Эпилог

Прошло шесть недель.

Теперь Роберт чаще смотрел новости: жизнь научила его, что реальность кусается. Они с Мири сравнивали впечатления от увиденного. Рейды на окраинах мира, по-видимому, прекратились. Ходили слухи, что обнаружить ничего толком не удалось. Пробегали также слухи, а иногда и реальные новости, о скандалах в евросоюзовской, индийской и японской разведслужбах. Все сверхдержавы по-прежнему сильно нервничали из-за [вставьте здесь свою любимую сумасбродную теорию].

На домашнем фронте снова возник Боб! Из этого Роберт и Мири сделали вывод, что самые катастрофические теории, скорее всего, ошибочны. Другие же оставались неприятно правдоподобны. Боб действительно вышел из себя, узнав про Элис. В доме воцарилось напряжение. Роберт и Мири чуяли ожесточенную борьбу при закрытых дверях, выражавшуюся взглядами и многозначительными паузами. Мири годами училась расшифровывать такие сигналы. Она полагала, что Боб выразил протест докторам, что он пожаловался начальству. Но это ни к чему не привело. Элис продолжила тренировки.

В какой-то момент этой истории Хуан вернулся из Пуэбло. Мири о нем редко упоминала, но они снова стали общаться. Мальчишка теперь улыбался чаще.

Лена же… хранила молчание. Она была жива. Сообщения Роберта не отбрасывались, энум оставался доступен. Он словно говорил с безбрежной пустотой. Говорил и говорил, посылал сообщения ежедневно – и размышлял, что еще сделать.

Сю Сян уехала из «Конца радуг».

– Лена попросила меня уехать, – объяснила ему Сю. – Видимо, я на нее слишком надавила.

А может, он тем самым лишь продемонстрирует, что изменился только в тех аспектах, которые для нее не важны. Поэтому Роберт избегал «Конца радуг» и не заглядывал туда через публичные камеры. Однако он продолжал писать ей. И часто размышлял вне дома, не наблюдает ли за ним, помимо спецслужб (эти-то наверняка, круглосуточно и ежедневно), еще кто-нибудь. И не простит ли она Роберта однажды.

Он с головой уходил в учебу. Столько всего нужно было узнать. А свободное от школы время отдавал Comms-R-Us. Они ценили его работу.

Спустя два месяца после Великого Библиотечного Восстания Роберт снова отправился в университет Сан-Диего. С Уинстоном и Карлосом он связь потерял. Если подумать, то это странно. Поначалу Клика сплела теснейший заговор, но после этого они перестали общаться. Простейшее объяснение? Всем им стало стыдно. Их самих использовали, под разными предлогами, и это чуть не привело к многочисленным людским жертвам. Да, это правда, но Роберт предпочитал другое истолкование, более странное и не менее неприятное: Клика была подобна детским тайным кружкам, где чувство локтя и близости рассеивается, стоит детским интересам переключиться на иные дела. Отчаяние, охватившее его в прошлом семестре, почему-то казалось таким далеким, словно происходило это в двадцатом столетии. Слишком много всего нужно выучить, сделать, испробовать, и у этих задач слишком мало общего с тем, что его раньше глодало.

В конечном счете именно проект для Comms-R-Us привел его обратно в кампус. Джиттер и задержки – обычные напасти видеопротоколов, для голоса все обстоит еще хуже, а о тактильных ощущениях и говорить нечего, там каюк. Робогаптики улучшались с каждым годом, но в сетевом режиме толку от них чуть. И Сomms-R-Us попросила Роберта проверить его безрассудную схему синхронизации на гаптиках.

По горячим следам библиотомной истории и беспорядков администрация университета завалила библиотеку деньгами. В некоторых аспектах здешние тактильные интерфейсы превзошли даже коммерческие образцы с «Пирамидального холма». Вопрос в том, как это совершенство по Сети транслировать? Он много читал, изучал гаптический дизайн, но все источники сходились во мнении, что пока замены непосредственному присутствию нет. Роберт поехал в УСД.

Два месяца. Не такой уж большой срок. Серверные стойки на северной стороне лектория имени Варшавского объединили. На месте факультета информатики возникло футбольное поле. Роберт понял, что это не результат разрушений при Библиотечном Восстании и высадке морпехов, а нормальная динамика редизайна любого современного учреждения.

Он двинулся по тропинке, петляющей среди эвкалиптов. Как всегда, на выходе из рощи открывался неожиданно обширный вид – на мили, до подножия гор, в которые упиралась равнина. И прямо впереди стояла Библиотека имени Гейзелей.

