Кафисма третья
Псалом семнадцатый
Часть 1
Семнадцатый псалом составляет неотъемлемую часть Псалтири — и в то же время полностью входит во Вторую книгу Царств (2 Цар. 22). Вероятно, он был важной вехой не только в жизни самого пророка Давида, но и всего Израиля. Так что псалом этот можно отнести к числу исторических.
Даже надписание его воспринимается не как название, а как содержание: В конец, отроку Господню Давиду, яже глагола Господеви словеса песни сея, в день, воньже избави его Господь от руки всех враг его, и из руки Саули, и рече (1). Во Второй книге Царств это передано так: «И воспел Давид песнь Господу в день, когда Господь избавил его от руки всех врагов его и от руки Саула, и сказал…»
А дальше идёт двоеточие — и начинается чудная песнь: Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя (2). С самого начала звучит торжественный обет Богу: Возлюблю Тя, Господи. Никогда душа Давида не колебалась в вере. Но пророк чувствует: он не осуществил до конца основного в жизни, как и любой человек, облачённый в бренную природу. Что это — основное? Возлюбить Бога всей душой, всем помышлением своим, всей крепостью, телесной силой (см. Втор. 6: 4–5).
Какое чудо — так возлюбить Бога! Многие святые старались исполнить эту заповедь, а сердце говорило им: «Нет, ты ещё не возлюбил Бога так, чтобы в твоём сердце не было никого и ничего, кроме Него». И они духовно сокрушались.
Возлюблю — обещание на будущее. И нам, читающим Псалтирь, понятна потребность пророка Давида дать такой священный обет.
А дальше видим объяснение, что породило этот возглас: Господь — крепосте моя. В самые тяжкие моменты Бог всегда приходил на помощь Давиду. Казалось бы, всё ускользало, уже опереться не на что, нет сил, не справляется разум, окружающая среда готова поглотить, но пророк взывал к Господу — и преодолевал кризисное состояние.
Этот опыт стал достоянием и утверждением жизни Давида: Господь утверждение мое и прибежище мое, и Избавитель мой, Бог мой, Помощник мой, и уповаю на Него, Защититель мой, и рог спасения моего, и Заступник мой (3). Пророк перечисляет, Кем всегда был для него Создатель: Избавителем, Помощником, Защитником, Заступником. И это нам ясно. А что значит — рог спасения моего?
В переносном храме — скинии — к стенам алтаря были прикреплены два рога. И если человек, обречённый на гибель, даже осуждённый обществом как преступник, проникал в храм и цеплялся за рог, никто не смел его тронуть: он находился под защитой Самого Бога. Вот как надёжен рог спасения!
Пророк Давид уверен: Хваля призову Господа и от враг моих спасуся (4). Он призывает Бога, прославляя Его, и знает: Творец всегда спасёт от врагов Своего верного служителя.
И псалмопевец перечисляет испытания, которые ему пришлось пройти: Одержаша мя болезни смертныя, и потоцы беззакония смятоша мя, болезни адовы обыдоша мя, предвариша мя сети смертныя (5–6).
Давида преследовал царь Саул — и каждый шаг пророка был сопряжён со смертельной опасностью: одержаша мя болезни смертныя. Путь Давида — болезненный, в любой день его могли пленить, предать на позорную смерть. Конечно, Давид имел обетование Божие, был помазан в пророка, одарён духовными силами, но народ ещё не утвердил его царём.
Скитания Давида длились долго. Чтобы укрыться от опасности, он даже пересекал границу Израильского царства.
Пророк говорит: болезни адовы обыдоша мя. Болезнь адова — это когда жизненные силы истощаются, человек изнемогает, словно стоит у порога смерти. А мы знаем, что в ад — шеол — после кончины попадали все люди, даже великие праведники, патриархи. Там нет Бога, тьма, полузабытьё.
Болезни адовы обыдоша — окружили его. Иногда на поле сражения войска со всех сторон обходят противника — и тем самым обрекают на верную гибель. Так и Давид ощущает себя в плотном кольце, он готов к страшной развязке, боли и аду: предвариша мя (уже готовы мне) сети смертныя.
