Глава 16

Глава шестнадцатая

Пока я натягивал носки, пока влезал в джинсы, события начали принимать совсем уж неприятный оборот.

– Саш, это нерусские, – совсем уже испуганно сообщила мне Светка, когда я подошел к ней. – Вон смотри.

И правда – у наших ворот суетились несколько крепко сбитых кавказцев, причем их черные костюмы и белые рубашки смотрелись в данной ситуации не то что неуместно, а, скорее, откровенно гротескно.

Вот только ситуация вырисовывалась не сильно забавная. То, что это и есть те самые загонщики, которых Кащеевич по мою душу послал, было ясно как божий день. Другое непонятно – мне-то чего сейчас делать? Самый простой и разумный вариант – выйти тихонько из дома, перемахнуть через забор и через три минуты войти в лес, где меня никто не сыщет, как бы ни старался. А если эти господа в костюмах туда сунутся, то и вовсе оттуда могут не выбраться. В лесу все от настроения его Хозяина зависит. И немного от того, о чем я его попрошу.

Но – Стас. Он в доме, причем почти наверняка спит. Возьмут его тепленьким, прямо с кровати, и кто знает, чем для него все это закончиться может. Хотя – о чем я? Он враг колдуна, да еще и мент, так что у горбоносых гостей как минимум уже два повода его завалить. Добро еще, если быстро и безболезненно, а если есть установка «чтобы помучался?».

Ненавижу такие ситуации. В смысле, те, когда надо для себя решать, кто ты есть такой. Не для вида, не для славы или карьеры, не напоказ, а вот так, по-настоящему.

Люди в костюмах еще немного повертелись возле ворот, а потом один из них легко перемахнул забор и скрылся на моем участке.

– Саш, надо в полицию звонить, – подергала меня за руку Светка. – Это бандиты, наверное! Скажи, куда ты влез? Во что? Ты им денег должен, да?

– Кому я должен, всем прощаю, – пробормотал я на автомате. – Что? Нет, конечно. Ты же знаешь мой принцип – в долг не брать. Сама ведь в меня его вбила намертво.

– А почему тогда… – и она ткнула пальцем в сторону моего дома, где перелезший через забор мужчина как раз распахнул калитку, в которую немедленно проскользнули еще двое визитеров.

– Потому что потому, что кончается на «у». – Я наконец принял решение, и мне стало бездумно-легко. Наверное, потому, что сделанный выбор являлся напрочь безумным. – Пока не в курсе. Как раз пойду узнаю.

– Ты дурак? – выпучила глаза моя бывшая. – Саш, не надо. Давай просто окно шторкой закроем и сделаем вид, что нас здесь нет. Не фашисты же они, не пойдут по домам с обыском?

– Как там было? – я почесал затылок. – Ну после того, как мы с тобой свидетельства о разводе получили? «Ты никогда и ничего не можешь решить сам. Так жить нельзя». Знаешь, все верно, так жить нельзя. Я тогда, у ЗАГСа, на тебя злился, думал, что ты специально все это на меня вываливала, чтобы больнее было. А нет, все так, все правильно. Потому – ты сиди здесь, за шторкой, а я прогуляюсь к себе, пообщаюсь с гостями.

– Нет! – Светка вцепилась мне в руку. – Не пущу!

Я разжал пальцы, крепко сжимавшие мое запястье, после легонько щелкнул ее в нос, стараясь не обращать внимания на две мокрых полоски на щеках, и легко сбежал по лесенке на первый этаж, на ходу доставая из кармана джинсов маленькую коробочку, в которой лежали две иголки, копеечная монета и мешочек со светло-зеленым порошком.

Эту коробочку я еще с весны постоянно таскал с собой, сделав это непременным правилом, от которого не имел права отклоняться. По первости несколько раз я выходил из дома без нее, натянув не те джинсы, в которых был накануне, а после, внутренне ругая себя за дурацкое упрямство, возвращался домой от метро. Никакие «ничего, обойдусь», привычные в прежней жизни, в ход не шли, это дело принципа. Раньше было раньше, оно не считается. Здесь вопросы личной безопасности, в них скидок быть не должно.

