Святой Александр, уроженец команский, был человек сколько благочестивый, столько и просвещенный. Обладая в высшей степени этими преимуществами, он мог бы иметь богатства и приобрести славу. Но избрал, напротив того, самовольную нищету: жег угли, привозя на торжище, продавал их и тем снискивал для себя кусок хлеба. Всегда с замаранным лицом и худой одеждой, он не имел другого имени, как Александр Угольник. Но Господь, на смиренных глядя и вознося их, удивил на нем милость Свою следующим образом.

В городе Комане умер бывший пред тем епископ. Граждане послали от себя поверенных в Неокесарию к чудотворцу Григорию, умоляя его, чтобы тот пришел к ним для избрания и посвящения епископа. Святой Григорий исполнил их желание немедленно. На установленном для этого соборе начали рассуждать, кого избрать своим пастырем и учителем: иные представляли благородных, иные богатых, иные красноречивых, иные благообразных; но святой Григорий в этом случае не был скор: в уповании на Бога, что Он Сам покажет человека, достойного получить сан святительский, напоминал собору, как избрал Бог Давида, да пасет Израиль: ибо, когда Тессей привел своего старшего сына Елиава к святому Самуилу пророку и он вопросил Господа: «Сей ли пред Господем помазанник Его?» — тогда Господь сказал Самуилу: Не зри на лице его, ниже, на возраст величества его (1 Цар. 16, 6–7). «Должно и нам, — говорил святой Григорий, — избрать пастыря граду этому, не на лицо взирая; ибо наружность не есть достоинство, но истинное величие человека есть сердце его».

Этот совет праведного мужа некоторым из граждан показался неприятен. Они начали роптать и, усмехаясь между собой, говорили: «Если не должно уважать наружность, то пусть будет избран и посвящен в епископы угольник Александр». Услышав имя человека, по их мнению ничего не значащего, все засмеялись, а святой Григорий немедленно спросил, кто такой Александр, и велел представить его на собор. Как скоро вошел он в собрание, все на него обратились и начали снова смеяться, ибо от угля он был весь черен, в разодранной, измаранной одежде — настоящий эфиоп. При всем том всеобщий смех не смутил его: ничему не внимая, он стоял пред святителем благопристойно. Тогда-то святой Григорий познал Духом живущую в нем благодать Божию и, восстав с места своего, отвел в особливый покой. Там наедине вопросил Александра, кто он, и заклинал именем Божиим сказать о себе истину. Александр хотя и желал остаться в неизвестности, однако не смел солгать пред столь великим святителем и открыл все: кто был и для чего принял образ нищеты и уничижения. Беседуя с ним, святой Григорий открыл в нем великое знание не только в любомудрии света, но и в Божественном Писании. Наконец, повелел служителям своим увести его в дом свой, там омыть, облечь в приличные одежды и опять представить на собор.

Между тем святой Григорий сидел на своем месте, упражняясь в богодухновенной беседе. Вдруг был введен Александр в одежде светлой, лицом благообразный. Увидев его, все изумились; святой Григорий начал предлагать ему вопросы из Священного Писания, на которые Александр отвечал благоразумно, удовлетворительно. Тогда все познали заблуждение свое о столь мудром муже и устыдились тех насмешек и оскорблений, которые только перед этим ему сделали; тогда-то увидели они исполнение словес Господних: Яко человек зрит на лице, Бог же зрит на сердце (1 Цар. 16, 7). Наконец, все, сколько ни было граждан на соборе, с единодушием и радостью избрали угольника Александра своим пастырем и учителем. И не обманулись они! Ибо этот святитель был богобоязлив, благотворителен, кроток, великодушен, в трудах неутомим; а когда говорил поучение к народу, течаше, аки река, от у стен его благодать Духа Святого, всех сердца в умиление приводящая.