Чуть уставшие от летней жары, но все еще великолепные в своем зеленом одеянии огромные ели проплывали за окном, словно в бесконечном хороводе. Я всегда любил ездить на поездах. Плавное раскачивание вагона и размеренный перестук колес вводили меня в некое подобие медитации.

Увы, именно сейчас полностью расслабиться никак не получалось. Время от времени накатывали волны какой-то звериной ярости и желания кого-нибудь убить. Как ни странно, подобную злость я ощущал совсем не к любителям чужого каравая. Нет, меня бесила человеческая тупость и спесь зажравшейся столичной знати.

Первая такая волна посетила меня, когда за утренним чаепитием после хорошей тренировочной встряски я лениво развернул «Московские ведомости» и через минуту яростно разорвал газету.

Вальяжным и ленивым слогом столичный скандальный журналист сообщил мне, что на очередной дуэли в парке на Лосином острове был убит граф Антонио Скоцци. Вот так – просто и даже небрежно – в колонке курьезов миру было объявлено об уходе одного из лучших людей, которых я знал. Да, он сам точно таким же образом отправил на тот свет с десяток дворян и, возможно, заслужил подобную участь, но меня это не успокаивало.

Желание узнать подробности происшествия и убедиться в том, что это не чей-нибудь злой умысел, буквально распирало меня изнутри. К тому же еще один близкий мне человек лишился единственного друга в том напыщенном столичном дурдоме.

И все это навалилось на меня на фоне размеренной и уютной жизни в провинциальном Топинске. Схватка с передельщиками уже начала размываться в памяти и казалась дурным сном.

Судья помирился с полицмейстером, ну и я сделал вид, что не сержусь на нашего Аполлона. Жизнь вошла в привычное русло, и практически все свое время я разделял между производственными делами и зачисткой любимого города от всякой отравы, занимаясь этим в компании Дмитрия Ивановича. Он, кстати, еще раз и с огромным удовольствием послал явившегося мириться полицмейстера по матушке. Так что быть теперь Лехе старшим следователем.

Почти каждый вечер наша чуть поредевшая из-за отсутствующего Давы компания выбиралась в «Старого охотника», а по выходным мы выезжали на рыбалку или просто на пикник. Даже Боря сумел помириться с Глашей.

И на фоне сущего парадиза такая вот плюха от судьбы.

К посещению столицы я готовился словно к выезду на крупномасштабные боевые действия. Чуйка не намекала, а вопила о том, что, отправляясь в Москву, я лезу в гадючье гнездо, из которого в прошлый раз удалось выбраться с большим трудом и благодаря редкостному везению.

Как ни странно, отпроситься у генерал-губернатора удалось почти без проблем. Он уже успел остыть, к тому же князю была прекрасно известна моя дружба с великой княжной и ее супругом. Шеф лишь попросил передать Даше самые искренние соболезнования и потребовал даже не пытаться разматывать клубок наших проблем, подняв шорох на самом верху.

Пришлось пообещать.

И вот я в поезде. Дни сменялись ночами, как и пейзажи за окном. Ярость понемногу уходила, но желание пустить кому-нибудь кровь никуда не делось. Буду даже разочарован, если смерть Антонио – это простая глупость зарвавшегося от скуки дуэлянта, а не чья-нибудь интрига.

В этот раз компанию мне составил Леонард Силыч. Я с некой ностальгией вспомнил те времена, когда мы вместе летели в одной каюте на дирижабле. В этот раз скрываться не пришлось, и проводники сами озаботились кормом и даже кошачьим туалетом. Правда, я вынужден был целиком оплатить купе и дать обещание не выпускать кота наружу. Проводникам же невдомек, что Силыч будет поумнее многих из них, если не всех, вместе взятых.

На железнодорожную станцию славного города Владимир мы прибыли почти на закате. К этому моменту я уже был готов к выходу – чемоданы переведены в походное состояние, арсенал быстрого реагирования скрыт под легким длиннополым пиджаком, а на затененное модной шляпой лицо нацеплена маска скучающего прожигателя жизни и путешественника.

