Смит направился обратно по проспекту Фолджера в поисках переулка Рафферти. Боковые улочки ответвлялись через каждые двадцать шагов. Смит прошел метров тридцать и остановился, беспомощно озираясь по сторонам.

Рядом стоял, прислонившись к стене, толстяк в удивительном зеленом костюме в белую полоску; толстяк задумчиво наблюдал за Смитом. Приблизившись к нему, Смит вежливо навел справки.

«Переулок Рафферти? Прямо у вас за спиной, молодой человек», – отозвался толстяк.

Смит обернулся и заметил табличку с названием улицы; метрах в тридцати дальше по переулку светилась зеленая неоновая вывеска, изображавшая контуры птицы. Надо полагать, это и был «Труциал».

Тем временем Смит не мог не заметить, что толстяк изучал его с необычно пристальным вниманием.

«Ты редко бываешь в этих местах, дружище?»

Смит прокашлялся: «Как вам сказать? И да, и нет».

«Будь осторожен. Здесь попадаются прохвосты, всегда готовые поживиться за счет первого встречного, – незнакомец положил на плечо Смита мягкую ладонь. – Пойдем, провожу тебя до „Труциала“. Выпьем – и, может быть, я смогу дать тебе полезный совет».

Смит решил, что толстяк мог послужить чем-то вроде камуфляжа; в обществе местного завсегдатая он сам выглядел бы не так заметно. Смит кивнул: «Ладно. Но должен вас предупредить – я не пью».

«Надо же! – удивился толстяк. – Чего только не бывает! Скажи-ка, – он слегка подтолкнул Смита локтем, – ты, случайно, не прочь отправиться в путешествие, посмотреть на новые места? Похоже на то, что ты – счетовод или бухгалтер. А мне как раз известна подходящая вакансия – ты мог бы потихоньку устроиться без всяких формальностей».

Смит задумался. Такой поворот событий был чреват множеством последствий. Жизнь в космосе никак нельзя было назвать легкой, причем ему пришлось бы забыть о суперкарго «Мессерарии». Смит представил себе далекие миры, причудливые ландшафты, обнаженную красоту звезд в их естественной среде… «Я хотел бы получить дополнительные сведения, – осторожно ответил он. – Никогда еще не рассматривал всерьез такую возможность».

Толстяк кивнул и распахнул дверь трактира «Труциал». Внутри Смит задержался, чтобы глаза привыкли к полутьме; толстяк взял его под локоть и провел к столу, где уже сидели три человека.

Спутник Смита обратился к среднему из троих – низколобому верзиле с копной растрепанных жестких волос и большим расплющенным носом; из ноздрей этого органа торчали уродливые пучки щетины, навощенные их обладателем наподобие усов. От верзилы исходил странный прогорклый запашок, напомнивший Смиту о загоне для медведей в мемориальном зоопарке Хейта.

«К вашим услугам, шкипер! – толстяк с собачьей угодливостью склонился над столом. – Этот парень говорит, что умеет хорошо считать и не прочь отправиться в полет».

Верзила смерил проницательными глазками аккуратный габардиновый костюм Смита: «Новобранец, значит? Ты когда-нибудь бывал в космосе?»

«Нет, но…»

«Какая разница? Мне нужен человек, умеющий считать, выполнять команды и держать язык за зубами. А мне достался проклятый болван, который не умеет ни того, ни другого, ни третьего».

Смит взглянул на сидевшего слева субъекта, – именно его, судя по кивку головы, имел в виду капитан. Субъект помрачнел и наполовину отвернулся от Смита – тот самый пьяница-суперкарго, который плелся, спотыкаясь, за Смитом в канцелярию Службы межпланетного контроля.

Смит сосредоточил внимание на капитане: «Надо полагать, вы – капитан Слива».

«Он самый. Ты уже познакомился с Чахлым, нашим стюардом, – капитан указал на толстяка в странном костюме. – Здесь у нас Джек Фетч, мой помощник, а тут, – капитан ткнул большим пальцем в сторону суперкарго, – тут у нас Пропойца».

Суперкарго возмущенно выпрямился на стуле: «Моя фамилия – Лоуэлл».