Это здание было старейшим во всем университете Сан-Диего; его, в числе двадцати процентов университетских построек, восстановили после Роуз-Каньонского землетрясения. Но ущерб той поры не шел ни в какое сравнение с последствиями беспорядков: спонсоры Клики буквально выкорчевали восточную сторону здания из земли. Любое другое здание кампуса после подобного издевательства снесли бы или, в случае исторической ценности, отреставрировали. С Библиотекой имени Гейзелей не случилось ни того ни другого.

Роберт прошелся вдоль северного крыла, мимо погрузочной платформы. Он видел снимки этого места сразу после беспорядков: полы качались и проседали, пожарные поспешно возводили контрфорсы на замену сгоревшим сервосистемам, по всей террасе валялись куски бетона двадцатого века.

Приметы катастрофы исчезли. Нависающие этажи снова выровнялись.

Университет не ограничился простой реставрацией. С запада библиотека выглядела почти не изменившейся, но над погрузочной платформой были заметны ощутимые искажения, а на восточной стороне величественные колонны здания грациозно выгнулись. Там, где эти колонны двигались с места, там, где «ступала» библиотека. У основания – трава и ровный бетон, плитками выложена тропинка в форме змея, ползущего к знаниям. Посмотрев вверх, можно было увидеть, как повторяет роскошный плющ бетонные изгибы. Там, где плющ обрывался, в колоннах виднелись полоски цветной гальки, подобные линиям раскола под нагрузкой в подсвеченном кристалле. А еще выше прямоугольник пола каждого этажа был немного повернут относительно нижнего яруса.

Роберт понял по спецификациям, что некоторые колонны – из углеволокна, внедренного в легкий композит. Но здание было таким же реальным и прочным, каким представлялось невооруженному глазу; более реальным, чем все остальные здания кампуса. И живым.

Он поднимался по лестнице, задерживаясь на каждом этаже, чтобы оглядеться. Вот домен Гачека. Воинствующие Библиотекари все еще здесь. Но я думал, их круг убеждений отсюда стерли? В других местах – диковинные создания, очевидно, скучеры. В эклектичной бессмыслице скучерских преданий он так и не разобрался. Он понятия не имел, как она уживается с библиотечными метафорами, но скучеры ведь «выиграли» сражение и завоевали библиотеку.

А в некоторых местах оба круга убеждений работали параллельно. Можно было выбрать любой или никакой.

Роберт сконцентрировался на ракурсах менеджмента и том, что было видно невооруженному глазу. В конце концов, он же сюда приехал тактильную поддержку изучать. Повсюду робогаптики, не в таком количестве, как на «Пирамидальном холме», но ассортимент немногим скуднее, и это на нескольких этажах единственного здания. УСД тратил на гаджеты колоссальные средства. Некоторые модели двигались самостоятельно, большинство же были смонтированы на определенном месте. Они работали быстро. Стоило Воинствующему Библиотекарю потянуться за образом книги, как робот перемещался в нужную позицию и менял поверхность там, где с ней должна была соприкоснуться рука.

Несколько мгновений Роберт простоял, наблюдая, как это происходит. Ничего подобного он невооруженным глазом раньше не видел. Когда студентка – а это была она, без прикрытия Воинствующей Библиотекарши – поворачивала книгу в руках, гаптики скоординированно переключались, ни на миг не теряя контакта и не ускользая из картинки, которую требовалось поддерживать. Когда книгу клали обратно на стол, гаптики мгновенно переходили к другим задачам, то бишь поддерживали какого-то скучерского пользователя в еще более замысловатых действиях.

Он поймал на себе взгляд девушки.

– Простите, простите. Я этого раньше не видел.

– Трагично, не так ли? – широко улыбнулась она.

– Да, гм, трагично. – Где-то на высоком протокольном уровне все это включало книги и содержимое книг. А на физическом… очаровывало… еще сильнее. Он бродил по библиотеке, уносясь мыслями далеко-далеко, раздумывая, как воспроизвести изящные танцы гаптиков на роботах, удаленных по Сети на заметное расстояние. Если на обоих концах игроки-люди, задача адски усложняется. Но если служба асимметричная, то, возможно…

– Профессор Гу! Посмотрите вверх.

Роберт вскинул голову на этот голос. Потолок наверху стал прозрачным, и потолок следующего этажа тоже. Точку зрения туннелировало на шестой этаж. Карлос Ривера смотрел на него с довольной улыбкой.

– Давно не виделись, профессор. Подниметесь?

– Конечно. – Роберт пробрался назад к лестнице. Там не было отвлекающей гаптики…

…как не было ее и на шестом этаже. Но и книг там больше не было. Кто-то обустроил этот уровень под офисы.

Ривера повел его на экскурсию. Казалось, на этаже он работает один.

– Сейчас наша команда вся разбежалась по делам кто куда. Некоторые, скажем, в подземелье, расширяют территорию.

– Значит, это теперь твоя работа? В смысле, ты в штате библиотеки, как и раньше?