И внегда скорбети ми, призвах Господа, и к Богу моему воззвах, услыша от храма святаго Своего глас мой, и вопль мой пред Ним внидет во уши Его (7). Мы не раз замечали в псалмах, как в самых сложных ситуациях, когда, кажется, уже нет никакого выхода, пророк Давид не терял присутствия духа. Сокровищем его души оставался Господь, и он проявлял верность Ему — до смерти. Готовился к ней, но был духовно утверждён в Боге: и внегда скорбети ми (когда скорбел), призвах Господа, и к Богу моему воззвах.
В минуты большой опасности молитва вдруг поднимается, как волна, — и человек потом даже удивляется, откуда у него взялись силы. Вот и Давид не только призвал Бога, а воззвал к Нему. Пророк почувствовал: его вопль дошёл до Создателя: услыша от храма святаго Своего глас мой, и вопль мой пред Ним внидет во уши Его.
Люди святой жизни имеют духовный опыт и понимают, когда их молитва достигает цели, принимается Богом. И сразу всё меняется: смертельная угроза отступает.
Христос сказал в Евангелии, что Дух Святой дышит, где хочет (см. Ин. 3: 8). Давид воспел гимн, который могли воспеть только ангелы и архангелы. Интересно, что на этом завершаются словеса песни сея, о которых говорится в заглавии псалма. Песнь пророка торжественна, трагична, наполнена глубоким духовным сокрушением.
Как же строится псалом дальше? Неожиданно появляется новая тема, хотя намёк на неё уже сделан: услыша от храма святаго Своего глас мой, и вопль мой пред Ним внидет во уши Его. Очень важно почувствовать эту границу, связь дальнейшего — с первой частью псалма.
И подвижеся, и трепетна бысть земля, и основания гор смятошася и подвигошася, яко прогневася на ня Бог (8). Когда бы я ни читал Псалтирь, эти слова всегда удивляли меня. В них чувствуется необычайная мистическая глубина, явлены события, происходящие в невидимых, непостижимых, запредельных пространствах, недоступных нашему пониманию. И в последнее время я склонился к мысли, что это было явление Бога пророку Давиду.
Возможно, такое предположение покажется дерзновенным, никто из толковников так не считал. Но если сравнить описания пророка Давида с тем, что сказано о Богоявлении у других пророков, заметно много схожего.
Давид только что пережил тяжкие испытания.
Нечто подобное происходило с пророком Илиёй. В народе тогда распространилось язычество, все пророки были истреблены или изгнаны. Илия остался один, бежал от смерти. И на горе Хорив Господь явился ему. А началось это с сильной бури и грома (см. 3 Цар. 19: 11–12).
Пророк Наум открывал: «Горы трясутся пред Ним, и холмы тают, и земля колеблется пред лицем Его, и вселенная, и все живущие в ней. Пред негодованием Его кто устоит? И кто стерпит пламя гнева Его? Гнев Его разливается, как огонь; скалы распадаются пред Ним» (Наум. 1: 5–6).
И у Давида отмечено землетрясение — трепетна бысть земля, перемещение оснований гор — основания гор смятошася и подвигошася, потому что Бог прогневался — прогневася на ня.
Здесь основа материального мира открывается, какой была создана при творении. Это говорит о явном присутствии Божественной славы и силы. «Когда Ты совершал страшные дела, нами неожиданные, и нисходил, — горы таяли от лица Твоего», — говорил пророк Исаия (Ис. 64: 3).
Каждый человек, которому являлся Господь, описывал это по-своему. У Давида особый, яркий, образный язык: Взыде дым гневом Его, и огнь от лица Его воспламенится, углие возгореся от Него (9). Восходит дым, пылает необыкновенный огонь, как будто уголь раскалился, набрал внутренний жар. И всё меняется вокруг.
Эти слова — как прелюдия. А дальше словно поднимается занавес, и начинается действие: И приклони небеса, и сниде, и мрак под ногама Его (10). По духу, смыслу это явление Бога. И Давид рисует его так, как это ему доступно: небеса приклонились к земле, Господь сходит вниз, а под ногами Его мрак.