«Заткнись! – взревел Слива. – Если я говорю – Пропойца, значит, так тебя и зовут!»

Смит подумал, что провести целый год в сварной стальной трубе космического корабля в обществе капитана Сливы и его команды было бы затруднительно. Он уже успел выставить диагноз присутствующим: капитан страдал манией величия, Джек Фетч, с костлявой продолговатой физиономией, по всей видимости был садомазохистом, а подхалим-стюард не внушал никакого доверия. Даже в нереальной обстановке переулка Рафферти команда «Мессерарии» выглядела, как шайка в высшей степени сомнительных личностей. Капитан Слива и его торчащие из носа усы. Чахлый и его зеленый костюм в белую полоску. Пропойца Лоуэлл, распространявший бредовые фантазии о разумной расе на далекой планете. Распознал ли он в Смите служащего Службы межпланетного контроля? Смит не мог не заметить, что Лоуэлл приглядывался к нему горящими черными глазами, нахмурив морщинистый бледный лоб.

Смит поспешил обратиться к капитану: «Как называется ваш звездолет?»

«Мой собственный корабль – „Мессерария“, – капитан Слива холодно рассматривал новичка. – Тебе он известен?»

«Никогда о нем не слышал».

«Неплохой корабль, – заверил его Слива. – Удобные каюты, добротная жратва». Капитан лукаво подмигнул; при этом его мохнатая бровь почти коснулась щеки: «Если все пойдет хорошо, по возвращении ты сможешь получить кое-какие премиальные».

«Все это звучит заманчиво, – отозвался Смит. – Я хотел бы подумать о вашем предложении». Покосившись в сторону Лоуэлла, он спросил: «А как же… ваш суперкарго? Он больше с вами не полетит?»

«Нет, – ответил Слива, – не полетит».

«Я тут призадумался, – хрипло, с присвистом произнес Лоуэлл – так, будто его глотка была выстлана сухой корой. – И мне пришло в голову философское наблюдение, своего рода окончательный вывод: в этой жизни нет ничего лучше отменной выпивки. Что скажете, капитан?»

«Скажу, что ты придерживался этого принципа слишком часто и старательно – он сведет тебя в могилу прежде, чем ты успеешь состариться».

«Ба! Нет ничего лучше отменной выпивки – за исключением, пожалуй, одного из искристых кристаллов, спрятанных в вашем глубоком кармане».

Капитан размахнулся и огрел пьяницу дюжей ладонью; при этом раздался неприятный звук то ли пощечины, то ли глухого удара. По подбородку суперкарго побежала струйка крови. Тот расплылся в беззубой ухмылке: «Зубов больше не осталось, шкипер! Драться-то вы горазды…»

Смит простодушно спросил: «А какие у вас кристаллы? Я интересуюсь инопланетными минералами».

Глаза Сливы вспыхнули: «Если хочешь работать на борту моего корабля, сынок, перво-наперво научись не задавать лишних вопросов. Не докапывайся до истины, проворно выполняй команды – и все будет в порядке».

«Истина в вине! – заявил Лоуэлл. – А теперь я смешаю вам такой коктейль, какого никто никогда не пробовал в подлунном мире. Совсем как наш последний рейс – а, капитан? – Пропойца успел отшатнуться прежде, чем Слива смог его ударить. – Ну что же вы! Нехорошо бить больного человека. Эй, Боско! – суперкарго повернулся к бармену. – Иди-ка сюда!»

«У тебя самого ноги есть».

Лоуэлл проковылял к бару и вернулся с подносом, уставленным бутылками и мензурками.

«Смотрите внимательно! – сказал Лоуэлл, наклонился и заглянул в глаза Смита. – Смотри хорошенько. Это важно».

Смит тревожно поежился, покосившись на капитана Сливу; тот откинулся на спинку стула, наблюдая за махинациями Лоуэлла, как кошка, завороженная шуршащим кусочком бумаги.

