Глава 25
Мы завернулись в изодранные плащи, снятые с мертвых стражников, и кинулись бежать со всех ног. От наших подолов по полу тянулся кровавый след. Я убрала Алошин меч обратно в его странное хранилище: заклинание «хатол» открывало в мире что-то вроде кармана. Кася несла на руках девочку; я вела Сташека за руку. Мы спустились по башенной лестнице, миновали площадку, где двое встречных оглядели нас, озадаченно хмурясь; торопливо преодолели еще один пролет и вышли в узкий коридор, ведущий в кухни. По коридору туда-сюда бегали слуги. Сташек попытался вырвать руку.
— Я хочу к папе! — дрожащим голосом потребовал он. — Я хочу к дяде Мареку! Куда мы идем?
Вот бы знать! Я просто бежала куда глаза глядят — лишь бы убраться подальше от замка. Чаща разбросала вокруг нас слишком много семян; они долго таились в земле под паром, а теперь вот все разом проросли и уже плодоносят. Пока в королевском замке живет порча, от опасности не укрыться нигде. Принцесса собиралась отвезти детей к своим родителям в Гидну, город на северном море. «Океан порче враждебен», — говорила Алоша. Но и в Гидне растут деревья, и Чаща станет преследовать детей даже на побережье.
— В башню, — решила я. Ничего подобного я говорить не собиралась, слова сами из меня вырвались, как Сташеков крик. Безмолвное спокойствие Саркановой библиотеки, слабый пряно-серный запах его лаборатории, тесные, узкие коридоры, четкие контуры и пустота — как же мне туда захотелось! Высокая одинокая башня стоит на фоне гор. Жуткой Чаще там зацепиться не за что. — Мы едем в Драконову башню.
Кое-кто из слуг замедлял шаг и приглядывался к нам. На лестнице позади нас послышались шаги. Кто-то властно окликнул:
— Эй, вы там!
— Держись за меня, — шепнула я Касе. Я коснулась ладонью замковой стены, зашептала заклинание — и провела нас насквозь, прямо в огороды. Одинокий садовник, стоя на коленях в земле, изумленно вытаращился на нас. Я мчалась вдоль рядов бобовых стеблей, Сташек с широко раскрытыми глазами бежал рядом — наш страх передался и ему. Кася поспешала следом. Мы добрались до внешней массивной кирпичной стены и прошли сквозь нее. Позади нас в замке колокола зазвонили тревогу; мы, спотыкаясь и поднимая тучу пыли, скатились по крутой осыпи к протекающему внизу Вандалусу.
Здесь, под замком, река была глубока и быстра; оставляя город позади, она стремительно несла свои воды на восток. Высоко в небе крикнула какая-то хищная птица — над башнями описывал широкие круги сокол: уж не Солья ли нас высматривает? Я нарвала охапку прибрежных тростников — руками, без всяких заклинаний и заговоров; все нужные слова разом вылетели из головы. Я вытянула из плаща нитку и скрепила пучок с обоих концов. Бросила вязанку на берег, так, чтобы она оказалась наполовину в воде, и швырнула в нее магией. Ворох тростника превратился в длинную легкую лодочку; мы торопливо влезли внутрь — а в следующий миг река уже сдвинула ее с места и потащила за собою, стремительно повлекла по течению, швыряя от камня к камню. Позади нас раздались крики, на высоких внешних стенах замка появилась стража.
— Ложитесь! — крикнула Кася, повалила детей на дно лодки и закрыла своим телом. На нас посыпался град стрел. Одна ударила Касю в спину, разодрав плащ. Другая упала совсем рядом со мной и, вибрируя, воткнулась в борт лодки. Я ободрала с древка перья и кинула их в воздух над нами. Перья вспомнили, чем некогда были, и превратились в некое подобие птиц — закружились и запели, и облако это на несколько мгновений заслонило нас от чужих глаз. Покрепче вцепившись в борта лодки, я призвала Ягино убыстряющее заклинание.
И лодка полетела вперед. Резкий рывок — и город с замком остались далеко позади, расплылись неясной кляксой, превратились в детскую игрушку, а секунду спустя и вовсе исчезли за поворотом. Еще рывок, и еще — и мы с размаху налетели на пустынный берег. Моя тростниковая лодочка под нами рассыпалась, и мы все оказались в воде.
