Рассказ Навратила произвел на Северсона очень сильное впечатление. Он сразу же вспомнил загадочное письмо и свой разговор с праплемянником.

«По-видимому, Дитриксон общается именно с Ватсоном!.. Может, они уже замыслили нечто преступное?»

Подозрение быстро росло и крепло: да, Олаф, бесспорно, утаил правду. Один он вряд ли мог бы причинить экспедиции много вреда, но два преступника уже представляют серьезную угрозу. Молчать — значит стать их сообщником; выдать Ватсона — означало выдать и своего родственника…

Северсон ворочался с боку на бок на кровати, голова у него раскалывалась.

«Выдам! — решил он после тяжелой душевной борьбы… — Но как я докажу, что они — преступники? — подумал он вдруг. — Записку Дитриксон уничтожил, других вещественных доказательств нет. Оба будут отпираться и скажут, что я сошел с ума. Наконец, ученые скорее поверят своим коллегам, чем незнакомому гостю из прошлого…»

«Алена… Алена — мое единственное спасение… Она, конечно, поверит мне… Но нельзя рассказать и ей; ее не порадует то, что я так долго молчал, так долго скрывал от нее…»

Всю ночь Северсон так и не сомкнул глаз, но ничего путного придумать не смог. На рассвете он решил отложить решение проблемы на вечер; вечером — на другой день;

затем — на следующую неделю… И так проходили месяц за месяцем.

А тем временем жизнь в крохотном одиноком мирке в межзвездном пространстве текла спокойно, без серьезных происшествий. С Земли приходили известия о новых успехах человечества в борьбе с природой, а с планеты Икс — непонятные программы с «визгливой» музыкой. Она казалась все время одинаковой, только слышимость постепенно улучшалась.

Северсон еще некоторое время упрекал себя за трусость и нерешительность, но его нечистая совесть уже медленно засыпала. Но однажды произошло событие, которое вновь пробудило его тревогу.

— Вы хоть понимаете, Лейф, что уже скоро год, как мы летим во Вселенной? — спросила его как-то Алена.

— Время только для бездельников тянется медленно, а мы не можем пожаловаться на недостаток работы! — засмеялся он в ответ. — Сколько хлопот доставляет нам одна только кухня! Робинзону было легче: убил какое-нибудь животное, поджарил, и готово. Моя мама готовила блюда по кулинарной книге, где было написано: «Возьми три яйца, полкилограмма муки и сто граммов сахара…» Она, наверное, за голову схватилась бы, если бы прочитала наши «поварские рецепты»: «Взять атомы углерода, добавить к ним столько-то электронов и нагревать под давлением в три тысячи атмосфер». А ведь все очень просто!

— И прибавьте еще, что в нашей столовой в мире невесомости каждый сначала должен научиться есть! — засмеялась Алена. — Вспомните, как вы кривились, когда вам впервые предложили пить чай из бутылки через соску…

Девушка вдруг насторожилась: у входа в лабораторию послышался странный шорох. Она сделала шаг, чтобы посмотреть, что там творится, когда дверь вдруг резко распахнулась.

В комнату вплыл Дитриксон. Его глаза лихорадочно горели, взъерошенные волосы топорщились вокруг головы. Дрожащими руками он придерживался за косяк и невидящим взглядом тупо смотрел в лабораторию.

— Доктор Свозилова, спасите меня! — прошептал он наконец.

Когда Северсон и Алена бросились к нему, Дитриксон уже был без сознания. Голова у него горела.

Результат медицинского осмотра оказался неожиданным: тяжелое вирусное воспаление мозговых оболочек.

— Заразное заболевание… Как это могло случиться? — покачал головой Навратил.

— Да еще в наше время, когда заразных болезней уже давно нет на Земле! — добавила Молодинова. — Тем более странно это здесь, в герметичном помещении, которое мы так старательно проверяли.

— Остается предположить, что Дитриксон носил в себе инфекцию еще до начала путешествия, — высказал догадку Шайнер.

