4
«…Нас немного осталось после приземления. И шансов на выживание у нас было мало. Создание Племени – того, чем мы стали, – было необходимо. Как только мы поняли, что Кеш не опасен, угрозой для нас стали мы сами…»
Капитан звездолета сидел в своем командирском кресле перед лицом смерти и – неведомо для себя – перед своими далекими потомками, от которых его отделяли столетия. Образ Яру Корсина мерцал в воздухе, и в темном атриуме плясали жуткие тени. Это был не могущественный Корсин с поздних картин и не бог с диковинными глазами, изваянный кеширскими скульпторами, – это был просто человек. Усталый король-воин, который зажимал рану на груди, произнося свои последние слова.
«…и как ты хранила в тайне свое обучение, Нида, так ты должна всегда хранить этот секрет. Истинная сила находится за троном. Что бы ни случилось – помни это…»
Он просто давал последние наставления своей дочери, и оба они были мертвы. Хилтс давно выучил эти слова, для него в них не осталось никакого волшебства. Правда, когда он впервые увидел Яру Корсина, словно живого, то был очень впечатлен. На этот раз все было по-другому. Стоя позади аппарата и мерцающей проекции, Хилтс смотрел не на древнее изображение, а сквозь него – на слушателей. Днем из атриума убрали тела мертвых воинов, живые ушли сами; и к вечеру здесь остались только главари – снаружи пришло еще человек десять. Хилтс переводил взгляд с одного лица на другое. Некоторые выглядели не менее изумленными, чем он сам когда-то; покорность была ситхам в новинку. Другие казались равнодушными.
Хилтс вновь сосредоточил внимание на Корсине. Он умирал, когда делал эту запись; истекал кровью на троне, некогда бывшем капитанским креслом «Знамения», и, торопясь, давал последние наставления дочери, в тот момент где-то на горе уничтожавшей остатки повстанцев. То и дело кашляя, призрачный Корсин рассказывал о структуре Племени и о том, как нужно им править, чтобы не допустить восстания, подобного тому, что сгубило его самого. Сейчас Корсин как раз говорил о необходимости умерщвления супругов почивших верховных повелителей и об изгнании Сиелы; Хилтс ясно ощутил ярость Илианы.
«…это надолго сохранит Племя, но ты, конечно, хочешь видеть повелителями своих людей. Могу посоветовать, в зависимости от того, кто выживет…»
– Скукота, – заявила Илиана.
Хилтс разглядывал свои ботинки. Она была права. Несмотря на все уважение к древнему историческому документу, следует признать, что он изобиловал мелкими, нудными подробностями. Некоторые с интересом слушали рассуждения Корсина об интеллекте своих предков, но другие заскучали.
Рассматривая собравшихся, Хилтс гадал, что же они будут делать дальше. Он остался один; Джея и остальных кешири прогнали перед чтением. Учитывая происходящее, можно сказать, что им повезло. Перемирие Пантеона действовало только во время просмотра записи, а пока ни одного слова, что хоть как-то поспособствовало бы примирению, не прозвучало. Как ему выжить, а тем более сохранить свою должность и защитить своих кешири, если чтение ничего не изменит? «Что же будет со мной, – размышлял Хилтс, – не говоря уже обо всем Племени?»
Несколько минут спустя речь Корсина замедлилась. Его рана была смертельной, и время его истекало. Корсин заговорил о личном:
«…Нида, дочка, ты не только то единственно хорошее, что сделала в своей жизни Сиела. Ты – будущее ситхов на этой планете. Не мы… решали, жить ли нам здесь. Но… мы решили, что здесь мы не умрем. Этот выбор… сделаешь ты…»
Корсин тяжело осел в своем кресле. Картинка замерла.
– Это все? – уточнила Илиана.
Хилтс взглянул на нее; он не удивился, что именно она высказалась первой.
– Это все. – Хранитель шагнул к записывающему устройству.
– Этого достаточно. – Голос Корсина Бентадо был полон благоговения. – Может быть только одна власть – та, которую создал он. И только мы являемся законными наследниками. Это бесспорно.
– Ошибаешься, – перебил его другой голос. Принадлежал он лидеру «Золотой судьбы» – эти были помешаны на звездном происхождении Племени. – Я слышал великого завоевателя, говорящего о сильном народе. Даже случайно попав сюда, мы мгновенно покорили этот мир. Наверняка каждый человек в Галактике правит своей собственной планетой. Надо прекратить нашу вражду, открыть храм и вернуться к звездам!
Хилтс покачал головой – снова споры. До световых мечей еще не дошло: все были заняты обсуждением услышанного. Но это всего лишь вопрос времени. Хилтс рассеянно повертел пирамидку. На этот раз прибор включился легче, но, по понятным причинам, хранитель так и не отключил его должным образом.
Появились помехи. А потом и что-то еще. Мелькнула какая-то другая картинка, проступив сквозь умирающего верховного повелителя.
– Тут есть что-то еще. – Хилтс пытался настроить изображение. – Под Заветом.
