Странная участь Флойда Скрилча
Я почти закончил обедать в забегаловке Джека. На самом деле, я был на полпути между моей последней чашкой кофе и моей первой содовой. Стряхнув соус с газеты, я развернул ее и начал читать. Вдруг чья-то рука опустилась и отбросила страницы в сторону. Я взглянул в испуганное лицо Левши Фипа.
Его дико вращающиеся глаза смотрели на газетную бумагу с выражением напряженной ненависти.
- Убери это, - проскрежетал он. - Держись от этого подальше!
Я поднял брови, когда он опустился в кресло.
- В чем дело, Фип? – спросил я. – Тебя сильно расстроили какие-то новости?
- Новости? - эхом отозвался эксцентричный мистер Фип. - Меня расстраивают вовсе не новости. Это рекламные объявления, которые оттеняют розовый цвет от моего красивого лица. Я не могу смотреть на них.
Впервые я предвидел, что вступлю в спор со своим другом.
- Значит, ты просто еще один сноб, а? - сказал я. - Еще один из тех всезнаек, которые бегают вокруг и тычут пальцами в рекламный бизнес. Разве вы не понимаете, что реклама сделала для этой страны? Как это революционизировало бизнес, принесло новые продукты и лучшие товары для среднестатистического потребителя, учитывая этику торговли? Реклама сегодня – это больше, чем профессия, это искусство и наука. Американская общественность в долгу перед рекламой за…
- Да! - закричал вдруг Левша Фип. Зажав уши руками, он раскачивался взад-вперед. Через мгновение он взял себя в руки и наклонился ко мне.
- Пожалуйста, - прошептал он. - Пожалуйста, с кетчупом. Не говори мне этого слова. От него у меня мурашки по коже.
- Почему? - спросил я. - Какой вред принесла тебе рекл ... ладно, какой вред принесла коммерческая презентация?
- Никакого, - ответил Фип. - Не из-за себя я страдаю и дрожу. Я просто думаю о том, что реклама делает с бедным Флойдом Скрилчем.
- Флойд Скрилч?
- Пожалуй, мне лучше рассказать о Флойде Скрилче с самого начала, - сказал Левша Фип. - Это послужит тебе уроком.
- Прости, Фип, - сказал я. - Но мне нужно идти. Серьезная встреча. Может быть, в другой раз?
- Ну, - пожал плечами Фип. - Если ты настаиваешь.
Он крепко вцепился в меня и потянул обратно на сиденье. Затем, упершись локтями в масляные тарелки, начал.
***
Когда я впервые встретился с этим Флойдом Скрилчем, то не обратил на него особого внимания. Он такая личность – никто из ниоткуда. Строгий тип. Когда он входит в комнату, это выглядит так же, как кто-то другой выходит. Ты даже не знаешь, что он там, даже когда смотришь на него. Его лицо пусто, как обещание японца. Он никогда не открывает рот между приемами пищи. Он так застенчив, что никогда не смотрит в зеркало, когда бреется. Он – это то, что психологи называют интровертами, если понимаешь в чем суть.
Он болтается вокруг бильярдной Болтуна Гориллы. Его одежда – пример того, что не носит хорошо одетое пугало. К тому же он очень хилый. На самом деле, он такой худой, что, когда у него во рту зубочистка, кажется, что он прячется за деревом.
Это первый раз, когда я пересекся с Флойдом Скрилчем. Он замечает, что я наблюдаю за ним, оборачивается и одаривает меня болезненной улыбкой.
- Кажется, я не очень здоров, - говорит он.
- По крайней мере, тебя не унесет сквозняк, - утешаю я его.
- Я все равно всегда болею пневмонией от сквозняков, - вздыхает он.
- Почему бы тебе не навестить костоправа? - спрашиваю я.
- Что?
- Это дублер гробовщика. Стимулятор пульса. Врач.
Он качает головой.
- Бесполезно, - говорит он мне. - Все доктора давным-давно считают меня мертвым. Последний медик, который осматривал меня, сказал, что мои легкие похожи на пару чайных пакетиков, а сердце бьется только для того, чтобы отметить час.
Мне жаль этого слабого, но кроткого человечка, и я хочу похлопать его по плечу, только боюсь, что он упадет. Но Болтун Горилла не разделяет моих чувств. Он смотрит, как этот Флойд Скрилч болтается в бильярдной в последнюю неделю, и вот он ковыляет туда, где стоит Скрилч, и хватает его за воротник, который рвется.
- Слушай, придурок, - говорит Болтун. - У тебя есть работа?
Скрилч качает головой.