И взыде на Херувимы, и лете, лете на крилу ветренню (11). Бог поднимается на херувимов — и летит на крыле ветра. Потрясающий образ! Как может Создатель взойти на херувимов — взыде на Херувимы? Это невообразимо. Но пророк Давид изображает такую картину: Бог взошёл — и летит на крилу ветренню. А пределы ветра — пределы вселенной.
Как же хорошо сказал Пушкин:
Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе,
Не боишься никого,
Кроме Бога одного.
Херувимским крыльям нужна опора, чтобы они проявили свою мощь. И ветер поддерживает их, ускоряет движение.
А теперь вспомним: когда произошло сошествие Святого Духа на апостолов, тоже был шум, как от сильного ветра (см. Деян. 2: 2). И в псалме Давид говорит, что Господь взошёл на херувимов — и летит на крыле ветра. Согласитесь, эти моменты созвучны. Конечно же, у пророка Давида тут мистическое созерцание Господа, которое можно назвать Богоявлением.
И положи тму закров Свой, окрест Его селение Его, темна вода во облацех воздушных (12). Вселенная так велика, что мы измеряем её миллионами световых лет. Наше воображение не может этого охватить. Закров — всё живущее под кровом Всевышнего, мироздание Божие.
Место обитания Бога — селение Его — закрыто от всякого разумного ока, даже чинов ангельских и архангельских: положи тму закров Свой. Тьма, словно штора, окружает область бытия, лежит вокруг — окрест Его. Хотя нам открыто, что за нею Бог пребывает в неприступном свете.
И тут Давид берёт сравнение из нашей земной природы. Вода прозрачна и отражает свет. Но когда она собирается в облака, то становится тёмной: темна вода во облацех воздушных, — и не пропускает солнечные лучи.
Природа стыдится Бога, не терпит Его приближения. И происходит что-то вроде реакции самозащиты: вода становится покрывалом, чтобы земля окончательно не растаяла.
Но перед сиянием Божиим исчезают облака: От облистания пред Ним облацы проидоша, град и углие огненное (13). Природа меняется: как будто возвращается к первозданному хаосу, который был до сотворения земли. Открываются град и углие огненное — куски льда и раскалённые угли. А они несовместимы.
И в Откровении Иоанна Богослова сказано: при кончине мира всё будет иметь другой вид (см. Апок. 21: 1).
Когда материальная природа изменилась, с небес загремел голос Создателя: И возгреме с Небесе Господь и Вышний даде глас Свой (14). Творец произнёс слово — и, как пережил пророк: Низпосла стрелы и разгна я, и молнии умножи и смяте я (15). Господь послал стрелы, молнии — и разогнал град и огненные угли.
В момент явления Бога вселенная, всё творение переживает мощные катаклизмы: И явишася источницы воднии, и открышася основания вселенныя, от запрещения Твоего, Господи, от дохновения духа гнева Твоего (16).
Когда Бог творил наш мир, Он сказал: «да соберётся вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша» (Быт. 1. 9). И вода собралась в реки, озёра, моря. А тут источники воды становятся видны — как некое знамение явления Божия: явишася источницы воднии.
По слову Господа на земле сначала возник свет, потом среди воды образовалась твердь (см. Быт. 1: 3, 6). И в псалме перед лицом Божиим снова открышася основания вселенныя. Всё это произошло от запрещения (повеления) Твоего, Господи, от дохновения (дыхания) духа гнева Твоего.
Явление Бога навсегда возродило Давида. Дальше по тексту будет видно, что сама его природа переплавилась, стала более богомистичной. И пророк мог проповедовать Бога, нести людям знание о Его святой воле.
Из житий святых подвижников — от Антония Великого до нашего современника старца Паисия Святогорца — мы знаем: чем сильнее были у них искушения, тем больше Господь окрылял людей, благоволил к ним. Подвижники проявляли необыкновенную силу веры, духа — и Бог не молчал, Он вознаграждал их особыми откровениями, покровительством, присутствием в жизни.
Пророк Давид терпел гонения, непонимание, поношения. И за страдания, готовность принять смерть Бог открывает ему, что Он Своим Всемогуществом никогда не оставлял и не оставит Давида.
Мистика — это то, что может открыть только Господь. Семнадцатый псалом — мистический и исторический одновременно. Первая часть его — как чудная песнь. Она была известна народу и озаряла его духовно-религиозную жизнь. Да и весь псалом вдохновенен, в нём раскрылись великие таланты пророка Давида — поэтические, духовно-прозрительные.
