Я попросил шофера снова отвезти меня в министерство. На каждом пропускном пункте охранники без устали здоровались со мной. Только вооруженный лифтер удивленно поднял правую бровь, увидев резиновую ногу, торчащую из-под моего свитера. Я пожелал ему доброй ночи с самым непринужденным видом.

Едва выйдя из лифта, я вытащил куклу и сказал:

– Добро пожаловать домой, господин министр.

Борис Вигор даже не шелохнулся.

Войдя в огромную белую гостиную, я посадил на диван резиновую игрушку, которую мама подарила мне на мой пятый день рожденья. Усевшись на пол, я приступил к воскрешению.

– Вы здесь, Борис? Мы сейчас находимся в ваших апартаментах в Министерстве, передо мной ваша фигурка, в которую вы вселились во вторник, помните? Потом из вас извлекли чип, ваша душа оказалась в преобразователе энергии, и я убрал моего Вигора в шкаф. Но поскольку мы разрушили Аннигиляционный экран, я предполагаю, что вы нашли свою дочь Айрис в другом мире и теперь всё в порядке. Просто сейчас я хотел бы, чтобы вы вернулись ненадолго и помогли мне спасти тысячи детей, таких же как она. Вы согласны?

Я перевожу дыхание и пристально вглядываюсь в безмятежную физиономию атлетичного рыжего недоумка, одетого в костюм министра поверх формы игрока в менбол. Он по-прежнему не подает признаков жизни. Попытка не удалась. Но я точно знаю, что меня кто-то мысленно позвал. И это был не Пиктон. Я почувствовал это, когда, поговорив с родителями, собирался сесть в лимузин. Я повернул обратно, проскользнул через загаженный палисадник и, согнувшись пополам, добежал до дома. Бесшумно вскарабкавшись по водосточной трубе в свою комнату, я схватил старую резиновую куклу министра и вернулся обратно.

– Борис, я готов сделать то, что для вас важнее всего на свете. То, о чем просила ваша дочь. Посадить в самом лучшем символическом месте желудь. Но за это вы должны мне помочь. Вы знаете, что тут происходит? Вы там, в своем мире, следите за новостями? Грипп-V, вакцины, мутанты…

Кукла по-прежнему неподвижна. В самом деле, у него же нет ни интеллекта, ни знаний Пиктона, а я помню, как тяжело было во вторник обучить его управлять этой игрушкой, хотя она – его точная копия в уменьшенном размере. Тяжело, но у него получилось. И я сказал себе: такой опыт не забывается.

Надеюсь, там ему не запретили возвращаться на Землю. Уж если Пиктон, с его уровнем развития, был вынужден, по его выражению, «перезагружаться», то представляю, как это нелегко для такого дурака, как Борис Вигор. С другой стороны, поскольку большинство умерших – кретины, то, может, среди них он – царь горы. А этот мир, от которого у него остались тяжелые воспоминания, ему опостылел.

Осененный догадкой, я беру горшок с желудем и подношу к его носу, как подносят нашатырь упавшему в обморок.

– Не надо… этого делать… – с трудом произносит резиновый рот.

Бинго!

– Добрый вечер, господин министр, я безумно рад с вами…

– Не надо… этого делать… – повторяет он еле слышно.

– Не делать чего?

– Не надо, – шепчет он.

И заваливается на бок.

Я поднимаю его, встряхиваю, растираю – никакого эффекта. Чего не надо делать? Возвращать Вигора на землю? Заставлять его нюхать цветочный горшок? Сажать желудь под Священным деревом? Спасать мутантов? Я сыт по горло этими мертвецами! Один, вольный стрелок, где-то шляется, вместо того чтобы сидеть в медведе и помогать мне, другой – резиновый дурень – умудрился четырьмя словами лишить меня всякой уверенности! Мне не на кого рассчитывать, кроме себя. Впрочем, кажется, именно эту мысль они и пытаются до меня донести. Ладно. Обойдусь без загробного мира, своими силами. И точка.

Я встаю, набираю полные легкие воздуха и иду через министерские апартаменты по толстому шерстяному ковру, мягкому, как свежевыпавший снег. Меня приводит в бешенство мысль, что я нахожусь в правительственной резиденции, где вершится большая политика, но не могу ничего предпринять. Однако я не допущу, чтобы единственным результатом этой ночи было то, что я дважды спал на министерских простынях!