Палимпсест. Он как-то услышал об этом понятии в разговоре двух кеширских художников: порой поверх старой работы писалась новая на том же холсте. В скульптуре такое было невозможно: а что есть проекция чьего-либо изображения, как не живое изваяние? Но что-то там было. Может, когда Корсин делал свою запись, там уже была другая!
Он пощелкал кнопками панели управления, руководствуясь больше интуицией…
…и явилось чудовище.
«Послание капитану Яру Корсину от его господина Наги Садоу!»
Все разом примолкли, услышав скрипучий голос. Он принадлежал человекоподобному существу, одетому как владыка ситхов. Лицо Садоу имело красноватый оттенок, а по бокам извивались длинные отростки. Вздувшиеся вены его лысого черепа извивались, словно горные хребты.
И, говоря, он махал руками – ручищами! – с когтями не меньше увакских.
Нира из отряда «Пятьдесят семь» не сдержалась:
– Что… что это?
«Вместе с Сайесом с „Предвестника“ ты должен доставить на Фаэгон шахтеров своего брата Девора. Вы добудете для меня лигнанские кристаллы и вернетесь на Киррек».
Хилтс протер глаза. Язык их – только с сильным акцентом. Но что это за существо? Никаких записей о том, что во вселенной, помимо кешири, существуют и иные разумные нечеловеческие расы, не было.
И уж тем более ничего не говорилось о том, что кто-то подобный может приказывать людям.
«Я направляю к тебе твоего старого знакомого – Равилана Грозного и его воинов-массасси».
Картинка изменилась. И если вид Наги Садоу вызвал у присутствующих молчаливый шок, то явление Равилана и его свиты сопровождалось приглушенными возгласами. Равилан походил на человека еще меньше, чем Садоу. Его кожа была густо-красной. Длинные надбровные отростки спускались к еще более длинным лицевым. Позади Равилана возвышались ярко-алые громадины, чья чудовищность вообще не поддавалась описанию.
Картинка мигнула, вновь появился Нага Садоу.
«Твоему брату сообщат, что ответственность за все несешь именно ты. Но не забывай, что ты – как и все остальные – находишься под моей властью и зависишь только от меня. Может, я и даю вам больше свободы, чем дают своим рабам другие ситхи. Но ваша раса создана только для того, чтобы хорошо мне служить. Чего я и требую. Ты выполнишь свой долг и поможешь мне победить. Принимайтесь за дело. Прославьте мое имя. Подведете меня – умрете».
Изображение погасло, и атриум погрузился в почти полную темноту. Только сквозь разбитые окна крыши лился звездный свет.
– Что это было? – произнесла наконец Илиана.
– Запись, – ответил Хилтс, осторожно вертя приборчик в руках. – Более ранняя запись. Видимо, Завет Корсина записан поверх нее. Предполагалось, что этого никто не увидит.
Пирамидка и так капризничала при недавней активации. Возможно, она вообще сработала в последний раз, так неудачно исполнив свое предназначение. Он вздохнул и посмотрел сквозь разбитые окна в освещенное звездами небо:
– Думаю, это был – по его же словам – Нага Садоу.
Всеобщее недоверие выразил Корсин Бентадо:
– Нага Садоу – всего лишь «небесный союзник Корсина» из детских сказок. А это… этот говорил так, словно он – хозяин «Знамения». И всего экипажа!
– Они не были завоевателями, – язвительно произнесла Илиана. – Они были шахтерами – копались в грязи. А великий Яру Корсин – всего лишь перевозчик!
Уродцев из отряда «Пятьдесят семь», казалось, больше всего шокировал истинный облик Равилана и его подопечных.
– Это… это не ситхи, – прошептала Нира. – Это безумие.
Хилтс не знал, что сказать. Все маленькие тайны истории, все летописные недомолвки вдруг стали понятны – если такое можно понять. Яру Корсин и весь Пантеон основателей были рабами – рабами этого?
– Неудивительно, что Сиела боролась за безупречность крови. – Илиана вышла вперед. – Она хотела очистить нашу расу.
Корсин Бентадо ходил по атриуму кругами.
– Нет, этого не может быть. Не может быть. – Он взглянул на Хилтса. – Ты! Хранитель! «Сестры» объявились тут раньше всех. Вы что-то испортили?
– Я и сам не ожидал ничего подобного. – Хилтс поднял пирамидку и положил ее на постамент.
– Тогда… что это значит?
– Это значит, что мы не просто Племя. Мы – Затерянное Племя. – Хилтс практически выплюнул эти слова. Гордиться тут было нечем. – Мы ничего не делали сами; нас направили, и направили не сюда. Но когда мы разбились, Корсин решил остаться, потому что не хотел возвращаться к этому.
Ропот стал громче. Винить Корсина было не за что. Но все это означало, что они, ужаснее не придумаешь…
Беглые рабы.
Сверкнул световой меч – Илиана ринулась вперед. Хилтс вздрогнул, уверенный в том, что она набросится на него. Но меч опустился на пирамидку, рассекая и прибор, и постамент.
Хилтс склонился над искрящимися половинками аппарата:
– Зачем ты это сделала?