И вот – пригодилась коробочка. Ну монета, семью семь раз с нужными словами омытая в отваре разрыв-травы, да еще с добавлением коры дерева, умершего от «ржавчины», и способная превратить в труху любой замок, понятное дело, тут не нужна, она для других случаев. Но вот зачарованные иголки, вроде той, которой я в свое время призвал к порядку Ряжскую, а также порошок слепоты – самое то.

Если честно, я не знал, как в подобных случаях действовать правильно. Матерые киногерои всегда внимательно выглядывали из-за угла или какого другого укрытия, ждали подходящего момента, а после лихо обезвреживали всех, кого можно. Но то – кино. А тут – жизнь. Да и чего тут прятаться – вон она, моя дача, пять шагов – и я там.

Слава богу, за меня все решил Стас. Около моей дачи негромко хлопнул выстрел, потом второй, третий. Всё в том же кино пистолеты грохочут подобно пушкам, а в жизни, оказывается, этот звук не громче того, что издает бумажный пакет, когда его ударом хлопаешь.

Из машины выскочили еще два бойца и застыли на месте, прислушиваясь к тому, что происходило за воротами, третий, что стоял около калитки, достал пистолет.

Ждать чего-либо не имело смысла. Не уверен, что Стас уложит тех троих, что уже внутри, но если их станет шестеро, то его шансы выжить превратятся в пыль.

Все-таки хорошо, что я немного вес сбросил, раньше так быстро и ловко двигаться у меня не получилось бы, это уж точно. Иголки погрузились в мощные шеи кавказцев, причем одна из них вошла очень глубоко, почти по самую жемчужинку-наконечник. Была бы это портняжная игла, из тех, что я использовал раньше, можно было бы сразу его душу Моране отдавать. Они скользкие были ужасно, я бы ее просто не удержал в пальцах. А с подобной штукой внутри тела и без соответствующей медицинской помощи никто долго не живет.

Третий противник, услышав звук падения, повернулся ко мне, поднимая пистолет, но я оказался быстрее. Облачко зеленого цвета окутало его лицо, зрачки глаз, как и было написано в рецепте, исчезли, будто их и не бывало. Жутко все же смотрятся белесо-мутные буркалы без тени смысла. У, жуть какая!

Все, спекся красавец. Боли от этого порошка нет, это, скорее, психологическое оружие. Вон он как задергался, пистолетом замахал, что-то на своем языке заорал. Нет, не только на нем. Вот и наша речь пошла.

– Ты что сделал? – вопил кавказец. – Ты как это? Верни глаза, собака! Верни, или я…

Что именно он собирался сделать – понятия не имею, не дослушал, так как очень уж он громко орал. Того и гляди, всех соседей перебудит, если только они от стрельбы раньше глаза не продрали. Черт с ним, с их сном, но что они потом моим старикам расскажут?

Ну и потом – не дай бог он сейчас еще и стрелять от душевного расстройства во все стороны начнет. А ну как в кого попадет?

Короче – саданул я ему по затылку рукоятью пистолета, что с земли подобрал. Можно было бы и иглой парализовать, но это лишнее. Игла, как и любое другое оружие, имеет свой предел прочности. Два-три втыкания в тело – и все, лимит исчерпан, покрывавшее металл засохшее зелье осталось в телах жертв. А то и меньше получится. Например, та игла, что торчит в шее абрека, уже не пригодна к немедленному использованию. Надо, кстати, потом будет ее вынуть, а то как бы этот бедолага не дал дуба. Так сказать – не приходя в сознание.

Если «потом» наступит, разумеется.

Выстрел, еще выстрел, стон, звук падающего тела.

– Всем лежать, работает ОМОН! – рявкнул Стас. – Бросай ствол, идиот, а то бошку прострелю! У вас уже нападение на сотрудника при исполнении имеется в активе, не усугубляй!

