Линч, Верона, Острендер и Саттон разобрали механизм и удалили износившийся подшипник. «Проклятая рухлядь! – заметил Линч. – Почему нам не дали исправное оборудование? Или, если им так не терпится нас прикончить, почему бы не расстрелять нас на месте – и дело с концом?»

«Мы еще живы, – возразил Верона. – Ты искал запасной подшипник?»

«Конечно. У нас нет ничего похожего».

Верона с сомнением разглядывал подшипник: «Пожалуй, можно изготовить баббитовую втулку и подогнать ее на фрезерном станке. Да, так и придется сделать – если среди вас не найдется математического гения, производящего расчеты со скоростью компьютера».

Саттон взглянул на иллюминатор и сразу отвел глаза: «Не развернуть ли нам парус ребром?»

«Зачем?» – спросил Острендер.

«Мы не хотим слишком разгоняться. Корабль уже летит со скоростью 50 километров в секунду».

«Марс далеко».

«Но если мы будем слишком долго ускоряться, мы промахнемся и пролетим мимо. Тогда чтó с нами будет?»

«Саттон, ты – пессимист. Стыдно молодому человеку постоянно думать о смерти»! – послышался голос фон Глюка, сидевшего за пультом управления у противоположной стены.

«Лучше быть живым пессимистом, чем дохлым клоуном».

Кадеты надлежащим образом отлили, обработали и подогнали новую втулку, после чего стали напряженно ждать поступления данных в процессор.

«Так дело не пойдет, – заметил Верона, – ось все еще вибрирует. В какой степени это влияет на обработку данных, трудно сказать. Можно установить регулировочные прокладки под кронштейном…»

Подкладывая кусочки папиросной бумаги под опору кронштейна, им удалось почти устранить вибрацию оси. «Данные загружаются! – заключил Саттон. – Посмотрим, как он справится с расчетами».

Они ввели в систему координаты; повернулась стрелка индикатора. «Наклон паруса нужно увеличить на четыре градуса, – сказал фон Глюк. – Мы слишком быстро смещаемся влево относительно расчетного радиуса орбиты Марса. Прогнозируемый курс… – он быстро пробежался пальцами по клавишам, и на экране появилась яркая петлеобразная линия, огибавшая точку центра притяжения Марса. – Получается эллиптическая кривая – мы облетим Марс на расстоянии примерно тридцати тысяч километров. Если ускорение не изменится, Марс отбросит нас обратно к Земле».

«Превосходно! Просто замечательно! Вперед, парусник №25! – обрадовался Линч. – Я слышал, что вернувшиеся кадеты падают плашмя на землю и целуют ее. Если я вернусь, буду прятаться до конца своих дней в какой-нибудь пещере».

Саттон продолжал наблюдать за вращением дисков. Они все еще заметно дрожали. «Черт бы их побрал! – буркнул Саттон. – Подшипник на другом конце оси тоже износился».

Линч стал грязно ругаться; у Вероны опустились плечи: «Придется засучить рукава и починить его».

Кадеты отлили, обработали, отполировали и установили второй подшипник. Диски продолжали подрагивать и поскрипывать. Тем временем Марс – пятнышко охряного оттенка – мало-помалу приближался к кораблю сбоку. Не полагаясь больше на компьютер, кадеты произвели расчеты и проложили курс вручную. Полученные результаты ненамного, но существенно отличались от показаний компьютера. Кадеты угрюмо посматривали друг на друга.

«Ну, чтó будем делать? – спросил Острендер. – Где-то закралась ошибка. Чем она объясняется? Погрешностью приборов? Мы неправильно рассчитали курс? Или все-таки нас обманывает компьютер?»

Калпеппер тихо произнес: «Так или иначе, мы не врежемся в Марс».

Верона снова осмотрел компьютер: «Не могу понять, почему подшипники не работают… Может быть, сместились их крепления?» Он снял боковую панель корпуса, внимательно рассмотрел кронштейны подшипников и направился к ящику с инструментами.

«Что ты собрался делать?» – поинтересовался Саттон.

«Попробую ослабить крепления со всех сторон. По-моему, проблема именно в них».

«Оставь их в покое! Ты окончательно сломаешь механизм, и у нас больше не будет компьютера».

Верона переводил взгляд с одного лица на другое: «Так что же? Кто вынесет приговор?»

«Может быть, лучше спросить у старого хрыча», – нервно пробормотал Острендер.

«Да-да, конечно! Ты прекрасно знаешь, что он скажет».

«Будем выкладывать карты. Тот, кто откроет туз пик, пойдет к нему спрашивать».

Туз пик достался Калпепперу. Он постучал в дверь капитанской каюты. Генри Белт не ответил. Калпеппер собрался было постучать снова, но передумал и вернулся в кают-компанию.

«Подождем, пока он не покажется сам. Лучше врезаться в Марс, чем будить капитана с его красной книжечкой».

