Мир номер один. Реальность. Рассказать все
— Ради бога, лежи спокойно! — говорит голос, и я не сразу его узнаю. Потом узнаю.
— Кир-р-ра… — произносится с трудом, и резкость в глазах сперва тоже наводится плохо. Кира явно двоится, но потом я соображаю: женщин в комнате две. Кира и Светлана. Как я мог их хотя бы на мгновение спутать, пусть они и одного роста?
— Посмотри на меня! — приказывает Кира тоном Светы — резким и безапелляционным. — Сколько пальцев видишь?
— Один. Теперь два.
— Тошнит?
— Есть немного… Кто это меня?
— Сейчас узнаем! — зловеще обещает Светлана. — Камера, где гольфкары стоят, работает? — спрашивает она у кого-то, которого я не вижу. — Хорошо! Быстро иди в дежурку, просмотри записи и выясни, кто это был!
— Хорошо, что на мне твоя шапка! — говорю я и щупаю голову.
— Это уже не она! — сообщает Кира. — Это… это повязка. Да, и хорошо, конечно, что она на тебе была, шапка! Даже не хорошо, а прекрасно!
Видимо, щупая голову, я нажимаю пальцем не туда, куда нужно, и перед глазами плывут радужные пятна. Я едва не вскрикиваю, но вовремя вспоминаю, что тут дамы. Да еще какие дамы!
— Чем это меня? — тихо спрашиваю я у Киры, но отвечает Света.
— Сейчас узнаем! — сквозь зубы цедит она. — Если на записи что-то видно… А вообще чего ты туда поперся, а?
— Покойного перевезли на номере два! — Мне кажется, что я говорю громко, даже слишком громко! Потому что в голове ужасный шум. Но обе — и Кира, и Светлана — подходят совсем близко. Света даже наклоняется, чтобы лучше разбирать, — значит, я почти шепчу. Я пытаюсь прокашляться, чтобы говорить громче, но от этого чуть не отрубаюсь. Отдышавшись, я сообщаю: — Это совершенно точно! Потому как в шине застрял камешек… такой… оранжевого цвета. А они есть только на детской площадке. Я туда залез, под машинку, и посветил, и нашел. И даже достал его! А когда уже стал вылезать… Долго я там провалялся?
— Долго. — Это уже Кира. — Земля холодная. Как бы воспаления легких до кучи не было!
— Ну так сделай что-нибудь, чтобы не было! — с раздражением бросает Светлана. Потом, видимо, ей становится неловко, а Кира вспыхивает, но молчит, лишь прикусывает губу. — Что они там копаются! — восклицает хозяйка сорока гектаров. Она снова достает телефон и тычет в него: — Ну что? Выяснили? — Светлана выслушивает, что отвечают, и по ее лицу видно, что ей это не нравится. — Это точно? — еще раз уточняет она. — Накладок быть не может? Дату, время, все проверили? Потому как сейчас будет скандал! — то ли предупреждает, то ли обещает она и приказывает: — Пригласите его сюда! Только вежливо! Вежливо! Да! В медпункт! Да потому что Льва Вадимовича Стасова нельзя перевозить! — рявкает она.
— Я хочу встать! — говорю я.
— Лежи! — тоном главнокомандующего отрезает Света, которая сейчас явно не Лючия.
Кира молча подкатывает к кушетке кресло на колесах и помогает мне приподняться. В глазах вновь плавает радуга: желтое-оранжевое-фиолетовое… как на детской площадке! — но я не желаю лежать бревном, когда сюда сейчас явится тот… или та… словом, то, которое меня чем-то огрело!
— Зря! — бросает Светлана. — Ты сама говорила, что ему лучше не вставать!
— Он все равно не сможет здесь оставаться, — спокойно говорит Кира. Видно, что ей не хочется обострять и без того непростые отношения в нашем треугольнике.
В дверь вежливо стучат. Сначала входит тот самый любитель словесности, что два раза посещал мои мастер-классы: плотный, круглоголовый крепыш; он почтительно придерживает дверь, а следом появляется… господин Синяя Борода! Его не узнать — из престарелого бодрячка-спортсмена, образу которого он не изменял даже вечером в ресторане, он преобразился в этакого лощеного крестного отца. Роскошный костюм в тонкую полоску, лаковые штиблеты, галстук-бабочка, набриолиненные, зачесанные назад волосы…
— Добрый день, Николай Николаевич! — вежливо приветствует его Светлана.
Предводитель мафиози не удостаивает хозяйку пансиона даже кивка, а завидев нас с Кирой, начинает буквально метать молнии.
— Этих двоих, — он тычет в нас пальцем, — нужно немедленно арестовать!
— За что же? — Голос Светланы Владимировны подобен меду.
— А то вы не знаете! Уверен, эти безобразия происходят с вашего благословения и ведома, Светочка! Эта парочка, — он снова тычет пальцем в нашу сторону, — за мной следила! А потом он, этот ваш как-бы-писатель, полез, чтобы установить бомбу под мой гольфкар! И я поймал его с поличным!