Железо брякнуло о гравий, и я осторожно заглянул внутрь.

На дорожке выгибался в луже крови, натекшей из продырявленного плеча, один из незваных гостей, второй стоял, подняв руки, и нехорошо смотрел на Стаса, который показался наконец из-за угла дома.

А вот третий кавказец, который очень умело и незаметно засел за бочкой, на этот год нашедшей себе место рядом со входом на участок, как раз вскинул руку с оружием, собираясь подстрелить моего друга. А то и пристрелить.

Ждать я не стал, кинувшись, подобно зверю дикому, ему на спину. Игла легко вошла в мясистый загривок, а парой секунд позже я с облегчением ощутил, как подо мной обмякло мощное тело незадачливого стрелка.

Последний из незваных визитеров осознал, что план не выгорел, дернулся было за своим пистолетом, но Стас немедленно его осек, посоветовав не дурить. Впрочем, сам церемониться с снова застывшим на месте бойцом не стал, подойдя поближе, он сразу очень ловко рубанул его ребром ладони по шее, после чего кавказец незамедлительно повалился на землю. Да еще и ногой по голове добавил, окончательно введя незваного гостя в бессознательное состояние.

– Жесть, – вытер лоб Стас, подходя к постанывающему злодею, что держался за плечо и пятнал кровью дорожку, которую с такой любовью и тщательностью обихаживала моя мама. Черт, кровь потом фиг замоешь, это же белый гравий. – Да не дергайся, не собираюсь я тебя добивать, просто пиджак с тебя сниму и ремень из порток выну. Надо им руку перетянуть, чтобы ты не сдох, мне только трупа для счастья и не хватало. И за эту-то дырку потом УСБ все жилы вытянет. Нашумели мы изрядно, наверняка кто-нибудь уже наших вызвал. Сашка, упал!

Я выполнил его приказ без раздумий и моментально. Стас хоть молодой, да ранний, есть у него в голосе нечто, заставляющее делать то, что он велит. Мне бы так научиться.

Пистолетный выстрел грохнул секундой позже, мне показалось, что я даже услышал свист пули, которая по любому бы проделала дырку если не в моей башке, то в груди точно.

Одно непонятно – кто стрелял? Я же всех вроде вырубил?

Пока голова думала, тело действовало. Прежний я, скорее всего, сейчас бы еще приходил в себя, переживая страх смерти, прошедшей рядом, а ведьмак Смолин рефлексировать себе позволить не мог.

Невысокая фигурка, сжимавшая пистолет, стояла практически вплотную ко мне, потому, даже не поднимаясь, я смог подсечь ее ноги, а после, когда она повалились ничком, еще и от души добавить локтем в затылок.

– Хреновый из тебя оперативник получился бы, – сообщил мне Стас, опуская свой пистолет. – Почему не убедился, что за спиной чисто? Кто так поступает?

– Виноват, – пропыхтел я, вытирая пот. – Исправлюсь.

– На то и надежда. – Полицейский сначала затянул ремень на предплечье раненого, а после начал отдирать шелковую подкладку от его же пиджака. – Да не скули ты, не помрешь, рана сквозная, кость не задета. Так, дырка в мякоти, максимум неделя больнички, а потом в камеру. Что значит: «почему»? Нападение на сотрудника при исполнении – это не шутки, говорил же. Это, дружок, года три общего режима. А если на твоем стволе еще чего висит, так и поболе. И, поверь, на нем точно «мокрухи» найдутся, уж я расстараюсь. Заодно и следакам нашим удружу, они под это дело пару «глухарей» спишут. Не дергайся, сказал, дай перевяжу.

Чуть позже Стас подцепил веточкой, которую он отодрал от маминого любимого куста, пистолет, лежащий недалеко от подранка, и аккуратно отправил его в пакет, который извлек из кармана джинсов. Вот, я же говорил! Каждый из нас таскает с собой то, что ему нужнее всего.

