1
3000 лет до Битвы при Явине
Как гласит старая поговорка, время подобно жестокой ситхской любовнице. Ты будешь любить ее беззаветно, но она все равно бросит тебя, оставив глубокую, смертельную рану.
Варнер Хилтс вглядывался в зеркальную гладь резервуара, рассматривая очередную метку времени, его постоянного и единственного спутника. Нет, списать это безобразие на плохое освещение или мутную воду, увы, не получится. Все по-настоящему – от уголка левого глаза к виску прорезалась новая морщинка. Он повернул голову и, тщательно осмотрев другую половину лица, зашипел от досады. Раз такое дело, то отчего бы и справа не появиться такой же морщинке? Но нет, время не заботит элементарная эстетика симметрии.
Хилтс уверенно приближался к тому, чтобы стать абсолютно бесполезным элементом мироздания – самым старым ситхом Кеша. В этом и состояла главная ирония жизни Племени. Долго жить можно, лишь не имея врагов, но врагов не будет только у человека незначительного.
Благодаря своему исключительному положению Хилтсу удалось прожить не одно десятилетие среди хаоса войн и мятежей – но для чего? Чтобы еще лет тридцать проходить по дороге на работу мимо одного и того же резервуара, наблюдая за тем, как медленно убывает вода?
«Но ведь традиции важны», – подумал Хилтс. Склонившись к своему отражению, он прищурился, поднес руку к лицу и медленно провел пальцем по новой морщинке…
ХР-РЯСЬ!
Раздался треск древнего камня. Вздрогнув, Хилтс задрал голову. Сверху падала, легко расколов высокие опоры, одна из провисших секций подвесного водопровода Тава.
– Хранитель!
Хилтс еще толком не выпрямился, когда из узкой аллеи появилось размытое лиловое пятно. Кешири бросился вперед и, врезавшись головой Хилтсу в живот, откинул мужчину назад. На то место, где только что стоял на коленях Хилтс, обрушились гигантские плиты старой каменной кладки, раздробив край резервуара.
Защищая себя и своего спасителя от обломков, распластавшийся на мостовой Хилтс потянулся к Силе. Только поток солоноватой воды, исторгнутый разрушенным шлюзом, ничто не смогло остановить. Кешири, как мог, прикрывал собой Хилтса, пока не иссякла лавина воды и камней.
Хилтс, откашлявшись, разглядел наконец своего спасителя.
– Пытаешься выслужиться перед начальством, Джей? – Он поднялся, вытряхивая грязную воду из тонких серебристых волос.
– Я… Простите, что толкнул вас, господин Хилтс, – забормотал кешири. – Я тут шел…
– Успокойся! – Приказ был бесполезен, пусть Джей официально и подчинялся Хилтсу. Успокоиться сейчас круглолицему аборигену было не легче, чем Хилтсу стать верховным повелителем. – Обычное утро для «Короны Кеша».
– Все дело в соединении, – сказал Джей, очищая плащ начальника. Тревожный взгляд черных глаз обратился к изломанным линиям новоявленных столичных развалин. – Предзнаменование, о котором я вам говорил!
– Говорил, говорил.
Около рухнувшего акведука стали собираться люди. И вину за аварию, судя по всему, пока возлагали на общее запустение города. Хилтс потянул слугу за рукав:
– Пойдем-ка в контору, пока они не решили, что это мы, выбиваясь из сил, сломали водопровод!
В былые времена ситхи Кеша терпеливо ждали своего часа, исправно служа более сильным соплеменникам, чтобы однажды заявить свое право на власть. В ту простую эпоху структура власти Яру Корсина – высшие повелители, просто повелители и мечники – для большинства была удобным средством достижения цели. Иерархия сохранялась, пока была выгодна людям, имеющим власть и силу для ее защиты. Племя процветало даже спустя тысячелетие после смерти своего основателя.
Но вот второе тысячелетие началось с большой беды. Более девяти столетий назад – в ночь, прозванную поэтичными кешири Ночью взмывающего метеора, – исчезла верховный повелитель Лиллия Венн. Взмывающий метеор, разумеется, предвещал гибель потомкам тех, кто прилетел в этот мир на «Знамении». Едва Венн сошла со сцены, соперники бывшего верховного повелителя расправились с ее сторонниками. И тут же принялись друг за друга.
Проигравшие бежали из столицы и обосновались на периферии, подмяв под себя бесправных людей-рабов. И все чаще войска ситхов насильно пополнялись миролюбивыми по натуре кешири. Несколько веков спустя все эти маленькие разрозненные князьки объединились, захватили Тав, убили правящего верховного повелителя и с ходу развязали междоусобную войну. Повстанцы раскололись на два, а вскоре и на двадцать противоборствующих лагерей. Власть отравляла любого в Племени, кто хоть как-то оказывался к ней причастен.