Проводник помог мне доставить на перрон багаж, а уже там его перехватил носильщик.

– Куда желаете, барин?

– К грузовому перрону.

– Сей момент, – словно норовистый конь, мотнул головой носильщик и потащил тележку к хвосту длиннющей змеи транссибирского экспресса «Золотой феникс». Я двинулся следом, а рядом важно вышагивал кот, с интересом осматривая окрестности.

Пока прошли три десятка пассажирских вагонов, дюжину грузовых и добрались до сцепки открытых платформ, умаялся даже я. Что уж говорить о носильщике. Тут впору извозчика нанимать.

Мы как раз успели к моменту, когда шустрые грузчики, сдернув защитный брезент, с помощью специального крана опускали паромобиль на перрон неподалеку от грузовой аппарели. Работали они быстро и слаженно – остановка экспресса во Владимире была недолгой. Скатывать вниз дорогущий аппарат грузчики не решились, но с этим я мог справиться и сам.

Носильщик, показывая свою техническую подкованность, подкатил тележку прямо к объемному багажнику, но я его разочаровал:

– Сложи чемоданы за спинками.

Когда багаж занял место в пространстве за спинками двухместного купе, я забрался на водительское место и запустил смесь из баков в котел. Леонард важно уселся на пассажирское сиденье, млея под любопытными и восторженными взглядами окружающих.

Пыхнув паром, мобиль медленно и осторожно спустился по аппарели, а затем весело покатил по дороге между товарными складами. Охранник у выезда с территории вокзала лишь поклонился и молча открыл шлагбаум.

Выехав на продолжающую привокзальную площадь дорогу, я притормозил паромобиль и, чуть подумав, все же решил не искать гостиницу, а провести ночь в пути. Так будет и быстрее, и проще, потому что дорога между Владимиром и Москвой днем наверняка забита транспортом, а при нынешних правилах дорожного движения, точнее, их почти полном отсутствии, придется либо ползти как улитке, либо сильно рисковать. А мне рисковать нельзя: очень уж специфический груз имеется в багажнике.

Осторожно лавируя между редкими мобилями, колясками и телегами, я выбрался из города и с облегчением разогнался на почти пустой дороге в Москву. И лишь когда окончательно стемнело, а дорогу освещали исключительно фары, сделал первую остановку.

Открыв багажник, я вынул оттуда запасную канистру с реагентом, а затем откинул панель в глубине грузового отделения. За панелью обнаружилась ниша с мягкой обивкой, где полусидя довольно удобно устроился Мыкола.

– Ты в порядке? – спросил я стригоя и получил в ответ утвердительный кивок.

Ну и ладненько. Вернув панель на место, я быстро загрузил в багажник канистру. Именно поэтому носильщик получил приказ поместить чемоданы в салон – чтобы мне не пришлось лишний раз таскать их туда-сюда.

Наш мастер Ярослав Андреевич и его помощники постарались на славу, превращая четырехместное купе в двухместное с увеличенным багажником. Определить наличие там скрытой ниши с первого взгляда было проблематично. Да и со второго тоже, потому что сейчас в Империи технически подкованных людей – с гулькин нос. И что самое главное, мастера проделали все это за сутки и без лишних вопросов. Правда, обивал спальное место для упыря и устраивал открывающиеся изнутри замки уже Корней Васильевич.

Закрыв багажник, я вернулся за руль и вновь разогнал паромобиль почти до максимума, благо на плохо освещенной дороге по ночам в это время могут ездить только экстремалы.

Ближе к полуночи, когда проезжали обширный массив леса, я сделал еще одну остановку. Повторив манипуляции с канистрой, выпустил Мыколу наружу. В принципе он, если находится в состоянии покоя, может обходиться без крови дней десять, но коль уж выпала такая возможность…

– Сходи на охоту, – сказал я стригою, – не факт, что скоро получится нормально поесть. – Ты помнишь, что я сказал насчет людей и домашней живности?