Я иду в ванную, включаю кран, подставляю голову под струю воды и вытираюсь пушистым полотенцем с инициалами Бориса Вигора. Мой взгляд падает на массивные серебряные часы на мраморной полке, которые я заметил сразу, как вошел сюда. Оливье Нокс забыл их, уезжая. А может, это тест – не сопру ли я их. Тест… слово это находит во мне отклик, но я не понимаю почему.

Огромная тяжесть давит мне на грудь. Голова раскалывается от тишины, в которой я тщетно пытаюсь уловить голоса Вигора или Пиктона. Я должен действовать, предпринять хоть что-нибудь, иначе сойду с ума.

Я хватаю часы, надеваю на руку, защелкиваю браслет и передвигаю повыше к локтю, чтобы не болтались на запястье. У меня тут же начинается головокружение, я вцепляюсь в раковину и сажусь на край ванны. Несколько секунд я сижу, закрыв глаза, чтобы справиться с дурнотой. Затем тщательно осматриваю циферблат, нажимая наугад все кнопки. Внезапно в браслете открывается серебряная створка, и под ней я обнаруживаю крошечную сенсорную клавиатуру. Надо быть муравьем, чтобы пользоваться такой штукой: трогая одну кнопку, мой палец нажимает сразу на десять.

Я снова встаю и ищу на полке какой-нибудь острый предмет среди десятка выстроенных в линию флаконов с инициалами «Б. В.», содержимое которых сохраняет молодость, красоту и гладкость кожи. Найдя зубочистку, я, затаив дыхание, набираю код, который ранее вводил Нокс, чтобы показать мне Дженнифер в больнице.

Сразу же где-то рядом раздается треск радиопомех. Я бегу в гостиную, где на стене засветился огромный экран. Кажется, он подключен к часам беспроводной связью. На клавиатуре браслета одна кнопка начинает мигать. Прикасаюсь к ней кончиком зубочистки.

И тут же треск прекращается и на экране возникает лицо Дженнифер, с той же точки обзора, что и раньше. С теми же гнойниками, тем же мхом над закрытыми глазами и на голове между электродами, с теми же древесными наростами в уголках губ… И от гнева мне снова сводит горло судорогой. Если бы я мог хоть что-нибудь сделать…

Я просматриваю набор операций на клавиатуре часов и без всякой надежды нажимаю на кнопку «инфо». На большом экране вокруг заросшего мхом лица Дженнифер появляются слова и числа. Название каждого внутреннего органа сопровождается двумя цифрами, разделенными косой чертой. Слева – явно нормальное значение, справа – чудовищно от него далекое: то сильно ниже, то сильно выше. Судя по всему, я получил доступ к результатам анализов моей подруги.

Сжав зубы, я перемещаю курсор к одному из чисел во второй колонке. Печень. 50 герц при норме 8,7. Мои действия опережают мои мысли. Зубочистка активирует функцию «Выбрать/изменить». Белое число становится голубым. С бьющимся сердцем я заменяю 50 на 8,7 и нажимаю «Сохранить». Вдруг получится?..

Я вздрагиваю – результат становится заметен мгновенно. Не понимаю, что произошло. Я послал сигнал, и он изменил частоту вибрации печени Дженнифер? Или, по крайней мере, ту вредоносную частоту, которую ей посылают, если мои подозрения верны. Но это возможно лишь при условии, что в голову ей вживили чип. А мы с Дженнифер одногодки, она всего на восемь дней старше. Чипирование состоится через три месяца. Если только…

Я откидываюсь на спинку дивана. Если только вакцина не впрыснула микрочипы в кровь, которая транспортировала их в мозг. Так они получают поток импульсов извне. Вся группа подопытных одновременно. И происходит заражение целого поколения. Их превращают в лес. В питомник для экспериментов.

Я закрываю глаза и почти сразу оказываюсь в туннеле, залитом красным светом. Мимо меня движутся колючие шары, белые палочки, спирали, вращающиеся пропеллеры, какие-то странные штуки… Будто я стал одним из чипов, переносимых вакциной.

– Достаточно, чтобы у него была плотность меньше, чем плотность крови, – раздается голос Пиктона, и туннель отзывается гулким эхом. – Он застрянет в канале внутреннего уха и станет антенной, на которую можно послать любой сигнал в виде микроволнового импульса.

Открыв глаза, я вскакиваю на ноги. Профессор здесь! Он вдохновляет меня, направляет. Совсем недавно он предупредил, что, если мне нужна его помощь, я должен поспешить… Скоро он уже не сможет помогать мне.

