Алликстер стоял в широком коридоре, выложенном плиткой из белого стекловидного материала. Спешивший впереди Приятель проскользнул под высокой остроконечной аркой, напоминавшей архитектуру романского стиля. Алликстер последовал за ним и оказался в павильоне под открытым небом. Пол павильона был выложен той же стекловидной плиткой – квадратами примерно полуметровой ширины. Здесь не было никакой мебели, никаких приборов или приспособлений. По периметру на трубчатых опорах держались непропорционально громоздкие треугольные фронтоны – Алликстер испуганно остановился; ему казалось, что все это сооружение вот-вот обрушится к его ногам.

Он осторожно вышел на середину павильона, чувствуя под ногами характерную дрожь – где-то внизу работало мощное механическое оборудование. Алликстер снова опасливо оценил устойчивость трубчатых опор; его нисколько не успокоил тот факт, что они вибрировали и покачивались. Приятель, по всей видимости, не обращал внимания на угрожающее состояние сооружения. Алликстер осторожно приблизился к краю павильона, каждую секунду ожидая, что едва сохраняющий равновесие фронтон обвалится ему на голову.

Окружающая местность существенно отличалась от серой равнины, покрытой бездонным пеплом. Здесь открывался настолько же странный неземной вид, не лишенный, однако, некоего зловещего очарования. Между двумя пологими холмами пролегла длинная сумрачная долина. В трех или четырех километрах от павильона, в ложбине, блестело ровное, как стекло, озеро – в его зеркальной поверхности отражалась россыпь разноцветных звезд.

По склонам холмов росли лиловые кусты, напоминавшие земные виноградные лозы, а долину, насколько мог видеть глаз, покрывали зеленовато-черные прямоугольники возделанных полей. На полпути к озеру Алликстер заметил нечто вроде поселка – ряд аккуратных навесов, открытых спереди и сзади, под вереницей веретенообразных светло-зеленых деревьев, похожих на ломбардские тополя.

Раздался резкий, оглушительный треск, прокатившийся многократным эхом по всей долине. Приятель заверещал, отскочил назад и свернулся дрожащей кочкой посреди павильона. У Алликстера мурашки пробежали по коже – фронтон угрожал обвалиться и раздавить его – тем не менее, он не мог оторвать глаз от происходившего в долине.

Холм справа от долины раскололся гигантской трещиной длиной не меньше полутора километров и примерно стометровой ширины. Из этого провала полыхнула пелена белого пламени, нависшая по диагонали поперек всей долины. Алликстеру в лицо дохнула волна жара; он тут же спрятался за хрупкой трубчатой опорой – она вздрагивала и покачивалась у него перед носом.

«Ну и дела! – пробормотал Алликстер. – На этой планете лучше не проводить отпуск. Неудивительно, что здесь столько развалин!»

Приятель подобрался поближе к Алликстеру и съежился, как испуганная собака, ищущая защиты. Алликстер не удержался от усмешки: «Начинаю понимать, почему вы тут сходите с ума от страха. Никогда не знаешь, когда и где на этой планете снова полыхнет адское пламя».

Теперь у него была возможность внимательнее изучить внешность туземца: круглую физиономию с матовыми глазами под смехотворным веником из перьев – лицо без всякого выражения, лишь отдаленно напоминавшее человеческое, пухлые руки, окаймленные бахромой черной шерсти, пухлые кривые ножки, соединявшиеся с торсом, как патрубки с паровым котлом.

Алликстер пытался угадать, какими побуждениями руководствовался Приятель. Каковы бы ни были эти побуждения, какие бы странные идеи ни блуждали в мыслительном органе этого существа, их, конечно же, нельзя было определить в привычных земных терминах. «Но между нами есть нечто общее, Приятель, – сказал Алликстер. – Мы оба не хотим, чтобы нас разнесло на кусочки следующим взрывом».