– Никто не должен знать. – Илиана обращалась ко всем сразу. И голос ее звучал грозно. – Они не хотели, чтобы мы знали. Сиела, должно быть, запретила делать записи о том, каковы на самом деле были люди Равилана. Поэтому Корсин и записал свое сообщение сверху. И мы должны сохранить эту тайну.
Хилтс озадаченно посмотрел на нее снизу вверх:
– Не понимаю, как…
– Нельзя, чтобы кешири узнали, – сказал Корсин Бентадо. Хладнокровный громила теперь трясся от страха не меньше, чем Джей. – Если они узнают, что их Защитники – рабы каких-то монстров…
– Не узнают, – прошипела Нира. – Я их раньше убью.
– Нет необходимости. – Илиана топтала осколки пирамидки. – Дело сделано.
Хилтс посмотрел на оставшееся от прибора крошево. Верно – дело сделано.
Все, разумеется, пошло наперекосяк. Двадцать ситхов не могут объединиться и сохранить одну тайну, даже если от этого зависит их жизнь. Кто-то сболтнул лишнего. Может, один из участников чтения, мучимый открывшимся ему знанием или основательно перебравший, выложил все об истинном происхождении Затерянного Племени. Конечно же, соратники вождей хотели узнать о том, как прошло чтение. И там, снаружи, на праздник Восшествия Ниды собралось множество людей со всего Кеша. Людей с уваками. Они готовы были к полету, готовы были нести Кешу мрачную весть.
Они не были особенными.
Результаты не заставили себя ждать. Полуразрушенные города Кеша запылали. И все из-за нескольких слов, прозвучавших, пожалуй, в самом мирном месте планеты. Сегодня по традиционному календарю наступил День Завета. Всего за восемь дней гибельная правда добралась до каждого уголка, где жили люди.
Они никем не были.
Хилтс вглядывался в ночные улицы с порога хижины Джея, сооруженной из ветвей хеджарбо. Первый глобальный пожар хлипкое жилище пережило, но поджигатели не унимались, так что хижина вряд ли долго протянет. Кешири прятались по норкам, испуганные, сбитые с толку происходящим. Гнев тек обильным потоком – Племя уничтожало само себя.
Они не заслужили того, чтобы быть кем-то.
– Это конец времен, господин Хилтс, – прошептал Джей, сжавшийся в дверях рядом с ним. Перепуганный кешири смотрел на стаю кружащихся в сумасшедшем танце уваков, освещенных отблесками пламени.
Хилтс кивнул. Он обо всем рассказал своему помощнику. Сейчас это не имело значения. Людей на Кеше уже осталось не более нескольких тысяч. А сколько еще погибнет? С тех пор как все это началось, он не видел ни одного из присутствовавших на чтении вождей – даже Илиану, которая была уверена, что опасность миновала. Как же она ошибалась! И как быстро это стало ясно.
И еще…
…Корсин что-то такое сказал.
«Истинная сила находится за троном» – вот что. Странная фраза. Хилтс знал кеширские поговорки о негласном главенстве в доме жены. Но вряд ли супруг Сиелы имел в виду именно это. Хилтс познакомился с Илианой, ее духовной последовательницей. И не доверил бы ей даже свой труп. Нет, ситхи не верили в любовь, особенно к такой, как Сиела.
Хилтс застыл в дверях.
– Хранитель, вас могут увидеть!
Но седовласый мужчина не обратил на крик никакого внимания, пристально вглядываясь куда-то в сторону дворца. Оттуда пришлось уйти, когда толпа окончательно озверела. Но сейчас он думал не о том, что оставил там. А о том, чего во дворце никогда и не было.
Трон.
Плащ развевался за спиной несущегося по улице Хилтса. Встревоженный Джей едва поспевал за ним, стараясь не то что не запнуться о мертвые тела своих соседей, а даже лишнего взгляда на них не бросить.
– Хранитель, что случилось?
– Это трон, Джей. Трон!
Слово было знакомо кешири. Чем-то подобным пользовались старейшины Нештовар.
– Но у Корсина не было трона.
– Не во дворце, мой мальчик. Смотри!
Схватив помощника за плечи, он развернул кешири на запад – лицом к укутанным облаками вершинам Такарских гор. Хилтс, внезапно ощутивший прилив сил, процитировал строки, выученные десятилетия назад: «…ты должна всегда хранить этот секрет. Истинная сила находится за троном. Что бы ни случилось – помни это…» Прищурившись, он пытался сквозь дым рассмотреть запретную гору.
– Трон Корсина – его кресло со «Знамения». И оно там, наверху!
– Я… я не понимаю, – забормотал Джей.
– Мы не должны были увидеть то сообщение от Садоу. Но не в этом наследие Корсина. Есть что-то еще – и он упоминает об этом в Завете. Что-то, что может спасти Племя от самого себя.
Хилтс глубоко вздохнул. Он был очень взволнован. И очень стар. Он всегда думал, что знает всю историю Племени и все слова Корсина. Мог ли повелитель действительно оставить… постскриптум?
– Нас спасет только одно. – Хилтс подобрал плащ и твердо шагнул в окружающий хаос. – Надо открыть храм. Мы поднимемся на борт «Знамения»!
