Друзья припустили рысцой прямо по тропе, сокращая путь. Битва гремела где-то справа, дорога опустела. Словно в игровом автомате, набегает на тебя лента утоптанной, петляющей, извивающейся змеей лесной тропинки. Вверх-вниз – проскочили ложбинку, вправо-влево – обогнули огромный дуб.

За поворотом тропы ребята остановились как вкопанные. На небольшой поляне, нервно подергивая боками, топталось десятка два лошадей под седлами, склонив к земле грустные морды. Обнажая передние зубы, животные срывали редкие пучки уцелевшего клевера и с монотонным хрустом его пережевывали.

В истоптанной, грязной траве в безобразных позах лежали изуродованные трупы в голубых и зеленых мундирах. От земли исходил приторный запах крови. Смерть кругами расползалась в стороны, но печалиться не было времени. Вот где пригодились навыки верховой езды. Несколько секунд на знакомство с животными – и друзья в седле. Почувствовав опытных седоков, кони прянули по тропе. Лента дороги стала набегать с огромной скоростью. Древнее седло оказалось куда удобнее современных китайских седел.

Выскочив из рощи, друзья заметили справа отряд шведских всадников. Те, завидев чужих, принялись отчаянно стрелять. Пули засвистели справа и слева, сверху и где-то рядом.

Пригнувшись вплотную к потным спинам лошадей, друзья прибавили ходу. Выстрелы сделались реже, но за спиной послышался плотный топот погони.

Вскоре, словно спасительный остров, вдали показался лесок с заветным озером. Деревья все ближе и ближе кивали верхушками. Вот уже лесок набежал и участливо развернул ветвистые объятия. Первые пушистые елочки весело проскочили навстречу, и тут Дима почувствовал, что летит, словно птица, а лошадь осталась внизу.

Хряснувшись со всего маху о землю, поросшую чахлой травой, перемешанной с еловыми иголками, перекувыркнувшись несколько раз и остановившись в полуметре от массивного ствола сосны, Дима, весь в иголках, мгновенно вскочил на ноги, не чувствуя боли. Как ни странно, сумка не травмировала при падении.

Андрей, увидев случившееся, осадил лошадь. Та круто встала на дыбы и дико заплясала на месте. Дима подбежал к Андрюшиной лошади, молниеносно запрыгнул, сел за другом. Еще мгновение – и ребята рванули к спасительной цели. Дима успел бросить прощальный взгляд назад.

Вдалеке между деревьями мчались всадники, а его лошадь осталась лежать на правом боку, мордой к беглецам. Правый бок высоко выпирал, тяжело сокращаясь при дыхании. Из мускулистой изогнутой шеи, поблескивая на изгибах, бодро струилась алая кровь, щедро орошая землю. Широко раскрытые, стекленеющие глаза животного выражали отчаяние…

Вездесущие тонкие ветки больно стегали по лицу и железными крючками цеплялись за одежду. Деревья сказочными великанами вырастали на пути, преграждая дорогу. Сморщенные корни, словно щупальца подземного осьминога, то тут, то там выныривали из-под земли. Тропинка трепыхалась невообразимыми зигзагами, как узкая лента на ветру, пыталась запутать следы и шарахалась из стороны в сторону. А по лесу вовсю гуляли пули и жужжали, как откормленные шмели, но попасть в быстро мелькающих между стволами всадников, когда сам скачешь во весь опор, было практически невозможно. Подсознательно понимая это, ребята меньше опасались шальных пуль, чем настигавшей их погони. Вдвоем на одной лошади скакать отчаянным галопом гораздо труднее, к тому же и лошади тяжело.

Дима крепко обхватил Андрея, головой прижался к спине и затаил дыхание, рискуя вылететь при очередном прыжке. Но скоро появился заветный пригорок, за ним такое желанное озеро. С разбегу они кинулись в воду. Лошадь, почуяв чужую среду, рванулась в сторону, сбросила обоих всадников и, дико заржав, шумно поспешила на берег, поднимая волны. Вода накрыла беглецов с головой, обожгла прохладой.

Сумка приятно согревала правый бок. Дима, погрузившись в воду, почувствовал боль во всем теле, дало знать падение с лошади, а Андрей, как пробка, закачался на волнах.

– Я вас ждала. – Рядом вынырнула златовласая головка Наяды. – Вы молодцы, что забрали венок! Время еще есть! Успеем!

В следующую минуту на пригорок выскочили всадники и разом вскинули ружья. Дима зажмурился и нырнул глубоко под воду. В тихой прохладе глубоководья раскрыл глаза и поразился – вместо взбаламученной илистой непроглядности была абсолютно прозрачная вода. Словно на море, в мельчайших подробностях просматривался подводный мир. Дно водоема правильной воронкой уходило вглубь земли. Многочисленные водоросли, грациозно покачиваясь, густой бахромой спускались в глубину. Далекая вершина этого удивительного, перевернутого конуса светилась слабым космическим светом, но метрах в десяти Томин заметил каких-то зловещих русалкоподобных существ с темными волосами и черной чешуей, быстро плывущих к нему. От подводных жителей исходила колоссальная негативная энергия. Томин глянул в черные глаза ближнему существу, и душу сковал ледяной ужас.

«Ай да озеро!» – мелькнуло в голове.

Насилу отведя взгляд, Томин посмотрел вверх. Там, в светлом овале из прорвавших воду лучей, грациозно вибрировал Наядин хвост и плавно танцевали Андрюшины ноги.