– Остальные не чухнутся? – уточнил он у меня. – Ты вообще чем их вырубил?

– Во, – показал я ему иглу.

– Фига се, – изумился Стас. – Она с ядом, что ли?

– Что-то вроде, – кивнул я. – Минут за сорок крепкого сна поручусь.

– И то хлеб, – согласился мой напарник, умело и очень ловко связывая руки оглушенного супостата. – Давай, давай, чего расселся? Сорок минут, не сорок минут – все одно иди их вяжи. Я пулю в спину получить не хочу. Твой трах-тибидох, конечно, хорош, но наручникам доверия больше. А в их отсутствии – ремням.

– Погоди. – Я перевернул того, кто хотел меня убить, на спину. Молодец я, вон как крепко приложил его о камни двора, помню кое-что из бурной юности. Сознания, правда, этот человек не потерял, но связь с реальностью все же немного прервалась, только потому он до сих пор не попробовал продолжить то, что начал. – Интересно же… Ба! Знакомые все лица! Ну хоть какая-то ясность появилась.

На меня мутным взором таращился Темир Арвен, сын скормленного маре Руслана.

– Отрадно слышать, – весело отозвался Стас, вынимая ремень из штанов очередного кавказца. – Я вот пока в непонятках маюсь. То ли это наемники, то ли ты денег кому задолжал, то ли еще чего?

– Еще чего, – показал я на мальчишку. – Давай, вяжи остальных, а я за ним присмотрю. Закончишь – объясню. Не все, конечно, но хоть что-то.

– Как всю ночь с бывшей чудачить – так это ты, – проворчал мой приятель. – А как злодеев вязать – так это Стасик. Где справедливость?

– Нет ее. – Я присел на корточки около начавшего икать подростка. – Откуда ей взяться в нашем мире?

Стас по лисьи скользнул за ворота, пистолет вновь был у него в руке.

– Вроде народ не шебуршится, – подал он голос через минуту. – Знаю я такие ДНП. Если бы кто что услышал, тут бы половина местных кумушек уже ошивалась.

– Будни, – подмигнул Темиру я. – И не всех бабушек еще привезли. Свезло нам.

– Да какой свезло? – пропыхтел Стас, затаскивая во двор одного из налетчиков. – Этих мы тут заныкаем, не вопрос. А тачки куда девать? Разве что отогнать куда по-быстрому? Ключи в замках, я проверил.

Он сноровисто притащил сначала оружие нападавших, а после и их самих, причем тот подручный малолетнего Арвена, которого я ослепил, потихоньку начал приходить в себя, и даже попытался пнуть своего носильщика.

– Я тебе побрыкаюсь! – рявкнул полицейский, следом за этим коротко и сильно ударив его в живот. Кавказец застонал, и Стас тут же удивленно пробормотал: – Мать моя, чего у него с глазами?

– Тоже трах-тибидох, – хмыкнул я. – Не обращай внимания.

– Легко сказать, – коротко глянул он на меня. – Мне, конечно, в вашей компании много чего повидать довелось, но это особенно впечатляет.

– Нет предела совершенству, – заверил его я, наконец-то вынимая иголку из шеи плечистого налетчика. – Что, излагать краткую предысторию?

– Само собой. – Стас прикрыл калитку. – Можно и не краткую. Все уже случилось, хуже, чем сейчас, не будет. Если в местный участок все же звякнули, то наши здесь минут через пять-семь появятся. Это плохо, придется как-то выкручиваться, чтобы в рапорт и сводку не попасть, вся надежда на неприхотливость и коррумпированность местных коллег. Если нет – то у нас время есть. Не сильно много – но есть. Вон тот живчик помирать вроде раздумал, а с остальными все и так неплохо. Давай, излагай расклад.

И я рассказал ему про скверную смерть Руслана Арвена, про то, что этот сопляк в том числе и меня в ней винит, и про то, что именно эти шустрые парни могут быть теми самыми гончими, которых Кащеевич по моему следу пустил. А почему нет?