— Это невозможно, — запротестовал Вроцлавский. — Как вы знаете, я присутствовал при медицинском осмотре Дитриксона перед стартом и могу поклясться, что обследование было проведено так же тщательно, как и у всех. Никаких вредных микроорганизмов не было обнаружено.

Академик Навратил положил на стол несколько снимков.

— Но эти пробы все-таки ясно показывают целую колонию вирусов в опасной близости к коре головного мозга. Товарищ Шайнер, бесспорно, прав. Теперь вспоминаю, что вчера перед началом смены Дитриксон зашел ко мне и попросил, чтобы вместо него на электростанции подежурил академик Ватсон, — мол, тот согласен. Дитриксон ссылался на то, что плохо себя чувствует. Откровенно говоря, я подумал, что он немного симулирует, потому что выглядел он здоровым…

При упоминании Ватсона у Северсона сильно застучало сердце.

«Почему Олаф попросил именно его? — промелькнуло в голове. — Очевидно, они тайно встречались… не причастен ли случайно Ватсон к этому заболеванию?.. Нет, теперь уже нельзя молчать… Нужно все рассказать Алене… Все?..

И про Дитриксона?.. Нет, его пока трогать не стоит. Все равно он болен, следовательно, безвреден».

Алена, выполняя обязанности врача, большую часть времени находилась возле больного. Северсон скучал. Теперь он редко заглядывал в клуб, свободное время проводил в библиотеке, а по вечерам, ложась спать, обдумывал, как открыть свою тайну Алене. Он старательно обдумывал каждую фразу, даже каждое слово, пытаясь предугадать вопросы и ответы девушки.

Тем временем состояние больного значительно улучшилось. После быстрого вмешательства Вроцлавского и Алены температура сразу же спала. Причина болезни — вирусы были изолированы и немедленно уничтожены.

Наконец настал миг, которого так боялся Северсон.

— Алена, я хотел бы вам кое-что рассказать… — начал он несмело, когда они встретились в клубе.

Они были там практически одни. Только на противоположной стороне круглого помещения сидели Чан-су с Цагеном и время от времени передвигали металлические фигурки по намагниченной шахматной доске.

— Помните, как к нам ввалился Дитриксон?.. Северсон запнулся, вдруг осознав, что позабыл заученные фразы. На лбу у него от напряжения проступили капли пота.

— Скажите, что вас беспокоит! — подбодрила его Алена, заметив, что с другом что-то творится. — Погодите, а вы случайно не больны? — спросила она и вдруг побледнела. — Когда вы в последний раз встречались с Дитриксоном?

— С месяц назад… Вы думаете, что я заразился от него?

— Будем надеяться, что нет, — попыталась улыбнуться Алена. — Как вижу, мы сделали ошибку, что сразу не провели специальный медицинский осмотр всего экипажа… Слишком уж мы привыкли к жизни без заразных болезней и забыли о бдительности. Но скажите мне, кто бы мог ожидать такое на «Луче», который так хорошо охраняется от незваных гостей?.. Идемте немедленно в амбулаторию!

«Я дурак! Зачем я вообще начал этот разговор! — рассердился на себя Северсон. — Теперь отступать уже нельзя!»

Как и следовало ожидать, никаких болезнетворных вирусов в организме Северсона не нашли.

— Ну и прекрасно, — вздохнула с облегчением Алена. — А теперь рассказывайте, что вас мучает?

— Не знаю, как и начать… — смущенно улыбнулся Северсон. — То, что я вам скажу, — только предположение, над которым, возможно, вы будете смеяться. Но его стоит принять во внимание.

Он на мгновение замолчал, чтобы лучше обдумать, что надо сказать.

— В последнее время я наблюдал за жизнью на «Луче» внимательнее, чем раньше, — решил он соврать. — И мне кажется, что у нас не все в порядке…

Алена удивленно вскинула брови, но промолчала.

— Прежде всего, мне не нравится Ватсон.

— Только и всего? — с облегчением засмеялась девушка. — А я уже думала, что вас здесь кто-то обижает. Сказать по правде, я тоже его не очень люблю. Не нравится мне его постоянное одиночество.

