В Нью-Йорке было около девяти утра. Гарри Кейн, Мэриголд Рафферти и Билл Вудворд сидели в Бэттери-парке, где провели уже вторую ночь, и пытались рассмотреть, что происходит в Нижнем Манхэттене и Бруклине. Кое-где до сих пор полыхали пожары, а реки все еще были завалены обломками кораблей. Беглецы ели немецкие сосиски, которые добыл Вудворд, и пили кофе, сваренный в кастрюле на костре. Стоял ясный солнечный день – в разоренном городе такая погода казалась неуместной.

Мэриголд сказала, глядя в бинокль:

– Я не вижу боевых машин. Быть может, Билл, твоя верещалка говорит правду.

Вудворд забрал у погибшего связиста переносную радиостанцию и пытался следить за боевыми действиями.

– Они все еще на ходу. Как и предсказывал Паттон, от Манхэттена они пошли на север и сейчас уже в Коннектикуте. Сообщают, что они добрались до Пикскилла на Гудзоне и до Данбери на Хусатонике. Вероятно, дальше на север они не пойдут – по той местности трудно передвигаться. Есть мнение, что их цель – Спрингфилдский арсенал в Массачусетсе, самый крупный в стране; перед приземлением марсиане проводили разведку. А одна группа, похоже, готовится к наступлению на Хартфорд, если не на Бостон. И есть еще группа, которая направляется на юго-запад – возможно, в сторону Филадельфии, Балтимора, Вашингтона. Армия окружила их в местечке Гроверс Милл в Нью-Джерси и пока что задерживает. Но где бы они ни были, с Манхэттена они ушли.

– Спасибо эдисоновским бомбам, – с усмешкой сказала Мэриголд.

Вудворд кивнул:

– В принципе, они отреагировали так же, как и до этого в Англии. Я знаком с историей. В Суррее в 1907 году, когда артиллерийский снаряд впервые сшиб одну из машин – готов поспорить, они и не ожидали, что мы способны на что-то подобное, – подхватили раненого и на время удалились в свои ямы. Как и здесь. Мы щелкнули их по несуществующему носу, и они отступили.

Глядя на восток, Гарри заметил что-то в небе над Бруклином и Лонг-Айлендом – вроде облака посреди ясного неба. Но для облака оно было слишком темным и двигалось чересчур быстро. Если не облако, то что тогда? Цеппелин?

– Так или иначе, – сказала Мэриголд, – я, знаете ли, не заметила, чтобы кто-то озаботился спасательными операциями.

– Еще заметишь, – заверил Вудворд. – На это нужно время: все-таки целый город был разгромлен.

Облаков было целых три. Плотные, черные как ночь, они летели по небу, и, казалось, из них льется темный дождь.

Они стремительно приближались. И это были вовсе не облака.

– Вот черт!

Мэриголд картинно закатила глаза:

– Гарри! Здесь представитель армии Соединенных Штатов, не выражайся!

Но Гарри было не до шуток. Он указал на небо:

– Они возвращаются.

Мэриголд посмотрела наверх, сложив ладони козырьком.

Билл Вудворд нашарил собственный бинокль и вскочил на ноги.

– Летательные машины. Разведчики говорят, они больше и дальше, чем кажутся, и куда быстрее, чем можно представить.

– Значит, они скоро будут здесь, – сказала Мэриголд. – А то черное вещество, которое они разбрасывают, – смотрите, оно стелется по земле, словно дым от сухого льда. Обволакивает здания.

Гарри кивнул.

– Британцы называют его черным дымом. Новая модификация, водоустойчивая. Этим погубить массу людей проще, чем тепловым лучом. Но здесь его, похоже, применяют точечно. Они хотят сломить наше сопротивление, но не истребить нас. Британцы обнаружили: если ты даешь отпор, тебе крышка.

– Нью-Йорк дал отпор, – хмуро сказала Мэриголд. – И вот наша награда.

И Гарри Кейн впервые с начала войны – а может, и вовсе впервые в жизни – ощутил подлинный страх. Из всех передряг, которые до этого выпадали на его долю, он выбирался уставшим, изможденным, но целым и невредимым, словно был бессмертным, неуязвимым – типичная иллюзия, свойственная молодости.

Но при виде летательных машин он почувствовал, что все изменилось. Стена черного дыма, которая надвигалась на него тем воскресным утром, была подобна самой смерти – безжалостной и неумолимой. Гарри подумал, что он обречен, как и вся планета.

Что ж, он ошибся, как и Уолтер. Потому что я справилась со своей задачей.