– Если ты прав, то это очень толковая оперативная разработка, – заявил Стас. – Сволочь этот колдун, но – молодец, при минимуме затрат – максимум результата. Только скажу тебе так – без агентурных данных подобное не провернешь. Значит, пасли тебя, закадыка, хорошо и качественно. Отслеживали все передвижения и контакты. Или…

– Или? – поторопил его я.

– Или где-то сквозит, – закончил свою мысль полицейский. – Слил колдуну кто-то все твои расклады, в том числе и про его заживо сгнившего папашу.

– Вы оба умрете, – подал голос Темир. – Теперь точно!

– А до того что, таких планов не имелось? – живо спросил у него Стас. – Вы сюда приехали с нами чайку попить, пахлавы покушать?

Подросток молчал, смотрел перед собой, угрюмо сопел.

– Вот не люблю я этого всего. – Стас присел около мальчишки на корточки. – Пацан, зачем нам нужны все эти игры в войну и немцев? Тем более что все произошло по-честному – твои бойцы стреляли в меня, я в них, пиф-паф, и так далее. Мы оказались шустрее. Но, заметим, вы все еще живы. Потому что я и мой приятель кто?

– Кто? – даже мне стало интересно, кем он нас читает.

– Мы – гуманисты. – Стас похлопал мальчишку по щеке. – Нам ваши жизни не нужны. Тем более что вас в этой истории в темную разыграли, если ты еще не понял. Мой друг твоего папашу пальцем не трогал, ты же слышал. Да и зачем ему это? Но кто-то представил все по-другому, кто-то очень умный и очень ловкий, и нам надо знать, кто это был. Как выглядел, на чем в ваш дом приехал, что говорил, обещал, как с ним связаться можно. Нам надо знать все. Расскажи – и мы найдем способ, как свести случившийся конфликт к тому минимуму, который устроит нас всех.

Его тон был искренен и дружелюбен, а голос мягок, как вата. Но, увы, на Темира это все не подействовало. Он злобно глянул на Стаса, а после плюнул ему в лицо.

– Гордый, – и не подумал злиться тот, только щеку вытер. – Ну-ну. Сразу предупрежу – я тебя упрашивать или совестить не стану. Времени на это жаль, да и вообще… Не хочешь добром – не надо, пусть будет по-другому. А если ты окажешься крепче, чем я думал, то после мы на одной из твоих же машин до дедушки доедем и с ним пообщаемся. Покажем тебя, объясним, что лучше изуродованный внук, но все же живой, чем кучка мертвых субпродуктов. Думаю, старичок сделает правильный выбор.

Молчал младший Арвен, сжимал зубы, напрягал мышцы.

– Начнем. – Стас рывком поднял мальчишку вверх, а после поставил на колени. – Сань, у тебя какая тряпка есть?

– Ну да. – Я достал из кармана платок. – Сойдет?

– Вполне. – Стас мило улыбнулся, заводя руки Темира ему за спину и стягивая их его же ремнем. – В рот товарищу запихни, а то он ором своим местную публику перебудит-таки, что нам нафиг не надо. А ты, приятель, если захочешь мне что-то сказать, знак подай. Трижды кивни, например.

Мне стало как-то не по себе. Я догадался, что задумал мой гость, и мне это не очень понравилось. Нет, я далек от норм христианского всепрощения, и левую щеку после удара по правой сроду не подставлял, но пытки… Это, конечно, жесть.

Но платок в рот Темиру все же запихал. А что мне еще оставалось? Всплеснуть руками и сказать Стасу, что это не наш метод? Можно подумать, он меня послушает.

Да и информация нужна.

Звякнув, крутанулся нож-«бабочка», извлеченный из кармана, всхлипнул Темир, руки которого сильно, до хруста в суставах, Стас дернул вверх, а после узкое и тонкое острие остановилось в миллиметре от ногтя большого пальца правой руки подростка. Да что там - почти вошло под него.