Я чуть не потонула. Одежда намокла и тянула меня на глубину, в илистую воду; где-то надо мною маячило размазанное пятно света. Рядом раздувалось облако Касиных юбок. Молотя руками-ногами, я вынырнула на поверхность, слепо нашаривая опору. Мне навстречу протянулась детская ладошка — и Сташек положил мою руку на древесный корень. Я ухватилась за него, откашлялась, кое-как нащупала ногами дно.
— Нешка! — звала Кася, держа на руках Маришу.
Мы вскарабкались по топкому слякотному берегу; с каждым шагом Касины ноги глубоко увязали в земле, буравя ямы, которые медленно заполнялись водой. Я обессиленно рухнула на грязную траву, дрожа всем телом: это пульсировала магия, стремясь безудержно излиться из меня во всех направлениях. Слишком уж быстро все произошло. Сердце мое неистово колотилось, я все еще была там, под дождем стрел, в утлой лодчонке, а не на тихом безлюдном речном берегу, где по воде расходилась поднятая нами зыбь и прыгали водомерки. По юбке моей расползались грязные пятна. Я слишком долго пробыла в замке, среди людей и каменных стен. Берег реки вдруг показался мне словно ненастоящим.
Сташек плюхнулся на землю рядом со мной: его маленькое личико казалось не по-детски серьезным и озадаченным. Мариша подобралась поближе и прижалась к брату. Сташек обнял сестру за плечи. Кася присела с другой стороны. Я бы охотно прилегла в траву и проспала целый день, а то и неделю. Но Марек знает, куда мы направились. Солья пошлет соглядатаев вниз по реке искать нас. Отдыхать не время.
Я вылепила из приречной грязи две грубые фигурки волов, вдохнула в них немножечко жизни, а из прутиков соорудила телегу. Мы еще и часа не проехали, как Кася, оглянувшись назад, предостерегающе окликнула «Нешка!» — и я поспешно свернула с тракта под купу деревьев. Позади на дороге заклубилось облачко пыли. Я натянула вожжи; волы тяжело шагнули раз, другой — и послушно встали. Мы все затаили дыхание. Облако неестественно быстро росло, надвигалось все ближе и ближе, и вот уже мимо пронесся небольшой отряд всадников в алых плащах, с арбалетами и мечами наголо. На плотно утоптанной дороге конские копыта, подбитые сталью, высекали магические искры и звенели как колокольцы. И эти подковы тоже работа Алоши, ныне обращенная на службу Чаще. Я дождалась, чтобы облако пыли скрылось из виду впереди, и снова выехала на дорогу.
В первом же городке уже висели объявления о розыске. К дереву рядом с церковью пришпилили длинный пергаментный свиток с изображением наших с Касей лиц — грубо, наспех намалеванных. Я в жизни не задумывалась, каково это — когда на тебя охотятся. Я так радовалась, завидев впереди поселение: я надеялась, мы тут остановимся и купим еды; у нас у всех животы подвело от голода. Вместо того мы накинули капюшоны и покатили дальше, не обменявшись ни с кем ни словом. Вожжи дрожали в моих руках, но нам повезло. День был ярмарочный, а городок — довольно крупный и совсем близко к столице. Народу туда понаехало отовсюду; никто не обратил на нас внимания и не потребовал открыть лица. Как только мы миновали последние дома, я встряхнула вожжами и погнала волов вперед, все быстрее и быстрее, пока город не остался далеко позади.
Нам пришлось съезжать с дороги еще дважды — когда мимо проносились конные отряды. И в третий раз, уже ввечеру, — когда очередной королевский гонец в алом плаще проскакал нам навстречу: он мчался к Кралии; в закатном свете копыта высекали яркие искры. Всадник нас не заметил — он несся слишком быстро, где уж ему углядеть неброскую тень за изгородью! Пока мы там прятались, я завидела что-то темное и квадратное позади нас: зияющий дверной проем заброшенного дома, полускрытого за деревьями. Кася придержала волов, а я обшарила заросший сорняками сад: набрала горстку поздней клубники, выдернула несколько перезрелых реп и луковиц, оборвала немного бобовых стручков. Почти всю еду мы отдали детям. Они подкрепились и уснули прямо в телеге, а мы выехали обратно на дорогу. Хорошо, нашим волам не требовались ни еда, ни отдых — они ж из грязи. Они так и будут брести без остановки всю ночь напролет.
