13
Рождение банды Мири

Сколько Мири себя помнила, у нее всегда были проблемы с дедушками и бабушками. Родители Элис (и их родители) обитали в Чикаго, но сейчас никого из них в живых не осталось. Дед со стороны Боба, Роберт, чуть не умер, но потом вернулся! Теперь Мири боялась снова его потерять.

А еще Лена…

Лена Гу была мертва лишь по документам. Лена заставила Боба это сделать при помощи Друзей Приватности. Лена даже приказала ему скрыть подробности от Мири, но Боб рассказал. Это было разумным решением, поскольку Мири все равно бы догадалась. А открывшись, Боб взял с нее клятву молчать. Она Роберту даже шепнуть на ухо правду не осмеливалась, хотя они по-прежнему общались, а он был в отчаянии.

Теперь и Мири впадала в отчаяние. Они с Леной не виделись пять месяцев. Она чуть не позвонила Лене после инцидента с Эзрой Паундом, но это лишь укрепило бы Лену в ее мнении о Роберте. Бобу удобнее было полностью игнорировать проблемы Роберта: трус. Элис не такая трусиха, но она погрязла в тренингах, и ее дела шли неважно. Ну ладно, – сказала себе Мири, – я сама с этим справлюсь. Она разработала остроумный план социальной реабилитации, действуя через Зульфи Шарифа. Сначала все шло прекрасно. Носимую электронику Шарифа не составило труда заморочить; у нее появился прямой канал доступа к Роберту. Но после визита Роберта в университет Сан-Диего Мири стало ясно, что Шарифа использует в своих целях кто-то еще.

Очевидно, пора навестить Лену.

Мири дождалась выходных, села в машину и поехала на «Пирамидальный холм». По субботам там яблоку негде было упасть. Боб говорил, что это место напоминает ему аркады из детства. Парк требовалось посетить физически, но все лучшие игры были представлены в тактильном правдоподобии. Управляла парком сеть казино Баха-Калифорнии, но предназначался он для детей младше легального возраста азартных игр. Для Мири значение имела отличная система безопасности парка. Если даже Роберт заинтересуется, куда она направилась, вряд ли сумеет проследить ее путь до Лены.

Она сняла велосипед с креплений на машине и придала ему образ ослика. Ее собственное воплощение выглядело классически-анимешным: крупные глаза, прическа торчком, маленький рот. Это должно отпугнуть всякого, кто попытается с ней поиграть.

Мири шла с осликом по тропе вокруг холма. Она ненадолго заблокировала анимешный образ и заглянула, что там сегодня в моде. Брр. В основном скучка смертная. Сальсипуэды и бабаллаги повсюду. Год назад никто и не слышал про скучеров, а теперь они круче иных корпораций. Отщипнули приличный кусок от мегарелиза последней версии НвМП. Персонажей у скучеров сотни типов. Некоторые – явный плагиат, остальных наскребли по сусекам мирового фольклора. Картинка очень, очень дешевая, без признаков креативности. Возможно, поэтому малышам они так нравятся.

У вершины холма оглашал ревом небо малый скучамаут. Звук этот не был порождением синтезатора. Удалявшаяся скучамаутка в восприятии Мири заменяла парковую тарзанку. Капсула стартовала из глубин холма, набирала почти 4g перед тем, как вылететь в небо, и пассажиры могли рассчитывать на минуту невесомости до мягкого приземления рядом с парком. Самая захватывающая поездка, доступная в Южной Калифорнии. Нынешние приятели Мири фыркали: «С таким же успехом можно в упаковке UP/Ex прокатиться». Но когда Мири была маленькой, она много часов провела, мотаясь взад-вперед по небу.

Сегодня она преодолела полдороги до восточного выхода, не участвуя ни в какой игре. Она старалась даже не касаться механизмов, не говоря о том, чтобы прокатиться на них. Особенно избегала забавных пушистиков. Правило «Пирамидального холма» гласило: «Потрогали – платите» и действовало везде, кроме входов и выходов. Может, все же придется купить игру просто для того, чтобы маркетинговое давление спало.