Вынырнув, Дима увидел, что Наяда плавно водила руками, и упругие воздушные волны мерно колыхали воздух. Солдаты смешно качались, как водоросли при сильном течении, тщетно пытаясь выстрелить, а лошади неуклюже пятились назад.

Рядом выскочило из воды около десятка женских голов. Длинные слипшиеся волосы были покрыты истлевшей тиной. Бледные, худые лица перекошены злобой. В черных глазах сверкал зловещий огонь.

До тошноты запахло гнилью. Странные женщины быстро подплыли, взяв путников в кольцо. Вот уже вытянулись вперед их мертвенно-белые руки с крючковатыми синими пальцами в попытке схватить ребят. Но Наяда неожиданно вытянула руку, чуть ли не касаясь озлобленных существ, и быстро развернулась на сто восемьдесят градусов, поднимая мелкие волны, а из руки брызнул сноп белого света, который ослепил и отбросил нападавших на несколько метров. Те взвыли от боли, закрыли глаза высушенными ладонями, оскалили зубы, но снова бросились в атаку.

– Не смотрите им в глаза! Не поворачивайтесь к ним спиной! Это пресноводные русалки! – надрывно закричала Наяда.

Водяницы снова приблизились. Стали хорошо видны их мелкие темные зубы. Наяда опять отбросила незваных гостей. Шипя от злости, вспенивая воду, рыбоподобные женщины атаковали в третий раз. Но небо разверзлось, и на озеро пролился ослепительно-белый свет, накрывая черных русалок. Те истерически завизжали и разом скрылись под водой.

Дима услышал голос Наяды, звучащий прямо в голове:

– Пора! Глубоко вдыхайте и ныряйте!

Последний глубокий вдох – и ребята нырнули. Андрей поплыл первым за Наядиным хвостом, пускавшим мелкие турбулентные потоки. Вначале шло обычное погружение, как ныряние в речке, затем стало сильно давить на уши, значит, глубина четыре-пять метров. Вскоре боль стала нестерпимой – голову разносило, в глазах темнело. Дима захотел вернуться, но упорное, маниакальное желание жить заставляло, преодолевая боль, погружаться дальше. Ребята верили Наяде, и вера придавала им силы.

Вскоре боль утихла, появилось ощущение полета. Дима разомкнул веки. Мысль о речных русалках со звериными глазами и крючковатыми пальцами не покидала его. Но кругом сияла абсолютно прозрачная вода и никаких русалок. Солнечные лучи тончайшими нитями прорывали воду, освещая ярко и выпукло удивительное подводное царство. Густые заросли водорослей, как полипы, медленно покачивали тугими кудрявыми головками. Водоем гигантской воронкой неизменно уходил вглубь.

И конца этой бездне не было видно. Далеко впереди все так же маячил слабый космический свет. Водоросли колыхались, как живые. Одна кулачкообразная головка грациозно развернулась, раскрыв черную бесформенную пасть и попыталась по-собачьи схватить Диму за ногу, но не сумела дотянуться. Дима в испуге дернулся в сторону, но чуть не попал в другую пасть. Лихорадочно махая руками и ногами, выплыл на середину.

– Дима! Старайся не смотреть по сторонам! – послышался в голове спокойный голос Наяды. – Смотри лучше на меня!

Дима взглянул вперед сквозь толщу воды. Вдали, как огромное опахало, маячил гомоцеркальный русалочий хвост, а перед носом задорно болтались Андрюшины ноги. Дима стал смотреть только на хвост и старался плыть на расстоянии видимости от него.

По мере погружения становилось темнее. Кислородное голодание начало сказываться. Движения замедлились. Руки и ноги сделались ватными. Хвост начал быстро удаляться. Темный подводный мир потускнел. Томин стал терять сознание.

Чья-то маленькая, но сильная рука схватила его ладонь и уверенно потащила за собой. Кисть оказалась на редкость нежной, мягкой и удивительно теплой, несмотря на прохладу глубоководья. В неясном сознании Димы появилось улыбающееся лицо Наяды. Подводный путешественник почувствовал приятное тепло в своей руке. Затем согрелось все тело. Сознание вернулось. Мир стал принимать реальные очертания. Легкие хоть и не работали, но он ощутил прилив сил и смог сознательно помогать Наяде увлекать себя в нескончаемую глубину этого удивительного подводного мира.

Диме не хотелось открывать глаза, с закрытыми было легче плыть. Сквозь смеженные веки еле заметно проникал тусклый свет, неизменно льющийся впереди, оповещая, что погружаться еще долго. Маленькая рука упорно вела по подводному тоннелю.

«Интересно, что с Андрюшей? – беспокоился Дима и предположил: – Скорее всего, Наяда держит его второй рукой».

Погружение продолжалось и казалось бесконечным. Сколько уже проплыли и на какую глубину нырнули – трудно сказать. Томин находился в полуобморочном состоянии, плохо осознавая, что происходит, и чувствовал только верную руку русалки, уверенно тянущую вниз.

– Теперь зажмурьтесь! – услышал Дима.

Яркий свет слегка ослепил даже сквозь сомкнутые веки. Томин понял – прошли оконечность конуса, но дальше оказалось обычное погружение. Так же, до озноба, омывала самая обыкновенная вода. Голову стало разламывать уже привычной болью. Ладонь Димы снова ослабела, и хоть Наяда сильно сжимала его руку, слабеющие пальцы начали выскальзывать из ладони девушки. И тут Томин снова услышал спокойный голос русалки:

– Дима! Соберись с силами! Уже осталось чуть-чуть, и глотнешь немного воздуха.

