О том, что Бог меня любит, мне сообщила знакомая баптистка. Мое православное сердце кипело от негодования:

— Как такое могло прийти в голову? Чему там учат у этих протестантов?

Исходя из своего двухгодичного церковного опыта и консультаций с богословски подкованной старушкой Лаврентьевной, я лично анафематствовал опасное заблужденье. К тому же лицо у этой проповедницы было такое масленое и голос такой приторный. Где-то я уже видел такие лица. Ничего доброго эти сладкие речи не сулят.

В школе я подвергался жестоким преследованиям. К сожалению, не из-за веры. Особенно мне доставалось от одноклассницы, которую я про себя называл «Клава». Силы были неравны. Клава была на голову выше и, думаю, раза в три больше, а я был маленький и, как у нас говорят, дробненький. Приходилось спасаться сложными маневрами или благородным бегством. Она была отчаянно влюблена в меня, и это было очень страшно.

Ужас! Ужас! Ужас! Эти три понятия как нельзя лучше описывают мое состояние, когда я увидел Клаву в пионерском лагере. Охота началась! Целью было «загнать дичь» в угол, глядеть с умилением и плавиться, повторяя:

— Ну, Ди-и-ма-а-а! Я тебя так люблю-ю-ю! Дава-ай дружить!

Да, у меня было трудное детство!

И после такого кошмара я снова слышу, что кто-то меня любит без моего ведома, и это почему-то должно приводить в восторг. Кто-то, кто гораздо больше и сильнее, ставит меня перед фактом: я тебя люблю. Мне это показалось не только фальшивым и наигранным, но и возмутительным: меня снова преследуют своей любовью, хотя я никого ни о чем не просил, и мое мнение никого не интересует.