Глава 15
Когда Элисон вернулась на кухню, я как раз заканчивал мыть посуду. Карен с Марком и детьми уехали. Перед этим жена поднялась наверх уложить Сэма. К тому времени она значительно протрезвела – помогла еда.
– Как он? – спросил я. – Уснул?
– Никак не мог успокоиться, – со вздохом ответила она, обошла кухонный остров и села на стул.
– Что, совсем плохо?
– Да нет, могло бы быть и хуже. Расплакался, что Эмма не может пожелать ему спокойной ночи. Мы немного поговорили о том, как мы напуганы и как нам ее не хватает. Потом я погладила его по спине, и через пять минут он уже спал без задних ног. Набегался, к счастью, с детьми Карен и Марка, очень устал.
– Но ведь их не будет рядом каждый вечер, ты же знаешь, – сказал я.
– Знаю, еще как знаю, – ответила она.
Вытирая полотенцем салатницу, я задал вопрос, который уже давно пытался сформулировать для себя.
– Слушай, учитывая, через что Сэму пришлось пройти… Может, показать его детскому психологу?
– Я тоже об этом думала. Единственное, я не знаю, как это сделать. Он же не сможет рассказать доктору правду. А если лгать, то это вообще теряет всякий смысл.
– Разве тот не обязан хранить врачебную тайну?
– Если ребенку что-то угрожает, то нет. Я узнавала. Они обязаны сообщить в правоохранительные органы.
Салатница была совершенно сухая. Я поставил ее на полку и нахмурился.
– Утром, до того как мы позвонили семье, – сказала Элисон, – я погуглила посттравматическое стрессовое расстройство у детей.
– Нашла что-нибудь?
– Никаких анализов, чтобы поставить точный диагноз, не существует. Я почитала пару сайтов, выяснила, что у каких-то детей он проявляется, а у каких-то нет, причем без видимых закономерностей или причин. Мы просто должны внимательно наблюдать за поведением Сэма, поддерживать его, показывать, что мы его любим, слушать все, что он говорит, и обязательно убедить, что в случившемся его вины нет. Примерно так.
– Иными словами, мы должны убедить его, что все будет хорошо, даже если сами в этом не уверены.
– По сути, да. Кроме того, там сказано, что…
Жена осеклась – деревья за окном кухни вспыхнули в ярком свете фар. Мы все время находились в таком напряжении, что этого было достаточно, чтобы заставить нас замолчать и прислушаться.
– Может, это Джастина? – спросила Элисон.
– Может быть.
Элисон встала и быстро прошла в гостиную, откуда лучше просматривалась лужайка перед домом. Я пошел за ней.
Выглянув в окно, мы увидели машину Джастины, видавшую виды «Тойоту» – она въезжала на свое обычное место рядом с «Хондой Одиссей», в двух шагах от коттеджа, который был хорошо виден из дома.
– Пойду с ней поговорю, – сказала Элисон.
– Не думаю, что это…
Но Элисон уже вышла из комнаты и вскоре оказалась на крыльце. Она выбежала так быстро, что мне не оставалось ничего другого, кроме как броситься за ней вдогонку.
– Подожди минутку, давай сначала все обсудим.
Жена была уже на полпути к коттеджу, гравий отчаянно скрежетал у нее под ногами. Где-то далеко завыла собака, видимо из той стаи, которая бродила обычно по окрестностям.
– Иди к Сэму, – сказала она, немного запыхавшись.
– Он в порядке, – ответил я. – А дом отсюда виден как на ладони. Что ты собираешься делать?
– Я же тебе уже сказала – поговорить с ней.
– Послушай, для этого сейчас не самое подходящее время. Уже одиннадцатый час. Да и потом, ты…
«Выпила», – подумал я, но вслух ничего не сказал.
– Не хочешь, иди домой, – сказала она.
Догнав Элисон, я увидел, что она сжимает в руке парик. Наверное, прихватила его по дороге. Я встал перед ней, загородив собой путь.
– Элисон. Пожалуйста. Не делай этого. Дай мне сказать.
Она наконец остановилась, дав мне возможность продолжить.
– Ты же не можешь вот так запросто войти к ней и заявить: «Знаешь, вчера кто-то похитил наших детей, а у тебя в шкафу я нашла парик. Я думаю, это была ты».