Это прозвучало так убедительно, что он, нечеловеческим усилием воли, собрал остаток сил и скорее бессознательно, чем осознанно, потянулся вслед за спасительницей.

Вдруг Дима почувствовал, что выскочил из воды по шею. Легкие, учуяв кислород, лихорадочно заработали. Он дышал и не мог надышаться, буквально выпивая воздух, не чувствуя вкуса, как умирающий от жажды, захлебываясь, лакает воду. Обоняние не улавливало затхлости воздуха, но интуиция подсказывала – пространство ограниченно.

Вскоре Томин немного успокоился, слух и зрение стали восстанавливаться, и он осознал, что находится в абсолютной темноте. Рядом слышалось шумное человеческое дыхание.

«Конечно же, это Андрюха!» – радостно подумал Дима.

Неожиданно лицо Наяды засветилось изнутри каким-то неземным, бело-золотым светом. Андрюшина физиономия оказалась рядом. В глазах, казавшихся невероятно большими на резко похудевшем лице, светился безумный блеск, присущий человеку, миновавшему смертельную опасность. Ребята огляделись. Их окружал липкий подземный свод, представлявший обычный утрамбованный чернозем. Пространство было так мало, что едва можно высунуть голову. Разговаривать не хотелось.

Наяда напоминала фарфорового ангела с фонариком внутри – прекрасное лицо излучало не только свет, но и тепло. Тесный липкий свод стал походить на уютную комнатку с ночником.

«Интересно, на кого похож я?» – мысленно спросил себя Дима.

Несмотря на чудовищность положения, не хотелось покидать этот тесный свод и уходить в чернильную воду.

Прошло несколько минут, когда раздался успокаивающий голос русалки:

– Пора! Ныряем!

С этими словами свет от Наяды потух. Глотнув напоследок воздух, друзья погрузились в непроглядную жидкость. Плыть пришлось на ощупь. Создалось ощущение, что плывешь в чернилах.

Спустя несколько минут русалка снова засветилась, и на расстоянии метра от нее пространство озарилось, но дальше не было видно ни зги. Так и продолжали опускаться. Дима хорошо видел Наяду, ставшую еще прекраснее в окружении бело-золотого ореола лучей. Волосы колыхались плавными золотыми волнами, хвостовой плавник грациозно помахивал. Одной рукой девушка держала Диму, другой – Андрея. Тот сощурил глаза и надул щеки.

Через некоторое время давление снова железными тисками сдавило череп. Диме показалось, что кто-то поместил его голову в стальные тиски и начал вращать ручку. Голова вот-вот лопнет. Он стал замечать изломанные тени каких-то существ: то ли рукастых рыб с огромными головами, то ли рыбоподобных животных, но вскоре уже ни на что не мог реагировать. Боль затуманила мозг – сознание померкло.

Очнувшись, Томин почувствовал, что лежит на чем-то рыхлом, напоминающем поролон. Тело не болит, но голова странно гудит. Ощутил, что дышит, но как-то чудно, скорее жует и глотает неестественно плотный воздух. Если обычную атмосферу сравнить с родниковой водой, то эта была густая, как кисель. Вязкий кислород очень медленно проник в легкие, буквально расползаясь по организму. Приходилось делать глубокие вдохи и выдохи, насильно втягивая воздух и выталкивая углекислый газ. На это уходило много усилий и времени.

Задыхаясь, Дима широко открыл глаза, захотел осмотреться, но непроглядная тьма застлала все вокруг. Казалось, на глаза надели темную повязку из прочной ткани. Повернуть голову тоже было непросто. Она натыкалась на плотный слой воздуха. Желейная плотность пространства грозила задушить. Диме стало не по себе от собственной беспомощности. Горячий ток отчаяния пробежал по телу. Спина покрылась холодным потом. Он попытался позвать Наяду, но с уст не слетело ни звука. И тут русалка заговорила сама:

– Дима! Все хорошо! Не пытайся задавать вопросы. Ничему не удивляйся. Вставай и иди за мной.

«Легко сказать: вставай и иди за мной!»

В следующее мгновение в изможденной Диминой руке оказалась маленькая теплая ручка. Миниатюрные пальчики плотно обхватили ладонь. Горячая волна тепла и бодрости прошла по всему телу. В следующую секунду ручка сильно дернула, и он встал на ноги, с трудом протискиваясь в плотных слоях воздуха. Почва зашаталась под ступнями, как студень, и Дима потерял равновесие, но плотный воздух стеной держал со всех сторон, не давая упасть.

Ручка потянула вперед. Протискиваясь сквозь плотный воздух, делая огромные усилия, чтобы дышать, пошатываясь на желейно дрожащей земле, он пошел медленно, словно ребенок, делающий первые шаги.

Звуков шагов Дима не слышал и не знал, где сейчас Андрей, но почему-то был уверен, что Дорошенко идет рядом. Вязкий воздух наваливался, как кисель. Земля уходила из-под ног и дрожала, как выстоянный холодец. Только спасительная ручка Наяды без устали тянула вперед.

«Сколько времени прошло? Полчаса, час или день?»

Чувство голода и жажды Томин не испытывал и находился в состоянии такого нервного возбуждения, что даже мысли о еде не возникало.

«Интересно, как русалка идет, ведь у нее нет ног? Мы же на суше!» – размышлял Томин.