По мнению Алликстера, в сложившейся неутешительной ситуации можно было порадоваться только одному обстоятельству: поведение Приятеля и его сородичей, судя по всему, свидетельствовало о том, что эволюция не сделала из них хищников. Из теоремы Грэма следовало, что плотоядные существа, развившиеся до уровня цивилизации, сохраняли безжалостную свирепость, свойственную их предкам. Потомки растительноядных животных стремились к мирному дисциплинированному существованию, обусловленному традициями и правилами – тогда как всеядным организмам свойственны беспорядочная изменчивость поведения, подверженность нервным расстройствам и непредсказуемые эмоции.

Приятель потянул Алликстера за рукав. Минуту-другую Алликстер не решался продолжать путь, но постепенно успокоился и последовал за туземцем. «Какой смысл тебе противиться? – рассуждал он по дороге, обращаясь к не понимавшему ни слова спутнику. – Все равно я никогда не вернусь домой. Может быть, однако, ты ведешь меня к экспортной магистрали, а в таком случае мне не мешает запастись безделушками, которые можно было бы выгодно продать на Земле. На тысячу франков в месяц не особенно разживешься».

Алликстер с любопытством поглядывал на небо: «Кажется, я очутился в глубине звездного скопления – может быть, даже за пределами Млечного Пути. Далеко от дома! Меня сюда заманила жадность – грех, древний, как Вселенная. Что ж, посмотрим, что задумал мой старый добрый Приятель».

Приятель провел его за угол павильона к дорожке, выложенной тонкими каменными плитами. Алликстер чувствовал, как вибрируют и содрогаются под ногами эти плиты – снова возникало впечатление, что где-то поблизости работало мощное механическое оборудование. За павильоном начинался склон холма; из склона выступало каменное строение, вкопанное в холм с противоположной входу стороны.

Стены напоминавшего бункер сооружения были выложены из огромных рыжевато-серовато-желтых обтесанных камней, пронзенных и скрепленных металлическими прутьями. Дорожка из каменных плит кончилась. Теперь они шли по обнаженному грунту, и почва здесь содрогалась и пульсировала еще сильнее. Приятель остановился у слегка приоткрытой массивной двери, дрожавшей на петлях.

Приятель что-то пропищал. Алликстер включил автопереводчик.

«Большая машина плохо. Строить хорошо. Опасность. Большая машина разрушить друга один. Друг два, – Приятель постучал пальцами по груди Алликстера. – Друг два. Строить человек пришел через отверстие. Идти смотреть большая машина. Опасность. Разрушить друга. Большая опасность. Большая машина враг. Делать много разрушить».

Алликстер опасливо приблизился к двери: «Судя по твоим словам, проект не выглядит привлекательно». Прищурившись, он заглянул через щель в большой пустой зал. Пол помещения был выложен крупными – почти трехметровой ширины – квадратными плитами из полированного красного материала. Стены были покрыты от пола до потолка прямоугольными панелями – скорее всего съемными. Там, где одну из панелей отодвинули в сторону, Алликстер заметил плотную массу исключительно сложных и хрупких механизмов.

В поле зрения появилась тележка, медленно двигавшаяся по рельсам, окружавшим зал по периметру; на тележке стоял высокий черный контейнер. Судя по тому, что с одной стороны передвижного контейнера находились индикаторы и приборы управления, в нем содержался еще какой-то массивный механизм.

Таковы были неорганические аспекты помещения; Алликстер смог их оценить с первого взгляда. Теперь он сосредоточил внимание на другом объекте, гораздо более любопытном и чреватом немаловажными последствиями для дальнейшей судьбы Алликстера. На полу в зале лежал труп – труп человека с проломленным черепом.

У мертвеца было исхудалое, костлявое, зеленовато-желтое лицо. Кожа его тощего тела, казалось, была натянута непосредственно на кости. В целом незнакомец напоминал большую экзотическую птицу, которую ощипали, убили и оставили валяться на полу.

