– Улла! Улла!

Вой марсиан в тот день был слышен на каждом континенте, во всех частях света; он звучал и на юге Африки, и на севере России:

– Улла! Улла!

В полночь марсиане приземлились в Тосно, примерно в тридцати милях к юго-востоку от Санкт-Петербурга. Позже Андрей Смирнов думал, что пришествие марсиан в Россию уже само по себе довольно странное событие. Но для него оно оказалось еще более странным, чем для прочих.

Стрелок-пехотинец Смирнов не спал в ту ночь и видел, как с неба падают цилиндры, словно зеленые искрящиеся звезды. Большинство солдат в городских казармах спали как убитые и все пропустили. Даже когда они по пробуждении услышали удивительные новости, они придали им мало значения. Марсиане были заботой англичан; заботой русских были немцы.

Санкт-Петербург, столица России, располагается между Ладожским озером на востоке и Финским заливом на западе. На восьмой год затянувшейся войны немецкие дивизии пробились через территорию Финляндии и атаковали город с севера, явно намереваясь наконец взять столицу и тем самым нанести России мощный удар под дых. Но императорская армия оказала им достойное сопротивление. Немцы взяли под контроль северо-западную часть Петербурга, и город отгородился от них милями траншей, колючей проволоки и артиллерийских окопов, за которыми протянулись рвы и деревянные баррикады, сооруженные самими жителями. Но немецкие захватчики врезались в тело страны, как нож, и застряли там на долгие годы.

В ту ночь солдаты полка, где служил Андрей, сменяя друг друга на вахте, расположились на отдых в актовом зале бывшего здания школы недалеко от Александринского театра, превращенного в казармы. Они находились вдалеке от позиций, на южном берегу Невы, разделявшей город пополам. И когда настало утро, солдаты под звуки горна выстроились во дворе, где уже много месяцев не играли дети.

Как только они вышли на улицу, стало ясно – что-то происходит. Андрей слышал звон церковных колоколов, призывающий горожан просыпаться.

Вскоре выяснилось, что полк Андрея должен был идти не на север, к немцам, а на юг – навстречу марсианам. По рядам пронесся страх – словно призрак прошелестел между солдатами, и Андрей явственно это почувствовал. Он был одним из многих миллионов – кто-то говорил, что аж из пяти, – кого призвали на службу, после того как Германия объявила войну. С тех пор как оказался в Санкт-Петербурге, он практически не видел настоящего боя. Неужели он избежал немецкой пули, чтобы принять смерть от рук инопланетного захватчика?

Но в тот день эта участь его миновала.

Лейтенант в щеголеватой офицерской форме расхаживал вдоль строя, бегло оглядывая солдат. Возле Андрея он остановился, похлопал его по плечу и кивнул.

– Ты сгодишься. Сюда.

В тот момент жизнь Андрея сделала крутой поворот – и благодаря этому повороту он стал одним из тех людей, кому я спустя годы отправила письмо с просьбой записать свои воспоминания об этом дне.

Но пока он чувствовал только замешательство и тревогу, потому что ни один солдат не любит перемен: на войне перемены всегда не к добру. Андрей посмотрел на своего капрала, но тот лишь пожал плечами. У Смирнова не оставалось другого выхода, кроме как последовать за офицером.

Лейтенант смерил его взглядом.

– Имя?

Андрей ответил.

– Мотоцикл водить умеешь?

– Так точно. Я…

– Я адъютант генерала Брусилова.

Смирнов машинально подобрался.

Лейтенант вручил ему пакет и небольшой белый флаг.

– Слушай приказ. Ты передашь немцам послание. Ты вообще слушаешь, что я говорю?

– Никак нет… то есть да, простите. Немцам?

– Ты мог о них что-то слышать. Такие, знаешь, неприятные типы, любители сосисок и остроконечных шляп.

– Прошу прощения.

– Мы, естественно, пытались достучаться до них и другим путем – по телеграфу, по радио. Нам время от времени надо вести переговоры. Может быть, радио сработает. Но если нет, на тебя вся надежда.

– Есть.

Он стоял, ожидая подробностей.

Лейтенант, который на вид был ненамного старше Смирнова, в нетерпении взмахнул руками.

– И чего ты ждешь? Пинка?

– Но как я…

– Поезжай на мотоцикле к немецким позициям и помаши там этим чертовым флагом, прежде чем тебе успеют отстрелить причиндалы. И проследи, чтобы немцы прочитали эти письма. Все ясно?

Конечно, на деле все оказалось куда сложнее.

Первая часть задания была достаточно нехитрой. Андрей поехал на мотоцикле на северо-запад через самую живописную часть города: он пересек Дворцовую площадь и проехал по мосту через Неву, откуда открывался прекрасный вид на Петропавловскую крепость – самое старое здание в городе, которое ныне служило тюрьмой и было, подобно многим городским достопримечательностям, покрыто шрамами от немецких снарядов. В тот день улицы были полны смятенных и перепуганных горожан, так что Андрею то и дело приходилось жать на газ и махать рукой, чтобы ему освободили дорогу. До жителей явно долетели вести, что на юге приземлились марсиане, и естественным позывом было бежать – но куда? Самым логичным казался путь на север, однако там поджидали немцы, они никуда не делись, и германская пуля убивала не менее надежно, чем марсианский тепловой луч.