Лоуэлл приподнял бутыль и помахал ею в воздухе: «Это шведская водка – добротный, достойный всяческого уважения напиток. Другой водки у Боско нет. На самом деле нужна польская водка. Мы притворимся, что это польская водка. По рецепту требуются двадцать шесть с половиной миллилитров польской водки. Прекрасно – пока что поставим ее в сторонку. А теперь – аперитив „Спритц“. Заливаем полбутылки в мензурку. Отливаем – извольте заметить, отливаем! – десять миллилитров. Странно, не правда ли? – суперкарго снова заглянул в глаза Смиту. – Нет? Ладно».

Капитан Слива снисходительно усмехнулся: «Пропойца решил состряпать „Источник молодости“».

«Хлебнешь этого пойла – и забываешь про старость», – заметил Джек Фетч.

Лоуэлл игнорировал критику: «Кроме того, тут у нас ликер „Делюкс“. Или просто „Люкс“, так тоже сойдет. Я не говорю по-европейски». Пропойца резким движением оторвал с бутылки часть этикетки так, чтобы на ней остались только буквы «люкс».

«Лоуэлл спятил и бормочет какой-то бред», – подумал Смит; капитан Слива подмигнул ему, тем самым подтверждая диагноз. Если бы только Бэннистер видел, что происходило за этим столом!

Тем временем Лоуэлл прохрипел: «Это важно. Я – больной человек, долго не проживу. Пусть мои знания меня переживут. Так что: ликер „Люкс“ – девяносто четыре миллилитра. – Пропойца глубоко вздохнул, его плечи опустились. – Основа готова. Остались добавки». Он выложил на стол апельсин, лимон, три черных оливки и одну зеленую.

Толстяк-стюард по прозвищу «Чахлый» внезапно наклонился к большому мясистому уху капитана Сливы и что-то прошептал. Локти Сливы приподнялись; одним движением он смахнул на пол поднос, бутылки и мензурки. Треск и звон разбитого стекла заставили замолчать всех посетителей «Труциала» – наступила тишина.

Лоуэлл устало ухмылялся, глядя на капитана Сливу: «Кто из нас спятил?» Он кашлянул. Слива рванулся к нему, замахнувшись кулаком. Охваченный неожиданным приступом жалости, Смит привстал и оттолкнул Сливу, заставив его сесть: «Во имя всего святого, капитан, полегче! Он же на ладан дышит!»

Бармен Боско подметал осколки: «Кто заплатит за добротный ликер и за стаканы? За три бутылки – водки, вина и ликера – с вас двадцать долларов, и еще пять за мензурки».

«Пусть Лоуэлл платит, – сказал Слива, мрачно поглядывая из-под полуопущенных век. – Он заказывал выпивку».

Смит резко произнес: «Бутылки с водкой и ликером не разбились – вы их сразу подобрали и унесли. А мензуркам красная цена доллар. Вот вам два с половиной доллара за вино и доллар за стаканы, – он всучил деньги бармену. – И больше вы не получите. Если вас это не устраивает…» Смит прервался – он почувствовал зловещий, будто обжигающий кожу взгляд капитана Сливы.

Боско огрызнулся: «Вот еще умник нашелся!» Но он взял деньги и, бормоча себе под нос, вернулся за стойку бара.

Слива заметил: «Ты слишком много себе позволяешь! Ты меня толкнул – не могу сказать, что мне это понравилось». Капитан вдруг вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной. Его кулак описал дугу и нанес сокрушительный удар.

Смиту пришлось отбежать на несколько шагов; чтобы не упасть, он облокотился о стойку бара. У него помутнело в глазах, в голове возникло странное щемящее ощущение. Сквозь шум в ушах донеслись взволнованные, радостные слова помощника капитана: «Молокосос еще не сдался, шкипер!» Как отраженное эхом, оскорбление повторялось в памяти: «Молокосос… молокосос…»

Смит прорвался сквозь кошмар бешеным вихрем тумаков и пинков – казалось, напряжение постепенно разряжалось. Откуда-то издалека слышался глухой стук ударов, но самым ярким впечатлением было огромное распухшее лицо капитана Сливы со смехотворными усиками, торчащими из ноздрей – маленькие глаза капитана стали большими и выпучились, рот то открывался, то закрывался, как будто Слива что-то жевал.

