Челнок вылетел навстречу паруснику №25, занявшему орбиту рядом с парусником №40, готовым принять новый экипаж.

Генри Белт сказал: «Господа, прошу вас не оставлять на борту никакого мусора, старой одежды и тому подобного. Нет ничего хуже, чем начинать полет в неопрятном корабле. Пока мы ожидаем разгрузки челнока, предлагаю произвести окончательную проверку и уборку».

Челнок приблизился и занял позицию, параллельную солнечным парусникам. Три человека оттолкнулись от челнока, подлетели к сороковому паруснику, следовавшему в полукилометре за двадцать пятым, перебросили тросы, подхваченные оставшимися в челноке, и стали подтягивать к себе груз – контейнеры и оборудование.

Пять кадетов и Генри Белт выступили в скафандрах в зарево солнечного света. Под ними простиралась Земля – зеленая и синяя, белая и коричневая; при виде знакомых континентов у кадетов слезы навернулись на глаза. Кадеты, перемещавшие груз в парусник №40, с любопытством поглядывали на них, не отрываясь от работы. В конце концов перегрузку закончили, и шесть человек перелетели, невесомые, через пропасть, разделявшую парусник №25 и челнок.

«Вернулся целым и невредимым, Генри? – приветствовал Белта пилот челнока. – Меня это каждый раз удивляет».

Генри Белт не ответил. Кадеты уложили пожитки и, стоя у иллюминатора, в последний раз взглянули на парусник №25. Двигатели челнока включились: казалось, два огромных паруса взлетели куда-то очень высоко.

Челнок тормозил, ныряя в атмосферу и выныривая, после чего выдвинул крылья и легко приземлился на посадочной полосе в пустыне Мохаве.

Колени кадетов подгибались – их ноги отвыкли от силы притяжения. Прихрамывая, они направились вслед за Генри Белтом к микроавтобусу и заняли в нем места; автобус отвез их к административному комплексу. Когда они вышли из автобуса, Генри Белт знаком подозвал их к себе.

«Здесь, господа, я вас покину. Я пойду своей дорогой, каждый из вас – своей. Сегодня вечером я проверю отметки в записной книжке и, после внесения различных поправок, подготовлю официальный отчет. Думаю, однако, что я уже сейчас могу подвести итоги и сообщить о моих заключениях.

Прежде всего, ваш класс был не лучшим и не худшим из тех, с которыми мне пришлось иметь дело. Господа Линч и Острендер! Я считаю, что вы не способны к командованию и не готовы действовать в ситуациях, связанных с длительным эмоциональным напряжением. Не могу рекомендовать вас в качестве астронавтов.

Господа фон Глюк, Калпеппер и Верона! Вы удовлетворяете моим минимальным требованиям, и я могу вас рекомендовать, хотя особые положительные рекомендации заслужили только Клайд фон Глюк и Маркус Верона. Вы привели парусник назад, на Землю, и при этом продемонстрировали почти безукоризненные навигационные навыки. В связи с чем, так как мне суждено умереть в космосе, мне придется совершить как минимум еще один тренировочный полет.

На этом мы прощаемся. Надеюсь, тренировка под моим наблюдением оказалась для вас полезной». Генри Белт коротко кивнул каждому из пяти кадетов и, прихрамывая, скрылся за углом здания.

Кадеты смотрели ему вслед. Калпеппер вынул из кармана пару небольших металлических предметов и продемонстрировал их на раскрытой ладони: «Помните, что это такое?»

«Хмф! Подшипники для компьютерных дисков, – безразлично ответил Линч. – Настоящие, а не те, которые мы изготовили».

«Я их нашел в небольшом поддоне для запасных деталей. Раньше их там не было».

Фон Глюк кивнул: «Насколько я помню, неисправности оборудования обнаруживались сразу после окончания инспекции паруса».

Линч судорожно и шумно вздохнул, повернулся и ушел. Острендер последовал за ним. Калпеппер пожал плечами и отдал один из подшипников Вероне, а другой – фон Глюку: «Сувениры – или медали, если хотите. Вы их заслужили».

«Премного благодарен, Эд!» – сказал фон Глюк.

«Спасибо, – пробормотал Верона. – Сделаю из него значок».

Все трое больше не могли видеть друг друга – они подняли глаза к сумеречному небу, где уже начали появляться первые звезды, и направились к зданию, где их ждали родственники, друзья и подруги.