В ответ Мыкола лишь раздраженно дернул головой и буквально растворился в темноте, которая в сочетании со светом фар была особо густой.

Неприятные, скажу я вам, ощущения. Оперативно нацепленные на голову гогглы немного исправили ситуацию, и когда через полчаса стригой вернулся, это уже не застало меня врасплох. Кот тоже помог, вовремя зашипев на приближающегося Мыколу, а так-то вампир двигался совершенно бесшумно.

Времена, когда Мыкола возвращался с охоты измазанный в крови и грязи, давно минули. Сейчас он выглядел так же аккуратно, как и перед нырком во тьму.

К окраинам Москвы мы приближались в предрассветных сумерках. Чувствовал я себя достаточно бодро, потому что часа в три ночи немного поспал прямо на сиденье паромобиля. Благо с такой охраной можно не бояться внезапного нападения.

Правда, когда проснулся, я ощутил кратковременный укол страха. Ночь вокруг, а мой безмятежный сон охраняют кот и упырь, сидящий на пригорке, неподалеку от машины. Это до какой же степени нужно потерять страх, чтобы спокойно уснуть в подобной обстановке?

В прошлой жизни я мог пережить нечто подобное только в наижутчайших кошмарах. А сейчас ничего, воспринимаю как должное. Да уж, правду говорят, что человек способен привыкнуть ко всему.

Вообще-то ночное путешествие мне очень понравилась. В поезде, конечно, комфортнее, но намного скучнее.

С Московского тракта мы свернули еще в Балашихе и до Новой Москвы добирались кружными дорогами не очень хорошего качества, причем настолько, что поездка перестала меня радовать. По пути начали попадаться разнообразные телеги. Но ни одного паромобиля, кроме своего собственного, за все утро я так и не увидел. Наконец-то после череды узких, кривых улочек показалась водная гладь искусственного озера.

При постройке нового города мастера шлюзов, плотин и каналов от всей души поиздевались над бедной Пахрой, превращая не очень-то большую реку в еще одну транспортную артерию имперской столицы. В итоге образовалась дюжина маленьких озер и два больших. На берегу второго по размеру искусственного водоема Новой Москвы и находился один из десятка местных речных портов. Именно сюда мне посоветовали наведаться знакомые купцы из Топинска. Они часто привозили в столицу товар, который продавался не сразу и нуждался в месте для хранения.

Огромный складской комплекс отличался от других тем, что рядом находилась гостиница для приезжих купцов. Фешенебельностью она не поражала, но меня все устраивало. Один из самых маленьких складов удалось снять прямо в гостинице, у метрдотеля, пока носильщик тащил часть моих чемоданов в номер.

Сам я ни отдыхать, ни завтракать не спешил, а сразу направился на склад. Мне досталось небольшое помещение, по размеру как раз подходившее для хранения паромобиля. К удивлению приказчика, я и не думал загонять туда машину, а, отобрав у него ключ, отправил парня обратно в гостиницу. Незачем ему видеть, как в склад из багажника перемещается стригой со свернутым матрасом под мышкой.

Позаботившись о напарнике, я вернулся за руль и поехал к гостинице. Соваться на Андреевский проспект с упырем в багажнике было бы глупейшим поступком. Мало ли какие там стоят следящие артефакты и бродят специалисты по поиску всякой нечисти. Тот случай, когда Евсея «наградили» ограничивающими браслетами прямо на вокзале, стал для меня хорошим уроком.

Перед тем как подняться в номер, я попросил консьержа отправить к машине горничных, дабы они очистили ее от пыли. В данной ситуации это были идеальные мойщики машин, умеющие обращаться со сложной мебелью и диванной обивкой.

Увы, в номере душа не было, зато на первом этаже гостиницы имелась неплохая купальня. Так что я без проблем освежился, съел легкий завтрак и завалился в постель еще на пару часов.

