4
Здесь никто не появлялся уже два тысячелетия, да и раньше тут вряд ли было многолюдно. В отличие от пристанища «Знамения» над ними и от небесного купола, венчающего храм, нижний этаж не был священным или публичным местом. Ничто не разгоняло тьму узкого коридора, да и вход в восьмиугольную комнату оказался гораздо скромнее, чем встречавшиеся им до этого двери, украшенные затейливым орнаментом.
Хилтс и его спутники незаметно проскользнули через площадь, воспользовавшись царящей там суетой, и добрались до катакомб.
Канаты оборвались, и план Эделла по обрушению башни на «Знамении» был временно приостановлен, но Хилтс понимал, что рано или поздно они добьются успеха. Он должен был выяснить, что имел в виду Корсин, раньше, чем это произойдет.
А в темноте сделать это было нелегко.
– Раздобудь еще светильников, – приказал он Джею.
Тот кивнул и выбежал.
Они попытались разглядеть помещение с помощью нескольких световых стержней, которые принесли с собой, и световых мечей. На одной из стен была вырезана в камне огромная карта их континента, Кешты, – планетарный эквивалент небесной карты наверху; небольшие лигнанские кристаллы, вставленные в карту, обозначали селения. В другой стене находилась дверь; остальные шесть были облицованы огромными гладкими плитами сланца того же размера, что и карта Кешты.
– Мне здесь не нравится, – сообщила Илиана, крепче сжимая свой меч. – Это смертельный тупик.
– Смертельный, правильно, – отозвался Хилтс, уставившись вверх. – Яру Корсин умер здесь. Я чувствую это.
Илиана на мгновение прищурилась:
– Я тоже чувствую это, очень отчетливо.
Хилтс проигнорировал ее, опустился на колени в центре комнаты и поднес световой меч ближе к полу.
– Вмятины, – объявил он, пощупав поверхность. – Четыре. Сюда приносили кресло Яру Корсина на ночь. – Он взглянул на карту на стене. – Он сидел лицом сюда.
– Почему они не оставили кресло здесь после его смерти?
– Может, Нида хотела, чтобы будущие поколения думали, что Яру проводил все свое время, созерцая космос и думая о возвращении.
Илиана усмехнулась:
– Тогда ей стоило пробить несколько окон в зал, где находится корабль.
Хилтс встал и подошел к карте. Да, в этом есть смысл. Это вам не причудливая ротонда, это место для работы; здесь Корсин решал, как Племя будет править своим новым миром. Он пустил сюда только верных кеширских слуг – они создавали карту. Оглянувшись, Хилтс прищурился, разглядывая в темноте другие стены. Невероятно огромные пластины черного сланца крепились к стене металлическими штырями – их, вероятно, сняли со «Знамения». Хилтс представил себе, как Корсин работал здесь, продумывая политику Племени. Если капитанское кресло стояло развернутым к карте – невозможно представить, что было иначе, – то «позади трона» не было вообще ничего. Только гладкая черная панель.
Он погасил световой меч и уставился во тьму.
Что Корсин имел в виду?
В голове мелькнула интересная мысль. Хилтс шагнул прочь от карты… и увидел влетающую в комнату фигурку, брошенную из коридора Силой.
– Джей! – закричал Хилтс, когда кешири рухнул у дальней стены. Старик кинулся к своему помощнику и перевернул его – обнаженная грудь кешири была испещрена ожогами.
Раны от светового меча. Или от нескольких.
– Простите, хранитель! – кашляя, произнес Джей. Жизнь покидала его. – Я пытался… найти… светильники…
Хилтс ошеломленно оглянулся. Илиана уже заняла боевую позицию. Один за другим те, кого они видели возле «Знамения», заполняли помещение, держа в руках световые мечи.
– Так-так, – пророкотал Корсин Бентадо, голос его сочился жутким восторгом. – Так вот куда стремглав неслась главная «Сестра»! – Он вскинул обрубок левой руки. – Я искал тебя!
– Не ты один! – рявкнула Нира, перегораживая путь к бегству вместе с Эделлом и несколькими его людьми из «Золотой судьбы». – Не то чтобы ты представляла серьезную угрозу, но пора с тобой разделаться!
– Давайте привяжем ее на башне и посмотрим, как она полетит, – предложил Бентадо.
