Ксенофонт ²⁹⁹, боярин царьградский, украшенный семейственными, гражданскими и Евангельскими добродетелями, и Мария, его благочестивая супруга, имели двух сыновей, Иоанна и Аркадия, которых воспитывали в страхе Божием. Но поскольку знатность рода и положение, к которому готовятся дети государственных сановников, требовали высшего просвещения, а особливо познания нравов народных, то родители и отправили их в Финикию, где тогда было знаменитое училище греческого любомудрия. Отец благословил их христианскими наставлениями, мать оросила лица их слезами родительской нежности, и Аркадий с Иоанном пустились в море.

Сначала их плавание было благополучно. Но внезапно поднялась буря: вскоре паруса были изорваны, мачты изломаны, и корабль стал игрушкой волн. Мореплаватели видели пред собой неизбежную смерть. Иоанн и Аркадий оплакивали вечную разлуку с родителями и, представляя себе их горесть, забыли о собственной опасности. Наконец разбитый корабль начал тонуть. Каждый должен был решиться на последнее средство, не разбирая, спасет ли оно жизнь его. Два родных отрока скинули с себя одежды и с криком: «Простите, дражайшие родители!» — бросились в море. Рабы их сделали то же. Кто успел, ухватился за обломки корабля, и все отдались направлению волн.

Но Промысл Божий не восхотел погубить благочестивых юношей. Вскоре Иоанн был выброшен на сушу и опомнился, но, увидев наготу свою, не знал, что делать. Стыдясь показаться пред людьми, наконец решился он идти вдоль по берегу и, к счастью, увидел монастырь. «Благодарю Тебя, Господи Боже мой! — воскликнул обрадованный Иоанн. — Здесь живут благочестивые люди, которые стыдятся только душевной наготы; моя телесная нагота для них не будет в соблазн». Он смело вошел в мирную обитель и был принят с таким человеколюбием, какого можно ожидать только от святого места. Там, рассуждая о суетности мира и о бедствиях человеческих, через некоторое время он постригся и начал подвизаться в молитве и посте; сердечное спокойствие, удел благочестивой невинности, было в нем нарушаемо только сокрушением о любезном Аркадии, которого Иоанн считал погибшим.

Но та же десница извлекла из бездн морских и Аркадия. Очувствовавшись на берегу морском, он увидел себя среди народа, который старался подать ему помощь. Тут он выпросил себе одежду, вошел в близлежащую церковь и, помолившись о брате своем Иоанне, от усталости и изнеможения уснул. Вдруг является ему во сне Иоанн и говорит: «Не скорби, дражайший брат! Я по благодати Божией жив». Воспрянув ото сна, Аркадий принес благодарение Богу и хотел возвратиться в Царьград. Но мысль, что ему первому придется поразить родителей плачевной вестью о брате, его остановила. Горько восплакав, он решился искать его и прежде всего пошел в Иерусалим, чтобы в стране, освященной стопами Иисуса Христа, испросить на то помощь Небесную. На пути он встретился с одним, украшенным сединой, иноком и как изумился, когда старец, благословляя его, сказал: «Бог да помилует тебя молитвами твоего брата, который богоугодно подвизается в образе Ангельском!» Аркадий припал к ногам старца и умолял открыть ему местопребывание возлюбленного Иоанна; но прозорливый инок отвечал: «Будет время, когда Сам Бог покажет тебе его; а ныне ожидай спокойно». — «Хочу же и я, — воскликнул тогда Аркадий, — облечься в иночество, чтобы в единодушии с братом моим послужить мне Господу». Старец благословил его доброе намерение, привел в одну из святых обителей, постриг и, наставив равноангельскому житию, удалился в свою пустынную келью.

Между тем после крушения корабля прошло два года. Ксенофонт, не получая известия от детей своих и сомневаясь, живы ли они, послал одного из рабов в Финикию, чтобы тот разузнал об Иоанне и Аркадии. Но так как их там не было, то верный слуга подумал, не в Афинах ли они, и отправился туда, но и в Афинах не нашел Иоанна и Аркадия. Не зная, какой ответ принести своим господам, он пошел обратно в Царьград и на одном ночлеге встретился с иноком, лицо которого показалось ему знакомо. В самом деле, это был один из рабов Ксенофонтовых, потерпевший с детьми его кораблекрушение. Но радость свидания была кратковременна и вскоре обратилась в горесть. Один рассказывая, а другой слушая об ужасном происшествии на море, оба плакали о своих добрых господах.