Ближе к обеду относительно свежий, предельно бодрый и облаченный в приличный костюм, я подвел паромобиль к ограде графского дворца семейства Скоцци. Правда, семейство теперь состояло из одной персоны, и мысли об этом опять ввергли меня в мрачное настроение.

Как и в прошлый раз, охранник сначала отзвонился по телефону и только после этого впустил гостя на охраняемую территорию. Вместо пула слуг меня встречал один хорошо знакомый человек. Ну, почти человек.

– Можете мне не верить, господин Силаев, но я рад вас видеть, – огорошил меня неожиданным признанием извечный телохранитель Даши.

Не то чтобы мы с этим волколаком были в натянутых отношениях, но и особой приязни у нас не случилось, несмотря на много чего совместно пережитого. К тому же он не очень одобрял связь своей хозяйки с такой личностью, как я. И вряд ли тут срабатывала ревность – просто волчара нюхом чуял человека, притягивающего к себе неприятности, а значит, и к его хозяйке тоже.

– Чего только в жизни не бывает, – без особого энтузиазма пожал я плечами. – И все же поведайте мне, Василий, с чего вдруг такая милость?

Волколак шутейного тона не поддержал:

– Плохо с хозяйкой.

– Что случилось? – тут же напрягся и я.

– Ничего, кроме гибели графа, но по ней это сильно ударило. Психует, почти не спит.

– Думаете, я смогу помочь?

– Чего только в жизни не бывает, – с грустной улыбкой вернул мне Василий мою же колкость.

– Хорошо, мы попробуем, – покосился я на выбравшегося из паромобиля кота.

Леонард Силыч и Василий обменялись не самыми доброжелательными взглядами, но, видно, решили, что проблем хватает и без дополнительной вражды.

– Я провожу вас в вашу комнату, а затем сообщу хозяйке.

Почти весь путь до входа в правое крыло здания мы промолчали, а затем я все же решил прощупать почву насчет обмена информации:

– Василий, после встречи с княжной мне бы хотелось обсудить с вами обстоятельства гибели графа.

Волколак заиграл желваками, но все же ответил:

– Оно вам надо связываться с дворянской Игрой? – Остановившись, Василий посмотрел мне в глаза.

– Плевать мне на Игру. Если Антонио сгинул по дурости, нам остается лишь оплакать его, а если там хоть что-то нечисто…

– Там все нечисто, – зарычал волколак. По его лицу даже пробежала волна частичной трансформации, но он тут же успокоился. – Поговорим об этом позже. Возможно, у вас что-то выйдет. В конце концов, я ведь сейчас говорю с бесноватым Ловцом.

Опа, а моя погремуха претерпела изменения. Даже не знаю, гордиться или расстраиваться.

Отведя меня в уже знакомую гостевую комнату, Василий удалился, а ему на смену пришла служанка. Кажется, ее зовут то ли Агафьей, то ли Агриппиной.

Следом за служанкой явился дюжий парень, приволокший мои чемоданы. Они вдвоем быстро разложили вещи по шкафам, не тронув лишь оружейного баула. Затем, так и не дождавшись дополнительных приказов, удалились. После гостиницы переодеваться и мыться смысла не было, так что я просто принялся ждать возвращения Василия.

Он управился на удивление быстро. Минут через пятнадцать в дверь постучали.

– Она ждет вас в столовой, – сказал волколак, и у него непроизвольно дернулся уголок рта. – Даже не знаю, как вы с ней будете разговаривать.

– Словами, Василий, словами, – сказал я тоном умудренного опытом старика, внушающего прописные истины подростку.

Для пикировки обстановка была не та, так что дальнейший путь мы проделали молча. Вот и дверь в столовую. Открываясь, она скрипнула совсем уж зловеще.

А петли следовало бы смазать. Распустилась прислуга.

Кто бы сомневался, что привели меня сюда не для дружеского обеда. Стол был совершенно пуст, а сидящая на стуле Даша являла собой квинтэссенцию мрака. Черное платье, черная вуаль и, что самое неприятное, ощущение черной ауры, пульсирующими кругами расходившейся от ее застывшей фигуры.