– Но в той машине за детьми приезжала не я.
– Это еще не означает, что за рулем сидела Джастина, – возразил я. – Я не говорю, что знаю, что делать, но давай пока рассуждать логически. Она присматривает за нашими детьми вот уже два года. И заботится о них как о своих собственных. Чтобы ее подозревать, нужно нечто большее, чем просто парик.
– Это все потому, что она красотка и ты хочешь с ней переспать?
Это было настолько не похоже на Элисон, что я, захваченный врасплох, не сразу нашелся с ответом:
– Послушай, Элисон…
– Я прекрасно вижу, как ты смотришь на нее, – сказала она, глядя на меня едва ли не с ненавистью.
– Это неправда! Я никогда не…
– И вижу, как она смотрит на тебя. Как строит тебе глазки. Джастина ищет в мужчинах отца, это за километр видно, а ты… ты просто ее папочка, ее кумир, с которым она…
– Это же смешно.
– Да неужели? Когда только приехала, она поступила на медицинский. А теперь учится на юриста.
– Это нормально – поменять специальность в колледже.
– Она без конца задает тебе юридические вопросы.
– И это значит, что она хочет со мной переспать? Извини, но это…
– Тогда скажи мне прямо, что ты не хочешь заняться с ней сексом!
– Ты это серьезно? – спросил я. – Я не обязан ничего отрицать.
– Потому что я права, и ты это прекрасно знаешь. Просто тебя…
– Ну хорошо: я не хочу с ней спать. Не хочу, потому что люблю свою жену и не собираюсь совращать девушку вдвое моложе меня.
– Тогда зачем ты ее защищаешь?
– Никого я не защищаю. Просто призываю тебя не разбрасываться обвинениями, когда мы…
– Что тебе еще нужно? Видео? Подожди-ка, так ведь и видео есть! – воскликнула Элисон и начала загибать пальцы. – Есть видео. «Хондой», кроме нас, могла воспользоваться только она. А еще у похитителей был акцент.
– Который, исходя из того, что нам рассказал Сэм, может оказаться каким угодно.
– У нас есть все основания подозревать Джастину. Этого было бы достаточно, чтобы выписать ордер на обыск, Ваша Честь. Если бы ты думал головой, а не членом, ты бы все сам понял.
Я хотел было возразить, но потом передумал. С таким же успехом можно было бы говорить с окружавшими меня деревьями. Я никогда не замечал, чтобы Элисон подозревала меня в чем-то относительно Джастины или была настроена к ней враждебно. Мне казалось, что, занимаясь детьми, они всегда были на одной стороне. Иногда, уложив двойняшек, они пили на кухне чай и разговаривали, и Элисон, похоже, заменяла Джастине мать, которая находилась на другом конце света. И до сегодняшнего дня я с уверенностью мог бы сказать, что между ними все замечательно.
Видимо, похищение ребенка пробуждает скрытые эмоции.
– Ну хорошо, пойдем к ней и поговорим. Но не смей упоминать при ней, что детей похитили. Если ей взбредет в голову пойти в полицию…
– Не взбредет. Но не волнуйся, я все равно не скажу.
С этими словами она направилась к коттеджу – слон, решительно шагающий к посудной лавке.
Дойдя до крыльца коттеджа, жена взлетела по цементным ступеням, толкнула хлипкую раму с сеткой для защиты от комаров и постучала тыльной стороной ладони в дверь.
Обычно, когда Джастина не занималась детьми, мы ее не беспокоили, а если ей хотелось побыть с нами – поболтать с Элисон или задать мне юридический вопрос, – звали ее к себе. Но привычки являться без предупреждения у нас не было.
Секунд через десять, с выражением легкого удивления на лице, к нам вышла Джастина.
– Привет, какими судьбами? – спросила она.
Девушка говорила с едва заметным акцентом и после четырех лет пребывания в Штатах – двух в школе-интернате и еще двух в колледже – успешно усвоила все американские разговорные выражения.
Элисон надела на лицо заламинированную улыбку.
– Ничего, мы просто хотим поговорить, – сказала она.
Джастина отошла от двери и открыла ее немного шире, пропуская нас внутрь.
– Конечно, входите.