Очевидно, труп пролежал здесь уже несколько дней, и Алликстер поблагодарил судьбу за то, что защитная оболочка позволяла ему не дышать воздухом этого машинного зала.

Дыхание! Алликстер снова рассмотрел труп. На нем не было никаких признаков защитного костюма или шлема. Этот человек дышал галогенами, ядовитыми для землянина. «Странно!» – подумал Алликстер. Приятель подталкивал его вперед: «Идти. Большая машина разрушать. Опасность».

Алликстер не торопился заходить внутрь: «Хотеть жить. Хотеть избежать опасность. Страх».

«Смотреть», – сказал Приятель. Приоткрыв дверь пошире, он бочком проскользнул в зал. Шлепая по полированным красным плитам, туземец лихорадочно поднимал и опускал плечи, непрерывно испуская поток свербящего в ушах верещания.

«Приятель! – с восхищением сказал Алликстер. – Если бы мы с тобой вернулись на Землю, я увез бы тебя в Шотландию и устроил бы тебя волынщиком Королевского полка, причем волынка тебе не понадобилась бы».

Приятель не переставал верещать, пока не присоединился к Алликстеру за дверью.

«Идти, – сказал Приятель. – Говорить, опасность отсутствует. Молчать, опасность». Он ткнул Алликстера в грудь: «Большая машина строить человек пришел через отверстие. Строить большая машина».

До Алликстера впервые начал доходить смысл сказанного туземцем: «Кажется, я понимаю. Там, внутри, какая-то машина, и ты хочешь, чтобы я ее починил. Пока я ее не починю, существует опасность, но находиться внутри тоже опасно, если я не буду непрерывно болтать, – он нервно рассмеялся. – Хотел бы я, чтобы Сэм Шмитц посмотрел на меня сейчас! Он прозвал меня „молчаливым шотландцем“, а теперь мне придется трепать языком, как сварливому попугаю! – Алликстер вздохнул. – Что ж, тысяча франков в месяц в моем возрасте – своего рода обеспечение. В том случае, конечно, если я выживу на этой проклятой работе. Голодать не придется, так или иначе…»

Он раздраженно замолчал и снова заглянул в зал, прикусив губу и сожалея о том, что не успел обучить автопереводчик вопросительным выражениям на туземном языке.

«Вполне может быть, что я – лучший механик во Вселенной, – сказал Алликстер, – но залезать без подготовки в нутро инопланетной машины, не понимая даже, чтó в ней не работает… Вилли Джонсон погиб именно таким образом».

Приятель настойчиво подталкивал его. Откуда-то издалека донесся отголосок глухого удара – где-то опять прогремел чудовищный взрыв. Приятель задрожал и возбужденно заверещал; перья у него на голове растопырились во все стороны.

«Что ж, человек умирает только однажды, – философски заметил Алликстер. – И, если наступил мой черед, по меньшей мере ни шеф, ни Сэм Шмитц об этом не узнáют. Тюлени с перьями не доставят им такого удовольствия».

Он широко распахнул дверь и уже собирался зайти в зал, когда Приятель указал куда-то вверх и проверещал: «Опасность».

Алликстер взглянул наверх. На шаровом шарнире, закрепленном в центре потолка, висел огромный молот, приподнявшийся вплотную к противоположной стене и готовый сорваться. По всей видимости, именно эта штуковина раздробила череп мертвеца, лежавшего на полу.

«Опасность, – повторил Приятель. – Говорить много».

Заходя в зал, Алликстер толкал перед собой автопереводчик. «Хотел бы я оказаться дома! – громко говорил он. – Хотел бы я знать, где тут у вас экспортная магистраль. Земля так близко и так далеко! И вот я здесь, чирикаю, как канарейка, чтобы спасти свою шкуру».

Улавливая отдельные загруженные в его память слова, автопереводчик пищал и кряхтел – зал наполнился смесью человеческих и туземных звуков.