Она помедлила, оглядывая склон. Много шума и движухи, но, прислушавшись внимательно, понимаешь, что ребята, разбежавшиеся по кустам, в действительности играют в разных вселенных; их перемещения виртуозно координировались таким образом, чтобы ни игроки, ни оборудование не мешали друг другу. Она выбрала правильное прикрытие; для этих мудаков классическое аниме слишком скучно.

– А как насчет «Духов-близнецов»? Для этого требуются всего два физика.

– Ой! – Мири едва не свалилась с осла. Она рывком обернулась, выставив велик между собой и голосом. Оказалось, что это реальный посетитель, тоже в анимешном камуфляже. Мири вывалилась в истинный обзор: Хуан Ороско. Надо ж такому невезению случиться. Она и не подумала бы, что он интересуется классическим аниме.

Она совладала со своим голосом и ответила на визгливо-певучий английский манер, который получила от Аннет Рассел:

– Боюсь, не сегодня. Я ищу чего-нибудь грандиозней.

Ороско (и персонаж с торчащей прической, которым он прикинулся) вопросительно склонил голову:

– А ты ведь Мири Гу, правда?

Это было довольно грубым нарушением этикета, но чего еще ожидать от лузера-четырнадцатилетки?

– И что? Все равно не хочу играть.

Она отвернулась и потащила велик дальше по тропинке. Ороско не отстал. У него был складной велосипед, который ему совершенно не мешал.

– Ты знаешь, мы с твоим дедом у мисс Чумлиг в креативном классе. У нас команда.

– Я это знала.

Ядри твою мать! Если Хуан просек, что затеяла Мири, то и Роберт может.

– Ты за мной шпионил?

– Это не противозаконно!

– Это невежливо. – Она не смотрела в его сторону, только убыстрила шаг, насколько смогла.

– Я не каждую секунду за тобой подглядывал, не переживай. Я просто надеялся с тобой столкнуться, а тут – бамц! – и ты заходишь через западные ворота… – Значит, он мог просто задать сигнал близости. – Знаешь, твой дед старается мне помочь. Ну по литературе. Думаю, я и правда лучше теперь умею. А я учу его носить. Но… мне его так жаль. Он, кажется, все время на нервах.

Мири продолжала движение вперед.

– Короче, я тут подумал… если бы его свести с кем-нибудь из старых друзей… может, ему легче станет.

Мири вихрем развернулась к нему.

– Ты что, рекрутер?

– Нет! В смысле, у меня есть аффилиация, полезная для старших, но тут не в этом дело. Твой дед мне в школе помогает, а я хочу ему помочь.

Они спускались по склону холма, приближаясь к восточному выходу. Последний шанс «Пирамидального холма» заработать на них. Чем ближе к воротам, тем настырнее продавцы во всех поддерживаемых парком вариантах реальности. Вокруг как ошалелые плясали пушистики, умоляя их взять на руки и погладить. Они были настоящие, механические; наклонишься поднять такого – пощупаешь плюшевую шерсть, которая глубоко промнется под руками, и почувствуешь настоящую тяжесть его тела. У ворот менеджеры возлагали основные надежды на этих маленьких роботов: атмосфера скорого расставания с аттракционом помогала зацепить тысячи детей, которые до этого были почему-либо равнодушны. Когда Мири была моложе, ей покупали в среднем одну куклу за месяц. Ее любимцы все еще лежали у нее в спальне.

Она протащила несчастного ослика сквозь толчею, избегая говорящих медведей, миниатюрных скучамаутов и настоящих детей. Они оказались снаружи. Мири на миг замешкалась и выпала из образа, превратилась в обычную толстушку, а ее велик – в тупой девайс. Ороско остался прежним, тощим и нервным. У него был блестящий новенький велик, но он, похоже, не мог его разложить.