Свои темные волосы Джастина стянула на затылке в «хвост». На ней была обтягивающая футболка и еще более обтягивающие джинсы, но я тут же отвел взгляд, надеясь, что Элисон ничего не заметила. Вместо этого огляделся по сторонам. Ничего необычного. На столе в столовой кипа учебников. Привычный хаос на диване – несколько разрозненных одеял и подушек. В спальне и на кухне было темно.
– Так о чем вы хотели поговорить? – спросила Джастина.
– Я подумала, ты сможешь объяснить вот это, – сказала Элисон, протягивая ей парик.
Зажатая в руке жены, копна искусственных белокурых волос выглядела как останки чирлидерши, которую сбила машина. Джастина, не понимая, смотрела на парик.
– Что это? – спросила она.
– Узнаешь? – ответила Элисон вопросом на вопрос.
Я по-прежнему избегал смотреть на Джастину – мне буквально некуда было посмотреть, чтобы не вызвать подозрения, – но краешком глаза все же увидел в ее взгляде, устремленном на меня, призыв о помощи. Отвечать на него я не собирался. У Элисон в тот момент и без того было достаточно забот, чтобы я своими действиями еще и подливал масла в огонь ее опасений по поводу неверности мужа. Я был полон решимости твердо занять ее сторону.
– Нет, – сказала Джастина.
– Он же твой, не так ли?
Я рискнул поднять на девушку глаза. Она была, как и положено, сбита с толку.
– Вы думаете? Это парик, да?
– Да. Когда ты вчера забирала двойняшек, он был на тебе?
– Вчера? – переспросила Джастина. – Постойте-ка, вчера ведь была среда, а в этот день я никогда за ними не езжу, их забирает мистер Сэмпсон.
Она вновь бросила на меня умоляющий взгляд, но мистер Сэмпсон был не дурак. Заступившись за нее в тот момент, я ровным счетом ничего бы не выиграл.
– Джастина, вчера кто-то забрал из школы детей. Ни мистер Сэмпсон, ни я этого не делали. За ними приехала «Хонда Одиссей». Кроме нас, ключи от этой машины есть только у тебя.
– Но я не… – начала она и умолкла.
– Что, у тебя нет ключей?
– Почему нет? Вон они, – сказала девушка, показывая на крючок на стене у двери.
Ключи хранились там, чтобы я или Элисон могли их без труда найти, если бы кому-то из нас понадобилась «Хонда». На связке болтался тяжелый латунный брелок размером с кулак, поэтому бездумно сунуть ее в карман было нельзя – это служило гарантией того, что ключи будут возвращать на крючок на случай, если понадобятся кому-нибудь еще.
– Значит, ты говоришь, что вчера детей не забирала? – спросила Элисон.
– Нет, по средам у меня занятия. А потом, уже сегодня вы прислали мне сообщение и велели за ними не приезжать. Что происходит? С ребятами все в порядке?
– Нет. Ты же знаешь, что не в порядке, – ответила Элисон, и в ее голосе слышалась враждебность.
В конце концов я отважился поднять на Джастину взгляд. На ее лице не отразилось никакого волнения.
– Просто расскажи нам правду, – настаивала Элисон, не сводя с девушки глаз, – о последствиях поговорим потом. Сейчас самое важное – это дети. Тебе заплатили, чтобы ты их забрала? Они угрожали тебе или твоим близким?
– Что вы такое говорите? – произнесла Джастина.
Элисон стояла прямая как палка. Она сделала медленный глубокий вдох, а потом еще медленнее выдохнула.
– Я очень сожалею, – наконец сказала она, – но у меня нет выбора. Ты уволена. Я хочу, чтобы до конца недели ты отсюда съехала.
– Но миссис Сэмпсон, у меня ведь нет другого…
– Ты вполне можешь найти квартиру поближе к колледжу. Вариантов, я думаю, сейчас в избытке. Я не могу допустить, чтобы ты жила в коттедже.
– Ну пожалуйста, я не… – начала было она, но потом переключила внимание на меня.
Это оказалось ошибкой. Отменить вынесенный ей приговор было не в моей власти.
– Мистер Сэмпсон, может, вы…
– Мне очень жаль, Джастина, – перебил я ее, надеясь, что это прозвучало достаточно решительно.
Если бы потом, когда мы потушили свет и легли спать, кто-то измерил рулеткой расстояние между мной и женой, выяснилось бы, что нас разделяет каких-то пару футов. Но казалось, что мы лежим в тысяче миль друг от друга.
