Мир номер один. Реальность. Прямо в западню
«Вот сейчас… — думал я, — сейчас она позвонит и скажет: „Лева, я к тебе приду!..“ Она знает, что я уже освободился… сейчас!»
Телефон действительно грянул так, что я даже вздрогнул.
— Да! — нетерпеливо сказал я и чуть было не брякнул, что не волнуйся, мол, я его нашел! Но…
— Лева! — заорал главный. — Битый час до тебя дозвониться не могу! Да какой там час! Два! Два часа! Ты чего мобильник выключаешь, а?
— Работаю, — сухо сказал я. — Не хочу отвлекаться.
— Я по работе и звоню! Очень понравилось, очень!
— Что… понравилось? — тупо спросил я, совершенно позабыв, что вчера у меня уже был разговор с нашим главным. Которому я перед поездкой намекнул, что собираюсь писать что-то из ряда вон, совершенно новое, неформатное и так далее. Ну и вчера он позвонил, поинтересовался, как там поживает наш долгожданный неформат. Что мне было делать? Я взял да и выслал свои сказки, думая потом обернуть все в шутку.
— Да сказки твои! Ну бомба просто, я уже и паблишерам показал! Говорят, коммерческий успех обеспечен… Так что приезжай хоть завтра, а лучше прям сегодня! Договорчик подпишем, да?
— Да, — растерянно согласился я, — то есть нет!
— Как это — нет? — не понял наш главред по художке. — Почему нет? Ты что, уже где-то подписал?!
— Ну что ж вы меня так низко падаете! — успокоил звонящего я. — Просто тут очень далеко от города. А транспорта своего нет, вы же… ты же знаешь, — мямлил я, путая, на «ты» мы с главным или на «вы»… Конечно, лет сто уже на «ты», а вот если на «вы», он точно заподозрит, что я эти сказочки хочу тиснуть куда-то налево! Не объяснять же нашему душке-главному, что я тут вдруг зажил бурной личной и детективной жизнью и сейчас думаю лишь о том, что в этот момент меня, возможно, уже ищут, и сам желаю найтись и прояснить все и до конца! Конечно, ищут — и наверняка Кира! Вот они, слабые гудки на заднем плане… И еще, и еще раз!
— Ты меня слушаешь? Чего-то связь пропадает…
— Слушаю… — рассеянно подтвердил я. — Немного плавает, да…
— Так вот, мы уже и название придумали! — жизнерадостно сообщила трубка. — То есть я придумал! «Старые сказки на новый лад»!
— Да было же уже такое… — Я все еще напряженно вслушивался в слабый фон: ага, вот, снова гудки!
— Ну, «Старые сказки о главном»!..
— И это было! — вдруг рассердился я. — Не хочу я таких… названий!
— Ну… тогда «Старые сказки»… нет, вот так: «Новые сказки для взрослых детей»! — неожиданно выдал нечто сносное наш окололитературный босс, который на всю редакцию славился именно своими непроходимыми банальностями. — Ну как? Нравится, а?
Гудки, которые временно утихли, снова возобновились, и я, стиснув зубы, поспешил согласиться:
— Нравится, да! Мне кажется, это то, что надо!
— Ну и ладненько! — даже по телефону было слышно, как главный просиял. — Так ты приедешь, да?
— Нет! — отрубил я. — Пока не могу!
Я буквально видел, как блестит от редакторского счастья его лысинка посреди кудрявых зарослей и как он потирает свои маленькие ладошки, радуясь всему. Несмотря на сволочную работу, не дававшую ни отдыха, ни покоя, главный был неисправимый оптимист.
— Ну, ты не тяни, Левушка! — пропел он. — Приезжай! И погодка-то, погодка-то какая!
— Какая?!.. — опешил я.
— Грибная! Грибочки теперь пойдут… опяточки! Рядовки! Серая, фиолетовая… Ты грибы собирать любишь?
— Нет. Не люблю.
— А я люблю! Так ты не тяни, ты синопсис мне пришли… и побольше, побольше сказок! Чтоб текста хотя бы тыщ так триста пятьдесят, не меньше! И заверни покруче… Ну, ты умеешь! Убей там кого-нибудь, а потом и распутай!
— Это уже не сказки получатся…
Конечно, это уже будут не сказки! Это уже будет то, что происходит со мной, нет, с нами со всеми сейчас! С девятью Золушками… и одна уже не выдержала! С несчастной Золотой Рыбкой, которая до сих пор не может изжить в себе восемь лет детства, да и со Светой, которая никакой не Серый Волк… нет, отнюдь не Серый Волк! И не Лючия… просто несчастная баба с неустроенной личной судьбой, которая компенсирует все несостоявшееся властью над другими…
Мне на мгновение стало действительно жаль эту женщину, очень сильную… но которая, очевидно, тоже запуталась. Иначе не пришла бы искать Киру ко мне и не требовала бы от нее невозможного…
— Ну почему ж нет? — гнул свое любитель опят и неизвестных мне грибов рядовок. Особенно сомнительной выглядела фиолетовая. Фиолетовых грибов лично я точно бы собирать не стал. — Очень даже убивают! А потом живая и мертвая вода или там Принц поцелует… Хорошо было бы Кощея еще запустить и Бабу-Ягу! Мне кажется, их там очень не хватает!