Он автоматически повернул голову направо, но перед глазами была все та же непроглядная темнота. Прислушался. Ни звука, только зловещая тишина. Как бы в ответ раздался задорный голос Наяды:

– Дима! Потерпи, скоро придем к морю!

«К морю? Вот это поворот! Ради этого придется потерпеть!»

До сих пор Дима думал, что находится под землей.

«Может, это подземное море? Впрочем, Наяда говорила – ничему не удивляться», – продолжал размышлять Томин.

Он стал считать шаги. После пятого десятка сбился, стал считать снова. Опять сбился и бросил это нудное занятие.

«Если предположить, что, идя по болоту или илистому берегу, сделаешь пятьдесят – семьдесят шагов, то, конечно, выбьешься из сил. А тут прошагал уже не одну сотню, а не чувствую усталости».

Странное ощущение, что он не на земле, не покидало Диму.

«Тут другое измерение, иной мир, если это не сон, конечно».

Сумка с венком не отягощала, а приятным теплом чувствовалась на правом боку.

Мало-помалу тьма начала сереть. Послышались отдаленные звуки, но звучали они прямо в голове. Слух стал внутренним. Идти стало легче, но появилась усталость, подкралась незаметно и навесила тяжелые гири на ноги и руки. Димина рука влажнела, пальцы немели, но маленькая ручка Наяды наполняла теплом все тело. Преодолевая усталость, он уверенно шел дальше.

Вскоре тьма посерела еще больше, воздух стал более разреженным. Томин начал различать смутные силуэты, напоминающие горы, и слышать собственное дыхание. Справа, пошатываясь, двигался размытый силуэт Андрея. Как жаль, что друзья не могут общаться телепатически. Между Томиным и Дорошенко плыла Наяда. Именно плыла в вязком воздухе. Точеная фигура русалки грациозно двигалась в горизонтальном положении, работая блестящим хвостом, и за руки тянула обоих ребят.

«Как она прекрасна! – восхищался Дима. – И все-таки кто она на самом деле?»

Во мгле начали проявляться размытые, изломанные тени. От них исходила нескрываемая враждебность и чувствовалась затаенная сила. Дима внимательно всматривался в пространство, – не покидало ощущение, что он находится внутри огромной призмы. Возник вопрос: откуда поступает свет, если сереющую мглу называть светом? Но ответа не последовало.

По мере продвижения делалось все светлее, дышать становилось легче, но оставалось непонятным: двигаются они в более светлую сторону или с течением времени все просветляется? И существует ли вообще в этом пространстве время? Томин ощущал себя совершенно по-иному, чем в обычном мире, но четко сформулировать, как именно, не мог. По-другому работал мозг, воспринимая все более образно. Для выражения мыслей требовалось меньше слов. Дима не мог понять, идут они по ровной дороге, поднимаются в гору или спускаются вниз. И есть ли вообще дорога? Может, пространство само набегало, а они просто топтались на месте.

Двигаясь дальше, ребята заметили, что плотный воздух трепетал, как туман на ветру. В охваченном мелкой дрожью пространстве стали вырисовываться искаженные тени страшных и неведомых существ. Огромные зубастые клювы, наподобие птеродактилей, изогнутые змеевидные шеи и клыкастые пасти, как у ихтиозавров. Сразу по три, по пять оскаленных челюстей.

Чудовища мелькали повсюду, справа, слева, сверху и даже снизу. Появлялись, исчезали, затем возникали в ином месте и в другом положении. Звуки сделались четче и стали напоминать отдаленный рев диких животных. Ребята шли, стараясь не думать ни о чем. Раз их до сих пор никто не тронул и Наяда хладнокровно вела вперед, значит, бояться нечего.

Пространство еще просветлело и оказалось огромным цилиндром. Под ногами возникло подобие дороги, а по бокам, как из жидкой грязи, постоянно высовывались крупные, величиной с дыню, змеевидные головы с широко разинутыми иглозубыми челюстями и длинными раздвоенными языками. Копьевидные языки вытягивались вперед и, казалось, вот-вот коснутся дерзких гостей, посмевших сунуться сюда.

Диме стало не по себе. Ледяной ужас сковал грудь. Дыхание затруднилось.

– Идите строго по центру, иначе змеи искусают вас! – услышал он предостерегающий голос Наяды.

Преодолевая страх, друзья поспешили встать на середину дорожки. Впереди – Наяда, за ней – Дима с сумкой, за ними – Андрей. Путники дружно подняли руки вверх, чтобы рептилии не дотянулись, и боком, маленькими шажками, пошли гуськом.

Иногда из одной головы торчали три и больше шипящих пастей. А из некоторых пастей высовывался зев поменьше и норовил укусить. Диму охватил первобытный ужас – сердце забилось так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. И Наяда почему-то молчит, только медленно помахивает хвостом перед самым Диминым лицом.

Вдруг одна змея молниеносно выскочила и неминуемо должна укусить. Стали хорошо видны спицевидные смертоносные зубы на фоне белой ватной пасти. Дима мгновенно отскочил, и овальная голова вернулась ни с чем.

«Откуда у меня такая быстрая реакция?» – удивился Томин.

Слева опять выскочила длинная змея, но он сделал полшага назад, и змеиная голова, впустую клацнув зубами, плюхнулась обратно в грязь. Лавируя таким образом, Дима стал удивляться появившейся быстроте и продвигался вперед по узкой дорожке, где один неверный шаг мог стоить жизни. Несмотря на страх, он поймал себя на мысли, что эти чешуйчатые чудовища не живые существа, а какая-то неведомая организация материи.