Кася уселась на облучке рядом со мной. Высыпали звезды; здесь, вдали от человеческого жилья, темное небо раскинулось над нами от края до края. Стылый воздух был недвижен и слишком тих: не скрипела телега, не фыркали и не всхрапывали волы.
— Ты не пыталась послать весточку отцу малышей, — тихо произнесла Кася.
Я глядела прямо перед собой на темную дорогу.
— Он тоже погиб, — промолвила я. — Росцы подстерегли его в засаде.
Кася осторожно взяла меня за руку, и мы прильнули друг к другу. Телега, раскачиваясь, катилась вперед. Спустя какое-то время Кася промолвила:
— Принцесса погибла на моих глазах. Она посадила детей в шкаф и заслонила его собою. На нее обрушивались удар за ударом, а она просто пыталась удержаться на ногах и не упасть, загораживая дверцу своим телом. — Голос Каси дрогнул. — Нешка, ты можешь сделать для меня меч?
Как же мне этого не хотелось! Конечно, снабдить Касю мечом было очень даже разумно, на случай, если нас все-таки настигнут. За нее саму я не страшилась; в бою Касе ничего не угрожает, клинки об ее кожу только тупятся, а стрелы отскакивают от нее, не оставив и царапины. Но вот с мечом в руке она станет по-настоящему опасна и страшна. Ей не понадобятся ни щит, ни броня — и думать тоже не понадобится. Она пройдет сквозь строй солдат точно серп сквозь овсяное поле, размеренно и неодолимо. Мне представился Алошин меч — этот странный, алчный убийца: он хранился в особом магическом кармане, но я все равно ощущала за спиною его тяжесть. Вот и Кася уподобится этому безжалостному клинку, но удар она нанесет не один. Мне очень не хотелось, чтобы ей вынужденно пришлось убивать. Мне не хотелось, чтобы ей понадобился меч.
Но что толку хотеть или не хотеть? Я вытащила свой поясной нож; Кася отдала мне свой. Я сняла пряжки с поясов и башмаков, извлекла булавки из плащей, проезжая под деревом, сорвала с него ветку, и все это сложила к себе в подол. Пока Кася правила, я приказала всему собранному стать прямым, острым и могучим. Я пропела всем этим предметам песенку про семерых рыцарей, и, покоясь в моем подоле, они слушали и соединялись воедино в длинное изогнутое лезвие, заточенное с одной стороны точно кухонный нож, а не меч, с небольшим блестящим стальным хвостовиком, на который наделся деревянный черенок рукояти. Кася взяла клинок в руки, проверила баланс, кивнула и убрала оружие под сиденье.
Мы ехали по дороге уже три дня, за ночь горы неуклонно подрастали, такие обнадеживающие, пусть даже на расстоянии. Волы шли ходко, но нам все равно приходилось прятаться за изгороди, и пригорки, и заброшенные хижины всякий раз, как мимо проносились всадники — и поток этот заканчиваться и не думал. Поначалу я только радовалась, когда нам удавалось от них укрыться — во власти страха и облегчения, я просто не успевала подумать о чем-то еще. Но пока мы выглядывали из-за плетня, наблюдая, как впереди тает облако пыли, Кася вдруг отметила: «А они все едут и едут», — и живот мне словно бы стянуло холодным тугим узлом: я осознала, что всадников и впрямь проскакало слишком много, чтобы просто-напросто развезти по городам и селам приказ о нашей поимке. Они явно затевают что-то еще.
А вдруг Марек приказал перекрыть горные перевалы, а вдруг его люди осадили башню, а вдруг они захватили самого Саркана — напали на него врасплох, пока он сражался с Чащей, пытаясь не подпустить ее к Заточеку?..