Корабль пересек орбиту Марса, опередив красную планету в ее движении вокруг Солнца. Марс угрожающе приблизился – массивное сферическое небесное тело, одновременно величественное и в то же время какое-то неуклюжее. Все подробности его поверхности были хорошо различимы, но перспектива отсутствовала – невозможно было точно оценить расстояние до планеты и ее размеры на глаз. Вместо того, чтобы описать крутую эллиптическую дугу вокруг Марса и направиться обратно к Земле, корабль повернул по пологой гиперболе и полетел в сторону, все дальше и от Земли, и от Марса, со скоростью, теперь достигавшей почти восьмидесяти километров в секунду. Марс уменьшался сбоку за кормой. Впереди распахнулось неведомое пустое пространство. Солнце заметно сжалось, а искорку Земли нельзя было отличить от звезд. Марс быстро и вежливо удалился; корабль летел к поясу астероидов, одинокий и заброшенный.

Генри Белт не появлялся два дня. Наконец Калпеппер решился снова постучать к нему – один раз, второй, даже третий раз. Выглянуло странное лицо: осунувшееся, с кожей, напоминавшей отжатый яблочный соус. Его покрасневшие глаза выпучились, волосы потускнели и растрепались – казалось, больше, чем это было возможно при такой короткой стрижке.

Но Белт говорил тихо и отчетливо: «Господин Калпеппер, вы беспокоите меня безжалостным стуком. Это возмутительно».

«Прошу прощения, сэр. Мы волновались – боялись, что вы заболели».

Генри Белт не ответил. Он смотрел мимо Калпеппера на собравшихся у того за спиной кадетов: «Господа, у вас исключительно безутешный вид. Неужели мое воображаемое нездоровье вызывает у вас такое огорчение?»

Саттон выпалил: «Компьютер не работает».

«Так что же? Почините его».

«Для этого пришлось бы регулировать положение креплений подшипников с внутренней стороны корпуса. Если мы это сделаем неправильно…»

«Господин Саттон, будьте любезны, не досаждайте мне мельчайшими подробностями функционирования бортового оборудования!»

«Но возникла серьезная проблема, сэр. Нам нужен ваш совет. Мы не развернулись вокруг Марса…»

«Что ж, надо полагать, всегда можно развернуться вокруг Юпитера. Неужели я обязан объяснять вам основы астронавигации?»

«Но компьютер не работает, сэр – и его уже не починить».

«Тогда для того, чтобы вернуться на Землю, вам придется делать расчеты карандашом на бумаге. Почему я должен напоминать такие очевидные вещи?»

«Юпитер очень далеко! – визгливо возразил Саттон. – Почему нельзя просто повернуть и полететь домой?» Последние слова он произнес почти шепотом.

«Я вас разбаловал, – вздохнул Белт. – Стоите без дела и болтаете всякую чепуху, пока оборудование разваливается, а корабль летит к черту на кулички! Полезайте в скафандры и снова проверьте парус. Живо! Чего вы ждете? Кто вы такие? Кадеты или зомби? Вы, господин Калпеппер! Что вас задерживает?»

«Мне пришло в голову, сэр, что корабль приближается к поясу астероидов. Будучи старшим вахтенным, я считаю, что должен повернуть парус и взять курс, позволяющий не натолкнуться на это минное поле».

«Вы можете это сделать, после чего присоединитесь к остальным и завершите инспекцию паруса и корпуса корабля».

«Так точно, сэр!»

Кадеты надели скафандры – Саттон сделал это исключительно неохотно. Снова они должны были нырнуть в темную безмерную пустоту, в кошмар невыразимого одиночества.

Когда кадеты вернулись, Генри Белт уже скрылся в своей каюте.

«Как отметил господин Белт, у нас нет выбора, – сказал Острендер. – Мы пропустили Марс, так что остается надеяться только на Юпитер. К счастью, в данный момент Юпитер находится в удобной для нас позиции – в противном случае пришлось бы повернуть к Сатурну или к Урану…»

«Сатурн и Уран – с другой стороны Солнца, – возразил Линч. – Юпитер – наш последний шанс».

«Тогда займемся этим немедленно. Я попробовал бы, в последний раз, отрегулировать чертовы подшипники…»

Но теперь, судя по всему, диски больше не вибрировали. Данные считывались бесперебойно, горел зеленый индикатор обработки данных.

«Прекрасно! – закричал Линч. – Пусть жрет свои данные! Поехали! Летим к Юпитеру! В конце концов, может быть, у нас все получится».

«Подожди до конца концов», – проворчал Саттон. С тех пор, как закончилась очередная инспекция паруса, он стоял в стороне, поджав губы, с остановившимся взглядом: «Еще может произойти все, что угодно. Может быть, нам не суждено вернуться».

Пятеро других притворились, что не слышали его мрачное предсказание. Компьютер рассчитывал углы и выдавал курсовые данные. Им предстояло преодолеть расстояние в полтора миллиарда километров. Чем дальше они улетали от Солнца, тем меньше было ускорение. Полет до Юпитера должен был занять не меньше месяца.