- Нет, - бормочет он. - Никто меня не нанимает.
- У тебя есть деньги? – ухмыляется Болтун, и трясет Скрилча вверх-вниз, как коробку с игральными костями, пока его зубы не выкатывают семерки.
- Денег нет, - щебечет Скрилч. Болтун хмыкает.
- То есть как я понимаю, и сейчас тоже, - говорит он. - И я не хочу, чтобы моя бильярдная стала спасательной миссией. Поэтому, боюсь, мне придется попросить тебя убраться отсюда.
Болтун как бы подчеркивает свои слова, поднимая Скрилча с пола и бросая его через дверь. Тот приземляется где-то на обочине, и когда я выбегаю посмотреть, что происходит, он все еще подпрыгивает. Я ловлю его на третьем прыжке и снова поднимаю.
- Это подло, - утешаю я его. – Болтун Горилла ничем не лучше скунса в волчьей шкуре. Если бы я был на твоем месте, то вернулся и хорошенько его побил бы.
Скрилч вздыхает.
- Я не могу взбить даже гоголь-моголь, не говоря уже о такой большой обезьяне, - говорит он мне. - Но мне бы хотелось когда-нибудь начистить ему апельсин. Только это бесполезно, я думаю. Я просто жалкий слабак. Никто не беспокоится обо мне. У меня нет ни друзей, ни девушки, ни работы. Я просто иду домой и сую голову в духовку, только газовая компания выключает ее из-за меня.
Тогда у меня есть идея. Я держу в руке газету, обмахиваю ею Скрилча, чтобы привести его в чувство, и случайно бросаю взгляд на страницу. И я вижу объявление. Это большая реклама для наращивания мышечной массы. Я хватаю Скрилча за волосы.
- Послушай-ка! – кричу я.
«Умопомрачительно! - говорит Джо Стронгхорс в объявлении. - Через семь дней у тебя будет такое же тело, как у меня! Тебе не пришло бы в голову, глядя на меня, что я всего лишь девяносто два фунта? Но у меня нет накрашенных мышц. Я просто никто, но мое тело ничуть не хуже любого другого. Вы можете обладать такой же мышечной силой.
Позвольте мне рассказать вам, как вы можете добавить три дюйма к своим бицепсам, восемь дюймов к икрам, шестнадцать дюймов к груди!
Никаких сложных упражнений! Никаких сильных слабительных! Зарабатывайте большие легкие деньги дома, выращивая волосы на груди в свободное время!
Закажите сегодня мою систему упражнений! Бесплатная тигровая шкура в комплекте с каждым заказом! Я построю вам сильное тело за три недели, или вам мышцы восстановятся. Этот курс гарантирует мощное телосложение. Это даже сделает ваше дыхание сильнее!»
Во всяком случае, он читает что-то подобное. И когда я рассказываю об этом Флойду, его глаза загораются. Он смотрит на картину Джо Стронгхорса и улыбка стекает вниз по его подбородку.
- Скажи, - шепчет он. - Думаешь, со мной это сработает?
- Все, что тебе нужно сделать, это вырвать этот купон, - говорю я ему.
- Я сделаю это! – кричит он. – Да, сэр, я сделаю это!
Затем его лицо опускается.
- Могу я попросить вас об одном одолжении, мистер Фип? – он сглатывает.
- Конечно. О чем?
- Пожалуйста, вырвите для меня купон. Я слишком слаб, чтобы сделать это сам.
Так Флойд Скрилч отвечает на свое первое объявление. Я забываю о нем через пару недель, потому что больше не вижу его в бильярдной. Я играю в маленькую игру на первом столе, когда как-то днем, примерно месяц спустя, над моей головой пролетает слон.
Сначала я этого не замечаю, но потом слышу, как слон трубит, поднимаю голову и вижу, что это не кто иной, как Болтун Горилла. Он летит по воздуху и очень быстро едут. Он даже не останавливается, чтобы выйти в дверь, а влетает прямо сквозь зеркальное стекло окна. Потом очень осторожно садится на тротуар и вытаскивает занозы из ушей.
Я разворачиваюсь и быстро пригибаюсь, потому что две другие личности совершают беспосадочный полет в мою сторону. Они приземляются у стены и замирают, чтобы вздремнуть. И я слышу, как большой гулкий голос говорит:
- Кто-нибудь еще хочет полететь на Луну?
Остальная часть толпы просто стоит, очень тихо, в то время как широкоплечий маленький парень выходит между ними. Я внимательно смотрю, потом приглядываюсь еще раз. Потому что я не узнаю никого иного, как Флойда Скрилча.