Она ткнула мальчишку пальцем в грудь.

– С моим дедушкой все в порядке. Ему не нужна никакая мошенническая схема с выплатами. За пределами школы держись от него подальше. – Она сверкнула в образе, созданном Аннет для их клики Мстителей. Паренек отскочил.

– Но я просто хочу ему помочь!

– И более того, если я тебя застукаю на слежке за мной… – Она переключилась в режим допустимого отрицания с отложенной доставкой, чтобы он увидел сообщение лишь через несколько часов.

Аноним  Ороско: <sm> Если ты меня по-настоящему разозлишь, твои школьные табеля будут выглядеть так, словно ты пытался их подделать. </sm>

В резкой тишине глаза Хуана слегка расширились. У него будет вдоволь времени, чтобы накрутить себя.

Конечно, угроза была пустышкой: Мири верила в законопослушание, хотя иногда изображала обратное.

Она запустила велик на пару шагов вперед, вскочила на него, чуть не упала, но удержалась и покатила вниз по склону, прочь от Ороско.

Дом престарелых «Конец радуг» располагался в долине к северо-востоку от «Пирамидального холма». Местечко было очень старое и очень известное. Его заложили шестьдесят лет назад, задолго до того, как в такую даль начали расползаться пригороды. Пик популярности пришелся на первые годы двадцать первого века, когда сюда прибыла волна новых богачей.

Мири ехала по велосипедной дорожке, стараясь ни с кем не пересекаться. Ее гостевой пропуск был действителен, но дети в «Конце радуг» считались гражданами второго сорта. В раннем детстве, навещая Лену, она воображала, что поселок зачарован. Лужайки тут были настоящие, такие же красивые, как имитации Уэст-Фолбрука. Настоящие статуи из бронзы. Колоннады и кирпичные здания тоже настоящие, работа более тонкая, чем во всех торговых центрах, за исключением самых фешенебельных.

С тех пор Мири в школе выучила кое-что про старших и не удержалась от циничных выводов: в «Конец радуг» продолжали закачивать реальные средства, но тратили их люди, которым некуда больше было податься. Большинство оставшихся жили надеждами на биотехнологические прорывы и прочие пустые обещания, прогадав с инвестициями и/или лекарствами.

Ороско не пытался замести следы и не преследовал ее. Она проследила его путь на восток. Он наконец сумел разложить велик и покатил в сторону Меситаса. Сузив глаза, она пристально наблюдала за ним. Может ли Хуан Ороско оказаться панком, который ненадолго заморочил Шарифа в университете Сан-Диего? Нет, это невозможно. То был умник-бахвал, у него язык за зубами не держался. И, что важнее, Мистер Умник-Бахвал действительно компетентен, вероятно, немногим хуже самой Мири.

О’кей. Пора подумать о более важном. Дом Лены стоял в дальнем конце за вторым поворотом вверх по улице. Еще есть время представить и отрисовать. Она много размышляла о предстоящей встрече, продумывала, что скажет и какие печали предстанут ей. Мири сконструировала специальный режим. Он был основан на ее проектах, в той или иной форме восходящих ко времени, когда она второклашкой на личном опыте поняла значение «хронического остеопороза, вариант 12».

Для начала она сделала деревья на улице выше и шире, убрав сходство с пальмами. Поднимаясь по холму, заменила высокие кроны нависающими ветвями с вечнозелеными длинными иголками. Конечно, никакой физической поддержки Мири обеспечить не могла. У нее не было игровых полосок на футболке и микросистемы охлаждения. Солнце продолжало шпарить даже после того, как она заставила ветки согнуться, а небо затянула облаками. Возможно, стоит представить жару результатом каких-нибудь чар. Она об этом уже думала, но всегда оставались другие, более актуальные моменты, которые стоило улучшить. Месяцы труда вложены в этот сон наяву, и никакого коммерческого содержания в нем не осталось. Да, тут просматриваются заимствования из сотен фэнтези, но интегральный эффект принадлежит самой Мири, это ее концепция Лены. Она не собиралась ничего выставлять на публику. Большинство визуалов прикольнее расшарить, но не этот.