– А с другой стороны – стоит ли? – задумчиво спросил у меня Стас. – Пальцы-то я ему тогда искалечу по полной. Это не игла, нож, он ведь потом даже вилку держать не сможет.

– Не сможет, – подтвердил я, догадавшись, что у хитрого полицейского есть некий план, которому он следует. Да оно и не странно – это его профессия, он таких Темиров небось на завтрак ест.

– А если после до разбирательств дойдет? – продолжал вещать мой приятель. – Знаю, проходили. «Пытки, хуже Гуантанамо», тонны жалоб. Можно, конечно, то, что от этого щенка останется, где-нибудь в близлежащем водоеме утопить, но – не вариант. Не хочу лишний грех на душу брать.

Стас положил левую руку на голову мальчишки, и начал задумчиво барабанить по ней пальцами.

– Знаю! – злобно рявкнул он через минуту, заставив и меня, и Темира подпрыгнуть на месте. Его пальцы сгребли волосы парня в горсть, и он рванул их с такой силой, что у того слезы из глаз брызнули. – Знаю, что сделаю. И ты никогда никому ничего не докажешь, потому что никто тебе не поверит. Но жалеть о своем молчании ты всю оставшуюся жизнь станешь. Если то, что тебя ждет, можно, конечно, назвать жизнью.

Стас за волосы подволок сучащего ногами мальчишку к одному из его подручных, тому, который тихонько подвывал, впустую пытаясь что-то увидеть белыми беззрачковыми глазами.

– Вот что мы с тобой сделаем. – Стас буквально ткнул мальчику в лицо незрячего. – Вот! Мой приятель большой мастак на подобные вещи. Одно движение – и ты слепой. Навсегда! Видишь это небо, эту траву, цветы, птиц, деревья? Красива наша среднерусская природа? Согласен, дивно хороша. И ты ее запомни навеки, потому что дальше тебя ждет темнота. Мальчик ты не бедный, коробки клеить или выключатели собирать тебе не придется, но это мизерное утешение. Все остальное – тьма. Ты никогда не поймешь, красива ли та девка, с которой ты лежишь в постели. Никогда не сможешь понять, кто и куда тебя ведет, этим людям придется верить на слово. И не увидишь того, кто тихо подойдет к тебе сзади и выстрелит в затылок тогда, когда дедушка умрет и ты окончательно станешь лишним в семейном бизнес-раскладе. И мать свою, которую этот же человек незадолго до того прикончит, ты защитить не сможешь. Ты станешь причиной ее смерти! Ты убьешь свою мать, парень!

Мальчишку била крупная дрожь, он не мог оторвать взор от молочно-белой пустоты глаз своего соплеменника, и только мычал, пытаясь выплюнуть платок из рта.

– Саня, не будем тянуть, – скомандовал Стас. – Мальчик насладился видами, пора тушить свет.

– И то, – равнодушно согласился я. – Потом отвезем эту компанию куда-нибудь в лесок, и поедем завтракать. Тут неподалеку неплохое придорожное кафе имеется, ух там чебуреки и ушасты!

Темир извивался как уж, пытаясь вырваться из рук Стаса, но тщетно. Когда же я приблизился, демонстративно разминая ладони, он настолько истово замычал, что мне его даже жалко стало на мгновение. Но потом я вспомнил, что он минут десять мне пулей чуть затылок не раздробил, и жалость ушла.

– Что? – наклонился к нему Стас. – Что тебе? Еще раз мне в морду плюнуть хочешь? Чего ты башкой крутишь? Не хочешь? А чего так, вроде тебе понравилось недавно?

Потерзав таким образом Темира минуты две, он наконец вытащил платок у него из рта, а после лукаво мне подмигнул. Дескать – сейчас запоет соловей.

Так оно и получилось.

Захлебываясь воздухом, парень поведал, как к его дедушке, очень уважаемому человеку и бизнесмену, пусть сейчас даже и отошедшему от дел, пожаловал в гости какой-то русский и рассказал о том, что в смерти Руслана виноват тот, кто лечил его последним, а именно некто Александр Смолин. Что если бы не он, пошел бы его сын на поправку, и сейчас не в земле лежал, а за праздничным столом сидел.