Но он сильно изменился. У него большие руки и широкая грудь, и, похоже, он весит 170 фунтов в одних мышцах. Он подходит ко мне и кричит:
- Привет, Фип – рад тебя видеть!
- Ой! - замечаю я, пожимая руку: у него хватка политика.
- Я пришел поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал, - говорит он. - С тех пор как я отправил купон, я чувствую себя новым человеком. Как только я получаю эти уроки, они творят со мной чудеса. Месяц назад, если бы я захотел разорвать телефонную книгу пополам, я должен был делать это по одной странице за раз. Сегодня я могу разорвать пополам телефонную будку.
Он хлопает меня по спине, и я приседаю.
- Теперь, когда я познакомился с этим Гориллой, мне хочется отпраздновать. Как насчет того, чтобы пойти со мной выпить?
- Хорошо, - говорю я ему. – Но разве у тебя есть деньги?
Он смеется.
- С тех пор как я ответил на объявление, - говорит он мне.
- А реклама мышц?
- Нет. Дело в другом. Приз на выступлении в большом конкурсе 5000 баксов. Я поучаствовал в нем и выиграл.
Конечно же, когда мы выходим на улицу, я замечаю, что Флойд Скрилч одет в новый английский костюм из твида, и он ведет меня к большой машине с настоящими новыми шинами. Мы идем в «Таверну Папочки», где в баре всегда около восьми, и выпиваем за новый успех Скрилча.
- Забавно, - говорит он мне. - С тех пор, как вы указали мне на это объявление, я изучаю объявления и отвечаю на них. И каждое объявление, на которое я отвечаю, работает для меня.
- В каком смысле?
- Ну, возьмем, к примеру, это объявление о выращивании сада у себя дома. Мои соседи давно послали за семенами, пытаются что-то вырастить, и говорят, что ничего не выходит. Что касается меня, то я взялся за дело всего десять дней назад, а мой сад уже полон моркови, помидоров, гороха, редиски и тому подобного. Это похоже на волшебство.
- Затем, просто ради забавы, я отвечаю на еще одно объявление, в котором рассказывается об избавлении от некрасивых пор. А теперь посмотрите на меня. Давай, взгляни на мое лицо.
Я пристально смотрю на него. Конечно, на лице нет никаких пор. Кожа плотно стянута по всей площади.
- Видите? – говорит он мне. - Во мне не больше энергии, чем в пустой бутылке. У меня есть предчувствие, что я продвигаюсь с этими объявлениями. По какой-то причине они просто работают для меня.
Я должен уехать прямо сейчас, потому что у меня назначено время. И когда я убегаю, то не вижу Флойда Скрилча снова в течение нескольких недель. Это потому, что я все время занят в определенные дни. Я оказался замешан в жаркой интрижке. Я называю ее жемчужиной, потому что ее старик – плохая устрица.
Я не тот человек, который обычно поступает, как волк с Красной Шапочкой, но эта дама вызывает у меня головокружение. Я почти готов одеть кольцо ей на палец, даже если это означает, что она проденет кольцо в мой нос. Каждый вечер мы ужинаем и танцуем по старинке, и имя старого Левши Фипа значится в ее хит-параде. Мы ближе друг к другу, чем близнецы Золотая пыль, и к тому же красивее.
Поэтому, когда она звонит мне однажды вечером и просит куда-нибудь сходить, я быстро киваю.
- Ты отведешь меня на крышу «Сансет»? – спрашивает она. - Я слышала, что там появился новый пианист, который может по-собачьи зарядить буги.
Она просто помешана на такой музыке и культуре, понимаешь?
Что ж, крыша «Сансет» очень высока как в своем классе, так и в цене, но кто я такой, чтобы отказывать Жемчужине во всем, что она пожелает? Поэтому я говорю ей «конечно», забираю ее после ужина и веду на крышу «Сансет». Я приношу ей прекрасный букет цветов, чтобы она надела на себя платье, и нанимаю такси, и плачу жесткий сбор за вход, так что к тому времени, когда мы садимся за стол, она практически у меня на коленях. Она бросает на меня взгляд – ну, знаете, этот старый взгляд в стиле «мы можем купить нашу мебель в рассрочку», и я иду на это тремя путями. Крюк, леска и грузило.
Затем начинается шоу. Из-за этого пианиста она сходит с ума, когда слышит, как он выкатывает свой маленький рояль и начинает полировать слоновую кость.
- Послушай, как играет этот человек! - визжит Жемчужина. Поэтому я слушаю. Он действительно мастер своего дела. Когда он исполняет свой номер, раздаются аплодисменты, загорается свет, и Жемчужина говорит:
- Разве он не такой же, как Эдди Дучин?