Часть 2
Богословы отмечали: все посещения Господни несут в себе высочайшую реальность. Человек не может вообразить ничего подобного. Творец говорит с людьми на особом языке — видений, открывает будущие события, Божественные тайны. Апокалипсис тоже был видением апостолу Иоанну Богослову.
Шестнадцатым стихом заканчивается явление Бога пророку Давиду — и вот что дальше произошло: Ниспосла с высоты, и прият мя, восприят мя от вод многих (17). Господь послал помощь с неба — и взял Давида из вод многих. На мистическом языке вода — символ земной жизни народов.
Есть такая поговорка: «Прошёл огонь и воду».
Израильтяне выходили из египетского плена сквозь пустыню (огонь) и Чёрмное море (воду). Подобное испытание выдержал пророк Давид. Причём он был прообразом Христа — и часто события, происходившие с ним, приоткрывают нам Спасителя, Его искупительный подвиг.
Господь избавил Давида от врагов и ненавистников, которые были сильнее, крепче его: Избавит мя от врагов моих сильных и от ненавидящих мя, яко утвердишася паче мене (18). Пророк осознал: это преодоление произошло не во временном, а в духовном мире.
В момент создания псалма, примерно в X веке до Рождества Христова, начиналось становление Израильского государства. И все, кто испытывал к Давиду ненависть, злобу, поняли: с ним — Бог. Создатель являл пророку Свою особую благодать: Предвариша мя в день озлобления моего, и бысть Господь утверждение мое. И изведе мя на широту, избавит мя, яко восхоте мя (19–20). Враги восстали на него в трудный день (озлобления моего), но Давид утверждён в Боге — и Господь вывел его на простор, потому что благоволит к нему.
Сопротивление Давиду — неуместно: он избран и помазан в царя и пророка, хотя путь его к царскому престолу и лежит через неимоверные испытания. Для чего они нужны? Чтобы Давид осознал: всё в жизни совершается силой Божией. Над ним — благая, добрая, спасительная воля Творца.
И воздаст ми Господь по правде моей и по чистоте руку моею воздаст ми (21). Давид понял, что правильно относился к презрению, злобе людей. Теперь Бог воздаст ему по его правде, чистоте рук. И это благоволение Господа будет с ним всегда.
Пророк испытывает себя перед лицом Божиим — и ему открывается: Яко сохраних пути Господни и не нечествовах от Бога моего (22). Творец благоволит к Давиду, ведь он хранит Его пути, не ведёт себя нечестиво перед Богом. Наступает момент, когда весь народ заметит это.
Часто мы цепляемся за внешнее благочестие, хотим выглядеть порядочными или праведными. А у Давида это было в самой природе — и потому Господь поставил его в царя и пророка.
Вся его жизнь — перед Богом, он не отступал от заповедей Создателя: Яко вся судьбы Его предо мною и оправдания Его не отступиша от мене (23). Давид преодолел испытания, потому что хранил заповеди Божии. Их он называл уставом — опорой в жизни людей, которые хотят идти путями Господними.
Пророк искренне обещает, что и впредь будет непорочен, сохранит себя от беззакония: И буду непорочен с Ним, и сохранюся от беззакония моего (24). Эти слова псалма созвучны Спасителю Христу, Его непорочному пути.
А наша природа воспринята от Адама и склонна ко греху. По объяснению евангелиста Иоанна Богослова, «грех есть беззаконие» (1 Ин. 3: 4). И Давид понимал: когда он станет царём, жизнь его изменится, — и в какие-то мгновения грех возьмёт верх над ним.
И воздаст ми Господь по правде моей и по чистоте руку моею пред очима Его (25). Пророк прошёл испытания, в огне которых переплавилось всё его существо, — и не отступил от правды. Рука — символ власти. Руки Давида чисты, он стремился созидать правду Божию, не приносить страдания людям.
Но даже при самых благих намерениях в нашей жизни появляются кривизна, ложь. Всё известно Богу. И пророк хочет уже здесь, на земле, оправдаться перед Создателем.
