Преподобный Пахомий ³²⁷, чрез Ангела приняв повеление Божие основать Тавенисиотскую обитель для имеющих впредь собраться пустынников, начал с братом своим Иоанном строить кельи, но вскоре возникло между ними некоторое разногласие. Пахомий хотел занять под свой монастырь много больше пространства, а Иоанн, любя безмолвие, желал заключиться в тесной ограде и после дружеских с той и другой стороны пререканий сказал Пахомию: «Перестань величаться и расширять себя. Таковые поступки непотребны в очах Бога». Пахомий, почувствовав всю горечь этой укоризны (впрочем, не столь благоразумной, если вспомнить повеление свыше), прогневался на Иоанна, однако, по своей кротости и из почтения к старшему брату, не стал возражать: он только оставил его, неся негодование в сердце. Но в следующую ночь почувствовал и в этом поступке столько неправды, что затворился в своей келье и начал плакать, в молитве исповедуясь Богу: «Горе мне, что я, вопреки Твоих заповедей, о Агнче, прямо стригущего Тебя безгласный (ср. Ис. 53, 7), возымел гнев на моего брата, возвестившего мне истину. Еще есть в сердце моем лжемудрие плоти! Столько времени обучаясь жить духовно, еще терзаюсь досадой! Помилуй меня, Господи, да не погибну до конца. Если благодать Твоя не утвердит меня, враг обрящет в сердце моем несколько приятных ему деяний и поработит воле своей меня, преступника Твоих законов. Горе мне! Хочу научить тех, которых Ты, Господь и Бог мой, обещал чрез меня призвать в иноческое житие. А сам не могу научиться побеждать свои страсти». Вопия таким образом к Богу, блаженный Пахомий пребыл в молитве до другого дня; слезами и потом он облил землю, на которой стоял.