Наконец она резко затормозила и слезла с велика. Последние футов двести придется преодолеть пешком. Вокруг еще несколько человек, но в ее восприятии они были непримечательными крестьянами. Она преображала тротуары и пандусы в лесные тропинки и замшелые, стершиеся от времени ступеньки. Несоответствия часто резали глаз, но для скромной просительницы вроде Мири это казалось даже оправданным.

Она проникла во внутреннюю рощу. Время от времени встречались тропинки, отходящие в стороны, к хижинам, скрытым еще глубже в лесу. Здесь ее деревья были очень старыми, а здоровенные ветви нависали прямо над головой. Мири катила велосипед по древней тропе. Встречавшиеся во внутренней роще люди были высокого ранга, не ровня Лене, разумеется, но все же следовало проявлять к ним уважение. Мири смотрела в землю и надеялась, что никому не вздумается с ней заговорить.

Она миновала последний изгиб тропы и прошла еще пятьдесят футов к широкой бревенчатой избе. Подняв голову, можно было видеть разрывы в лесном шатре, но неба они не открывали, а лишь озаренную солнцем зелень. Над этим местом нависали самые высокие деревья леса. Средоточие волшбы. Источник мудрости старейших. Она прислонила велик к стене избушки и потянулась стукнуть по двери массивным бронзовым молотком. Звук раскатился в ее ушах. Мири игнорировала назойливую мусорную мелодию двадцатого столетия от старого дверного звонка, который Лена прихватила с собой из Пало-Альто.

Прошла минута. Мири услышала внутри шаги. Шаги? Толстая дверь со скрипом отворилась внутрь. Иллюзии, созданной Мири, бросили дерзкий вызов: на пороге стояла женщина немногим старше школьных учителей. Вы что это здесь делаете? – хотела было спросить Мири, но у нее на миг отнялся язык. Ей редко доводилось так изумляться. Спустя миг она совладала с собой и вежливо склонила голову.

– Сю Сян?

– Да. А ты Мири, не так ли? Внучка Лены. – Она отступила в сторону и пригласила Мири войти.

– Гм. А я и не думала, что вы меня узнаете. – Мири вошла, дав волю безумной фантазии. Сю Сян слишком молодо выглядит для настоящей ведьмы. О’кей, сделаю-ка я ее ученицей Лены… сейчас погуглим… ведьмочкой-нубщицей!

Нубщица Сян усмехнулась.

– Лена мне показывала фото с тобой. Мы даже тебя в школе однажды видели. Лена мне говорила, что ты, гм, рано или поздно дашь о себе знать.

– Она… примет меня?

– Я ее спрошу.

Мири отвесила легкий поклон.

– Благодарю вас, мэм.

Нубщица Сян провела Мири к стулу с мягкой обивкой рядом с заваленным книгами столиком.

– Я скоро вернусь.

Мири устроилась на стуле. Упс… он из жесткого пластика. А стол… ну книги настоящие, люди такими пользуются для динамического чтения. Страницы могут быть любыми, но это настоящие страницы. Конечно, они не имели ничего общего с толстыми, затянутыми паутиной томами из фантазий Мири, но громоздились внушительной кучей. На верхушке лежал визопейджер. Он тут смотрелся очень неуместно, признанием бессилия. Мири проворно трансформировала его в сияющий гримуар. Поерзала на стуле, оглядывая книги. Механика и электроника. Наверное, это книжки нубщицы Сян; Мири проверила базовую подготовку всех учеников в классе Роберта. Ящик с игрушками под столом, наверное, содержит результаты ее работы на уроках труда. Мири опознала смятый транспортный лоток из выпуска новостей.