Такое стояние перед Богом очень важно. Человек начинает прозревать свои малейшие уклонения. В дневниках святого Иоанна Кронштадтского меня всегда поражало, как он себя обличал. Называл последним грешником, негодяем. А в это время его вся Россия почитала! Почему так писал праведник? Потому что видел себя пред Богом: руки его были чисты, но он хотел оправдания.
Дальше в псалме идут замечательные слова: С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися (26–27). Эта духовная мудрость нужна всем, но особенно — молодым людям, искренне желающим подвизаться. Часто им кажется, что все хорошие, — и они сближаются с теми, кто по настроению, мысли совершенно не годится для общения.
Псалом предупреждает: смотри! С преподобным будешь тянуться до его уровня, с неповинным и избранным — тоже. А со строптивым — развратишься. Ропот — это тонкий яд. Строптивый человек внешне может выглядеть порядочным, но внутренне он противится Богу, не принимает Его промысла о мире, не знает духовной жизни, но легко судит о ней. А ведь сначала нам нужно очистить собственную душу. Чистые сердцем узрят дела Божии и Самого Бога (см. Мф. 5: 8).
Яко Ты люди смиренныя спасеши, и очи гордых смириши (28). Как интересно: Господь спасёт — смиренных, а гордых — смирит! Тут удивительное духовное прозрение пророка Давида: Создатель всех приводит к смирению. И через пророка Исаию Бог говорит о том же: «А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушённого духом и на трепещущего пред словом Моим» (см. Ис. 66: 2).
Яко Ты просветиши светильник мой, Господи, Боже мой, просветиши тму мою (29). Давид опять обращается к внутреннему миру человека, к тому, что совершается в сердечных тайниках.
Светильник — это образ Божий в человеке, наш разум. Через него Господь говорит с людьми, открывает Себя, Свои заповеди. Пророк молит Создателя, чтобы светильник его горел, разгонял тьму. Чтобы сильна была энергия тепла, света.
Когда светильник гаснет из-за нашего малодушия, маловерия, мы чувствуем: дух томится, на сердце неспокойно. Тому, кто узнал этот свет, трудно его терять. И люди ищут смирения, молитвы, трезвенности, чтобы светильник горел — и освещал смысл жизни.
Яко Тобою избавлюся от искушения и Богом моим прейду стену (30). Мы так и молимся Небесному Отцу: «и не введи нас во искушение». Земной путь — как дальняя дорога. Идём лесами, полями, стремнинами, топями — и размышляем: «Тут ускорю шаг, там замедлю, отдохну…» Наступают сумерки, появляются новые опасности. Но снова сияет утро, дорога продолжается. И ни один человек не может пройти её без искушений.
Только с Господом можно их преодолеть: Богом моим прейду стену. А стена — это мощное препятствие.
И опять читаем необычайные слова: Бог мой, непорочен путь Его, словеса Господня разжжена, Защититель есть всех уповающих на Него (31). Здесь — тоже откровение. Нам привычна молитва: «Святый Боже…» В какой-то момент Господь даёт душе почувствовать: Бог Свят, Он стоит над всеми. И возникает чувство благоговения, прославления Творца. Как бы ни были мы несовершенны, каким бы больным ни становился весь мир, но путь Божий непорочен. Во вселенной осуществляется то, что должно происходить по воле Творца. Пророк Давид чувствовал и свидетельствовал это.
В каждом слове Божественного откровения скрыта огромная энергия: словеса Господня разжжена. Но как научиться её извлекать?
Однажды студенты-физики пришли посмотреть на старца Паисия Святогорца. Молодые люди занимались проблемами расщепления атома. Разговор зашёл о познании Бога, и старец сказал им: «Попробуйте расщепить один атом своего сердца — и вы получите такой огонь, что он вас переплавит».
Почему мы читаем и перечитываем Библию, Евангелие, святых отцов? Почему так любим классическую литературу, поэзию? Потому что человек по природе — словесен. Слово — это Божественный дар. Оно открывает нам знания, внутренне обогащает, от него идут сила, тепло.
Буква убивает, ведь буквы составляют форму, скорлупу слова. Пробиться через них к духу — значит вкусить энергию Божества, обновить разум и душу.