– Нет, – перебил кто-то, указав на свое увечье, очевидно нанесенное Илианой. – Давайте прикуем ее туда, куда должен упасть молот!
– Забудьте об этом! – крикнула Илиана, приходя в движение. – Мы закончим это сейчас!
– Остановитесь!
Крик хранителя эхом прокатился по залу; его заметили только сейчас. Бережно держа в руках своего мертвого слугу, он закричал вновь:
– Кто это сделал?!
– Какая разница? – Зубы Бентадо сверкнули в свете меча. – Он же кешири. Его присутствие оскверняет это место.
– Что? – Отпустив Джея, Хилтс вскочил на ноги. Так зол он не был очень давно, с детства. – Кешири помогли построить это место. А осквернение? Это вы пытаетесь разрушить храм и «Знамение».
– Вся наша жизнь – скверна, – сказала Нира. У нее прибавилось шрамов с тех пор, как он видел ее в последней раз. – Вспомни наших хозяев-чужаков. Ты понимаешь, насколько может быть отвратительна жизнь.
Хилтс шагнул к ним, глядя на вышедшего вперед Эделла.
– Я знаю, как вы относитесь к этому месту, хранитель. Но это издевательство над нами – всеми нами. Все, что мы когда-либо знали о Племени, – ложь. Все кончено. Нет смысла цепляться за это место. Просто еще одна причина рассчитаться. Мы уничтожим его, а потом друг друга.
– Это не конец! – закричал Хилтс. – Это не конец!
– Нет, – произнес Эделл ледяным тоном, – конец уже наступил. Мы просто его не заметили.
Воины бросились в центр комнаты, сбив Хилтса с ног, – они стремились к Илиане, как к более опасному, по их мнению, противнику.
Взгляд откатившегося назад Хилтса остановился на черных панелях, пришпиленных металлическими штырями. По какой-то странной причине именно в этот момент ему вспомнилось то, о чем он подумал, когда Джей влетел в комнату: «Зачем тратить драгоценный металл на какие-то сланцевые панели?»
И вдруг он понял!
Напрягшись, Хилтс Силой дернул металлические стержни. И шесть массивных каменных панелей начали отрываться от стен и падать на пол. Хилтс толкнул Илиану, отбросив ее подальше от одной из них.
Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!
Бах!
Видя, что остальные дрогнули от неожиданности и потрясения, Хилтс вскочил на ноги и схватил светильник. Направив его на стены, противоположные карте, он увидел то, на что и надеялся…
…остальной мир!
Эделл Врай встал рядом:
– Что… что это?
– Это карта Кеша, – сказал Хилтс, поднеся свой световой стержень ближе к рисунку на дальней стене.
Панели, расположенные рядом с картой Кешты, были гладкими, но на четырех оставшихся на другой стороне комнаты был изображен огромный континент, затмевающий размерами тот мир, что они знали.
– Это карта дальней стороны Кеша. Это весь остальной мир!
Илиана широко открыла глаза:
– Но по ту сторону океана ничего нет! Они все исследовали после приземления «Знамения»!
– Они знали только о том, что видели со спин уваков, и о тех местах, куда мог долететь увак. – Хилтс взволнованно пробежал пальцами по карте. Там были кристаллы, означающие города – куда больше, чем на знакомой карте напротив, – и рядом выгравированы знаки тапани. – Это то, что было позади трона. – Хилтс развернулся к остальным. – Вот что имел в виду Корсин!
Когда хранитель повернулся обратно, воины растянулись по комнате, охотно используя свои световые мечи не для драки, а в качестве светильников.
– Что здесь написано? – озадаченно спросил Эделл. – В этом месте много символов.
– Секунду, – ответил Хилтс, миновав один сегмент. Надпись была выгравирована алмазной иглой – артефактом, над которым он немало поломал голову много лет назад, будучи смотрителем во дворце Тава. – Это автограф Корсина!
Комната погрузилась в молчание. Хилтс изучал письмена. Он разобрал несколько неологизмов – термины Кеша и кешири, неизвестные в языке тапани. Корсин, наряду со всем остальным, был, несомненно, и неплохим лингвистом. Хилтс сбивчиво стал читать вслух, настолько хорошо, насколько мог…
Нида, ты изучишь этот язык по записям, которые я оставил тебе, но ты не увидишь эту карту. Никто не увидит. Она основана на последних записях с камер «Знамения» во время его падения над темной стороной Кеша. Когда я обнаружил камеру с работающим экраном, я спрятал ее, а затем долгие годы переносил на карту информацию с записи, пока не закончилась энергия.