— Нет, — уже не на шутку перепугался я. — Этого уж точно не будет!
— Ну нет, так нет! — неожиданно легко согласился мой собеседник. — И в самом деле, чего сразу все козыри на стол? Мы потом продолжение забацаем, вот тогда персонажей и добавим! Точно! Так ты приедешь? — в третий раз поинтересовался он.
— Нет! — буквально заорал я. — Не приеду! У меня контракт! Жесткие условия! Неустойка!
— А-а-а… — понимающе протянул главный. — Ну тогда давай, может, девочки за тебя подпишут? Они у нас знаешь какие способные! — Он хихикнул.
Подписать договор по телефону, не утруждаясь лишними формальностями, — это была общепринятая практика, и я, думая совершенно о другом, в частности о вновь возобновившихся гудках, тут же с облегчением согласился:
— О’кей! Нет проблем!
— Вот и ладненько! Значит, мы готовим договорчик и сразу и подмахнем! А ты нам — синопсис! Ну давай! И сроки сдачи: к Новому году успеешь? — Не дожидаясь ответа, он заверил себя сам: — Конечно, успеешь! Тогда и ставим — первого января!
— О господи… — просипел я, но он уже исчез. Испарился, как несанкционированно ворвавшийся персонаж, джинн из неосторожно открытой бутылки. Веселый Кощей, обожающий фиолетовые грибы, галлюциногены… сказки, мать их бессмертную за ногу да об тот дуб с котом! Который то направо, то налево, а результат все тот же! А мне теперь расхлебывай, вернее, вари, горшочек, и чтоб успел к первому января! И вари погуще, с убийствами, которые спишут на сердечный приступ! Или не спишут?!..
В полном смятении чувств, не понимая, что не стоит проделывать это белым днем, на виду у тех, кто может сейчас смотреть в окна — чертову прорву окон, не окон даже, а обзорных витрин от пола до потолка или как там они еще называются? — я, все еще держа телефон в руке, вывалился под дождь и затрусил к розарию. Потом я оглядывался и примеривался, нашел окна библиотеки, а затем, безжалостно поливаемый сверху, с боков и даже, кажется, снизу, долго рылся среди опавшей листвы, сбитой наземь дождем.
Очень быстро я промок точно так же, как и та, которая явилась ко мне этим утром. Руки были в земле, местами изодраны бессердечными шипами, рукава и брючины мокрые до половины, но я все искал и искал, расшвыривая листья и комья земли. Я даже решил, что неверно определил место, продрался сквозь всю клумбу и, встав у самого окна, сквозь которое смотрел минут двадцать назад, тупо глазел на непонятное, сотворенное мной же месиво из грязи с листьями, еще с этого ракурса.
Я вымок и замерз. И согласился на идиотскую авантюру со сказками… И ничем не помог Кире!.. Стоп, стоп, а с чего это я решил, что детская игрушка — ключ ко всему? Да с того: если бы это не был ключ, синяя машинка и посейчас лежала бы там, где я ее увидел! А если ее там нет, значит, ее унес тот, кто убил! Или… или тот, кто… кто требовал, чтобы все выглядело как сердечный приступ! И чтобы Кира подписала!
Я уже повернул обратно и был у самого крыльца, у входа в теплое, уютное, пускай и временное убежище. Сдался мне этот автомобиль, как и все остальное! Пусть будет сердечный приступ — если всем от этого легче! Мне-то, в конце концов, какое дело?! Макс вдруг из меня, видите ли, попер, великий сыщик и разрешитель неразрешимого! «А ведь Макс, — внезапно подумал я, — перво-наперво посмотрел бы на землю, она ведь сырая! А на сырой земле всегда бывают следы! Если машинку забрали, а ее забрали буквально только что, следы должны были остаться!»
Воодушевленный очередным приступом глупости, я повернул обратно и снова уставился на клумбу под окнами библиотеки. Макс, конечно же, был прав — следов было множество!
И все многочисленные отпечатки были моими собственными. Потому что я, кретин безмозглый, затоптал все, что можно было рассмотреть, если бы немного подумал… подумал, прежде чем бродить тут взад, вперед, вдоль и поперек! И прежде чем лезть в эту кашу! С убийствами и сказками. С живой и мертвой водой. С Кощеем, который только один и бессмертный… в отличие от нас всех!
От Киры, которая… которая может в результате всего этого пострадать!
Как та, которой сломали руку и чуть не задушили…
И ты до сих пор хочешь знать почему?
«Да, хочу!» — упрямо сказал кто-то внутри меня. Должно быть, тот самый осел, перед которым не нужно было даже вывешивать морковку. Потому как он и сам резво бежал в нужном направлении.
Прямо в западню.