Поэтому я щурюсь на лицо и быстро качаю головой. Потому что этот пианист не похож на Эдди Дучина. Не похож он и на Рахманинова. Но он точно такой же, как мой старый друг Флойд Скрилч! На самом деле, он и есть Флойд Скрилч, в смокинге. Он замечает меня, когда мы встаем, и подбегает.
- Ну, это же Левша Фип! – он булькает. – И с очаровательной спутницей.
Он кланяется, как статист в кино. Итак, я представляю его, и он складывает складки на стуле за нашим столом. Я не могу удержаться, чтобы не задать ему естественный вопрос, что и делаю.
- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю. - С каких это пор ты делаешь маникюр на клавиатуре?
Он поворачивается и широко улыбается мне.
- Месяц назад я не разбирался в музыке, - признается он. - Единственное, что я мог прочесть, - это то, что получал от кредиторов. Я думал, что Шарп – это игрок в карты, а квартира - это место, где вы живете. Потом я взял этот журнал и прочел объявление. Там рассказывали, как вы можете научиться играть в десять простых уроков, и в пять трудных. Поэтому я отправил купон, получил уроки, и сразу же сделался настолько хорош, что думаю, что могу получить работу. Поэтому я пришел сюда, и они наняли меня. Это сенсация, не так ли?
Он говорит со мной, но смотрит на Жемчужину. Она хихикает.
- Мистер Скрилч, вы, должно быть, виртуоз.
- Не обращайте внимания на мою личную жизнь, - говорит он ей с очаровательной ухмылкой. - А зачем так официально? Зовите меня просто Флойди.
Его глаза загораются, как цифры выигрыша на автомате для
пинбола.
- Ты просто отвечаешь на объявление и получаешь то, что хочешь, да? – спрашиваю я.
Но Флойд Скрилч не обращает на меня никакого внимания. Он слишком занят тем, что бросает на Жемчужину сальные взгляды.
- Что? - бормочет он.
- Я говорю, что у тебя в руке? - спрашиваю я.
- Рука Жемчужины, - говорит он мне. И он это сделал. – Жемчужина, - шепчет он. – Красивое имя. Вы слишком хороша, чтобы лежать перед свиньями.
Это похоже на какую-то грязную мелодраму, но Жемчужина только хихикает и возится, и я вижу на стене след. Тот же на чеке.
- Пойдем отсюда? – спрашиваю я ее.
- Нет, я хочу остаться. Флойди говорит, что мы лишимся всего веселья, - жеманничает она.
Так вот оно что. Флойд Скрилч сидит в смокинге, поводя широкими плечами и приглаживая волосы, и держит мою помидорку так, словно она сорван с его собственного куста.
Я встаю, чтобы уйти. Мне должно быть больно, но почему-то меня больше интересует, как он это делает. На самом деле, у меня есть небольшое подозрение, когда я вижу его волосы. Я не могу удержаться, наклоняюсь и шепчу ему перед выходом.
- Скажи мне правду, Скрилч, - бормочу я. - Ты также откликнулся на одно из этих объявлений, которые предлагают купить тоник для волос, который делает тебя неотразимым для женщин?
Он ухмыляется.
- Догадываешься, Фип, - признается он. - Я просто отправил купон, и пришел материал для нанесения на волосы, и теперь, куда бы ни отправились мои волосы, женщины попадают в них.
Я пожимаю плечами и убегаю. Я не решил прямо тогда и там забыть Жемчужину и этого Скрилча. Но сделать это не так-то просто. Потому что как можно забыть парня с волосами длиной в фут?
Таковы волосы Флойда Скрилча, когда я встречаю его на улице несколько недель спустя. Он бежит по кварталу, одетый в фиолетовую ночную рубашку, и его голову окружает облако длинных кустов.
На самом деле, он врезается в меня, и я получаю целую горсть мелочи. Я кое-как прихожу в себя, и Скрилч узнает меня.
- Не говори мне, - говорю. - Ты считаешь, что у тебя выпадают волосы, поэтому посылаешь за реставратором волос, и вот что происходит.
- Хорошо, - говорит он. – Меня почти беспокоит, как эти объявления сбываются. Я начинаю думать, что они немного переусердствовали.
- Но почему пурпурная ночная рубашка? - спрашиваю я.
- Это не ночная рубашка, - отвечает он. - Это халат.
- Халат?
- Конечно. Все художники носят блузы.
- С каких это пор ты стал артистом?