Алликстер подумал: «Зачем непрерывно говорить, если у меня под рукой идеальный говорящий автомат?» Он установил автопереводчик посреди зала и включил режим повторения цикла A вместе с воспроизведением записанных ответов Приятеля. «Теперь здесь достаточно шума для того, чтобы отвлечь внимание любой охранной системы», – решил Алликстер.

Алликстер изучал машинный зал, с опаской поглядывая на готовый сорваться молот. Несомненно, инопланетный механик здесь что-то ремонтировал, когда его остановила смерть. В нескольких местах со стен были сняты панели; передняя панель контейнера на тележке тоже была удалена. Различные эксцентриковые шайбы, зубчатые колеса, валы и сборки компонентов непонятного назначения, смонтированные в небольших корпусах, были аккуратно расставлены в лотке рядом с небольшим стеллажом для инструментов. По всей видимости, механик только начал работать, когда… Алликстер снова бросил тревожный взгляд на угрожающе нависший молот.

«Нет уж! – подумал Алликстер. – Риск слишком велик».

Он взобрался по боковой стенке высокого черного контейнера, двигавшегося на тележке, и снял с пояса лазер, служивший как инструментом, так и оружием. Выпрямившись во весь рост и протянув руку вверх, он провел лазерным лучом по длинной штанге там, где она крепилась к молоту. Металл вспыхнул дождем жарких искр и расплавился; молот со звоном свалился на пол в нескольких сантиметрах от автопереводчика. Хлопнув себя по лбу – он забыл откатить подальше семантический анализатор – Алликстер повесил лазер на пояс.

Послышался громкий голос, говоривший на туземном языке – он пищал, верещал и стонал, он протестующе вопил. Алликстер торопливо спустился на пол, озираясь в поисках источника этого голоса. У него по спине текли струйки пота.

В зале больше никого не было.

Голос продолжал вопить, и через несколько секунд Алликстер понял, откуда он исходил – из металлической диафрагмы в дальнем конце зала. Непосредственно над диафрагмой из стены выступала многогранная линза сантиметров пятнадцать в диаметре.

Алликстер подкатил автопереводчик поближе и сказал: «Друг, друг. Выходить, смотреть». Алликстер решил, что голос принадлежал, скорее всего, партнеру инопланетного механика-мертвеца, наблюдавшему за происходящим дистанционно, с помощью камеры за многогранной линзой объектива.

Голос из диафрагмы сказал по-английски: «Строить через много слов. Строить слова через машину».

«Очевидно, этот наблюдатель – разумное существо, – подумал Алликстер. – Что ж, перейдем к циклу B». Он запустил программу, но голос не пытался отвечать автомату. Он сказал: «Человек говорить. Человек говорить».

«Ха! Гмм… – Алликстер задумался. – Тоже в своем роде разумное решение. Он хочет выучить английский. Похоже на то, что говорить придется мне, а не ему. Надо полагать, это входит в мои обязанности, хотя за это мне не платят – я механик, а не чертов лингвист. Что поделаешь…»

Он занялся обучением невидимого собеседника, произнося слова и фразы, соответствующие изображенным мультипликациям и взаимодействиям.

Цикл B, посвященный местоимениям, закончился. Алликстер запустил цикл C. Голос сказал: «Больше слов, быстрее. Все понимать и запоминать».

«Гмм! – пробормотал Алликстер. – Мы имеем дело с новоиспеченным гением. У этого субъекта мозги, как губка. Что ж, получай столько, сколько сможешь проглотить!» И он стал описывать изображенные на экране ситуации во всех подробностях, дополняя основные концепции нарицательными и глагольными конструкциями.

Через два часа они завершили циклы C, D, E и F – для чего обычно требовалось не меньше месяца.

Выключив лингвистический аппарат, Алликстер сказал: «А теперь, друг мой, кто бы ты ни был, ты сможешь со мной говорить и, надеюсь, ответишь на несколько вопросов».