Руки и ноги Смита продолжали лихорадочно работать; он чувствовал толчки и растяжения мышц, дыхание обжигало гортань, костяшки пальцев болели. Он видел, как капитан Слива неуклюже пошатнулся, запнулся за стул и растянулся на полу. Из кармана Сливы выкатился зеленый шар.

Смит тупо уставился на упавшего капитана. Тот приподнялся и сел на полу, неподвижно глядя в глаза Смиту; его мохнатые брови сомкнулись.

Зеленый шар искрился и сверкал. Подчинившись внезапному порыву, Смит подхватил его, повернулся, выбежал из трактира и со всех ног помчался по переулку Рафферти. На углу проспекта Фолджера он услышал за спиной торопливый топот и оглянулся.

Пригнувшись и слегка виляя из стороны в сторону, как хорек, впереди бежал Джек Фетч. Хрипло кричащий капитан Слива отстал от него.

Смит завернул за угол и сразу остановился.

Джек Фетч выскочил из-за угла. Смит изо всех сил ударил его в свинцово-серое мрачное лицо – оглушенный, Фетч отшатнулся и чуть не упал в канаву. Смит тут же повернулся и побежал по проспекту Фолджера.

Из мостовой торчала мачта с висящим на поперечной балке воздушным такси. Смит вскочил на площадку подъемника; включился цепной привод – площадка стала перемещаться вверх по прозрачной трубе. Обернувшись, Смит заметил монументальную фигуру капитана Сливы, бежавшего по проспекту тяжелыми размашистыми шагами, как ожившая сумасшедшая статуя.

Смит вскочил в такси и выдохнул: «В управление Службы межпланетного контроля!»

Бэннистер сидел и вертел в пальцах изумрудный шар, завороженный изящными, похожими на снежинки блестками – одна за другой они возникали, разгорались, расширялись, изменялись и растворялись в глубине камня: «Никогда не видел ничего подобного. Надо показать эту штуку минералогу. Или… – Бэннистер пригляделся к кристаллу повнимательнее, – может быть, это скорее заинтересует биологов».

Смит, присевший на стул, наклонился вперед: «Но что теперь? Вы не думаете, что нужно вызвать патруль и задержать капитана Сливу?»

Бэннистер бросил на Смита неприязненный взгляд: «В данный момент он сам уже, наверное, явился в отделение патруля и заполняет формы, чтобы предъявить вам обвинение в хищении драгоценности. Нельзя сказать, что вы предусмотрительно вели себя в сложившейся ситуации, – он снова сосредоточился на зеленом шаре. – Я уже поручил двум агентам следить за Сливой. Кто знает, чтó он теперь придумает?»

Прожужжал сигнал вызова; Бэннистер наклонился и нажал кнопку на столе: «Да?»

«Докладывает сержант Берт. Мы подобрали Лоуэлла – суперкарго – на проезде Ченолма. Он аратинизирован. Лицо пожелтело, глаза вылезли из орбит, язык вывалился. Его отправили в больницу, но, боюсь, для него уже ничего нельзя сделать».

Бэннистер тихо выругался: «Чертовы мерзавцы! Как насчет Сливы?»

«Он пропал».

Бэннистер мрачно кивнул: «Продолжайте поиски». Выключив видеофон, он некоторое время сидел без движения, после чего глубоко вздохнул: «Вот таким образом. Лоуэллу конец. Он больше ничего никому не расскажет, живой или мертвый».

«В трактире он неплохо соображал», – с сомнением произнес Смит.

«Это было час тому назад. Суперкарго отравили инъекцией аратина, его мозг кипит, как котелок с горячей кашей». Бэннистер откинулся на спинку кресла и задумчиво взглянул на Смита.

Смит беспокойно поежился.

Бэннистер сказал: «Кажется, у меня есть для вас поручение. Если вы его выполните, можете рассчитывать на повышение».

Смит нахмурился: «Не уверен, что…»

«Вы – добросовестный сотрудник Службы межпланетного контроля?»

«Я был сотрудником Службы, но сегодня утром вы меня уволили».