- С тех пор, как у меня такие длинные волосы. Это наводит меня на мысль. Все парни с длинными волосами – художники. Так случилось, что я просматривал журнал и увидел это объявление.
«Будьте художником! – гласило оно. И под ним изображение животного. «Достань мольберт и нарисуй этого хорька», - приглашала надпись. И в ней говорилось, что парень, который нарисует лучше всех, получит бесплатный курс искусства из этой школы по почте. Теперь я думаю, что палитра – это то, что у вас есть во рту, а кисть – это то, что у вас есть с законом. Но я рисую, и выигрываю курс, и каждый урок срабатывает. На самом деле я намного опередил уроки. Я купил масляные краски и начал работать три недели назад. Я бросил работу в «Сансет-Руф» и занялся живописью. На прошлой неделе я сделал около двадцати картин. И большой арт-критик, Винсент Ван Гоуг, случайно зашел ко мне и…
- Минуточку, - перебил я. - С каких это пор к тебе приходят такие парни, как искусствоведы? Ты не так популярен.
Скрилч улыбается.
- Популярен, так как я ответил на это объявление, - говорит он мне. – Я завоевываю друзей и влияю на людей повсюду. Поэтому они всегда прибегают, чтобы увидеть меня. Как бы то ни было, этот Ван Гоуг заскочил ко мне, взглянул на мои картины и сказал, что мне нужна вакансия.
- Говоришь, он искусствовед? – возражаю я. – Тогда почему он дает тебе советы, как врач?
- Ты не понимаешь. Он имеет в виду открытие – выставку моих картин. На самом деле у него есть спонсоры, и сегодня у меня в картинной галерее висит двадцать картин. Поэтому я надеваю халат и иду туда, на большой прием. Я стану знаменитым. Я отвечаю на правильные объявления.
К этому времени у меня немного кружится голова. На самом деле у меня так кружится голова, что я решаю спуститься в художественную галерею со Скрилчем и посмотреть, что все это значит.
По дороге я спрашиваю его о Жемчужине. Он даже не помнит ее имени.
- Я так популярен, - бормочет он. - Как говорится в объявлениях, у меня полно друзей и приглашений.
Я просто стону. Когда мы добираемся до картинной галереи, я снова стону. Потому что вижу картины Скрилча. Их двадцать штук, и они выглядят как две пары по десять ночей в баре. Никогда в жизни я не видел таких причудливых рисунков. Но здесь же есть большая группа светской публики, которые ходят и блеют над вещами. В основном они стоят вокруг большой картины в конце. Это - изображение двух золотых рыбок с лыжами, ожидающих трамвая на Северном полюсе во время ливня. Во всяком случае, это выглядит так, как мне кажется. Но не для группы людей.
- Смотри! - тявкает одна старушка. - Мне это напоминает
Пикассо в его «голубой период».
- Голубой, леди? – говорю я ей. - Он должно быть готовился к самоубийству.
Старушка морщит нос и уходит. Я поворачиваюсь к Скрилчу.
- Что это за штука? - спрашиваю я и указываю на другую фотографию. - Как насчет этого? Похоже на кенгуру, идущего по канату над мусорной свалкой с мэром Ла Гардиа в сумке, читающим газету.
- Ты не понимаешь, - пожимает плечами Скрилч. - Это все сюрреализм.
- Ты и твой канализационный реализм, - фыркаю я. - Если хочешь знать мое мнение, единственное, что ты можешь вытянуть, - это деньги и дыхание.
Скрилч прикладывает палец к губам.
- Не так громко, - говорит он. - Здесь много важных людей. Они все очень впечатлены.
- Это депрессия, если хочешь знать мое мнение, - отвечаю я.
- Мне жаль, что тебе это не нравится, - говорит он мне. - Но, может быть, тебе больше понравится мое письмо.
- Письмо?
- Ну конечно. Я пишу великий американский роман. Ответил на объявление только на этой неделе. «Встряхните стариной и станьте Еще Одним Шекспиром! Просто отошлите этот купон и научитесь писать! Итак, я только на третьем уроке, но вчера начал свой роман. Написана уже почти половина.
Я слушаю и у меня изо рта идет пена, как из пивного бочонка. И я не единственный.
Прямо за нами стоит маленькая толстая личность. Теперь этот тип похлопывает Скрилча по плечу и смотрит на него. Он носит пару толстых линз, в которых достаточно стекла, чтобы закрыть витрину магазина.
- Простите, - хрипит он. - Но разве не к Флойду Скрилчу, художнику, я имею честь обращаться?
- Верно.
- А не замечаете ли вы, что вы не только замечательный художник, но еще и литератор?