Перед самым выходом из цилиндра одна змея все же дотянулась до Диминого бедра, но сумка, словно живая, сместилась и прикрыла его. Ядовитые зубы вонзились в твердый холст. Рептилия мгновенно обуглилась и просыпалась на дорогу, как сгоревший лист бумаги.

Наконец прошли липкогрязных змей. Пот лил в два ручья. Томин смахнул крупные капли со лба, повернулся к Андрею. На уставшем лице друга тоже поблескивали крупные капельки пота. Но глаза Дорошенко светились решимостью. Дима захотел поприветствовать друга, но с уст его не слетело ни слова.

– Дима! Не надо говорить! – послышался твердый Наядин голос. – С Андрюшей все в порядке. Он прирожденный путешественник по времени.

Они двинулись дальше. Тоннель преобразился. Под ногами расстилалась прямая, как стрела, дорога, вымощенная темным крупным булыжником. По бокам были черные безлистные деревья с постоянно качающимися, искореженными ветвями, хотя ветер отсутствовал. Вверху черно-синей эмалью обозначилось подобие неба. Друзья облегченно вздохнули и двинулись по дороге.

Камни были с острыми зазубринами, плохо отшлифованные и скользкие на вид. Дима смело ступил на булыжник, но тот начал медленно подниматься под ногой. Верхняя часть камня откинулась, раскрывая широкую пасть с раздвоенным узким языком. По бокам валуна сверкнули маленькие красные глазки, а из пасти раздалось злобное шипение.

Диму охватил панический ужас. Он прыгнул подальше, на другой камень, но тот в свою очередь стал подниматься на метровую высоту, расправляя изогнутую шею и раскрывая тонкозубую пасть. Дорога была вымощена змеиными головами. Справа и слева раздалось дружное шипение. Ветки деревьев оказались извивающимися тонкими змеями. Дима еле успел пригнуться, чтобы не быть искусанным шипящими ветками. Он перепрыгнул на следующий булыжник. Краем глаза глянул на Андрея. Тот, словно эквилибрист, ловко скакал по змеиным головам. В другой ситуации это напоминало бы забавные гимнастические упражнения, но в данном случае было не до смеха.

Путники продвигались, перепрыгивая с одной головы на другую и уклоняясь от змеевидных веток. Спасало только одно – змеи не поднимались до тех пор, пока не ступишь на голову, иначе пройти по этой каменке было бы невозможно. Наяда плыла впереди и постоянно оглядывалась.

Через несколько метров перед друзьями оказался булыжник, похожий на заржавевший канализационный люк. Ребята подошли вплотную – люк, не дожидаясь ступни человека, зашевелился, начал медленно подниматься и взметнулся вверх пятиметровой коброй. Змея широко раскрыла пасть, сверкнув саблевидными зубами. Глаза злобно заблестели. Из пасти вырвался раздвоенный язык внушительных размеров. Обдало зловонным дыханием. На долю секунды змея пригнулась, готовясь к смертельному броску. Русалка молниеносно метнула в чудовище сноп огня. Кобра мгновенно обуглилась и посыпалась вниз черным крошевом. От падения обугленных остатков поднялось с десяток небольших змей. Наяда и их успокоила губительным огнем. А ребятам пришлось резво прыгать в стороны. Дима высоко подпрыгивал в этом танце. Футболка прилипла к спине, по лицу ручьями лился пот.

Одна змея все-таки впилась в Димину ногу. Острая боль пронзила тело, в глазах потемнело, мышцы стали коченеть. Томин медленно терял над собой контроль.

– Держись! – зазвучал уверенный голос Наяды.

В следующее мгновение теплая рука схватила его ладонь, а другая приложилась к ране. Дима сразу почувствовал облегчение. Боль стала утихать. Наяда помогала Томину прыгать, держа за руку. Преодолев несколько десятков метров, друзья увидели булыжник еще больших размеров.

«Вот она, Смерть!» – мелькнуло в Диминой голове.

Все тело обмякло, но в следующую секунду Наяда сильно дернула его за руку. Не дожидаясь появления чудовищной змеи, Томин прыгнул. В момент прыжка рептилия стала высовываться. Гигантская голова поднималась медленно, но с ускорением. У Димы опорная нога – левая, и не успел он правой приземлиться, как по ней ударил новый поднимающийся череп. Томин полетел на землю, но за последней змеей оказался небольшой уклон.

Упав на правый бок, он кубарем покатился вниз по неестественно мягкому склону. Докатившись до самого низу, вскочил на ноги, не чувствуя боли.

«Слава богу! Булыжников больше нет», – обрадовался Дима.

Но радость Томина была преждевременной. Под ногами во всю ширину дороги валялись предметы, напоминающие макароны-гребешки. Множество этих гребешков оказалось на его одежде. Не успел Дима их рассмотреть, как предметы зашевелились, проворно заползли под одежду и больно впились в кожу. Он почувствовал острую боль во всем теле и сладковатый запах собственной крови. Горячая волна ужаса, смешанная с отвращением и тошнотой, охватила его.

Вся дорога зашевелилась белыми червями. Дима стал стряхивать паразитов, пританцовывая на месте, но живой вермишели оказалось слишком много. Черви жрали его живьем. Тело превратилось в сплошную рану – с ладоней обильно закапала кровь. Новые полчища белых вампиров ринулись на незадачливого путешественника. Томин почувствовал, что теряет сознание.