— Ничего себе с поличным! — Светлана также начинает закипать. — Да вы же ему голову проломили! И потом, Лев Вадимович ДЕЙСТВИТЕЛЬНО писатель! И ни он, ни Кира… гм… Юрьевна ни за кем… — Света запинается и потом уточняет: — За вами они не следили!
— А за кем же тогда они следили?! — запальчиво кричит приглашенный для установления истины.
— Не знаю, за кем, но уж точно не за вами! — отрезает Светлана.
— Как же! Куда я, туда и они! Я иду — они за мной! Я в беседку — они в беседку! Я остановился — они тоже стоят! Да еще и целуются для отвода глаз! Но я же не дурак! Я знаю, что этот… гм!.. писатель! ухаживает за вами! А эта проныра, — он кивает в сторону Киры, — мне с самого начала не понравилась! Она хотела меня отравить, да! Сказала, что мое лекарство никуда не годится, а я его уже сорок лет принимаю! Что у него побочные эффекты, да! И дала другое! Еле откачали потом! Сутки под капельницей лежал!
— Да вы же сами сразу четыре таблетки приняли! — возмущенно восклицает Кира.
— Потому что я к нему не привык! Оно такого же цвета, как мои витамины! А их я сразу по четыре принимаю, для здоровья! И зачем прописывать такие лекарства, которые можно перепутать? И если ЭТО было не со злым умыслом — а я больше чем уверен, что именно со злым! — то что уж говорить про сегодня! Не мытьем, так катаньем! Не ядом, так бомбу под автомобиль!..
— И вы ее там нашли, Николай Николаич? — быстро спросила Светлана, пытаясь вклиниться в поток обвинений.
— Я ее там не искал! Потому что это не мое дело! И взорваться все может! Я вызвал из города охрану и саперов! Но наверняка и они уже ничего не найдут!
— Конечно, не найдут, потому что никакой бомбы и в помине не было! А вы напали на невинного человека и нанесли ему… тяжкие телесные повреждения!..
— Ну так прямо и тяжкие!
— …и оставили без сознания и помощи на холодной земле! И теперь ему грозит еще и воспаление легких!..
— Да ваша отравительница какую угодно бумаженцию состряпает! Что у него чума и холера разом! И все из-за меня! Я вызову своих врачей! Пусть они этого симулянта осмотрят! — Синяя Борода мечет уничижительный взгляд в мою сторону.
— …и я вас предупреждаю, что все ваши оскорбления сейчас записываются!
— Когда не надо, у вас все тут записывается! — бушует подозрительный Николай Николаевич. — А когда людей убивают, все шито-крыто! Что вы все молчите? Только не говорите, что ТОТ, который неделю назад еще был жив-здоров, умер от сердечного приступа! Я его давно знаю! Его и могильной плитой было не задавить! Так что эту чепуху будете рассказывать в другом месте! Да вы уже и рассказали! Или эта ваша убийца в белом халате ему тоже чего-то выписала?! Записывайте, записывайте! — запальчиво кричит он и грозит пальцем в пространство, где, видимо, ему тоже мерещатся жучки и видеокамеры. — Я готов отвечать! И потом, если бы этот тип умер своей смертью, разве вы стали бы тут так расшаркиваться да еще и предлагать всем неделю бесплатно?! У вас людей убивают! — взвизгнул он. — А я к вам уже десять лет езжу всякий сезон!
— Я вас очень ценю как клиента, Николай Николаич! — быстро говорит Светлана, — Но…
— Цéните! Конечно, цéните! Еще бы вам меня не ценить! За такие-то деньги! А я закрываю глаза… на все эти безобразия! Потому что вы знаете, что мне деваться некуда! Что по заграницам я после всех этих цунами и прочего ни ногой! Но до сих пор я чувствовал себя у вас хотя бы в безопасности! После того как пять раз пережил такой ужас! Когда должны были убить меня, а вместо этого умирали мои бедные, несчастные девочки! Которых я безмерно любил! И я снова оставался одинок! Но я не хочу больше рисковать ничьей жизнью, кроме как своей! Если уж мне суждено погибнуть, то не такой унизительной смертью! Взорваться в этой дурацкой штуке! Когда у меня все автомобили бронированы! Курам на смех!..
Внезапно я понимаю, что перед нами стоит человек, несомненно, невиновный, но с давно и глубоко расстроенной психикой. А чего еще ожидать, если у удачливого во всем, кроме семейной жизни, бизнесмена одна за другой погибают жены? Чему еще это можно приписать, кроме как вселенскому заговору против него самого?
— Послушайте, — сказал я каким-то не своим, а слабым и скрипучим голосом, — может быть, стоит рассказать Николаю Николаевичу все? Мне кажется, он умеет хранить секреты!