- Нет, я пишу всякую ерунду.
Маленькие выпученные глазки улыбаются.
- Неужели?
- Это еще не все, - вмешиваюсь я. - Он также пианист, светский лев, и еще спортсмен в придачу.
- Замечательно! - дышит тип с выпученными глазами. - Как бы мне хотелось провести психоанализ такого гения!
Затем он представился. Он оказывается не кем иным, как доктором Зигмундом, психиатром, более известным как Зигмунд Подсознания.
Зигмунд хватает Скрилча за воротник.
- Как вам удается справляться с такой универсальностью? – спрашивает он.
- Я просто беру немного бикарбоната.
- Я хочу сказать, как получилось, что вы так преуспели во многих областях деятельности?
- О, - выпаливает Скрилч. – Я просто отвечаю на объявления, и они работают для меня.
Зигмунд смотрит.
- Вы хотите сказать, что просто вырезаете рекламные купоны, чтобы чему-то научиться, и учитесь?
- Конечно.
- Тогда, мистер Скрилч, умоляю вас, позвольте мне немедленно провести психоанализ.
- Это больно?
- Конечно, нет. Я просто отвезу вас к себе и задам несколько вопросов. Я хочу исследовать ваше подсознание.
- Вы хотите чего-то от меня?
- Загляните в свой внутренний ум. Вы кажетесь очень замечательным человеком.
Что ж, Скрилч обожает лесть. В конце концов он соглашается, и вместе мы идем к психиатру.
- Пойдем со мной, Фип, - говорит Скрилч. - Я не хочу, чтобы мои мозги были опустошены.
Зигмунд Подсознания владеет шикарным офисом в центре города, и отводит нас в хорошую отдельную комнату, где мы все садимся и выпиваем.
- Сейчас, - говорит он, потирая руки. - Я попрошу вас присесть, мистер Скрилч.
И он сажает Флойда Скрилча в мягкое кресло. Затем он выключает все лампы, кроме одной, которая светит Скрилчу в лицо.
- Теперь я попрошу вас ответить на несколько вопросов, - мурлычет он.
Это как высший класс третьей степени. Поэтому он начинает задавать вопросы, и Скрилч отвечает ему. И теперь я вижу, что делает Зигмунд. Он вытягивает из Скрилча всю историю его жизни. И история выходит. О том, какую скучную жизнь ведет Скрилч в детстве. О том, что никто никогда не обращает на него внимания, что он просто обычный придурок.
А потом Скрилч рассказывает о рекламе. Как он отвечает на первое объявление и получает мышцы. О том, как отвечает на объявление о рояле, берет уроки и становится волшебником пианино. О том, как он становится неотразимым для женщин, из-за рекламы волос. О его волосах, растущих с помощью восстановителя кожи головы. О рекламе живописи, о рекламе писательства.
Зигмунд поражен. Я вижу это. Он ходит вокруг Скрилча, кряхтя, кашляя и посмеиваясь, а потом останавливается.
- Я все вижу, - шепчет он. - Это действительно замечательно! Скрилч, вы - мифический шифр, абстрактное целое число, легендарная персонификация типичного среднего человека! Силы наследственности и среды в кои-то веки сговорились соединить составные элементы тела и психики в чистую норму!
Скрилч дает ему двойную оценку.
- Что это значит без свинячьей латыни? – спрашивает он.
- Это значит, что вы тот человек, для которого написаны все эти объявления, - говорит ему Зигмунд. – Вы – средний гражданин, к которому эти объявления адресованы. Вы нормальный человек, на которого рассчитаны эти презентации, уроки, упражнения и продукты. С ничтожной или великой личностью они никогда не достигают такого полного успеха. Каким-то кинетическим чудом вы единственный человек в мире, который идеально настроен на рекламные формулы. Это почти волшебство. Сами слова и фразы рекламодателей сбываются в вашем случае.
- Вы имеете в виду, если вы скажете, что я могу жить вечно, я смогу жить вечно?
- Кто знает? - Зигмунд возвращается к теме. – Вы физиологически и психически настроены на вибрационные рефлексы, вызванные рекламой.
- Меня это беспокоит, - признался Скрилч.
- В каком смысле?
- Ну, в последнее время реклама работает слишком хорошо.
- Слишком хорошо?
- Совершенно верно. Я учусь играть на пианино, и становлюсь мастером. Я занимаюсь рисованием и сразу становлюсь великим художником. Я занимаюсь писательством, и я пишу половину романа за один 12-часовой день. Я посылаю за реставратором волос и получаю слишком много волос. Я стараюсь привлекать друзей и женщин, и в итоге получаю слишком много друзей и слишком много женщин. Понимаете, о чем я? Что-то работает так, что я просто слишком многое получаю.