Наяда подоспела как раз вовремя, за ней еле поспевал Дорошенко. Русалка быстро провела руками вдоль Диминого тела – черви осыпались, как шелуха, раны мгновенно затянулись. Дима почувствовал сильное облегчение, силы восстановились. Затем девушка выставила руки на дорогу – полился яркий свет, который, словно мощным напором воды, смыл всех червей к обочине. Взору ребят предстала серая лента дороги, прямолинейно убегающая вдаль.

Путники, почти бегом, двинулись дальше, подгоняемые страхом и ощущением постоянной опасности.

Русалка по-прежнему плыла между ними. Как ей удавалось плыть по воздуху, оставалось загадкой. А воздух сделался жиже, дышать стало легче. Очищенная от червей дорога напоминала утоптанную проселочную тропу, что позволяло двигаться быстро.

Вскоре впереди возникли готические своды. Высокие желтые балки отчетливо выделялись на фоне звездного неба.

Подошли поближе. Стены оказались огромными ромбовидными чешуйками, а балки – длинными, гибкими шеями с исполинскими мордами ископаемых ящеров, только без глаз.

Стены натягивались, как паруса на ветру, а головы росли из одного длинного туловища, словно фонари вдоль дороги, постоянно двигались, наклонялись и пытались схватить ребят, но друзья, делая невероятные прыжки и уклоны, с успехом уворачивались от слепых монстров. Иногда за одним беглецом устремлялось сразу две головы. Тогда черепа сталкивались и раздавался сильный грохот.

Дима не переставал удивляться своим невесть откуда взявшимся акробатическим способностям. Он легко совершал прыжки по три и даже по пять метров, а иногда делал сальто во время прыжка…

С невероятными усилиями удалось пройти чешуйчатые своды, и троица спустилась на широкую тропу бледно-красного цвета. Почва стала скользкой и подвижной. Ноги плохо фиксировались, пришлось идти осторожно, иногда приседая и помогая себе руками. Скорость движения снизилась. Русалка по-прежнему крепко держала ребят за руки.

Цвет неба изменился и стал багровым. Картина напоминала фантастический рассвет, только полоса белого света расположилась по всей линии горизонта, образуя замкнутое, размытое кольцо.

По бокам тропы в симметричном порядке возвышались огромные, хорошо отполированные скалы, напоминающие чудовищные клыки. Вскоре ухабистый шлях пошел немного под уклон, и внизу открылась гигантская воронка, зиявшая бездонной чернотой. Подойдя к краю пропасти, ребята принялись осторожно обходить ее по периметру.

Здесь гулял сильный ветер и шел пар. В атмосфере чувствовалось большое количество углекислого газа и ощущался запах испорченных продуктов. Воздух попеременно входил и выходил из воронки.

«Наверное, вулкан, – невзначай подумал Томин, – но какой-то странный».

За воронкой дорога сделалась ребристой и начала подниматься. Странная догадка возникла у Димы: «Тонкие заостренные скалы – клыки. Скользкий трап – язык. Ребристая дорога – нёбо. Гуляющий ветер – дыхание. Мы в пасти у невероятного чудовища! А Наяда молчит. Знает и молчит. Значит, не хочет нас пугать. А Андрюха, похоже, ничего не понял. Бредет, как зомби, и тупо смотрит под ноги».

И Диме стало так страшно, что захотелось выпрыгнуть из собственной кожи.

Вскоре трап круто потянулся вверх. Ребристость напоминала большие ступени, скользкие, но вполне проходимые. На вершине гордо возвышались две совершенно круглых, остроконечных, цилиндрических скалы, слегка закругленные к дороге и абсолютно симметричные. Ребята почти карабкались, ноги скользили. Русалка по-прежнему неумолимо тянула их вперед. Как ей удавалось плыть по воздуху, оставалось загадкой.

Уже приоткрылась величественная панорама, раскинувшаяся внизу, – что-то непостижимо прекрасное переливалось всеми цветами радуги.

Скалы дрогнули и стали медленно надвигаться на ребят. Они еле удержались на ногах. В спину ударила мощная струя горячего воздуха. Дима оглянулся – утесы на противоположной стороне гряды также угрожающе двигались, грозя сомкнуться над незваными гостями. Послышался жуткий рев. Заложило уши. Исполинское чудовище очнулось и решило закрыть пасть. Тогда Наяда рванулась вперед, чуть не вырвав мальчикам руки, и все вместе сорвались с отвесной скалы.

«Как волшебно красиво!» – мелькнуло в Диминой голове.

В следующую секунду рука Наяды выскользнула – волшебный мир качнулся, все замелькало, краски перемешались, и снизу стремительно стали набегать сливающиеся разноцветные пятна. Еще мгновение – все трое плюхнулись в желеобразную жидкость и ушли глубоко под воду.

Вода сдавила, словно в тисках. Равномерная темнота и большая вязкость жидкости затрудняли поиск пути на поверхность. И путь этот поистине оказался бесконечным. Томин судорожно греб руками и двигал ногами, совершенно не ориентируясь. В конце концов от нехватки кислорода он стал захлебываться и потерял сознание.

Очнувшись, Томин увидел, что лежит на земле, обняв ее, как любимую кровать. Рядом, лежа на спине, спал Дорошенко. Русалка сидела подле, склонив голову. Золотые волосы спадали с плеч и слегка поблескивали. Твердь представляла стертые в песок кристаллики чего-то прозрачного, наподобие стекла. Только уж очень красиво переливались эти песчинки даже при тусклом освещении.