Нам ничего не оставалось делать, кроме как ехать дальше, но горы больше не казались нам такими уж утешительными. Мы знать не знали, что обнаружим по ту сторону. Дорога плавно поползла в предгорья: в течение всего этого дня Кася ехала вместе с детьми на задке телеги, и рука ее покоилась на спрятанном под плащом мече. Солнце поднималось все выше; в лице ее сиял теплый золотой свет. Она казалась отчужденной, и странной, и нечеловечески спокойной.
Мы добрались до вершины очередного холма, к последнему перекрестку в Желтых Топях и к небольшому колодцу с поилкой для лошадей. Дорога была пустынна, пусть и истоптана в ту и другую сторону ногами и копытами. Обычные ли путники оставили эти следы, я определить не могла. Кася зачерпнула ведром воды, мы напились, смыли с лиц пыль, а затем я намешала свежей грязи, чтобы подлатать быков: после целого дня пути они все растрескались. Сташек молча приносил мне охапки грязной травы.
Мы как можно мягче рассказали детям про отца. Мариша поняла не все, но испугаться — испугалась. Она и до того уже несколько раз спрашивала, где мама. Теперь она почти все время цеплялась за Касины юбки, точно годовалая кроха, и не отходила от нее ни на шаг. А вот Сташек слишком хорошо все понял. Он молча выслушал весть, а после спросил меня:
— Дядя Марек пытался убить нас? Я не ребенок, — добавил мальчик, глядя мне в лицо, словно именно этих слов я ждала от него после подобного вопроса.
— Нет, — с трудом выговорила я. В горле у меня стоял комок. — Просто Чаща подчинила его себе.
Не знаю, поверил ли мне Сташек. С тех пор он словно замкнулся в себе. Он был терпелив с Маришей, которая и к нему тоже льнула, помогал, сколько хватало сил, в любой работе. Но по большей части молчал.
— Агнешка, — промолвил он, когда я закончила латать заднюю ногу второго быка и выпрямилась, собираясь пойти отмыть руки от грязи. Я обернулась и проследила направление Сташекова взгляда. Дорога за нами просматривалась на многие мили. На западе клубилось густое туманное облако пыли. Оно двигалось, оно приближалось с каждой минутой. Кася подхватила Маришу на руки. Я, затенив глаза рукой, сощурилась против солнца.
К нам двигалось целое воинство: никак не меньше нескольких тысяч. Впереди, среди конников, блестел строй длинных копий, по ветру реяло бело-алое знамя. Вел их рыцарь в серебряных доспехах верхом на гнедом жеребце; рядом с ним на сером коне скакал всадник в белом плаще…
Мир покосился, сузился, с размаху опрокинулся на меня. Из ниоткуда вынырнуло лицо Сольи: маг глядел прямо мне в лицо. Я дернула головой так резко, что аж на ногах не устояла.
— Нешка? — испугалась Кася.
— Быстрее, — выдохнула я, кое-как поднимаясь с земли и подталкивая Сташека к задку телеги. — Он меня увидел.
Мы покатили в горы. Я пыталась угадать, насколько далеко от нас эта армия. Я бы подхлестнула волов, но что толку? — они и так бежали прытко, как могли. На узкой, извилистой, каменистой тропе их ноги быстро пошли трещинами. Жидкой грязи, чтобы подлатать их, у меня не было. Я не могла воспользоваться убыстряющим заклинанием: ведь дальше ближайшего поворота я не видела. Что, если там, впереди, враги и я переброшу нас прямехонько им в руки или, еще хуже, зашвырну нас в пропасть?
Внезапно один из волов, тот, что слева, повалился вперед: нога его, ударившись о камень, совсем раскрошилась и рассыпалась комьями земли. Второй протащил нас еще немного и просто развалился на куски прямо на ходу. Телега, потеряв равновесие, опрокинулась, и все мы с размаху рухнули на груду веток и сухой травы.
К тому времени мы уже углубились далеко в горы. Деревца здесь росли чахлые, низкорослые, по обе стороны от извилистой тропы высились скальные пики. Дорога позади нас просматривалась лишь до ближайшего поворота; насколько далеко от нас армия, мы не видели. Обычно перевал преодолевали за один день. Кася подхватила Маришу на руки, Сташек поднялся сам. Мальчуган упрямо шел рядом со мною, не жалуясь, а мы все ускоряли шаг, сбивая ноги в кровь. От разреженного морозного воздуха саднило в горле.