- Ну и что? Это очень интересно, мой друг.
- Иногда я задаюсь вопросом, если я отвечу на неправильное объявление, отразится ли это на мне плохо? Стану ли я слишком богатым, или слишком сильным, или слишком талантливым?
- Понятно, - бормочет Зигмунд. - Чрезмерная компенсация. Весьма показательное развитие событий. Мы должны исследовать это дальше.
- Что вы собираетесь делать, док? - спрашивает Скрилч.
- Просто посмотрите на меня, - говорит Зигмунд. Он садится перед Скрилчем и начинает смотреть на него. Я сразу понял. Он пытается усыпить Скрилча. Он говорит с ним, и все время светит ему в лицо, и он смотрит в сторону и немного машет рукой.
Скрилч просто сидит. Зигмунд смотрит пристальнее и машет сильнее. Он начинает потеть. Скрилч просто сидит. Зигмунд вытаращил глаза из-под очков. Его руки дрожат. Он много потеет. Скрилч просто сидит.
И вдруг – слышится бессознательное бормотание Зигмунда. Его глаза закрываются, а руки опускаются на колени. Он падает в кресло. Затем сползает на пол и просто лежит там. Скрилч встает.
- Пошли, - говорит он. - Пошли отсюда.
- А как же Зигмунд?
- Оставим его в покое, - говорит мне Скрилч. - Можешь себе представить, - говорит он с отвращением. - Этот психиатр пытается загипнотизировать меня! Я же отвечал на это шикарное объявление о гипнозе, и поэтому сделал это легко!
Это последний раз я вижу Флойда Скрилча спустя много недель. Я больше ничего не слышу ни о его живописи, ни о его писательстве, ни о его игре на пианино. Я ничего не вижу в газетах. Я думаю, может быть, он ответил на объявление о том, как быть отшельником чего-то, и на этом все закончилось. Но однажды днем я сижу в бильярдной, слушаю музыку, и чья-то рука хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь и вижу Флойда Скрилча. Его рука все еще касается меня, потому что он дрожит. И потому, что я поначалу не узнаю его.
Флойд Скрилч довольно бледен. Он выглядит похудевшим, и под глазами у него несколько колец, которые я не хотел бы видеть.
- Фип, - шепчет он. - Ты должен мне помочь.
- Конечно, чего ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты пришел ко мне домой, - бормочет он. - Мы собираемся сжечь несколько объявлений.
- Сжечь рекламу?
- Конечно. Все объявления. Все те, на которые я ответил, и все те, на которые я планирую ответить. Надо избавиться от них пока они от меня не избавились.
Я смотрю на него долгим взглядом и вижу, что он не шутит.
- Снаружи ждет такси, - говорит он. – Нельзя терять ни минуты.
Мы садимся в машину и уезжаем. Это долгий путь.
- Расскажи подробности, - прошу я. – Что с тобой происходит? Почему я тебя не видел?
- Если я снова окажусь рядом, у меня закружится голова, - говорит мне Скрилч. – Это ужасно. Мне нет покоя. Друзья звонят мне. Женщины спешат ко мне в гости. Звонят из художественных галерей. Агенты донимают из-за моей книги. И смотри!
На нем шляпа, и он срывает ее. Волосы выпадают. Спасите меня, они достигают шесть футов длиной!
- Видишь? – бормочет он. - Волосы не перестают расти! Ничто больше не останавливается. Просто ради забавы я отправил свою фотографию в кадровое агентство для кино. Я выиграл голливудский контракт. Я выиграл еще один конкурс. Но я не могу уйти. Я слишком мускулист, чтобы ходить! Он машет рукой, и рукав рвется. Бицепс выпирает, и он толкает его назад.
- Видишь? Реклама хороша для всех, но не для меня. Они работают слишком хорошо. Вот почему я убегаю. Я должен уйти от людей, от женщин, от рекламы.
- Это другое дело. Принуждение. Так называет это Зигмунд. Каждый раз, когда я вижу объявление, я должен ответить на него. Поэтому я покинул студию и живу за городом. Я должен. И тут все идет не так. Надеюсь, мы не опоздали. Мы должны уничтожить рекламу и что-то еще.
Он сидит, съежившись, в такси, пока мы едем в лес. Наконец такси подъезжает к ветхому каркасному дому, и мы выбираемся наружу. Уже почти стемнело, и Скрилч взбегает по ступенькам так быстро, что чуть не спотыкается в полумраке.