Да уж, не зря переживал Василий. Так и до срыва недалеко, а там толстенный ошейник и монастырская келья. И это если она не успеет наделать слишком уж много трупов. Но княжну можно понять – она ведь потеряла совсем не мужа или любовника. Загнись я где-нибудь под кустом, Даша, может, и поплачет, но долго горевать не станет. На той злополучной дуэли погиб ее самый близкий друг – возможно, единственная родная душа на этом свете.

– Вас не звали.

Звенящий льдом голос вырвал меня из задумчивого созерцания.

– Нас вообще никто никуда не зовет, но мы же не обижаемся, – с притворным огорчением сказал я и добавил уже не для Даши: – Заходи, чего мнешься?

А Леонард действительно все никак не мог решиться войти в дверь. Нематериальную злобу темной ипостаси стриги он чувствовал как никто другой, но все же Сылыч не был простым котом.

Совершенно по-человечески вздохнув, он вошел в комнату и настороженно прижался к моей ноге.

Давящую ауру полубезумной злобы размыло удивление, на что и был расчет. Я с самого начала сомневался, что смогу утешить Дашу. А вот мягкая ласка кота, особенно для женщины, которую боятся все животные, может и сработать. Так оно и вышло.

Леонард без особой охоты, но довольно быстро подошел к Даше и с урчанием потерся об ее ногу. Кажется, я даже услышал, как лопнула призрачная струна напряжения. Княжна наклонилась и подняла тяжелого кота себе на колени. Осторожно погладила, а затем… разрыдалась.

Мне осталось только приблизиться и, встав позади княжны, положить ладони ей на плечи.

Плакала она недолго, а успокоившись, позвонила в маленький колокольчик. В комнату тут же ворвались слуги с подносами. Причем все старательно пытались скрыть счастливые улыбки.

Уверен, они обрадовались совсем не избавлению от угрозы быть растерзанными сошедшей с ума стригой, просто действительно любили свою хозяйку.

Наконец-то обстановка в комнате стала более нормальной. Погасили свечи и немного приоткрыли шторы, впуская солнечный свет. Быстро накрыли на стол. Даже Леонарду на стул положили тарелку с чем-то мясным. Кормить его на столе я запретил.

Обед получился одновременно и грустным, и веселым. Мы вспоминали Антонио, его проделки, циничность и одновременно удивительную чувствительность. Настроение Даши качалось между веселой грустью и злой печалью. Неудивительно, что темная сторона ее натуры не могла не повлиять на ситуацию. В такие моменты глаза княжны сверкали бешенством, один раз она даже раздавила зажатый в руке бокал. Порезанные пальцы потянулись к ошейнику. Я уже хотел подняться со стула, но Леонард Силыч справился сам.

Как Дашу нельзя назвать обычным человеком, так и моего хвостатого напарника не стоит считать обычным котом. Любое другое животное выброс эмоций стриги вогнал бы в панику, но Леонард лишь встряхнулся и плавным движением заскочил на колени княжны.

Нежно боднув Дашу головой в живот, кот печально заурчал, а затем проникновенно заглянул ей в глаза. Княжна тут же утратила воинственность и, обняв пушистого психолога, тихонько всхлипнула. Но это были уже остатки той депрессии, из которой нам с моим усатым другом все-таки удалось вытащить мою подругу.

Княжна улыбнулась сквозь слезы, с каким-то остервенением срывая с себя вуаль.

– Кстати, ты уже видел воплощение на экране своего поэтического гения?

Уже в который раз мне стало стыдно за бессовестное ограбление господина Шекспира.

Совсем чуть-чуть.

– Нет, пока не довелось, да и не уверен, что буду в восторге.

– Почему же? – подняла брови Даша. – Получилось весьма недурно. Хочешь посмотреть прямо сейчас?

– У вас что, кинотеатр прямо здесь?

