смущается, мама её за щёчку треплет и обычные женские разговоры ведёт. Про нападение упомянул мельком — "напали — отбили". Про смерть Эли не вспомнил. Мама в интересном положении, расстроится, зачем ей это. Когда остались вдвоём с папой, ему рассказал, пусть маму подготовит и тогда донесёт скорбную весть. Отец согласился, действительно маме тяжеловато приходится, к тому же она всякий день во Дворце проводит.

Черныш меня удивила, мою маму считает самой главной, первой, сразу после богов, начальницей. Непрерывно кланяется, разговаривает очень уважительно, а раз, когда та протянула ей за чем-то руку, бухнулась на колени и приложилась к запястью губами. Причём с отцом ничего такого, обращается с ним, как со всеми. Почему-то мне думается, что она маму в семейной иерархии главной числит. Не папе, не мне, а именно родительнице стала жаловаться на Мику. Дескать, мешает господину вершить важные государственные дела. Маме, чувствуется сразу, такое отношение непривычно, но приятно. Слушает, в нужных местах одобрительно кивает, а глаза смеются. Как будто она в игру "дочки-матери" с маленькой девочкой играет. Когда про отвлечение от государственных дел речь зашла, родительница нахмурила брови и погрозила пальчиком Мике. Негритянка победно улыбнулась. Но только мама попыталась подарить ей какую-то безделушку, замотала головой, бухнулась в ноги и стала просить прощения. Говорит, подарки она может принять только из рук господина, иначе никак, ибо измена. Даже для доброй валиде не может сделать исключения. Тут мама увела конкубину и служанку, чтобы поговорить с ними "о делах".

Даже поесть с родителями не смог — пришло время ехать во Дворец. Там Симон с роднёй ждёт рассказа о смерти Эли. Рассказал. Мы договорились, что после заседания я приеду к себе домой, а они меня там подождут, оттуда порталом я перетащу их в башню. Корхилл, самый дотошный человек рода, обещал провести расследование и доложить. Симон, не сдержавшись, буркнул: "Мы за меньшее роды под корень выжигали!", а потом предложил на вакантное место послать нескольких слабосилок. И тем хорошо — силы до предела своих возможностей поднимут, и мне неплохо — верные люди приглядят за крепостью. Про книгу и амулет управления башней решено было их изъять из архива. Дело не простое, но Корхилл знает там ходы. За малую мзду, брался их вытащить в самое ближайшее время. Поговорили и разошлись до вечера.