Какое невероятное совпадение: Сю Сян решила поселиться вместе с Леной…

Позади раздался звук. Это открывалась внутренняя дверь. Нубщица Сян вернулась, а за ней следовала старшая колдунья. Мири была готова к такому и активировала фантазию. Настоящее кресло Лены имело шесть колес на выдвинутых осях, а дизайн – весьма практичный и скучный. Кресло же Волшебницы Гу передвигалось на высоких деревянных колесах, было отделано серебром и выгнуто наружу. Во время движения по краям кресла пробегали, словно гоняясь друг за другом, синие искорки. Мири вообразила Лену в тяжелой черной мантии, такой черной, что она поглощала комнатное освещение классическим волшебным образом. Черное одеяние скрывало детали тела под ним. Остроконечная шляпа с широкими полями небрежно свисала с высокой спинки. На этом разработанные Мири спецэффекты заканчивались. Остальные элементы образа Лены соответствовали действительности. Фактически весь визуал преследовал одну цель: заключить образ бабушки в достойную рамку, подчеркивавшую, какой она замечательный человек.

Старшая колдунья смерила Мири взглядом и сказала:

– Разве Боб тебе не говорил оставить меня в покое?

Но ответ был не таким раздраженным, как опасалась Мири.

– Да. Но я так по тебе скучаю…

– О. – Лена едва заметно подалась вперед. – Как твоя мама, Мири? С ней все хорошо?

– С Элис все в порядке. – Лена знала про Элис очень многое, но потребности в этом знании Мири не испытывала. К тому же помочь Элис она не могла. – Я хотела поговорить с тобой кое о чем другом.

Волшебница Гу вздохнула и смежила тяжелые веки. Когда ее глубоко посаженные глаза открылись снова, в них промелькнула улыбка.

– Рада тебя видеть, детка, я просто не хочу с тобой или Бобом спорить. И, самое важное, я не хочу, чтобы Сама-Знаешь-Кто пронюхал, что я еще на этом свете.

– Я тоже не собираюсь с тобой пререкаться, Лена. – Нужно оставить о себе позитивное впечатление, чтобы меня при случае снова приняли в этом доме. – Тебе нет нужды переживать из-за Сама-Знаешь-Кого. – Слова Волшебницы Гу идеально вписаны в фэнтезийную традицию, хотя грустно сознавать, что Роберт для нее воплощение абсолютного зла. – Клянусь, что не выдам тебя ему. – По крайней мере, если ты сама не дашь такого разрешения. – Я приняла меры предосторожности по пути сюда. Вдобавок Сама-Знаешь-Кто не мастак шпионить.

Лена покачала головой.

– Это ты так думаешь.

Нубщица Сян сидела рядом с инвалидным креслом и молча наблюдала за ними. Возможно, она сумеет помочь.

– Вы ведь ежедневно видите Сами-Знаете-Кого, не так ли, мэм? – спросила Мири.

– Да, – ответила Сян, – на уроках труда и у Луизы Чумлиг, на поиске и анализе.

– Мисс Чумлиг не так уж плоха… – по крайней мере, для тупоголовых. Мири успела прикусить язык, но все равно покраснела.

Нубщица Сян, кажется, не заметила этого.

– На самом-то деле она вполне себе неплоха. Я Лене рассказывала. – Она бросила взгляд на старшую колдунью. – Луиза знает такие штуки про формулировку запросов, до которых я бы в жизни не додумалась сама. И она больше всех помогла мне с аналитическими пакетами. – Она указала на старинный гримуар. Мири это слегка покоробило. Да, мисс Чумлиг приятная женщина, но у нее голова набита клише, и она так нудит. Впрочем, даже с ученицей ведьмы нельзя пререкаться, и Мири очень старалась держаться дружелюбно. Она потупилась.

– Да, мэм. В любом случае… вы часто видите Сами-Знаете-Кого. Неужели он и вправду так ужасен?

Сю Сян покачала головой.