На дедушку рассказ этот произвел большое впечатление. Настолько, что он, обычно очень сдержанный в решениях и делах человек, сразу же начал действовать. Нет-нет, про моментальное убийство речь не шла, дедушка желал справедливости. Он хотел этому Смолину в глаза посмотреть, а уж потом, по результатам… Видно было бы.

Охранники Арвена-старшего наведались ко мне на квартиру, потерпев при этом неудачу и даже потери, в виде одного ударенного током посланца, после искали в банке и у родителей, но не преуспели. Они всё же охранники, а не сыскная полиция. И не бандиты, к криминалу семья Арвенов давно никакого отношения не имеет. Да и не имела никогда.

– У родителей? – испугался я. – Слушай, если с ними хоть что-то случилось, я всю вашу семейку…

– Нет, – замотал головой парнишка. – Ты что? Просто с соседями поговорили, узнали, что ты там почти не появляешься, вот и всё! Зачем родителей трогать? Это харам!

В результате разузнали адрес вот этой дачи и сюда поехали. Дедушка запрещал Темиру в происходящем участвовать, но мальчишка решил по-своему, потому что это его сыновний долг.

– Странно. – Стас снова крутанул нож. – Дедушка твой, судя по всему, на самом деле дядька неглупый, так почему он поверил какому-то незнакомому человеку, которого видел впервые в жизни? Причем настолько, что собрался убивать сам, чуть ли не лично. Понимаю – традиции и все такое, но на дворе не девяностые, подобные вещи сейчас никому с рук не сходят.

– Я сам сейчас не понимаю этого, – всхлипнул Темир. – Но тот человек говорил так, что ему нельзя было не верить. Каждое его слово было правдой, и я, и дедушка это точно знали. Он был нам как лучший друг, как брат. Наша боль была его болью.

– Капец, – потер лоб Стас. – Это сильно.

– Когда он приходил? – спросил я у Темира.

– Три… Нет, уже четыре дня назад, – поспешно ответил тот. – Утром.

Колдун всегда на шаг впереди меня. Я еще на кладбище к Савве не сходил, а он все подготовил для продолжения банкета. Значит, следующий капкан тоже уже расставлен и ждет.

– Еще он сказал нам, что когда мы тебя привезем, он непременно придет посмотреть на то, как свершится месть, – добавил Темир. – Что так будет правильно.

И снова – лихо. Он бы глядел, как меня мордуют, а после нанес последний удар, так сказать «фаталити». Ну и этих всех прибрал бы за одно, чтобы свидетелей не оставлять.

– Где живете? – спросил вдруг Стас.

– В Куркино, – отозвался мальчишка. – У нас там дом. Таунхаус.

– Куркино – это хорошо, – потер руки сыскарь. – Это удачно.

– Почему? – поинтересовался я.

– Там народ не сильно бедный обитает, – пояснил Стас. – Не «Рублевка», конечно, но и не спальный район. Это означает что?

– Что? – в один голос спросили я и Темир.

– Значит, камер там везде висит немало, – похлопал мальчишку по голове Стас. – И на домах, и на магазинах. И этот красавец не мог где-то не засветиться. У вас ведь в доме тоже камеры есть?

– Конечно, – кивнул парень. – Везде.

– Ну вот, – почти ласково произнес Стас. – А это уже что-то. Мало нам твоих «ну, русский. Обычный. Высокий». Нам конкретика нужна.

В кармане модной куртки Темира заиграл телефон, громко и настойчиво.

– Это дедушка, – пробормотал мальчишка. – Ой!