– А что тебя удивляет? В конце концов, я небедная леди, к тому же один из главных акционеров концерна «Верона». К слову, дорогой партнер, ты бы как-то повлиял на генерального директора. Я не особо вникала, но, кажется, Василий пару раз гонял от порога обеспокоенных управляющих.

– Завтра разберусь, – недовольно проворчал я, думая о том, что же опять умудрился учудить Дава. Что-то мне не верилось, будто он способен хоть как-то навредить своему финансовому благополучию. Стремление к собственной выгоде у него заложено на уровне генов.

– Ну что, пойдем? – Встав со стула, Даша протянула мне руку.

– А тебе сейчас можно, это… – Начав фразу, я немного растерялся, не зная, как ее заскочить.

Не очень-то хотелось упоминать о трауре, когда княжна только-только пришла в себя.

– Ой, полно тебе, – небрежно отмахнулась Даша, но все же не сдержала грустного вздоха. – Уверена, Антонио смотрит сверху на все эти черные тряпки и жутко ругается как по-итальянски, так и по-русски. Вот уж кому всегда было плевать на условности.

– Тогда веди меня, прекрасная муза.

Даша взяла меня под локоток и повела по коридору к внутренней лестнице на первый этаж. Затем мы спустились вниз и, пройдя еще один коридор, оказались у большой двустворчатой двери.

Застоявшиеся от уныния и бездействия слуги, едва осознав движение хозяйки, тут же забегали как встревоженные тараканы. Двери открыл суетящийся сверх необходимого лакей, а позади нас уже пристроилась служанка с подносом, на котором стояла бутылка вина и бокалы.

За дверью обнаружился небольшой зал с экраном во всю стену. Из мебели в помещении находились с десяток мягких кресел, парочка диванов и небольшие столики.

Даша сразу потянула меня к дивану. Когда мы уселись, она обхватала мою руку и крепко прижалась к плечу. В этом жесте не было эротизма, просто ей не хватало человеческого тепла. То, что сейчас творилось с княжной, нельзя назвать улучшением настроения и полным уходом депрессии – просто нервная реакция. Но все же она держалась, как могла.

Не знаю, кто там отвечал во дворце за работу киноаппаратуры, но активизировался он довольно быстро. Не успели мы заскучать, как электрические лампы в зале погасли. Затем откуда-то сверху из-за наших спин в экран ударил мощный луч света.

Ну что сказать, картинка так себе, так же как и цвет, но это я придираюсь. Для местного уровня вообще нереальная крутизна.

На экране поплыла панорама города, снятая сверху.

Неужели использовали дирижабль? А может, просто загнали оператора на какую-то башню. Но все равно неплохо.

Голос за кадром зловещим тоном начал вещать о вражде двух купеческих родов из итальянского квартала Новой Москвы, а также поведал зрителям о не самом адекватном поведении молодой поросли сих семейств.

Ну вот, не удержался Серж от чрезмерного пафоса. Кстати, нужно наведаться и к нему. У парня тоже горе. Что бы я ни думал о чрезмерно близких отношениях между мужчинами, человек он неплохой и любил Антонио все душой.

Фильм продолжался, и теперь режиссера можно было похвалить. Неплохая динамика и смена планов. Тут он сработал на «отлично». С актерами неоднозначная ситуация. Ромео, то есть Роман Мамонтов, был откровенно староват для шестнадцатилетнего, а вот Джулия Карпова выглядела сущим ангелочком.

Не знаю как, но Даша почувствовала мой интерес к девушке, выглядевшей на экране беззащитным олененком.

– Хороша барышня?

– Ну как тебе сказать… – не желая врать, промямлил я.

– Ты на нее особо-то не облизывайся. Занята пташка, причем твоим же похотливым дружком. К тому же за этим ангельским личиком скрывается такая мразь, что диву даешься.

Эва как, а на вид и не скажешь. Впрочем, на экране она играет очень хорошо, так что и в жизни лицедействует наверняка не хуже.