– Он странный. Он выглядит таким молодым. Роберт… в смысле, Ты-Знаешь-Кто… умеет быть очень вежливым, а потом ка-ак огорошит. Я видела, как он это с детьми несколько раз проделывал. Старики от него держатся подальше. А Уинстон Блаунт, кажется, ненавидит его.

Да. Мири наблюдала за Блаунтом в библиотеке университета Сан-Диего в прошлую субботу. Большую часть ее внимания отвлекала битва за контроль над персонажем Зульфикара Шарифа, но враждебность Уинстона Блаунта не ускользнула от девочки.

Нубщица Сян покосилась на ветхую фигуру в кресле.

– Боюсь, Лена права насчет него. Он использует людей. Он восхитился моим проектом на уроке труда, а потом утащил его.

Лена хихикнула. У стариков это отлично получается. Мири считала такую способность единственным положительным аспектом их возраста.

– Ох, Сю, Сю. Ты же мне говорила, что пришла в восторг, когда увидела, как он распотрошил ту машину.

Нубщица Сян виновато глянула на нее.

– Ну, м-м, да. Я пришла в науку через модели ракет и самодельные радиочастотные контроллеры. Я бы ничего не достигла без работы руками. В эти дни доступ к реальному уровню осложняется многослойной бюрократией автоматики, и, пожалуй, тому отчасти виной моя собственная разработка, ОНА. Мы с Робертом оба хотели что-нибудь сломать, и меня повеселило, что он решился действовать. Но мои интересы его не волновали. Я была всего лишь удобным инструментом.

Лена снова хихикнула.

– Тебе очень повезло. Ты за считаные дни научилась тому, на что у меня ушли годы.

Она подняла скрюченную руку и вытерла ее о волосы. Современная медицина в случае Лены Гу оказалась не полностью беспомощна. Пять лет назад Лена мучилась паркинсонизмом; Мири помнила ее тремор. Современная медицина исцелила ее от паркинсонизма, сохранила ей ясность ума, остановила большие и малые хвори. Но аномальный остеопороз лечению все еще не поддавался. Мири даже второклассницей способна была понять технические аспекты проблемы. Моральные же ей не могла объяснить даже Элис.

Мири снова заглянула в покрытое морщинами лицо старшей колдуньи.

– Я… Мне приятно, что у тебя ушли годы, чтобы раскусить Сама-Знаешь-Кого. В противном случае ты бы не родила Боба, не вырастила его, он бы не женился на Элис… и меня никогда бы не было на свете.

Лена отвела глаза.

– Да, – ворчливо согласилась она. – Бобби был моим единственным поводом оставаться с твоим дедом. Мы Бобби хорошо воспитывали. И с ребенком он вел себя почти как человек, во всяком случае, до тех пор, пока не уразумел, что разрушить взрослую жизнь Боба ему не удастся. К этому моменту Боб уже эвакуировался в морпехи. – Ее взгляд метнулся назад к Мири. – Я поздравляю себя с этим. Я совершила ужасную ошибку, выйдя за твоего деда, но принесла в мир две чудесные жизни. Мне это стоило всего лишь двадцати лет.

– А ты по нему никогда не скучаешь?

Глаза Волшебницы Гу сузились.

– Вы опасно близки к тому, чтобы со мной поспорить, юная леди.

– Прости. – Мири опустилась на колени рядом с креслом Лены. Потянулась взять ее за руку. Старуха улыбнулась. Она понимала, что происходит, но идеально эффективной обороны не выстроила. – Ты провела все эти годы отдельно от него. Я помню, как ты навещала нас, а Сама-Знаешь-Кто в ту пору еще хорошо себя чувствовал – и никогда не навещал. – Но даже тогда Лена была невысокой старушкой, ее занимали врачебные дела, и улыбалась она чаще всего именно в разговорах с Мири. – Ты была счастлива тогда?

– Конечно! Спустя столько лет я наконец вырвалась от монстра!

– Но когда Сама-Знаешь-Кто начал терять рассудок, ты ему помогла.

Лена закатила очи горе и покосилась на нубщицу Сян.

