Мир номер один. Реальность. Кура без мозгов, человек с беспорядочной половой жизнью и два сапога пара

— Как съездили? — осведомился я.

За полтора дня отсутствия Светлана осунулась, заметна стала сетка морщин вокруг глаз… Так волнуются матери, когда с ребенком что-то случается — но разве этот комплекс и все с ним связанное не было ее детищем?

— Нормально, — вяло махнула она рукой. — Все, как и предполагала. Умирать не собирался, завещания, по-видимому, нет… зато есть бывшая жена и сын. И двоюродный брат. Который совсем даже не наследник, но в последнее время они тесно общались. И он почему-то не удивился! Хотя сказал, что тяжелых наркотиков покойный не принимал. Значит, однозначно что-то да принимал! Ну и семье, хоть и бывшей, тоже было не нужно, чтобы в свидетельстве стояло: «умер от передозировки наркотических веществ». Сын-то теперь наследник по-любому! Хроническая сердечная недостаточность… и всех устроило! Мне, конечно, пришлось немножко прикинуться этакой курой без мозгов… но не впервой, не обидно.

Курой без мозгов эта женщина, сидящая напротив, уж точно не могла выглядеть ни при каком раскладе. Но, возможно, мне еще не были продемонстрированы все таланты?

— Ну а ты тут что нарыл?

— Да почти ничего. Трудно рыть, если ни к кому с вопросами сунуться не можешь. Кто я такой, чтобы их задавать?

— Да, действительно! Это уже промашка с моей стороны! Нужно было сразу к тебе моего начальника охраны прикомандировать! Он тут всё и всех знает, даже лучше чем я!

— Это тот, мордатый такой? Сидел в библиотеке, когда… ну, словом, в то утро?

— Ну да! Я его послала присмотреться к нашим овечкам! Хотя, конечно, ни одна из них на такое не способна — это я руку на отсечение даю, но все же…

— Ну и ко мне заодно, да?

— Само собой! — серьезно согласилась Серый Волк. — Ты тут человек новый, и, пока тебя не было, никто не помирал! Связь налицо. Или совпадение!

— Ну и что сказал ваш, дорогая Светлана… гм!.. Владимировна… начальник охраны?

— Слушай, Лева, давай уже определимся, мы на «ты» или на «вы»? А то меня немного напрягает. Я предлагаю на «ты». Тем более что у меня это как-то само собой… вдруг!

— Нет проблем! Тогда, Светик, давай без напрягов: что он тебе обо мне сказал?

Кажется, ей понравилось и «Светик», и то, что я не стал строить из себя обиженного.

— Да что сказал… что ты на это не способен. Да и не пересекались вы нигде. Я, когда ездила, тоже проверила… ну, на всякий пожарный. Чист ты, Лева, как стеклышко! Не считая беспорядочных половых связей. Ну, это житейское, с кем не бывает! Да, так что, ничего нового не узнал? — В ее голосе прозвучала нотка разочарования.

— Почти ничего. Кроме того, что убили этого, который не кололся ничем тяжелым, вовсе не в собственной кровати, как вы, пардон, ты… нет, все-таки вы вдвоем с начальником охраны предполагали, а совсем в другом месте.

— Мы предполагали, что он куда-то выходил, — медленно сказала Светлана, — потому что костюм был совершенно мокрый… и туфли тоже. Но мы думали, что он просто вернулся, переоделся и только потом впустил в номер кого-то, кого очень хорошо знал. Потому что человек в пижаме не откроет дверь кому попало!

— Ладно, сразу вопрос: а кого наш дорогой покойник хорошо знал?

— Меня, — ответила Серый Волк. — Лучше всех тут он знал меня, хотя я, возможно, не обращала на него должного… гм… внимания! Он был не слишком интересным и ценным объектом… но лучше всех он тут однозначно знал меня!

— И впустил бы к себе в номер в любое время?

— Думаю, да! — Она была серьезна. — Но… какие у тебя основания думать, что он умер где-то в другом месте?

Вместо ответа человек, живущий беспорядочной половой жизнью, то бишь я, выложил на стол пачку распечаток с телефона: явно мертвый мужчина в песочнице. Кадров было много: Кира хоть и поспешила уйти, но отщелкала достаточно. Лицо, сведенные судорогой руки, пена в уголке рта, закатившиеся глаза, ноги в дорогих башмаках, прорывшие глубокие борозды в песке — предсмертные судороги? И игрушки: совок в руке, перевернутое красное ведерко и расставленные вокруг, словно бессловесные свидетели, кукла, мишка с глазами-пуговицами и синий лакированный автомобильчик.

— Так вот зачем ты полез в кусты, — протянула Светлана. — Ты что же, гулять в дождь выходил? Или… на свидание бегал?

— Или, — сухо подтвердил я. — Я же человек, неразборчивый в связях! Сама могла убедиться.

Говорить, что фото принадлежат Кире, было явно рано… или вовсе не нужно. Но я совсем забыл, что у этой женщины мозги устроены, как хороший компьютер:

— Не-е-е-ет, дорогой мой! Это явно не ты в сыщики-разбойники играл! Это наша Кирочка! Во-первых, я знаю, что у нее бессонница. Во-вторых, она любопытна, как кошка! И, в-третьих, ее окна выходят на детскую площадку — а это ж именно она? Конечно, она — я же тут все как свои пять пальцев знаю! Ну и последнее, Левушка. Если ты думаешь, что тебе с ней будет легко, вынуждена тебя разочаровать: характер у Киры Юрьевны — кремень. То есть одновременно и камень, и бритва. Тяжелый характер, одним словом. Когда женщина сама хочет быть во всем честной — ладно, флаг ей, как говорится, в руки. Но когда она от других начинает того же требовать…

Видимо, Светлана заметила, как я поморщился, поэтому быстренько закруглила:

— Ну, по всему выходит, она. И прямо к тебе с этим и побежала. Потому и мне брякнула, не подумавши, что ничего подписывать не будет. Знала и молчала! Почему сразу было не сказать?

— Она испугалась, — сухо заметил я. — Ты пугалась когда-нибудь, Света?

Она чуть помедлила, но все же ответила:

— Да, пугалась. И не один даже раз… Но покойников в таком виде не находила, это точно! Что еще она тебе рассказала?

— Что одна из девушек сломала руку…

— Ну, это я знаю! — отмахнулась Серый Волк.

— …но сделала это явно не сама!

— Откуда Кира это взяла?

— Потому что на шее у девушки были следы, будто ее кто-то душил!

Мы оба помолчали. Потом Светлана сказала:

— И почему она мне об этом не доложила?

— Я ничего не знаю, кто из вас кому и о чем должен докладывать! — рассердился я. — И вообще, если ты желаешь, чтобы я тебе помогал…

— Э, нет! — перебила меня она. — Я этого ЖЕЛАЛА, но ты не согласился! А потом пришел сам!

— Вот и прекрасно! Сам пришел, сам и ухожу! Сын убитого и бывшая жена довольны, ты тоже — чего ж еще? А это, — я кинул фотографии на стол, — я тебе дарю! Как говорится, на добрую память!

Я уже развернулся, чтобы хлопнуть дверью, когда она начала смеяться. Сначала тихо, потом все громче и громче, буквально сворачиваясь пополам.

— Два… — Светлана снова согнулась в пароксизме хохота, — ну… прямо… два сапога… пара! Пара!

Я уходил, когда она сказала мне в спину голосом, который уже не смеялся:

— Знаешь, иногда мне просто до смерти хочется, чтобы меня тоже кто-нибудь так полюбил…