Мы остановились перевести дух у скального выступа. Из-под него сочился крохотный летний ручеек; воды хватило только на то, чтобы зачерпнуть каждому по горсточке. Едва я выпрямилась, как над головой у меня раздалось хриплое карканье — я аж подпрыгнула. Черная ворона с глянцевым опереньем внимательно разглядывала меня с ветки засохшего дерева, торчащего меж камней. Птица снова громко каркнула.
Мы кинулись бежать. Ворона следовала за нами, перепархивая с ветки на скалу. Я кинула в нее камешком, пытаясь отогнать; птица лишь отпрыгнула и каркнула снова, сипло и торжествующе. Чуть дальше к ней присоединились еще две. Тропа запетляла вдоль гребня хребта, зеленый дерн плавно перетекал по обе стороны на крутые склоны.
Мы бежали не останавливаясь. Тропа нырнула вниз. Справа гора отступила, и разверзлась головокружительная пропасть. Наверное, вершину мы уже миновали. На обдумывание времени не было; я мчалась что было сил, таща Сташека за руку.
Где-то позади нас раздался конский визг: скакун, верно, поскользнулся, слишком разогнавшись на узкой горной троне. Вороны взмыли в воздух, покружили над нами и полетели посмотреть, что случилось, — все, кроме нашей неотвязной спутницы. А эта запрыгала за нами, не сводя с нас блестевших глаз.
Напрягая все силы, мы спешили вперед, хватая ртом разреженный воздух. Солнце уже опускалось к горизонту.
— Стоять! — заорал кто-то далеко позади нас. Просвистела стрела — и ударилась в скалу над нашей головой. Кася остановилась, дождалась, чтобы я поравнялась с ней, передала мне Маришу и пропустила всех вперед. Сташек испуганно оглянулся на меня.
— Беги не задерживаясь! — велела я. — Беги, пока не увидишь башню! — Сташек промчался дальше, обогнул каменную стену и исчез. Я перехватила Маришу повыше — девочка крепко обняла меня руками за шею, а ножонками обхватила за пояс, — и мы побежали за ним. Лошади были уже совсем близко: мы слышали, как под копытами хрустит гравий.
— Вижу башню! — крикнул Сташек впереди.
— Держись крепче, — приказала я Марише и понеслась со всех ног; малышка ударялась об меня всем телом, но молчала, прижавшись щекой к моему плечу. Сташек встревоженно обернулся, когда я, тяжело дыша, появилась из-за поворота. Он стоял на каменном уступе, широком, как луговина. Колени у меня подогнулись: я повалилась наземь, удержавшись на ногах ровно столько, чтобы успеть ссадить Маришу и не рухнуть прямо на нее. Мы вышли на южные склоны. Дальше тропа змеилась через горы вниз до самой Ольшанки.
А по ту сторону города, перед западными горами, в лучах солнца мерцала белизной Драконова башня, пока еще совсем крохотная и далекая. Ее окружали солдаты в желтых сюрко — прямо-таки небольшая армия. Я в отчаянии пыталась рассмотреть хоть что-нибудь. Враги уже пробились внутрь? Громадные врата стояли закрытыми, из окон не курился дым. Мне не верилось, что башня пала. Мне хотелось прокричать имя Саркана, разом перемахнуть туда, к нему — через разверстую бездну. Я вновь поднялась на ноги.
Кася остановилась на узкой дороге позади нас. Едва из-за поворота появились кони, она выхватила меч — тот самый, что я для нее сделала. Марек скакал впереди, оскалив зубы. Его шпоры покраснели от крови, обнаженный клинок сверкал в лучах солнца. Гнедой мчался прямо на Касю, но она не тронулась с места. Ее длинные волосы развевались по ветру. Кася расставила ноги пошире и выставила меч прямо перед собою. Мареку оставалось или резко дернуть голову коня в сторону, или напороться на острие.
