Глава 58
«Линкольн» показался на подъездной дорожке ровно через двенадцать минут. Элисон притормозила, посмотрела влево, дала по газам, и шины ее автомобиля яростно вгрызлись в гравий.
По всей видимости, она куда-то торопилась.
Жена пробыла на ферме ровно столько, сколько понадобилось, чтобы отдать Сэма Карен. И тут же помчалась обратно. Разве после этого у меня могли еще оставаться сомнения?
– Ох, Элисон, – простонал я.
Я двинулся за ней, и вскоре мы уже опять выехали на автостраду 17. Предательство жены я ощущал всем своим естеством, в моих жилах будто кто-то без конца разматывал моток колючей проволоки.
Как Элисон могла так поступить с Эммой? С Сэмом? Со мной? В голове уже зрели мысли о судебном процессе, который обязательно за этим последует. Похищение человека. Причем двойное. Если сторона обвинения займет агрессивную позицию, это будет пожизненное заключение.
Но разве этого я желал матери моих детей? Разве хотел навсегда заточить ее в бесчеловечную клетку, чтобы Сэм с Эммой пережили все важные события в своей жизни – от выпадения первого зуба до рождения собственных детей – без женщины, произведшей их на свет?
В голове всплыло непрошеное воспоминание. Тогда мне было лет тридцать. Я подхватил особенно заразный вирус гриппа, который тогда ходил по всему Вашингтону.
Но, несмотря на это, продолжал работать из дома. Готовил для Блейка законопроект, по моему убеждению призванный решить ряд жизненно важных задач. И в таком виде – накачанный под завязку «Ацетаминофеном», «Ибупрофеном» и ощущением собственной значимости – без конца отвечал на телефонные звонки, строчил электронные письма и все время бегал в туалет.
Вернувшись домой, Элисон застала меня именно в таком пикантном положении. Не говоря ни слова, она взяла у меня из рук телефон и забрала ноутбук, который я примостил на коленях. А потом сказала:
– Скотт, ты имеешь полное право немного поболеть. За стопроцентную посещаемость американский сенат наград не дает.
С тех пор эта награда стала для нас чем-то вроде дежурной шутки. Когда Элисон забеременела, я повторял ее каждый раз, когда мы шли на прием к гинекологу или делали УЗИ. Сходив к врачу в последний раз, жена преподнесла мне заключенный в рамку сертификат за регулярные походы с ней к врачу.
– Единственный случай, когда это действительно имеет значение, – сказала она.
Это была та Элисон. Она всегда держала ситуацию под контролем, знала, что фундаментом всего является семья, и не строила планы побега с бывшим бойфрендом.
И куда та Элисон подевалась теперь? Что навело ее на мысль, что после таких дел ей удастся выйти сухой из воды?
Картина казалась столь нереальной, я так усиленно пытался вложить в нее хоть какой-то смысл, что чуть было не пропустил момент, когда машина Элисон сбавила ход. Мы вновь ехали по самой развитой части округа Глостер.
Жена встала в крайний левый ряд, чтобы свернуть к комплексу белых, приземистых зданий больницы Уолтера Рида. Сзади него тоже виднелось несколько строений, в которых разместились административные и вспомогательные службы.
Вместо того чтобы сразу въехать в ворота больницы, жена свернула направо. Судя по указателям, в той стороне располагались парковка для сотрудников, приемный покой и еще какие-то отделения, названия которых мелькали настолько быстро, что я даже не успевал их прочесть.
Проехав несколько сот футов, Элисон свернула налево. Дорога спускалась вниз, но потом, миновав небольшой пруд, вновь поднималась вверх. Слева высилось здание с вывеской «Амбулаторное отделение».
Может, они прячут здесь Эмму под видом пациентки? Уму непостижимо! Я так решительно настроился поймать жену с поличным, так плотно сосредоточился на альтернативной реальности, которую сам же и придумал, и проявил такую близорукость, что просто отказывался допускать иную возможность.
Но все резко изменилось, когда Элисон объехала «Амбулаторное отделение» и свернула направо к следующему зданию.
Вывеска на нем гласила: «Онкологический центр».