Андрей добрался до северо-западных пригородов. Здесь было рукой подать до фронта, и улицы, по которым ехал Андрей, были полуразрушенными и почти пустынными.

Когда он добрался до первых траншей с российской стороны, ему пришлось предъявить свой пакет.

Андрея остановил часовой, отвел его к капралу, а тот пошел с ним к другому лейтенанту, который прочитал охранное письмо с явным изумлением. Он оглядел Смирнова с ног до головы.

– Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Мы отправим пару человек тебе на подмогу, чтобы прикрыли, если что, – и найдите-ка ему палку побольше, чтобы прицепить этот флаг!

У Андрея забрали оружие и провели по сети траншей к передовой. Там он, поднявшись по короткой лестнице, выбрался из-под земли на свет. После пыльной тесноты траншей было на диво приятно снова оказаться на солнце. Затем его отвели к отверстию в проволоке, через которое он пролез наружу.

И вот он пошел по рыхлой грязной земле, размахивая белым флагом и с каждым шагом чувствуя себя все более жалким. Ему случалось бывать на передовой, но он никогда раньше не выбирался из траншей…

– Стой.

Это слово было произнесено на русском, но с резким акцентом. Впереди стоял мужчина в серой форме, такой же грязной, как и у него, – Андрей недостаточно хорошо разбирался в немецких знаках различия, чтобы понять, в каком звании солдат. Сердце бешено забилось. Но Андрей заставил себя приветливо сказать:

– Доброе утро.

Мужчина рассмеялся:

– И тебе.

– Ты говоришь по-русски?

Немец вздохнул:

– Учил в университете. И вот мне награда: стою и беседую с каким-то болваном, в то время как ваши снайперы в любой момент могут прострелить мне башку.

– Равно как и мне ваши.

– Это верно. Но вы сделали первый шаг. Что тебе нужно?

– Ничего. Я кое-что принес, – сказав это, Андрей протянул немцу пакет, слегка запачкавшийся в пути. – Это для вашего командира.

– Вот как. Несомненно, послание от знаменитого генерала Брусилова.

– Угадал.

– А ты кто? Его приятель?

– Просто посланец.

Немец взял пакет и внимательно его изучил.

– Думаю, мы оба знаем, к чему это все. И что же, по-твоему, Брусилов хочет сообщить нашему командиру?

Как ни странно, Смирнов об этом не задумывался.

– Будь я генералом, я бы предложил вам сложить оружие и присоединиться к нам в борьбе против общего врага.

Немец кивнул.

– И то верно. Сквозь вашу крестьянскую армию они прожгут себе путь за считаные минуты. Вместе мы хотя бы чуть-чуть подольше их задержим – вы на это рассчитываете?

– Я просто передаю послание.

Немец взвесил на ладони пакет.

– Если бы я тут решал, – сказал он, – я бы с вами объединился. По двум причинам. Во-первых, потому, что все мы люди. А во-вторых…

– Что во-вторых?

– Тут, на передовой, ходят слухи, что цилиндры упали и возле Берлина тоже.

– Ого.

– Немцы и русские – два могучих войска. Если мы объединимся, возможно, даже марсиане сочтут нас достойными противниками. Как думаешь?

– Может быть.

Немец посмотрел Андрею за плечо.

– Ваша Россия – так себе страна. Сколько лет назад вы отменили рабство, шестьдесят? Всего шестьдесят! А ваш царь до сих пор сидит на троне…

– Теперь он отчитывается перед Думой. На собрании 1917 года…

– Это когда решили отправить за решетку всех большевиков?

Андрей плохо разбирался в политике.

– Кого?

– А что до вашей армии – да, в ней миллионы человек, но они плохо обучены, плохо вооружены…

– Так плохо, что наш город до сих пор не называется Вильгельмсбургом, хотя ваш кайзер еще несколько лет назад хвалился, что его захватит и переименует.

Немец расхохотался:

– Уел. Даже если мы будем сражаться бок о бок, марсиане все равно нас одолеют. И что тогда?

Андрей усмехнулся:

– Тогда мы отступим, как во времена Наполеона. Ни одному завоевателю еще не удавалось захватить всю Россию. Это невозможно. И марсиане в этом убедятся.

– Хм. Что ж, я должен отнести твое письмо командиру, который передаст его своему командиру, а потом оно попадет к генералам, которые, возможно, прямо сейчас говорят по полевому телефону с Брусиловым… Буду ждать того дня, когда мы вместе пройдемся по Невскому проспекту, дружище.

– Как тебя зовут?

– Фогт. Ханс Фогт.

– А я Андрей Смирнов. Прощай, Ханс Фогт.

– Прощай, Андрей.

Они отдали друг другу честь – каждый по своему обычаю, – развернулись и разошлись в разные стороны.