С четверть века назад Хилтс придумал красочное название для текущей эпохи. Особой фантазии от него не потребовалось: все вокруг так и кричало об этом – Век разложения. Некогда роскошные улицы Тава, претерпев не одну успешную осаду, обветшали. Высокие акведуки без присмотра засорились, резервуары переполнились, и утреннее происшествие не было чем-то исключительным. Далеко на юге разъярился пик Сессал: никогда на памяти кешири вулкан так не бушевал; его грохот был столь силен, что рухнула одна из внешних стен большой арены в Корсинате. Казалось, сама планета желает вышвырнуть пришельцев прочь.
Но угнездившейся в углу полуразрушенного мраморного дворца вотчины хранителя всеобщее запустение не коснулось. Она так и осталась нетронутой среди бесконечных битв верховных повелителей и их соперников.
Отнюдь не оттого, что ситхам был знаком священный страх. Заведение, которое находилось сейчас на попечении Варнера Хилтса, всегда стояло особняком, не принадлежа ни одной из структур власти. Основано оно было еще во времена правления Ниды Корсин. Здесь велся точный отсчет времени и находился исторический архив. А должность Хилтса была фактически пожизненной – не в последнюю очередь потому, что мало кто проявлял к ней интерес. Должность хранителя была малопривлекательной; к ней прилагались лишь небольшая комната и горстка работников-кешири – тех, кто не сгодился ни для одной армии. И уж конечно, уцелел он не потому, что в нем хоть кто-то нуждался. Хилтс был блестящим историком, но, как объяснили ему давным-давно, с его умением обращаться со световым мечом не стоит бояться предательств. Никто просто не рискнет даже встать рядом с ним, опасаясь оказаться случайно подстреленным насмерть.
Хилтс, миновав вестибюль, зашел в счетный зал и, как всегда, услышал бодрое перестукивание, приветствовавшее его добрую половину жизни. Кешири, одетые в коричневые туники, сидели на полу полукругом и щелкали на ручных счетах, сделанных из ракушек и молодых веточек хеджарбо. Хилтс, скинув мокрый плащ, стремительно пересек зал. Чем там занимались кешири, его не интересовало. Задания сотрудникам давал Джей. По большей части они занимались точным расчетом дат вкупе со всякой мелочью, которую Хилтс наскребал в архиве. Вычисления кешири отличались удивительной точностью. Когда «Знамение» врезалось в Кеш, туземцы толком не знали даже основ математики, но они принялись постигать эту науку с усердием, присущим кешири почти во всем. Прихватив с собой счеты одного из своих коллег, Джей поспешил за Хилтсом в залитый утренним светом атриум. Много столетий назад именно здесь первый верховный повелитель Яру Корсин наблюдал за дуэлью своего племянника, уже тогда зная – как подозревал Хилтс – о предательстве Джериада. Сейчас бо́льшую часть помещения занимали Песочные Трубки. Под присмотром молчаливых и старательных кеширских девушек в бежевых платьях возвышались, поблескивая стеклянными боками, ряды наполненных песком виалов – здесь хранилось все время Племени. «Будто время и вправду можно засунуть в бутылку и закупорить», – рассеянно подумал Хилтс, почесав щеку.
– Я хочу видеть свое отражение в тех Трубках, – распорядился он. – Не мне вам напоминать, какой важный приближается день.
Напоминать Хилтсу не пришлось. Работницы с еще большим усердием принялись натирать до блеска огромную конструкцию, старательно и очень осторожно, чтобы не нарушить сложный процесс ее функционирования. Впервые в их юной жизни они готовились встречать здесь гостей. Дворец пустовал уже шесть столетий – ни верховных повелителей, ни самозванцев; архитекторы Корсина построили прекрасное величественное здание, а не крепость. И дворец видел посетителей лишь в День Завета.
Каждые двадцать пять лет, в день смерти Корсина, зачитывалось его последнее завещание. Полвека назад маленького Хилтса во дворец не пустили, но сама идея о том, что можно услышать прошлое, захватила его воображение. Годы учебы и труда не прошли даром: Хилтс обрел уверенность в том, что, когда наступит следующий День Завета, именно он будет проводить церемонию.
И вот этот день, подобно комете, приближался вновь. Дворец, правда, представлял собой жалкое зрелище, и Хилтс, при всем своем желании, не мог это исправить. Трещины в закопченных потолочных окнах совсем не радовали глаз.
А вот Джея это ничуть не беспокоило. У Джея были другие заботы.
– Все подтвердилось, хранитель! – высоким голосом произнес помощник, потрясая счетами. – Мои расчеты по Песочным Трубкам…
– Они не важны сейчас, – перебил его Хилтс. – Разве что ты вооружишься тряпкой и внесешь свою лепту в их чистку. – На самом деле Хилтс был очень благодарен кеширским девушкам: хоть что-то здесь будет выглядеть достойно. – У нас осталось двенадцать дней. И мы должны быть готовы.