Господь Защититель есть всех уповающих на Него.
Не отдельного народа, а всех, кто на Него надеется — уповает. Это правильное чувство: Небесный Отец никогда не оставит нас в беде. Наша жизнь раскрывается в Нём.
Пророк Давид обращается к будущим поколениям: Яко кто бог, разве Господа? Или кто бог, разве Бога нашего? (32). Во все времена люди создавали себе ложных богов, ставили их на место Бога истинного, Творца неба и земли. Но един Господь — Святая Троица.
Бог препоясуяй (препоясывает) мя силою, и положи (устраивает) непорочен путь мой (33). Пояс — принадлежность воина, на которую вешали оружие: меч, саблю, кинжал. Потом пояс стал частью облачения священника — духовного воина. Перед богослужением священник надевает пояс и читает молитву: «Благословен Бог, препоясуяй мя силою».
Следующий стих священнослужители произносят, когда начинают облачаться в алтаре: Совершаяй нозе мои, яко елени (сделай ноги мои, как у оленя), и на высоких (высоту) поставляй мя (34). Эти слова — тайноводческие, они объясняют: тот, кто хочет служить Богу, уже переступает порог этого мира и приближается к миру духовному.
Когда олень бежит по склону горы, он очень быстро поднимает ноги и одолевает любое нагромождение камней. Вот и священник идёт служить, чтобы умом и сердцем подняться на небесную высоту: на высоких поставляй мя.
Научаяй руце мои на брань, и положил еси лук медян мышца моя (35). Здесь пророк опять переносит в духовную область воинские образы: научает руки мои брани и мышцы мои напрягает, как медный лук.
Каждая мышца воина натренирована: дан приказ — и начинается бой. В руках бойца — медный лук (вероятно, самое надёжное оружие во времена пророка Давида). А духовному воину требуется внутреннее бодрствование.
Апостол Павел писал: «наша брань не против крови и плоти, но против… духов злобы поднебесных». И перечислял доспехи, которые нужны для борьбы: «Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности… а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскалённые стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие» (см. Еф. 6: 12, 14–17).
Пророк Давид очень похоже описывает бодрствование, необходимое в духовном бою: И дал ми еси защищение спасения (щит спасения), и десница Твоя восприят мя (поддержала меня), и наказание Твое исправит мя в конец, и наказание Твое то мя научит (36). Духовный воин должен испытываться — и побеждать, отражать внутренние брани.
Но вере учит не только опыт: наказание Твое исправит мя в конец. Наказание — это духовное просвещение, его может дать только Бог. И в результате — в конец — человек научается тому, что Господь вкладывает в его сердце, разум. Наказание помогает не умалить, не потерять то, что нам дано.
Уширил еси стопы моя подо мною, и не изнемогосте плесне (ступни) мои (37). Бог дал душе Давида широту: уширил еси стопы. Грех, беззаконие сужают человека, словно зажимают душу. А благодать её расширяет, даёт силы — и становится видно далеко, высоко, просторно.
Апостол Павел так и говорил о любви — самом высоком состоянии, объемлющем весь мир: «всё покрывает, всему верит, всему надеется, всё переносит» (см. 1 Кор. 13: 7).
Пожену враги моя, и постигну я, и не возвращуся, дондеже скончаются (38). Пророк преследует, настигает врагов — и не возвращается назад, пока они окончательно не исчезнут с духовного поля брани.
У любого строителя государства есть враги. Но здесь говорится не о них, а о тех, кто постоянно противодействует людям, — духах злобы. С ними Давид будет вести непримиримую внутреннюю борьбу.
В аскетике существует такой закон: никогда не переставали молиться, поститься даже подвижники, творившие чудеса, имевшие просветлённый лик. Если человек скажет, что всего достиг, он может всё потерять.
Давид унизит и поразит врагов, они не смогут встать и падут к его ногам: Оскорблю их, и не возмогут стати, падут под ногама моима (39).
Пророк описывает состояние, которое только что пережил: И препоясал мя еси силою на брань, спял еси вся востающыя на мя под мя (40). Господь препоясал его, дал ему силы для сражения — и низложил восставших на него.