Бэннистер нетерпеливо отмахнулся: «Что было, то прошло – забудьте об этом. Вы снова у нас работаете. Надеюсь, вы понимаете, что имеет место беспрецедентный шанс существования другой разумной расы? Понимаете, насколько важно подтвердить или опровергнуть эту гипотезу?»

Смит кивнул: «Разумеется».

«От сотрудника Службы межпланетного контроля требуются находчивость и отвага, не так ли?»

«Совершенно верно».

Бэннистер ударил кулаком по столу: «Если такая раса существует, мы не можем позволить какому-то Сливе восстановить ее против человечества или заразить ее земными болезнями. Если такая раса существует, мы обязаны ее найти. И этими поисками займетесь вы, Смит!»

Смит моргнул.

«Вот как я себе это представляю, – продолжал Бэннистер. – Если эту планету можно выгодно грабить, Слива туда отправится, как только приготовится к отлету. Оказавшись в космосе и включив гиперпространственный двигатель, он исчезнет. Мы не сможем его выследить. Если, конечно, на борту его корабля не будет нашего человека. У вас есть возможность втереться в его команду. Он вас уже практически нанял. Вы вернете ему кристалл, извинитесь за то, что с перепугу его украли, и скажете, что вы не прочь сами поживиться такими драгоценностями».

Смит сгорбился на стуле: «Слива здорово на меня разозлился. Вы считаете, что он меня простит?»

«Если вы вернете ему изумруд – почему нет?»

«Но он может…» – Смит замолчал, пытаясь представить себе состояние ума капитана Сливы и его дальнейшие поступки.

«Он может – что?»

«Как вам сказать… Вы думаете, что, оказавшись лицом к лицу со мной на борту своего звездолета, он не воспользуется таким положением вещей и не начнет меня избивать?»

«Почему бы он стал вас избивать?»

«Я повалил его на пол в трактире».

«Тем самым вы только заслужили его уважение».

«А мне не сделают инъекцию аратина, как бедняге Лоуэллу?»

«Какая польза от человека, отравленного аратином? Ему нужен новый суперкарго и счетовод».

Смит неуверенно закусил губу.

«Вы получите от меня пакет с хиолоном, – с напускным добродушием настаивал Бэннистер. – Как только корабль вылетит в космос, добавьте хиолон в систему подачи топлива. Корабль будет оставлять за собой светящийся хвост, и мы сможем следовать за вами на безопасном расстоянии».

Смит все еще не решался брать на себя такой риск. Начальник разглядывал его из-под полуопущенных век. Резко повернувшись к видеофону, Бэннистер нарушил тишину: «Кодж! Приготовьте удостоверение сержанта Роберта Смита…». Покосившись на молодого человека, Бэннистер что-то прикинул в уме – терять было нечего: «Нет, пусть это будет удостоверение лейтенанта Роберта Смита из отряда специального назначения».

Смит откинулся на спинку стула. Лейтенант спецназа Роберт Смит! Он почувствовал во рту вкус этих слов. Бэннистер, наблюдавший за ним исподтишка, поднялся на ноги и поманил Смита за собой: «Пойдемте, лейтенант! Отвезу вас на взлетное поле».

Они пролетели над озером Мод, обогнули гору Дэвидсон, стали снижаться над районом Грэймонта и пристроились к веренице аэротакси высоко над крышами выкрашенных в грязно-бурый цвет старых домов проспекта Фолджера.

Внизу показался космопорт. Блестящие черные корпуса кораблей застыли на взлетном поле, как гигантские мертвые жуки.

Смит протянул руку: «Где-то здесь „Мессерария“. Хотя подождите-ка… – он почесал в затылке и нахмурился, озираясь по сторонам. – Она была рядом с новым стеклянным куполом…»

«Рядом с новым стеклянным куполом? – напряженно переспросил Бэннистер. – Что ж, лейтенант Смит… – Бэннистер многозначительно подчеркнул слово „лейтенант“, – похоже на то, что птичка улетела из клетки».

Смит глубоко вздохнул: «Может быть, это даже к лучшему. Я с самого начала считал, что вы предложили слишком рискованный план. Но я способен выполнять другую работу…»