Тот, кто, рискуя здоровьем, читал Петрония или утешался Диогеном Лаэртским, смутно догадывается о подлинных причинах пожара Александрийской библиотеки. Поджигателей на самом деле пугало не качество книг, а их количество. Дон Кихот — это продукт книг, человек, который превратил себя в бесконечную игру цитат, зеркальную комнату с бесконечным числом отражений. Не случайно на подвиги выходит не славный рыцарь, а немощный старик — скудость значительного при навязчивой претензии знака.

Пост — это скудость, оскудение. Конечно, это не имеет никакого отношения ни к семантике, ни к этимологии слова «постмодернизм», но мне слышится в этом названии усталость от пустоты и изобилия знаков, за которыми нет значительного, оскудение духа. Люди ждут героев и подвижников, а вместо них скачут безумные старики на древних клячах. Потому главная эмоция постмодерна — ирония, она помогает справиться с этим морем масок, не захлебнуться в нем.

— Но какое все это имеет отношение к духовной жизни христианина?

— А разве верующие живут в каком-то ином мире? Разве нас, современных христиан, не захлестнуло море знаков, за которыми нет значительного?

Недавно я выбежал в испуге из большого православного магазина в Москве. Повторилась паника супермаркета. Много! Очень много! Это хорошо и радостно, что издано столько книг, что доступны издания на разных языках, но как нам с этим справиться? Как пережить доступность и изобилие святынь, золото храмов и роскошь иконостасов? Нет ли здесь постмодернистской диспропорции между знаком и значительным?

После очередного книжного приступа доктор приказал слугам Дон Кихота заложить кирпичами дверь в библиотеку. Когда «доблестный рыцарь» пришел в себя, он по привычке стал искать заветную комнату с книгами. Вместо двери — гладкая стена, оклеенная свежими обоями.

— Где вход?

— Куда?

— В библиотеку.

— Какая библиотека? Не было тут никакой библиотеки. Придумали тоже!

Надо ли и нам сжигать библиотеки и раздать церковные богатства нищим? Это исключительная мера, тем более что у нее есть авторские права. Некто Иуда Симонов Искариот, человек гибкого ума и нерастраченных талантов, был возмущен поступком бедной женщины, выплеснувшей целый алавастр драгоценного мира на ноги Спасителя.

Полезное и рационально обоснованное предложение. Но Христос принял сторону женщины, оправдал ее правоту. Никакой постмодернизм, никакое обнищавшее героизмом время не отберет у человека право на широкий и бескорыстный жест, который идет от избытка сердца. Был бы этот избыток! Оскудевшую современность не спасешь заколачиванием библиотек. Надо давать место поступку, подвигу и героизму, даже в малом, даже в обыденном, не боясь насмешек и желчной иронии. А потому в романтике Дон Кихота больше правды, чем в рационализме Иуды.