– По первому моему слову вышвырнешь эту малолетнюю заразу на улицу.

Вид у Сян сделался неуверенный.

– Гм, о’кей.

– Но… пока не делай этого. – Лена посмотрела на Мири. – Мы это уже проходили, Мири. Боб приехал ко мне в «Конец радуг» и взмолился о помощи. Помнишь? Он тебя с собой взял. Боб никогда не понимал наших с Робертом взаимоотношений. Он счастлив, что не понимает, – вся любовь, которую мы изображали, была только для него. Но когда он стал умолять, а я увидела твое милое личико, то согласилась помочь ему проводить чудовище на покой… И ты знаешь, иногда маразм смягчает человека. Около года Роберт был почти беспомощен, но все еще узнавал людей и помнил нашу жизнь вместе. В этот период с ним можно было сосуществовать. Мы неплохо провели это время!

Мири кивнула.

– И тут придумали лекарство для разновидности маразма, которым страдал Роберт. К тому моменту твой дед перестал быть приятным человеком и превратился, по сути, в растение. Мири, я бы с ним осталась до конца, кабы не это чудесное снадобье. Я понимала, чту грядет. Монстр вернется. – Лена наставила на внучку скрюченный палец. – Попадешь впросак один раз – вини его, попадешь второй – вини себя. Я остаюсь за кадром. Поняла?

Но другая рука старухи продолжала держать руку Мири, и девочка стиснула ее.

– А что, если на этот раз все изменится? К тому моменту, как дедушку вылечили, часть его уже умерла. – Это не Мири предположила, а Цзинь Ли. – Он сейчас постоянно раздражен, но это потому, что он многого лишился. Может, и то скверное, что тебе запомнилось, тоже отмерло.

Лена свободной рукой махнула в сторону нубщицы Сян.

– Ты не слышала, как Сю только что делилась подробностями насчет его нового благородного характера?

Мири быстро размышляла: с Элис не работает, но Боба резкая перемена темы иногда отвлекала. Она глянула на нубщицу Сян.

– Лена, ты тут живешь с тех пор, как дедушка заболел. Ты могла бы переехать в любое другое место, ведь ты нас теперь не навещаешь. Но ты остаешься здесь, всего за десять миль.

Лена вздернула подбородок.

– Я в Сан-Диего прожила годы. Я не собираюсь расставаться с друзьями, старыми магазинами, где привыкла делать покупки, с прогулками по холмам… ну ладно, на прогулки я больше не хожу. Суть в том, что даже воскрешенный Сама-Знаешь-Кто не получит власти над моей жизнью!

– Но… – Ты идешь по очень тонкому льду. – Разве ты была раньше знакома с доктором Сян?

Старшая колдунья сжала губы в полоску.

– Нет. И, как ты намерена сейчас заметить или намекнуть многозначительным молчанием, в «Конце радуг» всего двадцать пять сотен стариков, так что это не может быть совпадением.

Мири молчала.

Наконец заговорила нубщица Сян.

– Это мой выбор. Я сюда перебралась летом, примерно в то время, когда решила размять мозги, чтобы вернуться к работе. Я одна из старших здесь, в «Конце радуг», но такая себе на уме… – она улыбнулась странной печальной усмешкой, – что они не знали, как со мной сладить. Я вызвалась составить компанию. Получилось превосходно. Твоя бабушка на десять лет меня младше, но в наш век это не слишком важно.

Она потрепала Лену по плечу.

Мири вспомнилось, что Лена Льюэллин Гу много лет оказывала здесь, в «Конце радуг», волонтерские психиатрические консультации. Если кто и мог подстроить совпадение с Сю Сян, так это она. Мири открыла было рот озвучить эту гипотезу, но блеск в глазах Лены отчетливей всякого безмолвного сообщения остерег ее от такого поступка.

Спустя мгновение Лена шевельнулась в кресле.