Принц сдержал скакуна, развернул его на узкой тропке — и с размаху обрушил на Касю свой собственный меч. Кася приняла удар, отбила его в сторону за счет одной только грубой силы и вышибла клинок из Марековой руки. Он отлетел к краю тропы и сорвался в пропасть, потащив за собою целый шлейф из мелких камешков и пыли.
— Пику! — рявкнул Марек. Один из солдат перебросил ему оружие; принц с легкостью поймал пику в воздухе и, крутнувшись на месте, размахнулся пикой по широкой низкой дуге, норовя сбить Касю с ног. Ей пришлось отскочить. Она, конечно, далеко превосходила Марека силой, но если принц сбросит ее с тропы, это будет уже не важно. Кася попыталась схватиться за конец пики, но Марек молниеносно ее отдернул, затем тут же послал коня вперед и поднял на дыбы. Конь затанцевал, метя Касе в голову подкованными железом копытами. Принц неуклонно теснил противницу назад: как только Марек окажется там, где дорога расширяется, он и прочие солдаты рассыпятся веером и возьмут ее в клещи. Или просто проедут мимо прямиком ко мне и детям.
Я искала в памяти Драконов заговор перемещения. «Ваиису» и «зокинеж»… но, уже пытаясь составить слова вместе, я каким-то образом поняла, что колдовство не сработает. Мы же еще не в долине; эта тропа для нас закрыта.
Голова у меня кружилась от разреженного воздуха и отчаяния. Сташек прижимал к себе Маришу. Я зажмурилась и проговорила заклинание иллюзии, воссоздавая библиотеку Саркана: книжные полки, проступившие повсюду вокруг среди голых скал, и корешки с золотым тиснением, и запах кожи; заводную птичку в клетке; окно, откуда открывался вид на всю зеленую долину из конца в конец и на извилистую реку. Я даже нас самих разглядела в этой иллюзорной картинке: крохотные, похожие на муравьев фигурки на склоне горы. За Мареком на тропе выстроилась шеренга из двадцати всадников: если он только пробьется на широкую дорогу, все они тут же обрушатся на нас.
Я знала, что Дракона в башне нет — он на востоке, в Заточеке, там, где над краем Чащи поднимается тонкий столп дыма. Но я все равно поместила Саркана в библиотеку, за стол: в свете магических несгораемых свечей черты его лица обозначились еще резче. Дракон глядел на меня раздраженно и словно бы озадаченно: «Ну и что такое ты там вытворяешь?»
— Помоги мне! — взмолилась я и подтолкнула Сташека вперед. Дракон машинально протянул руки, и дети словно провалились туда, к нему. Сташек вскрикнул и уставился на Дракона округлившимися от изумления глазами. Дракон столь же удивленно глядел на него снизу вверх.
Я обернулась — на границе между библиотекой и горным уступом.
— Кася!
— Беги! — крикнула она мне.
Один из солдат позади Марека хорошо видел и меня, и библиотеку за моей спиной. Он взялся за лук, вложил стрелу в тетиву и прицелился.
Кася поднырнула под пикой, кинулась к Марекову коню и с силой отпихнула его назад, упершись обеими руками ему в грудь. Тот визжал, вставал на дыбы, приплясывал на задних ногах и молотил по ней передними. Марек пнул ее сапогом, оттолкнул за подбородок, просунул между собой и ею древко пики — до самой ее лодыжки. Теперь он взялся за пику двумя руками, бросив поводья — и все равно как-то умудряясь управлять конем. Гнедой крутнулся на месте, Марек извернулся всем телом, крепко вцепившись в пику, — и опрокинул Касю наземь. Конь лягнул ее задними ногами, отшвырнув к краю обрыва, а Марек резко, с силой толкнул ее вперед. Кася сорвалась вниз: она даже крикнуть не успела, только удивленно охнула, схватившись за пучок травы и вырывая его с корнем — и вот ее уже нет.
— Кася! — завизжала я.
Марек обернулся ко мне. Дзынь! — лучник спустил тетиву.
Знакомые, неожиданно сильные руки крепко схватили меня за плечи и рванули назад. Стены библиотеки стремительно надвинулись на меня и сомкнулись еще до того, как стрела преодолела половину пути. Свист ветра стих, морозный воздух уже не обжигал кожу. Я стремительно развернулась, хлопая глазами. Это был Саркан: он стоял прямо за мной. Это он втянул меня в библиотеку.
