В стране Сирофиникийской из одного великого озера, которое простиралось от горы Ливанской, выходил огромный, крылатый и когтями вооруженный змий и, кого ни встречал, всех, увлекая в воды, пожирал, отчего близлежащий город Верит ¹⁷⁴ находился в беспрестанном страхе. Много раз народ вооружался, чтобы убить его, но змий умерщвлял отважнейших издалека одним дыханием, и народ всегда с ужасом убегал назад. Общее уныние овладело сердцами, ибо чудовище, своим ядом заражая воздух, по их мнению, вливало смерть даже в плоды земные.

Наконец, жители (они все были идолопоклонники) оставили домашние и общественные занятия, непрестанно собирались на городскую площадь и рассуждали, что им в общем злосчастии должно делать. Не зная, на что решиться, приступили они к своему князю и громко вопияли: «Погибаем от змия! Спаси нас! Ты начальник и отец!» — «Не знаю, что повелят мне предпринять боги, — отвечал им князь. — Я буду молить их, чтобы открыли мне волю свою». — И пошел советоваться с изуверными кумирослужителями.

Как обрадовался дух гееннский, услышав намерение князя беритского! Он весь вгнездился в ум и сердце жрецов своих и устами их дал следующий ответ: «Если не хотите погибнуть все, то жителям Берита, не исключая и князя, должно каждый день по жребию отдавать на съедение змию детей своих, сына или дочь». Проклятый совет был принят, и, поступая по оному, начали приносить богомерзкую жертву прежде сановники, потом народ. Каждое утро несчастный город наполнялся воплем и рыданием, каждое утро оплакивали отрока или отроковицу, обреченных на смерть. Родители и сродники, терзая волосы свои, приводили их к озеру и тут оставляли. Немедленно из глубины вод являлось чудовище и пожирало несчастную жертву.

Наконец, пришла очередь и князю отдать единородную дочь. Он приказал ей облечься в лучшие одежды и, оплакав, как умершую, выслал на берег озера, а сам, скрепив сердце свое, смотрел с высокой башни, как будет погибать отроковица… Стоявшая на берегу княжна, ожидая лютого часа, рыдала и, ломая руки свои, возводила к небесам помертвевшие очи.

Но Бог, желающий всем спастись, восхотел избавить град этот от власти змия и ада. По Его всесильному мановению вдруг является святой великомученик Георгий в образе молодого всадника, копьем вооруженный, и, приблизившись к скорбящей девице, спрашивает ее, зачем она стоит у озера и так горько плачет. «Беги отсюда как возможно скорее, добрый юноша! — отвечала княжна, не зная, что это святой великомученик Георгий. — Беги, чтобы не погибнуть вместе со мною!» — «Не страшись обо мне, — сказал Победоносец, — но скажи, чего ожидаешь здесь, между тем как из города весь народ смотрит на тебя?» Тогда девица вкратце сказала ему о лютости змия, о несчастий их города, о ежедневном жертвоприношении детей и опять начала просить его, чтобы без нужды не подвергал опасности жизнь свою: «Вижу, что ты, добродушный юноша, мужествен и силен, но против лютого чудовища и тысячи устоять не могут; итак, беги и спасайся, иначе сам погибнешь, а меня не избавишь». — «Во имя Господа моего Иисуса Христа все возможно!» — отвечал Георгий. В это мгновение ужасный змий показался на поверхности вод, быстро приближаясь к добыче. Девица испустила отчаянный вопль, а святой Победоносец, оградив себя крестным знамением, сказал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» — и устремился на чудовище, потрясая копьем своим. Мгновенно ударил его в самую гортань и, притиснув к земле, попирал разъяренным конем; потом приказал девице привязать его к своему поясу и вести в город, как кроткого пса… Народ ужаснулся при столь внезапном зрелище, но Победоносец воодушевил их бодростию. «Не бойтесь, — говорил он, — но уповайте на Господа и веруйте в Него. Это Господь послал меня истребить чудовище, вас пожиравшее». После этого посреди города умертвил змия и, повелев сжечь труп его, стал невидим.

Князь и весь народ, познав, что это был святой великомученик и Победоносец Георгий, приняли Святое Крещение. Двадцать пять тысяч народа, кроме жен и детей, возродились водой и Духом.