– Видишь, девочка моя? Чистое совпадение. Но, признаю, полезное. Сю держит меня в курсе насчет Сама-Знаешь-Кого и его приключений в современной системе образования. – Лена состроила коварную ведьминскую ухмылку, и все спецэффекты Мири не справились бы лучше.

– Да, – проговорила Сян, – у нас тут, гм, коллективная служба слежения за ним.

– На этот раз монстр не застанет меня врасплох!

Мири покачалась на стуле.

– У вас тут прямо творческое объединение!

Она и не представляла, что две колдуньи творят самые настоящие чары – в современном смысле.

– Что? – переспросила нубщица Сян.

– Творческое объединение. Партнерство, в котором сильные и слабые стороны комплементарны. На публике выступает одна из вас, подвижная. Но вы действуете и размышляете так, чтобы использовать свои лучшие стороны.

Сян непонимающе уставилась на девочку.

Упс. Мири пинганула их. Если не считать медицинских устройств Лены, обе были полностью в офлайне. Мири слишком отвлеклась на свои фантазии.

– Вы ведь не носите, да?

Сю показала на свой столик.

– У меня есть визопейджер и эти книги. Я столько всего серьезного пытаюсь освоить, Мири. У меня нет времени с носимой электроникой возиться.

Мири чуть не забыла о своей миссии.

– Но, доктор Сян, вы совершенно заблуждаетесь насчет носимых устройств. В смысле, разве мисс Чумлиг не говорила? Некоторые аналитические пакеты по статическому видео не приживутся.

Нубщица Сян неохотно кивнула.

– Она мне показывала BLAST9. Ну, как по мне, это просто мультяшная белиберда в духе молекулярного дизайна, и только-то.

– Но вы же только на визопейджере смотрели!

Младшая колдунья сгорбилась.

– Мири, мне столько всего нужно выучить. Я пока что работаю с простыми вещами, которые могу осилить на визопейджере.

Лена мгновение наблюдала за ней, потом будто увяла в своем кресле и посмотрела сверху вниз на внучку.

– О, бедняжка Мири. Ты не понимаешь. Ты живешь в эпоху, которой мнится, что она может игнорировать человеческое состояние. – Она склонила голову. – Ты ведь читала «Тайны веков», не так ли?

– Ну разумеется, читала!

– Прости, Мири. Я уверена, что читала; в конце концов, это самое известное произведение моего проклятого экс-муженька. И я отдаю ему должное: эти поэмы гениальны. Их «неумолимая тяжесть» – продукт его вредности, обращенной на службу великим истинам мироздания. Но ты не понимаешь, да, Мири? Тебя окружают посулы медицины и частичные исцеления. Это тебя отвлекает от подстилающей их суровой реальности. – Она выдержала паузу и дернула головой пару раз. Почти как при паркинсонизме, но, возможно, так проявлялась нерешительность: Лена не была уверена, продолжать ли. – Мири, истина такова, что если мы ведем осторожную жизнь, если нам везет, мы доживаем до старости и слабости, до великой, великой усталости. А потом наступает конец страданиям.

– Нет! Тебе станет лучше, Лена. Тебе просто не повезло. Это дело времени.

Новый шелестящий ведьминский смешок, и Мири внезапно припомнилось, что «это дело времени» – рефрен поэтического цикла Роберта.

Мгновение бабушка и внучка излучали одинаковую уверенность, глядя друг на друга. Потом Лена проговорила:

– Я так и знала, что этим кончится наш разговор. Прости, Мири.

Мири понурилась. Но я просто хочу помочь! Странно. Точно так же разнылся пацаненок Ороско перед ней, Мири. О’кей, может, не такой уж он и чурбан. И, может, он в состоянии помочь. Но он еще что-то говорил, и сейчас именно эта деталь гораздо важнее… Ага! Неожиданно Мири увидела, как можно превратить поражение в победу. Она взглянула в лицо бабушке и невинно улыбнулась.

– Лена, а ты в курсе… что Сама-Знаешь-Кто учится носить?