Элисон набрала в грудь воздуха, будто собираясь что-то сказать, но промолчала.
А потом все-таки заставила себя произнести:
– Прости, с Джастиной действительно получилось нехорошо.
Я не мог бы с уверенностью сказать, за что она извинялась – что обвинила меня в желании затащить девушку в постель или что вышвырнула ее на улицу, – но не мог не принять искренних извинений и поэтому просто ответил:
– Ничего.
– Знаю, если я не права, я поступила ужасно. Но не могу избавиться от ощущения, что все-таки не ошиблась. И я просто не смогу по-прежнему жить с ней бок о бок, если буду думать, что это она.
– Ничего, – вновь повторил я.
– Когда вся эта история закончится, мы сможем позвать ее обратно.
– Сомневаюсь, что она согласится.
– Думаешь, я не права?
– Сейчас я совсем ничего не понимаю, – признался я.
Она несколько мгновений помолчала и продолжила:
– Завтра, когда она уедет на занятия, я собираюсь взять образцы отпечатков ее пальцев и ДНК.
– Хорошая мысль, – ответил я, подразумевая, что вреда от этого не будет.
Включилась система климат-контроля, впустив в комнату немного холодного воздуха. Я натянул на себя одеяло.
Потом жена сказала:
– Прости, что… что обвинила тебя в желании с ней переспать.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я.
После чего Элисон перевернулась на бок, быстрым движением преодолев два разделявших нас фута, превратившиеся в тысячу миль, и крепко поцеловала в губы.
– Ты хороший человек, Скотт Сэмпсон. И мне повезло, что я вышла за тебя замуж. Все это сводит меня с ума, но я все равно тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю. Никогда об этом не забывай.
Я просунул ей под шею руку, и она положила голову мне на грудь. Потом прижал ее к себе сильнее, остро осознав потребность в контакте с человеческим существом. Тепло ее тела служило мне напоминанием о том, что в этом деле я не один. За полтора дня это было первое приятное ощущение, и я позволил себе на короткий миг им насладиться.
Потом раздался звонок в дверь.
Тело отреагировало немедленно. Я слегка оттолкнул Элисон, вскочил на ноги, побежал в спальню Эммы, окна которой выходили на площадку перед домом, и выглянул в окно.
Но увидел только мрак. Глаза шарили по лужайке в поисках хотя бы малейшего намека на движение. Но место действия оставалось совершенно неподвижным. Выходя из комнаты, я на пороге столкнулся с Элисон.
– Что там?
– Ничего, – ответил я, прошел мимо нее и зашагал по коридору, – мне, по крайней мере, ничего увидеть не удалось. На всякий случай иди к Сэму в комнату, запри изнутри дверь и не выходи, пока я не скажу.
За моей спиной послышались шаги, удаляющиеся по направлению комнаты Сэма. Я сбежал по лестнице, не тратя времени на то, чтобы внимательнее осмотреть крыльцо из окна гостиной, отодвинул засов, снял цепочку и распахнул дверь.
Я осмотрелся. Все было как обычно – магнолии, двор, подъездная дорожка. Ничто не выдавало человеческого присутствия.
Я опустил глаза. У моих ног стояла еще одна коробка «Хоум Депо», точно такая же, как предыдущая, заклеенная серебристым скотчем. Я оторвал его и раскрыл коробку.
В горле застрял вскрик.
Дно коробки покрывали белокурые кудряшки.
Волосы Эммы.
Рука сама потянулась ко рту. Они обрили ее наголо. Я представил свою бедную, милую девочку с оголенной головой. Им, вероятно, пришлось ее крепко держать. Она наверняка вырывалась, кричала и плакала.
Дрожащей рукой я вытащил белый конверт с запиской с уже знакомыми печатными буквами:
ВЧЕРА У ТЕБЯ В ДОМЕ СОБРАЛОСЬ СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ. БОЛЬШЕ НИКАКИХ ПОСИДЕЛОК. СТРИЧЬ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО.
Я подошел к краю крыльца и опять вгляделся во мрак. При желании в лесу между дорогой и домом можно было спрятать тысячу человек. И вряд ли бы кто-то из соседей заинтересовался, почему за нами следят. Я повернулся и вошел обратно в дом.
И только тогда заметил, что не хватает еще одной кормушки.