Я представляю себе плюшевого медведя, чтобы усилить с ним связь, и снова берусь за часы. Сейчас я отчетливо чувствую, что зубочистка сама перемещается туда, куда нужно, словно предвидя мои действия и ведя мою руку.

Я заменяю все показатели Дженнифер нормальными значениями. Открывается новое окно с вопросом, хочу ли я продолжить. Я подтверждаю, и на экране возникают новые показатели, более сложные: результаты анализов ДНК, частоты колебаний аминокислот… Я ничего не понимаю. И тут меня поражает догадка и ужас одновременно. Я вижу две колонки цифр. Слева: «Показатели белков испытуемого». Справа: «Показатели белков ивы». Цифры почти не отличаются.

Ива. Они хотят превратить Дженнифер в иву! Осуществить «Метаморфозы» Овидия, которые пересказывал мне отец… Да они просто ненормальные! Сделать поэзию пособием по управлению генами!

– Цитохром С! – кричит Пиктон. – Это дыхательный пигмент, который получает и распространяет вирусную информацию. Именно он влияет на энергетический обмен. Замени значение колебаний на ноль, скорее! Молодец! А теперь расслабь пальцы! Надо действовать как можно быстрее… Больше не слушай меня, освободи свой разум, расслабься. Продолжай!

Я нажимаю на вкладку «Продолжить». Разворачиваются новые колонки с цифрами, справа: «Белки крапивы», «Белки жимолости», «Белки лавра», «Белки росянки»… Здесь и жгучие растения, и ползучие, и ядовитые, и хищные…

Я рычу сквозь стиснутые зубы, чтобы выпустить ярость. Потом выбираю в меню «Инструменты» опцию «Отслеживать изменения». На каждую цифру, обозначающую частоту колебаний растения, я нажимаю по три раза: «Показать», «Восстановить», «Подтвердить», пока не привожу все показатели белков Дженнифер к нормальным значениям.

Я делаю глубокий вдох. Только бы сработало, тогда я смогу так же вылечить и остальных детей… В конце концов, если программирование всех получивших вакцину было общим, то ничто не мешает внести изменения в эту общую программу. Я открываю новое окно, иду в главное меню и открываю «Историю действий». Передо мной список из тысяч операций. Моя рука под браслетом покрывается испариной. Я нажимаю на опцию «Выбрать все». «Восстановить?» Тык зубочисткой. «Подтвердить?» Тык зубочисткой. «ОК».

Я без сил падаю на диван, совершенно опустошенный. Я больше не чувствую присутствия Пиктона, которое подталкивало меня быстро думать, логично действовать. Все кончено. Экран погас.

Напряжение постепенно спадает, но ярость не уменьшается. Заразить подростков растительными генами, а потом обвинить во всем деревья – это подло! Какую цель они преследуют? Превратить нас в источник энергии, который не может говорить? Использовали мертвых, теперь настала очередь молодых? «Да здравствует вторичная переработка!» В каком же мире я живу?

Не знаю, удалась ли моя попытка отменить программу. Клавиатура на часах все равно перестала работать. Может, случился сбой, или села батарейка, или своими действиями я нечаянно запустил процедуру защиты от взлома. Но успел ли я удалить вредоносную программу?

Даже если успел, я не тешу себя иллюзиями. Завтра утром обнаружится, что система взломана, и ее восстановят. Даже не зная, откуда их атаковали, они доберутся до часов Оливье Нокса, а значит, до меня. Лучше здесь не задерживаться.

Я расстегиваю браслет и иду к измельчителю мусора, который видел в одном из кабинетов, выходящих в коридор. Пусть думают, что горничная случайно выкинула часы.

Но в последнюю секунду я меняю решение. С одной стороны, это некрасиво: ее могут объявить террористкой. С другой – у меня появилась идея получше. Я возвращаюсь на диван, сажаю на него резинового экс-министра, поворачиваю к экрану, кладу ему на колени часы и вставляю зубочистку между большим и указательным пальцем. Они сделают выводы. А от куклы будет хоть какая-то польза.

Чтобы подкрепить силы, я съедаю засахаренный мандарин из корзинки, облизываю липкие пальцы и иду за телефоном, который оставил на столике у кровати.

– Извините, что разбудил вас, Патрик, – говорю я в трубку.

– Не-нет, наоборот, господин Томас, – сбивчиво отвечает шофер, но голос у него радостный.

– Никак не могу заснуть: слишком тихо. Вы сейчас свободны?

– Конечно, с удовольствием. Мы едем к вашим родителям?

Я колеблюсь с ответом. И говорю, чтобы он подъехал к МП, а я решу по дороге.