– И снова – удачно. – Стас запустил руку в куртку и вытащил вибрирующий аппарат. – Ого, «Верту». А не рановато? Впрочем, пофиг. Але! Доброго вам утречка! Кто это? Это сотрудник московской полиции. Станислав меня зовут. Вот смотрю сейчас на вашего внука и мое сердце обливается слезами. Бедный мальчуган, молодость свою под откос пустил! Ему теперь не то что совершеннолетие в «крытой» встречать придется, он там и двадцатипятилетие отпразднует. За что? За все то хорошее, что он нынче сотворил. Бандитизм, покушение на убийство, сопротивление представителям власти, нападение на этих самых представителей с применением огнестрельного оружия. Полный букет. Про всякие мелочи, вроде незаконного хранения огнестрельного оружия и организацию банды, я уж и не упоминаю. Что? Адвокат подъедет? Нет, адвокат нам ни к чему. Ему да, а мне нет. Мне другое от вас нужно. Нет, не деньги, хотя я их очень люблю. Поговорить надо, желательно лицом к лицу, и не под протокол. О чем? О странном визитере, который к вам четыре дня назад в гости наведался и кое-кого обвинил в смерти вашего сына. Темир? С нами приедет, куда он денется. Да цел, цел. Так, попинали его немного, чтобы не имел привычки одним людям в спину стрелять, а другим в лицо плевать, но от синяков пока никто не умирал.

– Ой, что теперь будет! – аж побелел Темир. – Дедушка за такие поступки меня… Ой!

– И правильно, – заметил я. – Даже врага надо уважать. И уж точно сразу не стоит стрелять, сначала надо всё выяснить. Ни при чем я, парень. Я, когда твоего отца в первый раз увидел, он уже был обречен, уж поверь мне. Не было у него шансов.

И я не врал. Так и было. Что же до его души… Про нее речь сейчас не шла.

– Договорились, – весело бросил в трубку Стас. – И еще – не надо резких движений и глупостей, уважаемый. Как я сказал пару минут назад вашему внуку – на дворе новейшее время, убивать уже не модно. Вот и хорошо.

– Ругался на меня? – как-то совсем по-детски спросил Темир. – Да?

– Уж не хвалил, – подтвердил Стас, после насторожился, неуловимым движением выхватил пистолет и наставил его на калитку.

Та, скрипнув, открылась, за ней стояла Светка.

– Тьфу ты! – мотнул головой полицейский. – Девушка, ну нельзя же так!

– Нельзя, – согласилась моя бывшая. – Так – нельзя. Смолин, можно тебя на минуту?

– Самое время для сентиментальных сцен, – буркнул Стас, убирая оружие в наплечную кобуру.

Мы вышли за ворота.

– Знаешь, ты был прав, – тихо и как-то отстраненно произнесла Светка. – Вчера, помнишь? Ты не тот человек, которого я когда-то любила. Тот не стал бы ввязываться в грязные истории, калечить людей и издеваться над подростком, почти ребенком.

– Не стал бы, – подтвердил я.

– Ты не волнуйся, теперь я тебя точно больше не побеспокою, – положила мне руку на плечо бывшая. – Просто потому, что с незнакомыми людьми я общаюсь исключительно по работе или необходимости. А тебя теперешнего я, выходит, не знаю совершенно. И знать не желаю. Прощай.

Она развернулась и неторопливо пошла к своему дому.

Наверное, по всем законам драматургии, я должен был смотреть ей вслед, и суровая мужская слеза обязана была сползать по моей небритой щеке, но на это все не было времени. И желания тоже.

Потому я просто вернулся на свой двор.

– Ну и? – Стас хлопал по щекам бойца, которого сам же оглушил. – Чего ей надо было?

– Сказала, что уходит от меня, – передернул плечами я.

– Так вы же и так в разводе?

– Снова. Дубль два. Причем теперь причина в том, что я стал таким, каким она не смогла меня увидеть тогда, когда бросила в прошлый раз.

– Ни пса я не понял из твоих слов, – заявил Стас. – Кроме одного – умер Максим, да и хрен с ним. Ты же не в печали?

– Не-а.

– Ну и ладно, тогда забыли, нам и без того есть чем заняться. И вот зачем я его так приложил?