И врагов моих дал ми еси хребет, и ненавидящыя мя потребил еси (41). Творец обратил врагов к Давиду хребтом, тылом — и пророк истребил ненавидящих его.
Воззваша, и не бе спасаяй: ко Господу, и не услыша их (42). Противники Давида тоже взывали к каким-то своим богам, силам природы, звёздам, но их никто не спас. Даже обратились ко Господу — и Он не услышал их.
И истню я яко прах пред лицем ветра, яко брение путей поглажду я (43). Давид рассеет врагов, как пыль пред лицом ветра, будет попирать их, словно дорожную грязь. Это сравнение взято из природы: ветер уносит пыль — будто её и не было. Нечто похожее переживает душа, освободившаяся от злых сил.
Избавиши мя от пререкания (мятежа) людей, поставиши мя во главу языков. Людие, ихже не ведех, работаша ми (44). В Израиле были сообщества, которые не хотели, чтобы Давид стал царём. Но его избрал Бог — и мятежи стали утихать. Все увидели: это Господь устраивает государство, чтобы в народе возникло единство. Только с помощью Божией люди могут прийти в разум.
Псалмопевец предвидел: поставиши мя во главу языков. Не одного, а многих народов. Этот образ созвучен пророчеству о Христе. Языческий мир не принимал Его, но постепенно менялся, заблуждения исчезали — подобно пыли перед лицом ветра.
Как утихает бушующее море, так ослабевали пререкания людей — и наступил период, когда стало возможно созидать страну, вести активную жизнь.
Людие, ихже не ведех, работаша ми. Давид стал царём — и перед ним склонились люди, которых он не знал. Языческие племена не понимали веры, которой жил народ Израиля, но они увидели его особую миссию. Так и после проповеди Евангелия язычники приняли Христа.
Давид прозревает будущее: В слух уха послушаша мя. Сынове чуждии солгаша ми (45). Иноплеменники услышат о его жизни, служении Богу — и будут повиноваться ему. Но люди, жившие поблизости от возникавшего Израильского государства, были неустойчивы: солгаша ми.
И по посланиям апостола Павла видно: когда Евангелие распространялось, одни ему радовались, другие относились с недоверием: с чем-то соглашались, что-то не могли вместить.
Сынове чуждии обетшаша и охромоша от стезь своих (46). Иноплеменники обветшали, одряхлели и захромали на путях своих. Для них была очевидна сила проповеди истинного Бога — и они потеряли уверенность в том, что им принадлежит истина. Это было заметно даже со стороны.
И снова Давид прославляет Бога: Жив Господь, и благословен Бог, и да вознесется Бог спасения моего (47).
Пророк знает, что происходит: Бог даяй отмщение мне и покоривый люди под мя (48). Творец отомстил за него и покорил ему людей. Избавил от гневливых врагов, от мятежников и неправедных мужей: Избавитель мой от враг моих гневливых, от востающих на мя вознесеши мя, от мужа неправедна избавиши мя (49).
Конечно, этот псалом — пророческий, хотя Давид воспел его в определённый исторический момент — после избавления от врагов: Сего ради исповемся Тебе во языцех, Господи, и имени Твоему пою: величаяй спасение царева, и творяй милость христу Своему Давиду, и семени его до века (50–51). Псалмопевец обещает Богу: в разных народах буду исповедовать Тебя. И в соседних с Израилем странах действительно происходили перемены. К ним пришло слово Божие — и менялись состояние человеческих душ, духовная атмосфера. Там имя Божие исповедуется и прославляется: и имени Твоему пою.
Пророк восхваляет Творца, давшего ему пройти спасительный и обновляющий путь. Давид станет царём: величаяй спасение царева. Пророк Самуил по велению Господа уже помазал его в царя и пророка: и творяй милость христу Своему Давиду. Здесь с маленькой буквы пишется христу — то есть помазаннику. И милость Божия будет не только к Давиду, но и к семени его до века. Пророк получил обетование от Бога, что из его рода произойдёт Спаситель мира Христос.
Семнадцатый псалом неизмеримо глубок и тематически разнообразен. Его трудно сразу понять. Он объединяет в себе дивную песнь Богу и испытание царя Давида, Богоявление и пророчества о Христе и будущем язычников. И в этом отношении псалом уникален.