Ладони его все еще покоились на моих плечах, я прижималась к его груди. Меня переполняла тревога, в голове роилась тысяча вопросов. Но вот Саркан уронил руки, шагнул назад, и я осознала, что мы не одни. На столе лежала развернутая карта долины; в противоположном его конце стоял дюжий широкоплечий здоровяк с длиннющей бородой, в кольчужной рубахе под желтым сюрко, и таращился на нас, открыв рот. Четверо вооруженных воинов за его спиною уже взялись за рукояти мечей.
— Кася! — рыдала Мариша, вырываясь из объятий брата. — Я хочу к Касе!
А уж я-то как хотела к Касе! Я все еще дрожала при воспоминании о том, как она на моих глазах сорвалась с края обрыва. С какой высоты она может упасть, не разбившись? Я подбежала к окну. Даже с такого расстояния я различала тонкий столп пыли над крохотной темной кучкой из бурого плаща и золотых волос — точно линию прочертили на горе. Кася лежала на тропе сотней футов ниже того места, откуда рухнула: здесь дорога, змеясь, огибала склон. Я отчаянно пыталась собраться с мыслями и призвать на помощь магию. Ноги у меня подкашивались от усталости.
— Нет, — промолвил Саркан, шагнув ко мне. — Стой. Не знаю, как ты это все проделала, и, полагаю, что приду в ужас, когда узнаю, но для одного часа ты растранжирила магии больше чем достаточно. — Дракон ткнул пальцем в окно, на крохотное пятнышко посреди горного склона, и сощурился. — Туалидетал, — промолвил он, сжал руку в кулак, резко дернул ею назад и направил указующий перст в пол.
Кася вывалилась из воздуха туда, куда он указал, и распростерлась на плитах в облаке бурой пыли. Она тут же перекатилась на бок и проворно вскочила на ноги, почти не пошатываясь. На руках у нее остались кровавые ссадины, но она даже меча не выронила. Едва заметив вооруженных солдат по другую сторону стола, Кася схватила за плечо Сташека, загородила его собою и выставила вперед меч точно штык.
— Тише, Маришечка, — промолвила она, легонько погладив девочку по щеке. Малышка потянулась к ней.
Все это время дюжий здоровяк только пялился на нас во все глаза. Внезапно он воскликнул:
— Господи милосердный, Саркан, да это ж юный принц!
— Я так понимаю, что да, — кивнул Саркан. Он, похоже, уже смирился со своей судьбой. Я жадно глядела на Дракона, все еще не вполне веря, что он и вправду здесь. Со времен нашей последней встречи он заметно исхудал, а уж растрепан-то — ну прямо как я. На щеке и шее — разводы сажи, и весь с головы до ног покрыт тонким слоем серой пыли — так, что у расстегнутого ворота рубашки обозначилась четкая граница между грязной кожей и чистой. На нем был грубый кожаный плащ до пола, тоже нараспашку. Рукава и подол по краям обожжены до черноты и в подпалинах по всей длине. Судя по Драконову виду, он явился сюда прямиком с пожарища. В голову закралась безумная мысль: а не я ли призвала его своим заклинанием?
Сташек выглянул из-за спины Каси.
— Барон Владимир? — промолвил он и обернулся к Саркану. — А вы Дракон, да? — Высокий детский голосок звучал неуверенно, словно, на взгляд мальчика, выглядел Дракон как-то неубедительно. — Агнешка привезла нас сюда, потому что здесь безопасно, — добавил он с еще большим сомнением.
— Ну, разумеется, — вздохнул Дракон. Он выглянул в окно. Марек и его отряд уже мчались вниз по тропе, причем не одни. За ними бесконечно длинной шеренгой следовали еще воины: армия преодолела перевал. Облако пыли, поднятое бессчетным войском, золотилось в лучах заходящего солнца и волной катилось к Ольшанке точно гряда тумана.
Дракон снова обернулся ко мне.
— Что ж, — язвительно промолвил он, — солдат ты, несомненно, привела.