Его помощник закусил губу:
– Можно ли к такому подготовиться? Это… это волшебное событие. Даже больше – священное.
Хилтс закатил глаза. Джей не просто обожал свои числа, он еще и боялся их. Но грядущий день действительно был самым важным событием для Племени. Конечно, День Завета – не единственный праздник ситхов, а Яру Корсин – не единственный Корсин в их истории. Его дочь Нида после смерти отца правила рекордно долгое время – семьдесят девять лет. И ее вступление на трон отмечалось праздником, проходившим в столице каждые семьдесят девять лет и длившимся целый месяц. Даже Хилтс был недостаточно стар, чтобы помнить последний.
– Разве вы сами не видите, хранитель? – Джей вновь застучал ракушками. – Прошло тысяча девятьсот семьдесят пять лет с того дня, как ушел из жизни верховный повелитель Корсин, а Нида взошла на трон – и это двадцать пять раз по семьдесят девять лет! Впервые День Завета и Восшествие Ниды будут отмечаться в один год! – Он опустил взгляд и понизил голос до шепота: – Впервые. Такого никогда раньше не было.
– Никогда! – Хилтс с напускной серьезностью сжал плечи своего собеседника и встряхнул его. Джей уронил счеты на каменный пол. – Так вот ты о чем! Ведь можно здорово сэкономить на вине! – Хилтс отпустил помощника и легонько хлопнул его по щеке. – Никаких знамений нам не нужно, Джей. Если ты помнишь, одно – там, в горах, – у нас уже есть. Вот только попасть туда невозможно.
Хилтс направился в свой кабинет, а Джей рассеянно уставился на упавшие счеты:
– Но, хранитель…
– Не принимай все это близко к сердцу, Джей.
– Но как насчет моих вычислений по Песочным Трубкам?
– Даже не начинай!
Хилтс уже вошел в кабинет и с радостным облегчением посмотрел на кресло. Да, вот и ответ. После всех утренних волнений просто необходимо посидеть в тишине и выпить чего-нибудь…
Снаружи послышался голос. Хилтс со стуком опустил стакан на столешницу и возмущенно прикрикнул через плечо:
– Джей, успокойся уже!
Ответил ему хрипловатый женский голос:
– Забавно, я его попросила о том же.
Хилтс обернулся и увидел женщину лет тридцати, одетую во все черное. Алое сверкающее лезвие ее светового меча почти касалось шеи Джея. А взгляд золотистых глаз был злым и тяжелым.
– Надо поговорить, хранитель, и желательно без помех. Ненавижу, когда меня перебивают.
Она свысока посмотрела на Хилтса – при росте не менее двух метров ей это труда не составило. Аккуратно уложенные медно-рыжие волосы, чистая кожа, здоровый румянец. Хилтс решил, что, живи она сотни лет назад, легко бы прошла знаменитые «инспекции» Сиелы. В этом-то все и дело.
Хилтс последовал за незваной гостьей обратно в атриум. Там с полдюжины вооруженных незнакомок в одинаковых черных одеждах – все как на подбор превосходные образцы человеческой расы – согнали его работников в кучку. Их рыжеволосая предводительница заговорила вновь:
– Разумеется, ты знаешь, кто я.
– Только по слухам. – Во рту пересохло, отпить из стакана он так и не успел. – Я редко покидаю это место.
– Вижу. – Она принужденно улыбнулась и деактивировала меч. – Илиана Мерко. И мои единомышленницы – «Сестры Сиелы».
– Не знал, что у Сиелы Корсин были сестры. – Хилтс кивнул на красавиц, окруживших его кешири.
– Сестры по духу. – Илиана уверенно шагнула вперед, счеты Джея хрустнули под ее сапогами.
Сам математик был сейчас вместе с собратьями ничком на полу, но в относительной безопасности. Каблуки Илианы громко стучали по мрамору, пока она обходила атриум, осматривая стеклянные статуи. Все изваяния изображали Яру и Ниду Корсин. Илиане это явно не понравилось.
– К сожалению, – произнес Хилтс, – все изображения Сиелы были убраны после… после одного давнего случая.
Он полагал, что Илиане известно о провальном заговоре Сиелы и Джериада против Яру Корсина. Для Илианы и ее соратниц это, должно быть, животрепещущая тема – словно все случилось вчера.
– Боюсь, ни одного осколка Сиелы не сохранилось.
– Неудивительно. Наша госпожа заслужила куда больше уважения. Знаешь, это она основала Племя. Она, а не эти предатели. – Илиана со злостью взглянула на изваяние Яру Корсина. И ее гнев сменился замешательством. – Он действительно так выглядел?