— Речь не только о его одиночестве, — перебил Северсон. — Вспомните, как яростно он выступил против вас на заседании Всемирной Академии наук. Вы, возможно, скажете мне, что он признал свою ошибку и в конце концов добровольно попросился в опасную и рискованную экспедицию. Однако не кажется ли вам странным, что волк за одну ночь превратился в ягненка?.. Возможно, я клевещу на Ватсона, но не поручусь, что он не присоединился к нам только для того, чтобы помешать экспедиции и доказать этим, что он был прав.

— Понимаете ли вы, что вы говорите?! — ужаснулась Алена. — У Ватсона есть свои недостатки, как и у каждого из нас. Возможно, их даже немного больше. Но считать его преступником — это слишком! Не сердитесь, Лейф; вы хорошо знаете, что я вас люблю, но за одно я должна вас упрекнуть: вы еще не избавились от пережитков старого мира. В каждом видите, прежде всего, недруга, который хочет вас обмануть или эксплуатировать. Я не удивляюсь этому, раньше так было принято повсюду. И все же, умоляю вас,

поймите, что с тех пор мир полностью изменился, что сегодня человек человеку не волк, а друг. Думаете, мы смогли бы покорить природу и завоевать отдаленные уголки Вселенной, если бы не любили друг друга, если бы не доверяли друг другу?

Северсон покраснел. На широком лбу у него выступили вены.

— Алена, хорошо знаю, что я человек старого мира… — прошептал он взволнованно. — Возможно, именно поэтому я и вижу теперь остатки прошлого у Ватсона лучше, чем вы. Боюсь, что сказанное вами час назад про инфекционные заболевания касается и случая с Ватсоном. Вы слишком полагались на то, что болезни уничтожены навсегда. А теперь слишком надеетесь, что ни в одном из вас не осталось и следа прошлого. Вы думаете, что все люди хорошие. А я в это не верю. Не забудьте, что империализм рухнул всего лишь сорок лет назад и оставил вам здесь своих потомков, в которых, возможно, вложил такие же зародыши злобы, какими были вирусы у Дитриксона…

Алена взглянула на Северсона с нескрываемым удивлением.

— Вот сейчас, Лейф, вы меня действительно удивили! И, признаю, прочитали мне прекрасную лекцию. Вижу, что растете быстрее, чем я думала. Простите… Почему все же вы подозреваете именно Ватсона? Может, есть какие-нибудь доказательства?.. Вы упомянули, что за последнее время более внимательно следили за жизнью вокруг себя…

Северсон оказался в тупике. Достаточно сказать правду, и он раскроет, что существует тайная преступная организация «Братство сильной руки», которая хочет в благоприятный момент завладеть Землей, а с помощью Дитриксона, в конечном счете, и планетой Икс. Мысль, что при этом он предал бы собственного праплемянника, отняла у него всякую храбрость.

— Ватсон прячется от других… — медленно начал Северсон после короткого молчания. — Знает ли кто-нибудь, что он делает в одиночестве? Не знает!.. Иногда он встречается с Дитриксоном. А Дитриксон вдруг тяжело заболевает. Не причастен ли к этому Ватсон?.. И еще одно: откуда Ватсон знал, зачем к нему приходил Навратил?.. Если вы над этим задумаетесь, то скажете, что я прав…

Северсон с облегчением вздохнул. Исповедь закончилась благополучно. И достигла своей цели, потому что Алена после короткого раздумья спросила:

— Может, об этом следует рассказать Навратилу? Мне кажется, что во многом вы правы. Только мне все же не хочется верить, что Ватсон так низко пал. Ведь он прежде всего ученый.

— Навратилу пока ничего не говорите! — быстро сказал Северсон. — Сначала надо убедиться, обоснованно ли подозрение. Лучше всего было бы последить за ним какое-то время. Надо узнать, что он делает в одиночестве, чем занимается в своей каюте и как ведет себя на дежурстве.

— Хотя это не совсем правильно, но что же, в таком случае поиграем в детективов. Если окажется, что мы его напрасно подозревали, попросим у него прощения.