Озвучивать свои мысли я не стал, да и Даша решила не углубляться в тему, так что мы молча продолжили просмотр.

Минут через десять фильм действительно увлек меня. Несмотря на некоторые ляпы, Серж оказался прекрасным режиссером и подобрал неплохую съемочную группу. И все же досмотреть фильм до конца не получилось, хоть он и не был таким уж продолжительным – всего-то сорок минут. Впрочем, я уже знал, чем все закончится, поэтому без особого сожаления прервал просмотр. Причиной тому стало посапывание княжны в мое плечо.

Это очень хорошо – для женщины сон такое же прекрасное лекарство от депрессии, как для мужиков крепкий алкоголь. С величайшей осторожностью я переместился на диване, встал, а затем аккуратно поднял княжну на руки.

Да уж, изрядно ее вымотала последняя декада. Наверняка спала лишь урывками. И сейчас, когда нервная струна ослабла, организм потребовал свое.

Курировавшая нас служанка оперативно открыла дверь и на цыпочках посеменила впереди меня, указывая путь. Впрочем, дорога к спальне княжны мне и без того прекрасно известна.

Оставив Дашу в компании хлопотавших над ней служанок, я вернулся в отведенную мне комнату. Василий ждал меня у порога, а вот Леонард куда-то исчез, воспользовавшись темнотой в домашнем кинотеатре. Наверняка на кухню убег, стервец. Уверен, теперь на пушистого психотерапевта никто из прислуги не посмеет даже косо посмотреть.

Телохранителя княжны я пригласил внутрь, а маячившего неподалеку слугу отправил за коньяком. На удивление все мои приказы выполнялись с показательной поспешностью. Кажется, я неплохо поднял свой рейтинг среди обитателей этого дома. Вон даже оборотень престал смотреть на меня волком.

– Рассказывай, – сказал я Василию, когда слуга обеспечил нас выпивкой и вышел из комнаты.

– Да особо рассказывать-то и нечего, – влив в себя порцию напитка, которую меня научил отмерять еще Антонио, ответил телохранитель. – Сам вызов я не видел и знаю о нем лишь по пересказам. Ничем не примечательный раут, на котором граф оказался совершенно случайно. Обычная перепалка с подвыпившим хлыщом. Причем граф сам вызвал своего убийцу. Затем дуэль на Лосином острове. Там я присутствовал в качестве слуги. Секундантом был барон Марель. Сам бой длился не больше пары секунд. Все выглядело так, будто графа подловили на расслабленности и недооценке противника.

– Выглядело? – ухватился я за явно выделенное слово.

– Даже не знаю, как сказать, – чуть помялся волколак, – вот нюхом чую, что был подвох.

– Поверь, – кривовато улыбнулся я собеседнику, – нюху вашего брата я научился доверять. Говори все как есть.

– Вроде чарами там и не пахло, потому что соперники согласились надеть ограждающие браслеты. Арбитр проверил всех на признаки использованных зелий. И все же меня насторожило то, как дрался Ледицкий. Граф был опытным фехтовальщиком и не расслаблялся, даже когда напивался в стельку и презирал соперника, но казалось, что отставной гвардеец знал, куда в следующую секунду двинется супротивник. А дальше все просто – финт и укол в сердце. И тут уж никакой лекарь не поможет, даже кудесник.

Это я и сам знал. Вывороченные кишки, переломы и кучу всяких других ужасных на вид ранений здесь лечили без особых проблем, а вот разрыв сердечной мышцы и повреждения мозга – это смертельный приговор даже в магическом мире.

– Так, а теперь о том, что ты узнал об убийце Антонио.

– Ледицкий Степан Аркадиевич. Из московских, хоть и родовитых, но обедневших дворян. Благодаря стараниям одной из фрейлин императрицы, которая является дальней родственницей Ледицкого, он попал в гвардию, но потерял и место, и благосклонность покровительницы, когда устроил пьяный дебош, в результате которого расколотил дорогущую цинскую вазу из личной коллекции ее императорского величества.