Я следую за ним.
- Нельзя терять времени, - говорит он. - Помоги мне собрать вещи. Я должен кинуть их в печь, пока еще могу. При такой скорости роста я могу даже не попасть в подвал.
Я вижу, что он немного спятил, но не комментирую. Я просто смотрю на гостиную, заваленную старой бумагой. Здесь нет ничего, кроме груды вырезок. Их тысячи. И Скрилч начинает запихивать их в коробки. Поэтому я помогаю. Он все время смотрит на дверь.
- Чувствуешь что-нибудь? – спрашивает он. Я качаю головой. Мы складываем еще немного бумаги.
- Внизу что-нибудь слышно? - снова спрашивает он.
Я качаю головой. Я замечаю, что он снова дрожит.
- В чем дело? - спрашиваю я. - Что я должен чувствовать и слышать?
- Это последнее объявление, на которое я ответил, - хрипло выдыхает он. - Я расскажу тебе об этом позже. Мы должны найти способ уничтожить его. Динамит или что-то в этом роде. Она растет с каждым часом. Я почти боюсь спускаться туда. Я хочу засунуть эту штуку в печь, пока она не преградила мне путь.
- Что?
- Я вернусь, а мы тем временем соберем вещи и отнесем их в подвал.
Затем я слышу рябь. Скрилч крутится вокруг. Его глаза вылезают из орбит.
- Ты ничего не чувствуешь и не слышишь, - кричит он. - Но ты должен что-то увидеть? Или я спятил?
Думаю, да. Потому что теперь я кое-что вижу. Это на кухонном полу. Его поверхность выпирает. Да, доски на полу вздулись. И слышится звук треска древесины.
- Растет! – кричит Скрилч. Затем он хватает стопку купонов от рекламы.
- Я все равно отправлю их в печь, - кричит он. - Неважно, насколько он велик! Я сделаю это - покажу вам, что никакое объявление не может напугать меня!
Он открывает дверь в подвал. Внизу темно, но он не зажигает свет. Вместо этого он хватает свою кучу и бежит вниз по ступенькам. Я слышу, как он кричит в темноте.
- Не ходи за мной! – кричит он. - Это может быть опасно.
Потом я слышу какой-то стук. Вдруг он снова кричит.
-О-нет-это не может быть-взросление-уйди-о-о-о!!!
И я слышу еще кое-что. Ужасный шум. Резиноподобный звук, как будто кто-то подбрасывал воздушный шар вверх и вниз, как мяч. Затем раздается ужасное хрюканье, и я действительно что-то чувствую, а затем слышу другой звук.
Пол рвется дальше. Я слышу, как Скрилч издает последний крик, а потом снова слышу другой звук. Но этот звук доносится издалека, потому что я уже выхожу через заднюю дверь и бегу по улице.
Я никогда не возвращался туда. Потому что теперь я знаю, что произошло с Флойдом Скрилчем. Он ответил не на то объявление.
***
Левша Фип вытащил локти из сливочного масла и испустил протяжный вздох.
- Бедный Флойд, - прошептал он.
Я осторожно кашлянул.
- Меня беспокоит только одно, - сказал я.
- Скажи, что.
- Ну ... очевидно, Флойда Скрилча убили в подвале. Но я не понимаю, как это произошло.
- Его проглотили, - сказал мне Фип.
- Проглотили?
- Конечно. За то, что он ответил не на то объявление.
- Но что это за штука, которая растет внизу и ломает пол? – спросил я. - Что ты в конце концов почувствовал и услышал? Проще говоря, что Флойд Скрилч держал в подвале?
- Этого я не знаю, - ответил Фип.
- Я так и думал!
- За исключением одного счастливого случая, - торжествующе добавил Левша Фип. - Когда я выбежал оттуда, у меня в руке оставалось объявление. Я бессознательно схватил вырезку. И позже, когда я прочел ее, понял, что сделал Флойд. Это последнее объявление, на которое он ответил, снова сработало слишком хорошо. Поэтому его убили.
- Хочешь сказать, что в объявлении говорится о том, что у него было в подвале?
- Посмотри сам, - сказал Левша Фип.
Он сунул руку в карман жилета и протянул мне смятый листок бумаги. Объявление было довольно маленьким. Я прочитал только верхнюю строчку, но этого было достаточно.
«Зарабатывайте большие деньги! – приглашала реклама. - Используйте свой подвал, чтобы выращивать гигантских лягушек!»
(The Weird Doom of Floyd Scrilch, 1942)
Перевод К. Луковкина