Карлос поколебался.

– Гм, у меня сейчас несколько должностей. Это долгая история. Пройдемте ко мне в кабинет.

Кабинет Карлоса находился на юго-востоке, окна выходили на эспланады и Змеиную Тропу. Именно здесь собиралась Клика. Карлос жестом пригласил его садиться и сам устроился за широким столом. Сам Карлос… он по-прежнему был полноват, носил старомодные очки в толстой оправе и футболку. Но вот и различие: этот Карлос был расслаблен и в то же время энергичен. Любая работа доставляла ему счастье.

– Я надеялся, мы раньше поговорим, но тут столько хлопот… вы понимаете. Мы тогда так облажались – чудо, что удалось это исправить.

– Да, я понимаю. Мы… нам очень повезло, Карлос.

Он оглядел офис. В эту эпоху должность трудно угадать по видимым атрибутам, но большая часть мебели и растения были тем, чем казались.

– Ты мне собирался рассказать, кем работаешь.

– Да! Я… – слегка смутился. – Я новый шеф библиотечной техподдержки. Эту должность признает университет. В некоторых кругах, однако, она бессмысленна. Вниз по лестнице и в остальном мире я известен, например, как Опасное Знание и Величайший из Малых Скучамаутов.

– Но это ведь два разных круга убеждений! Я думал, что…

– Вы читали об окончательной победе скучеров, да? Не совсем так. Когда пыль улеглась, был достигнут довольно своеобразный… компромисс? Вряд ли это верный термин. Корректнее говорить об альянсе или дистанцированном объединении. – Карлос откинулся в кресле. – Страшно вспомнить, как близки мы были к тому, чтобы весь этот район Сан-Диего взлетел на воздух. Но вовремя остановились на самом краю. И эти дурацкие беспорядки принесли больше денег, чем премьера блокбастера. Еще важнее вызванный ими приток денег и творческих талантов со всего мира, которым администрации хватило ума воспользоваться. – Он помедлил, в его голосе появились печальные нотки. – Итак, мы потерпели неудачу во всех своих начинаниях. Книги погибли. Физически. Но Библиотека имени Гейзелей жива, а эти два сумасбродных круга убеждений распространяют ее контент по всей планете. Вы же это видели, да? И поэтому приехали?

– В общем-то, я приехал исследовать ваших робогаптиков.

Роберт изложил Карлосу свои цели в работе с дистанционным интерактивным тактильным интерфейсом.

– О, превосходно, превосходно! Обе группы борются со мной за право расширить свое влияние. Но как, по вашему мнению, сказывается их присутствие на библиотечном процессе?

– Гм, Воинствующие Библиотекари выглядят примерно такими же, какими были. Если этот интерфейс человеку по душе, то и чудесно. Но скучеры… я пытался проникнуться и не сумел. Там все так разбросано, как если бы каждая книга формировала собственную консенсуальную реальность.

– Почти. Для скучеров всегда был характерен эклектизм. Теперь у них в подчинении «Библиотома», и они прорабатывают игровой консенсус до детальных тем, иногда – до отдельных параграфов. Это гораздо тоньше гачекианского подхода, хотя дети быстро схватывают. Истинная мощь скучеров – их талант совмещать реальности. И с гачекианцами у них так получилось. Теперь скучеры стекаются со всего мира, даже из неудавшихся государств, и распространяют оцифрованные знания. А гачекианцы рулят там, где это удобно. В других местах, с другими ракурсами, но с полным доступом к библиотечному фонду. Если вы решите проблему дистанционной тактильной интерактивности, их взаимное притяжение еще усилится. – Карлос окинул взглядом кабинет. Здесь члены Клики строили свои заговоры с такими разными целями. – Столько всего изменилось за каких-то два месяца.

– Карлос, как ты думаешь, что в действительности случилось тем вечером? Беспорядки должны были отвлечь внимание от нашей четверки или наоборот?

– Я много размышлял об этом. Думаю, беспорядки были диверсией, но она зашла слишком далеко и привела к масштабной… какая противоположность у сопутствующего ущерба? Сопутствующая удача? Шариф-кто-бишь-это – мне он чаще показывался кроликом – был безумец, но чертовски удачливый.

Кролик. Так называли следователи Таинственного Незнакомца. И сам Незнакомец так себя стал называть под конец.

– Ну наша часть уговора мрачней. Кролик всеми нами манипулировал сообразно нашим слабостям.

Карлос кивнул.

– Да.

– Кролик пообещал каждому из нас исполнить тайную мечту, а потом съехал с темы, когда мы совершили требуемое предательство. – Хотя, честно сказать, Роберт не сомневался, что с этим существом покончено. Если б оно выжило, все могло пойти иначе. Пламя надежды, разожженное посулами Незнакомца, питало измену Роберта. Теперь остались одни холодные головешки. И слава богу.