– И в итоге он стал бретером? – сделал я очевидное предположение и ошибся.

– Странно, но нет. В подобных делах не замечен, но при этом явно не бедствовал. Откуда деньги – непонятно.

– Значит, тот же бретер, но на прикорме у кого-то из высокородных.

Василий лишь кивнул, показывая, что и его посещали подобные мысли.

– Отвечать по Игре пытались?

– Нет, – мотнул головой волколак. – Хозяйка с тех пор слегка не в себе и в Игру не лезла, а, кроме нее, близких людей у графа не осталось. Ну не Серж же будет хвататься за шпагу.

– А ты?

– Пытался найти, – прямо взглянул мне в глаза Василий, намекая, что хоть это и не его забота, но Антонио он тоже уважал. – Как сквозь землю провалился, гаденыш. Я даже частных сыщиков нанимал. Все без толку. Москва слишком уж большая.

В этом он прав. Вон даже оставлявших за собой широкий кровавый след упырей поймать не могли, а тут решивший залечь на дно обычный бретер.

– Бандитов привлекал?

– Каких? – удивленно переспросил волколак.

Понятно, этот оборотень тоже из служак, как и Евсей, а это, если честно, почти диагноз. Слишком уж давят привитые предубеждения и условности. У меня же с этим проблем не было. К тому же впрок пошли наставления Дмитрия Ивановича. Он любил говорить, что самые информированные люди в городе – это те, кого никто не замечает. А кто у нас является суперпрофессионалом в незаметности? Нет, не шпики и не наемные убийцы, а слуги.

– Можешь позвать вашего главного слугу? Как его там зовут?

– Мажордом Савелий Яковлевич, – не до конца понимая суть вопроса, автоматически ответил Василий.

– Вот его и зови.

Поиски не затянулись, и через десять минут Василий уже заводил в мою комнату седовласого мажордома. Уходить волколак не спешил, явно желая присутствовать при беседе.

– Чем могу услужить, ваше благородие? – вежливо спросил предводитель графской прислуги.

– Мне нужно связаться с тем, к кому при нужде вы обращаетесь за решением щепетильных дел. Ну, скажем, продать вещи, которые неожиданным образом потерялись в господском доме.

Лицо мажордома застыло каменной маской:

– Мы никогда…

– Уверен, – остановил я праведное возмущение слуги, – вы чисты аки слеза институтки. Но кто-то из ваших подчиненных должен знать того, кто слышал о тех, кого жизнь заставила обратиться к столь темным личностям. К завтрашнему вечеру мне нужно знать, где и когда можно встретиться с тем, к кому новомосковская прислуга бегает с темными делишками. Можете донести до него информацию о том, кто я, и о моей готовности щедро платить за информацию.

– Но я все же не понимаю… – опять начал прикидываться простаком мажордом.

Что же, по-хорошему не получилось.

– Значит, – жестко припечатал я, – либо вы мне сейчас нагло врете, либо незаслуженно занимаете свою должность по причине недостатка ума, расторопности и опыта.

А вот это мимо цели – и ума, и всего остального у старикана хватало, но, видно, все же недостаточно, чтобы сразу прочувствовать ситуацию и пойти на сотрудничество.

– Я постараюсь, – зло прищурившись, сбросил наивно-вежливую маску мажордом.

– Да уж, постарайтесь, – пренебрежительно процедил я и жестом руки отпустил старика.

Опять из меня поползла подхваченная в местном общества спесь, но сейчас собеседник заслужил подобное обращение.

Взгляд в окно показал мне, что наступает вечер, но пока было не так уж поздно. Об этом мне сообщили выуженные из кармашка жилетки часы. В принципе можно наведаться к Даве, но жутко хотелось спать. К тому же мало ли какие у моего друга планы на эту ночь. Так что лучше завтра с утра, благо день будний и у расторопного кинопродюсера наверняка имеется множество всяких безотлагательных дел. Уж лучше я ему нарушу деловые планы, чем интимные.