Сзади что-то монотонно шумело. Воздух был насыщен влагой, солью и йодом. Приподняв голову, Дима увидел настоящее море. Пенный прибой равномерно и мощно набегал на отлогий берег, словно живой. Густая белая пена сочными клочьями летела на землю. Море переливалось разноцветными огнями и искрилось, как плазма, хотя солнца не было видно. Линия горизонта не просматривалась. Темная вода плавно переходила в вечернее небо.

Андрей открыл глаза и улыбнулся. Море успокаивало. Разговаривать не хотелось. Томин перевернулся на спину, пытливые глаза его уставились в небо. Разноцветное, переливчатое и слегка подвижное, оно завораживало неземными оттенками. Из-за царившего полумрака трудно было разглядеть детали. Улавливалось только общее цветовое пятно. Все здесь было неземным. Ощущения и те космические. Ужасы перенесенного пути теперь казались страшным сном. Об этом не хотелось и вспоминать. Дима, молча, лежал под убаюкивающий шум прибоя, вдыхал полной грудью свежий воздух, всматривался в сказочное небо и улыбался.

– Ребята, как вы? – послышался звонкий голос Наяды, зазвучавший объемно и громко, словно в микрофон.

От неожиданности друзья приподнялись на локтях. Услышать мелодичный голос, волшебной музыкой разливавшийся в пространстве после всех испытаний, казалось чудом. От переполнившей радости друзья засмеялись, как дети, искренно и весело.

– Вы молодцы! – подбодрила Наяда. – Отлично справились, но путь еще не пройден. Нужно спешить, пока не закрылся тоннель.

Путники нехотя встали. Дима с ужасом обнаружил, что сумка пропала. Холодная дрожь прошла по телу. Томин поднял вопрошающий взор на Наяду.

Девушка укоризненно покачала головой, задумалась.

– До нашего полета сумка была. Я это отлично помню – значит, венок в море, – спокойно сказала русалка. – Все равно нам плыть морем. Завернем до места, где плюхнулись, и попробуем отыскать. Только если опоздаем к закрытию тоннеля – попадете не в свое время.

Они осторожно зашли в воду. Барашки прибоя обдали освежающей пеной. Раньше Дима бывал только на Черном и Азовском морях. Это море показалось ему совершенно другим. Здесь – абсолютно не ощущалась разница температур. Вода более вязкая, желеобразная и неопределенного цвета, точнее, разноцветная, но откуда берется такая богатая гамма, непонятно. Глядя на воду, можно предположить, что флора и фауна тут отсутствуют.

Зайдя по грудь, медленно поплыли, стараясь не делать резких движений. Вода выталкивала на поверхность, как на Мертвом море, но запах отсутствовал, а пробовать воду на вкус не решались. Наяда плыла впереди, ребята еле поспевали за ней. Уже скрылся из вида берег, а конца заплыву не было видно. Дима постоянно всматривался в даль, надеясь увидеть четкую линию горизонта или другой берег. Впереди, насколько хватало глаз, сверкала разноцветная вода, так же плавно переходившая в небо.

Когда отплыли достаточно далеко от берега, волнение усилилось. То тут, то там стали появляться взлохмаченные барашки. Волны задорно играли с пловцами в горки. Очутившись на гребне очередной волны, Томин совершенно отчетливо увидел пенный хохолок там, где должно быть небо.

«Не может быть! – мелькнуло в Диминой голове. – Или небо зеркально отражает море, или… море в форме спирали».

Томин поднял голову и внимательно всмотрелся в небо. По нему спокойно катились морские волны, причем в ту же сторону, в какую двигались ребята. А волны, на которых они катались, дефилировали навстречу. К тому же справа почему-то было намного больше света.

Поднявшись в очередной раз на гребень и, сощурившись, Томин глянул направо и отчетливо увидел плавно сужавшиеся гигантские кольца спирали, уходящие в бесконечность. Красные, фиолетовые, зеленые, желтые отсветы грациозно расплывались в разные стороны, образуя невероятную игру света, сверкали всем спектром цветов на миниатюрных волнах, создавая фантастические переливы, а в центре был чистейший ярко-белый свет, пружинно бьющий из бесконечности.

Зрелище завораживало и гипнотизировало. Волны то поднимали, то опускали Диму, а свет то исчезал, то появлялся, сверкая из-за водяных гор, словно пульсирующая путеводная звезда. Странная догадка появилась у Димы: «Это никак не могло быть зеркальным отражением. Значит, это… спираль. Так вот где главный тоннель!»

Наяда остановилась, развернулась к ребятам.

– Вот то место, – уверенно сказала она, хотя со всех сторон однообразно плескалась и пенилась бурливая вода, только со стороны берега проступала бледная линия горизонта.

– Вдохните и ныряйте как можно глубже, – тихонько скомандовала русалка и ушла под воду.

Друзья последовали ее примеру.

«Хорошенькое занятие! Пытаться найти сумку на дне в открытом море», – тоскливо подумал Дима.

Вода слегка обожгла прохладой. Вначале глаза ничего не различали, но вскоре внизу зарябили размытые разноцветные краски. Грудь сдавило от нехватки кислорода, но Дима упорно плыл за приветливо махающим хвостом русалки.

