94

Я лежал на жесткой больничной койке – как пациент, о котором забыли врачи. Головная боль так и не прошла, а от выжигающего света воспалились глаза. Когда я опускал веки, передо мной все равно стояли сверкающие стены, навечно отпечатавшись в сознании, на сетчатке глаз.

Я не знал, сколько прошло времени – один час или целый день? Я скучал по оглушительной темноте, которая пугала меня раньше. Воздух был свеж и прохладен, но дышал я с трудом, как астматик – белые стены давили на меня, мешая вздохнуть.

Несколько раз я засыпал – вернее, терял сознание, – обессилев от бессмысленного ожидания, но эти краткие минуты отдыха не придали мне сил. Губы потрескались, горло пересохло. Я ничего не ел и не пил, наверное, уже пару дней. Казалось, меня хотят заморить голодом или же безумная машина, управляющая этой наэлектризованной тюрьмой, попросту не знает о том, что мне требуются еда и вода.

Лошадиная голова была все так же неподвижна. На крики никто не отвечал.

Я поднялся с кровати, опираясь руками об изголовье, осторожно спустив на промерзлый пол ноги.

Только бы не оступиться, только бы не упасть.

Когда я встал, мне почудилось, что пол подо мной перекосился и поднимается вверх, как палуба во время качки. Комната стала переворачиваться навзничь. Я панически всплеснул руками, ища в воздухе опоры, и повалился на скрипящую пленку.

Все было на месте. Подо мной стояла неподвижная, как приваренная к полу, кровать. Пол не превратился в потолок, мир не перевернулся.

Я слез с кровати, и меня повело от слабости.

За спиной послышался приглушенный гул. Я повернулся к широкой вентиляционной решетке, которая из-за больнично-белого света почти сливалась со стеной. Я забрался на кровать и вытянулся на цыпочках, однако вентиляционная решетка все равно находилась над головой, и я ничего не мог разобрать. Шум напоминал высокочастотную вибрацию старого работающего механизма, причудливо искаженную гортанным эхом разветвленной системы воздуховодов. Но что это? Генераторы кислорода? Энергетические установки?

Я продолжал прислушиваться и стал различать чьи-то нечеткие голоса.

Один голос принадлежал мужчине и был громче, ниже, и порою даже срывался на крик. Этот голос наступал, настаивал, жестко и агрессивно, тогда как второй, грудной и тихий, наверняка женский, неуверенно оборонялся, затихая и утопая в машинном рокоте. Иногда мужской голос становился таким громким, что я мог уловить отдельные слова:

– …недостаточно…

– …должны сделать…

– …Лидия…

Лидия?

За спиной послышалось отчетливое жужжание сервоприводов – кронштейн, согнутый зигзагом над дверью, медленно распрямлялся, изготавливаясь для броска.

Я вздрогнул и обернулся.

Металлический череп неподвижно висел над комнатой, но его слепой глаз смотрел вниз под другим углом.

Я прислонился к стене. Никаких голосов уже не было – они исчезли, потонули в шуме генераторов кислорода или энергетических машин.

Я стоял у решетки в надежде, что голоса вернутся, когда за спиной послышалось знакомое механическое гудение.

Я резко развернулся, и лошадиный череп застыл под моим взглядом, не успев вернуться в изначальное положение. Потухший глаз теперь смотрел не в пол, а таращился на кровать, упорно притворяясь незрячим.

Я подошел к двери.

Лошадиная голова пугающе нависала надо мной, неподвижная, окоченевшая от холода. Мне стало не по себе.

Я вернулся в смутной надежде, что голоса все-таки появятся, но, не успел я залезть на кровать, как позади послышался протяжный вой сервоприводов.

Незрячий электрический глаз уставился на вентиляционную решетку, да и сам череп уже не висел, ослабленно поникнув, над полом, а хищно вытягивался на длинном кронштейне.

– Вы так развлекаетесь?! – заорал я в потолок. – Кто вы такие? Кто дал вам право?!

Слепой череп не шелохнулся.

– Что здесь происходит?! Зачем все это нужно? Чего вы хотите?

Странный гул, доносившийся из вентиляционной решетки, затих – неизвестная машина отключилась, и камеру накрыла тишина. Я подошел к лошадиной голове и заглянул в ее единственный слепой глаз.

– Я требую объяснений! Если я военнопленный, если я…

Внезапно я почувствовал слабость – так, что едва устоял на ногах.

– Пожалуйста! – простонал я, срываясь на плач. – Пожалуйста!

Мне никто не ответил.

– Пожалуйста! – молил я.

Я закрыл лицо.

– Хотя бы выключите этот свет! Я прошу вас! И дайте мне хоть один глоток воды! Я сделаю все, что вы захотите. Я…

Металлическая башка невозмутимо смотрела сквозь меня, словно меня и не было вовсе.

– Пожалуйста!

Меня лихорадило, слезы стекали по щекам. Лошадиный череп висел над комнатой не двигаясь.

– Пожалуйста!

Но меня по-прежнему окружала тишина.