Какой удар был для родительского сердца, когда Ксенофонт и Мария услышали о гибели детей своих! Но в следующую ночь они увидели в ночном видении Иоанна и Аркадия, сияющих Ангельской славой, и положились во всем на Господа. Припомнив о рабе, принявшем иночество, они заключили тоже и о своих детях. «В волнах ли погибли наши чада, — говорили они друг другу, — или подвизаются где-нибудь в мирной обители, но они умерли для света. Не время ли и нам умереть для сует мирских?» В самом деле, они вскоре отправились в Иерусалим, чтобы посетить святые места и там постричься.

Уже благочестивые путешественники были близ святого града, как однажды подошел к ним старец, тот самый, который облек в иноческий образ Аркадия, и, посмотрев на них, сказал: «Что побудило к столь дальнему путешествию Ксенофонта и Марию? Вероятно, сетование о чадах? Утешьтесь: они живы, и вы их увидите». Восхищенные родители начали опрашивать его об Иоанне и Аркадии. Но старец сказал им: «Они сами придут к вам, когда, по вашему обещанию, обойдете святые места». Ксенофонт и Мария, в несомненной надежде на Господа, приняли от него благословение и пошли на Иордан.

В тот же день прозорливый инок, будучи на Голгофе у церкви Воскресения Господня, встретил Иоанна, который из своего монастыря пришел туда поклониться Гробу Господню. «Чадо мое, любезный Иоанн! — сказал чудный старец. — Где ты был доселе? Родители твои давно тебя ищут, как и ты ищешь брата твоего Аркадия». Удивленный Иоанн не знал, что подумать о его приветствии, но, видя в нем дар прозорливости, припал к стопам его со словами: «Поведай мне, святой авва, где находится брат мой? Без него я страшусь увидеть и моих родителей». — «Сядь подле меня, — отвечал старец, — и увидишь Аркадия». В это мгновение показался издали юный инок. Приблизившись к ним, он принял благословение от старца и вдруг бросился в объятия Иоанна. Это был Аркадий, брат его. Они плакали, лобызались и прославляли Бога, сподобившего их увидеть друг друга.

Через несколько дней возвратились в Иерусалим и Ксенофонт с Марией. Увидев прозорливого старца при Живоносном Гробе, они опять начали умолять его, чтобы сказал, где находятся их дети, между тем как Иоанн и Аркадий были тут же. Узнав своих родителей, они едва могли удержать свою радость и, только повинуясь старцу, не бросились в их объятия. Они стояли, потупив глаза, чтобы не изменить себе самим; иноческая одежда и лица, увядшие от воздержания, тому способствовали. Наконец святой старец сказал Ксенофонту и Марии: «Идите в вашу гостиницу и уготовьте трапезу, я с учениками моими приму у вас пищу, а потом возвещу, где ваши дети». Обрадованные родители исполнили волю старца, и он с Иоанном и Аркадием вскоре пришел к ним.

Сидя за трапезой, Ксенофонт и Мария вели беседу и в то же время взглядывали на юных иноков. Наконец Ксенофонт, вздохнув, сказал: «Как мне любезны ученики твои, святой авва! Как только я посмотрел на них, душа моя привязалась к ним и возвеселилось сердце, как будто при свидании с Иоанном и Аркадием. О, если бы таковы были дети наши!» Ксенофонт умолк, а у Марии навернулись на очах слезы. Тогда старец, обратившись к Аркадию, сказал: «Поведай, чадо, где ты родился, где воспитан и откуда пришел сюда?» Но едва Аркадий начал свою повесть, как оба юноши очутились в объятиях родительских. Кто может изобразить радость столь внезапного свидания! Сам прозорливый старец прослезился от удовольствия, что Господь избрал его Своим орудием и чрез него возвратил родителям чад и чадам родителей.

После этого Ксенофонт поручил ближайшему из родственников продать свой дом, рабам даровать свободу, имение раздать убогим и от руки прозорливого старца принял образ иноческий. Мария вступила в лик святых жен. Иоанн и Аркадий удалились в пустыню с мудрым наставником. Все они просияли верой, благочестием, добродетелями и даром чудотворения.