Время словно остановилось. С глаз спала пелена, видимость стала безупречно четкой, как на экране плазменного телевизора. Под ныряльщиками распласталось размеренно пульсирующее море белого света. Ребята не плыли, а парили над этим подводным солнцем.

Томин не дышал, но недостатка в кислороде не чувствовал. Как функционировал его организм, он не понимал, да и не хотелось в это вникать. Он чувствовал себя так хорошо, словно во сне, испытывая волшебное блаженство от возможности безболезненно парить над ослепительно-прекрасным бесконечным светом.

– Это Разум океана, – послышался в его голове голос Наяды. – У него и спросим про сумку, но взять ее может только смертный.

Дима посмотрел на Андрея – тот, с круглыми от восторга глазами, грациозно парил над морем света.

Русалка начала медленно спускаться к поверхности светового моря, ребята последовали за ней. Свет вовсе не ослеплял, он завораживал и приводил в восторг. Чем ближе они к нему приближались, тем лучше становилось видно, как световая поверхность переливается, медленно пульсируя. Там гуляли настоящие световые волны – грозно набегали друг на друга и рассыпались миллионами разноцветных искр. Гребень волны был ярче, впадина – темнее. Движение световых волн напоминало невиданное по масштабу пиротехническое шоу.

Вскоре Томин услышал какой-то шум, зазвучавший прямо в голове. Все сильнее и сильнее. Сложилось ощущение, что большой хор комаров назойливо буравит голову. Сквозь усиливающийся писк послышался прерывающийся голос Наяды:

– Дима! Не пугайся! Это… Разум океана. Ныряем! Ныряем в свет!!!

Море света переливалось уже совсем рядом. Отдельные бурные волны готовы вот-вот захлестнуть ныряльщиков. Дима зажмурился и… нырнул.

Открывать глаза оказалось незачем – сквозь веки сиял яркий белый свет, заползая в каждую клеточку организма. Слева, справа, сверху, снизу. Здесь не было направлений, только величественное сияние по всему объему, и Дима медленно парил в этом сверкании, захлебываясь от восторга. Пространство потеряло трехмерную направленность, мир стал многомерным и выпуклым.

Мозг был удивительно спокоен, в голове больше не раздавался комариный писк, не слышалась человеческая речь, но существовала твердая уверенность, что направление движения выбрано правильно, словно кто-то незримый указывал дорогу.

В голове формулировались вопросы, причем Томин задавал их сам.

«Что тут делаешь?»

«Хочу вернуть сумку с венком».

«Зачем?»

«Чтобы спасти человечество».

«Уверен, что справишься?»

«Да, уверен».

Дима общался как бы сам с собой, смотрел на себя со стороны. Ему вдруг стало абсолютно понятно, что он поступает правильно, делает благое дело. Есть первоочередные ценности, и люди должны жить по законам любви и добра.

Сколько продолжалось сказочное погружение, невозможно было определить, так как время, похоже, тут не властвовало. Вскоре Дима почувствовал, что кто-то крепко взял его за руку, и свет мгновенно побежал вниз. Пальцы нащупали нежную девичью руку.

«Конечно же, это Наяда!»

Затем все его тело обдало холодком жидкости, и через пару мгновений голова Димы оказалась на поверхности спиралевидного моря. Сумка привычно висела на правом боку. Рядом, как два буйка, качались головы Наяды и Андрея. Глаза их светились от восторга, а в расширенных зрачках колыхались алмазные отблески подводного пламени.

От пережитого все трое рассмеялись звонким, веселым смехом.

– Наяда! Что такое – Разум океана? – взволнованно спросил Дима.

– Мы потеряли слишком много времени, нужно спешить. Вы и так уже не попадете в свое время. А про Разум океана расскажу после. – И девушка указала на сужавшийся конус моря.

Друзья поплыли. Удивительно было видеть, что плывешь как бы по небу и смотришь с огромной высоты туда, где недавно плыл. Вскоре их подхватило течение и понесло со скоростью автобуса, спускавшегося по каменке с горы. Дима еще раз залюбовался диковинным морем. Он предположил, что диаметр его не меньше нескольких десятков километров. Течение вынесло путешественников на противоположную часть морской трубы, где в земных условиях должна быть самая высокая точка неба. Ребята почему-то не падали. Казалось, там, где недавно плыли, был верх, а в данный момент они внизу. Сделав несколько витков, друзья уже не ориентировались, где верх, а где низ. Всюду бурлило залитое жемчугом море, а из бесконечности лил фантастический свет.

Между тем, двигаясь по суживавшейся спирали, парни заметили, что скорость течения увеличивалась. Центробежная сила вдавливала в воду, и если бы не цепкая рука Наяды, то Дима давно бы ушел глубоко под воду.

Со временем давление еще усилилось, и, несмотря на все усилия Наяды, Томин скрылся под водой. Вначале он периодически выныривал и лихорадочно хватал воздух, раскрывая рот, как новорожденный птенец, но вскоре сделать глоток стало проблематичным.

Через некоторое время ребята полетели с бешеной скоростью по бесчисленным кольцам спирали. Голова закружилась, дыхание остановилось, в глазах стало темнеть, несмотря на пружинно бьющий яркий свет. Последнее, что запомнил Дима, – это молотом стучащие в мозгу слова Наяды:

– Когда попадете в Полтаву, идите на Белую беседку. Там, на самом краю обрыва, ищите хату Миколы Чударя…

Дыхание его остановилось, голова закружилась, в глазах потемнело. Томин потерял сознание.