– В те времена кеширским скульпторам еще плохо удавались человеческие лица, особенно глаза. – Хилтс осторожно приблизился к ней.
Женщина явно никуда не торопилась, и он счел это хорошим знаком. С другой стороны, куда ей спешить? Кто может прийти сюда?
– Ты знаешь, зачем мы здесь. – Илиана повернулась к нему.
– Чтение Завета состоится через двенадцать дней. Так почему вы здесь сейчас?
Она стремительно шагнула к хранителю:
– Надо поговорить о Завете Корсина. До того, как появятся остальные.
Хилтс не смог удержать смешок:
– Но вы же знаете, о чем говорится в Завете. Все знают. Его озвучивали столько раз…
Илиана подалась вперед, блеснул меч, и кончик лезвия замер в миллиметре от седой бороды хранителя.
– Разумеется, мы знаем! Но не в этом дело. Этот День Завета, это чтение – как тебе угодно – станет своеобразным советом.
Хилтс прищурился:
– Перемирие Пантеона.
– Именно.
Смысл Хилтс уловил. Столетиями День Завета был единственным днем, когда все более или менее значимые вожди Племени мирно собирались под одной крышей – в атриуме дворца, – чтобы услышать последние слова первого верховного повелителя. Даже после раскола у ситхов осталось достаточно уважения к великим властителям прошлого, чтобы собрать вместе, пусть и ненадолго, предводителей воюющих армий. И никто ни разу не осмелился использовать чтение Завета как ловушку для врагов; многие почитали Корсина чуть ли не волшебником, способным даже из могилы влиять на мир живых. Ведь предки их пришли со звезд.
– Здесь соберутся все мои враги. – Илиана все еще держала оружие наготове. – Они желают найти в Завете оправдание своим стремлениям, они жаждут одобрения мертвеца. – Она оглянулась и презрительно усмехнулась безмолвному изваянию. – Но мы же знаем, что это – скучный древний монолог, в котором он благодарит своих сторонников за помощь в уничтожении Сиелы.
Хилтс сглотнул. Да уж, Илиане и ее «Сестрам» вряд ли понравится предсмертная речь Корсина. Сиела упоминалась там только один раз – в одном предложении со словом «изгнание». Другие, возможно, и найдут в словах Корсина подтверждение своих притязаний на верховную власть, но только не «Сестры».
– Вот почему, старик, я хочу, чтобы ты изменил Завет. – Илиана подошла еще ближе и посмотрела на хранителя сверху вниз. Она улыбалась. – Измени его. В нашу пользу.
Он пару секунд вглядывался в нее:
– А ты серьезно настроена.
– Смертельно серьезно. – Женщина отступила, стремительно развернувшись и деактивировав меч. – Я знаю о тебе, Уилтс…
– Хилтс.
– …ты и эти твои кешири раскапываете здесь всякую бесполезную чушь. Но, – она обернулась, – вы вполне можете найти настоящий Завет, из которого явствует, что истинные наследники власти на Кеше – Сиела и ее сторонники.
Одна из «Сестер» сунула Хилтсу свиток. Хранитель развернул пергамент, и глаза его широко распахнулись в изумлении.
– Думаешь, это сработает?
– Сработает, – отрезала Илиана. – Остальные жутко суеверны – им все равно, какому именно герою прошлого поклоняться. Они благоговеют перед всеми нашими предками, теми, что рождены в небесах. Это их право. Но они не уважают того, кого до́лжно. – Она указала на пергамент в руках Хилтса. – Однако все изменится, когда ты прочитаешь это вместо Завета Корсина. Эти тупицы поверят – и подчинятся мне. Этого будет вполне достаточно.
Хилтс медленно выдохнул, едва сдерживая смех. Он взглянул на Илиану – сколько энергии и таланта! И все впустую. «Конечно, она не знает, – подумал хранитель. – Она слишком молода».
Илиана пристально уставилась на него:
– Что?
– Мне жаль. – Хилтс свернул пергамент. – Я восхищен твоим планом, Илиана Мерко. Но есть причины, почему никто и никогда не делал ничего подобного. Ты не можешь знать о них, если не присутствовала на чтении Завета лично или тебе не рассказал кто-то, кто был на чтении.
– О чем, будь ты неладен, ты говоришь?
Медленно, чтобы никого не нервировать, Хилтс обошел Песочные Трубки справа и приблизился к закрытому сверху постаменту:
– Понимаешь, я не читаю Завет Корсина. Это не входит в обязанности хранителя.
Илиана недоуменно смотрела на Хилтса, вернувшегося со свертком роскошной ткани в руках:
– Тогда кто его читает?
– Яру Корсин. – Хилтс откинул ткань и продемонстрировал небольшой, пирамидальной формы предмет. Настоящий прибор – в городе, где практически не осталось никаких механизмов…