Карлос подался вперед. Глаза его за стеклами очков обрели скептическое выражение.

– О’кей, – уступил Роберт, – возможно, Кролик и не всем обещал что-нибудь исполнить. Думаю, Томми остался доволен самим фактом участия в заговоре.

– Вероятно, это так. – Но вид у библиотекаря по-прежнему был неуверенный.

– Послушай, мы бы знали, если б те обещания исполнились. Это бы выглядело ошеломительно. Готов побиться об заклад, Уинстон потребовал… кстати, а где сейчас Уинни?

Он взялся было искать ответа, но Карлос опередил:

– В прошлом месяце декана Блаунта снова зачислили в университетский штат, на факультет искусствоведения и литературы.

Роберт пробежался взглядом по своей поисковой выдаче.

– Но только на младшую административную должность, ассистентом!

– Да, это забавно. Факультетом сейчас заправляет Джессика Ласкович. Она тоже ретард после медицинского вмешательства. В нулевые она секретаршей там работала. В наши дни у ассистентов администратора нет карьерного потолка, но Уинстон начинает чертовски низко, и ходят слухи, что они с Ласкович никогда не ладили.

Ну и ну.

– Наверное, Уинстон смирился с неизбежным. – Как и я. В любом случае это значило, что Таинственный Незнакомец действительно исчез, а его экстравагантные обещания оказались пустышкой. Он посмотрел на Карлоса Риверу и вдруг изумился. Роберту отказало его былое чутье на людей; теперь его нужно было по голове стучать, чтоб дотумкал очевидные вещи. – Что… что с тобой случилось?

– О, заметили во мне перемену, профессор?

Роберт внимательно пригляделся к нему, потом снова окинул взглядом реальный офис с плюшевыми креслами. Карлос неплохо устроился, но Роберту не казалось, что он именно таких, земных даров требовал от Незнакомца.

– Ты выглядишь довольней, уверенней, говоришь четче. – Бинго. – Ты ни разу не соскочил на китайский. Ни единого проявления ДП-синдрома!

Вместо ответа Карлос улыбнулся неописуемо счастливой улыбкой.

– Значит, ты утратил язык?

– Нет. Ци си, во хай кейи шуо чжунвэнь, буго бусян ицянь намэ люли ле. У меня за шесть недель ни единого припадка! ДП-синдром перестал меня донимать. Теперь я могу наслаждаться знанием языка. Мне это сильно помогло в работе с китайскими информагами. Мы объединяем их оцифрованную версию Британской библиотеки с тем, что осталось после Уэртаса.

Роберт долго молчал. Потом отозвался:

– Твое исцеление могло быть случайностью.

– Я… думал об этом. Медицинский прорыв совершили группы из Турции и Индонезии. С департаментом по делам ветеранов и исследовательскими программами государственных институтов они никак не связаны. Ну в наше время большая часть медицинских прорывов так и происходит. И Кролик не выходил со мной на связь похвастаться. Все в открытом доступе, хотя новость эта не привлекла большого внимания. Видите ли, предложенная ими методика терапии большинству жертв ДП-синдрома не подходит. Они со мной связались через «желтоленточников», потому что мой генотип – тютелька в тютельку. – Он пожал плечами. – Да, это могло быть совпадением.

– Угу. – Минное поле, засеянное на небесах.

– Но совпадением чертовски удачным, – продолжал Ривера. – Я получил то, о чем просил, всего через несколько недель после того, как выполнил свою часть уговора. Да и среди скучеров я такие успехи делаю, что сам диву даюсь. Я за несколько недель согласовал вопросы, на которые мог уйти год. Кто-то мне все время помогает. Думаю, вы ошибаетесь насчет Кролика. Может, он просто залег на дно. И не в состоянии совершить все чудеса одновременно… Профессор, с вами все в порядке?

Роберт отвернулся, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу. Мне это не нужно. Я рад себе новому! Он открыл глаза и, смаргивая слезы, посмотрел наружу. Внизу тянулась привычная тропа, извивалась подобно змею по склону библиотечного холма. Возможно, Таинственный Незнакомец и впрямь был богом или вырос в бога. Трикстера.

– Профессор?

– Со мной все в порядке, Карлос. Может быть, ты и прав.

Они поболтали еще несколько минут. Роберт почти не запомнил о чем, но у него отложилось в памяти, что Карлос слегка забеспокоился, вероятно, приняв смятение Роберта за признак нездоровья.

Потом он спустился в лифте и вышел на освещенную солнцем площадь. Над ним возносились миры искусства и наук, которые увлеченно конструировало человечество. А если бы мне получить всё сразу?

КОНЕЦ