Наши люди и кешири уже считали, что этот континент – единственный среди гигантского моря. Целью нашего народа стало взять под контроль материк Кешта. Но то лишь Малая Кешта. Эта карта показывает Большую Кешту – земли, превосходящие наши и находящиеся далеко за пределами полета любого увака! И густонаселенные!
Да, там есть люди. Должны быть. Там есть города, целая цивилизация. Люди такие же, как кешири, но, возможно, более развитые и, возможно, не испытывающие страха перед Детьми Небес. Они могут присоединиться к нам или стать нашими врагами.
Годами я тайно снабжал карту примечаниями – то, что понял, пока еще мог смотреть запись. Это и в самом деле новый мир. Я сделал все, что смог, и мои верные кешири запечатывают карты перед нашим отъездом в Тав.
Но тебе – или твоим потомкам – может однажды потребоваться цель, которая объединит весь наш народ. Знание, что я оставляю здесь, – истинная власть. Жадность подвигает ситхов на великие свершения. Теперь снова есть куда стремиться и чего можно достичь при мудром руководстве…
После того как он закончил читать, вновь наступила тишина. Хилтс посмотрел на слова тапани, на огромную новую карту, окружавшую текст, и выдохнул. Почувствовав легкое неудобство, он нащупал выпуклость во внутреннем кармане и вынул стеклянный сосуд.
– Мм… У меня еще есть письмо его матери.
Бентадо, мирно стоящий рядом с Илианой перед новой картой, обернулся к Хилтсу:
– Он мог оставить такие же надписи где угодно. Есть учебники этого языка?
– Были. Пока ваши люди не уничтожили мой архив. – Хилтс переступил с ноги на ногу. – Теперь я единственный, кто его знает. – Услышав собственные слова, Хилтс выпрямился. Теперь я единственный, кто его знает!
– Это… невообразимо, – произнесла Илиана. – Почему Корсин никому не рассказал?
– Ему и так надо было завоевать целый континент, – ответил Хилтс. – И его вражда с Сиелой и Джериадом была слишком личной – для них это ничего не изменило бы. – Он обвел взглядом собравшихся соперников. – Но это многое изменит для нас. Если вы хотите, чтобы ситхи действовали сообща, – дайте им врага.
Воспользовавшись затишьем, Хилтс развернул письмо Такары Корсин. Он читал о судьбе тапани – рабов, прозябающих на землях ситхов; и он читал об их будущем – том, в котором они правили своим собственным миром. И другим. И еще одним. «Если ты поведешь за собой людей, у них всегда будет к чему стремиться».
Эделл выглядел ошеломленным:
– Как мы этого добьемся?
Каждый присутствующий понимал, о чем идет речь. Местная древесина была либо слишком тяжела, чтобы плавать, либо слишком хрупка, чтобы нести вес.
– Это будет наше величайшее свершение, – ответил Хилтс. – Но мы никогда не добьемся этого, если все будет продолжаться так же, как было. Нам нужен каждый. – Он кивнул уродливой Нире. – Каждый. Это потребует порядка и дисциплины. – Хилтс помолчал. – Как в былые времена.
Внезапно Эделл опустил свое оружие:
– Мы вновь вернем старые порядки. – Он шагнул к Хилтсу и опустился на колени. – Ты – хранитель. Ты один понимаешь старый язык, и ты знаешь о былых временах больше, чем кто-либо еще. Ты поведешь наш народ.
Хилтс изумленно уставился на коленопреклоненного молодого человека. Люди Эделла из «Золотой судьбы» также поклонились. Корсин Бентадо, стоявший в стороне, помолчал и наконец, кивнув, опустился на колени:
– Ты вернешь нашу веру в Корсина.
Даже Нира последовала его примеру.
– Когда выхода, казалось бы, не было, – сказала она, – ты нашел путь достаточно широкий для всех. Только тебе я верю.
Вскоре стоять осталась одна Илиана, с изумлением разглядывая своих противников, преклонивших колени перед потрясенным смотрителем музея.
– Приветствуем Варнера Хилтса – нового верховного повелителя!
