1
4985 лет до Битвы при Явине
Вода, льющаяся из мраморного желобка над головой Сиелы, была такой же теплой, как и всегда. Ситхи провели на Кеше уже пятнадцать стандартных лет, так и не обретя ни надежды вырваться отсюда, ни элементарного бытового комфорта. Но они научились жить с тем, что есть.
Талая вода ледника преодолела полконтинента, прежде чем омыть сверкающими каплями темную кожу Сиелы. Кеширские наездники перевозили ее в массивных бочонках, укрепленных на широких спинах уваков. Слуги на крыше нагревали воду и прогоняли ее через фильтры, очищая от плесени и грязи.
Сиела тщательно терла кожу пемзой, доставленной от подножия Сессала, за много километров отсюда. Кеширские мастера красиво обточили для нее камень – их больше интересовала форма, нежели функциональность. Что Сиеле и требовалось.
Напустив на себя обычный презрительный вид, она выглянула из душевой кабинки. Душ – невиданное для Кеша удобство – сконструировали для нее ситхи, как только она переехала к капитану Корсину. Но во многом остальном ее новое жилище больше напоминало храм, а не дом.
Невозможно заполучить все. По крайней мере, не здесь.
Пятнадцать лет… Как оказалось, кеширский календарь практически полностью соответствовал календарю ситхов. Кто бы мог подумать? Сиела вышла из душа, оставляя на полу лужицы воды. Время пролетело, словно провалилось, – незаметно. По крайней мере, на ее внешности годы сказались мало. Это подтвердило и ее отражение в огромном, во весь рост, зеркале – стекло кешири обрабатывали умело. Она выносила двоих детей, питалась пищей, пригодной более для домашних животных, но выглядела лучше, чем когда-либо. До сих пор ее внешность приносила ей только пользу. Впрочем, все это – пустое. Единственное, что важно для нее по-настоящему, – это время.
– Я знаю, что ты здесь, Тильден.
Тильден Каа – ее кеширский слуга, – как обычно, постарался остаться вне пределов зеркального отражения, забыв, что она может чувствовать его через Силу. Сейчас Тильден трясся у двери, старательно отводя в сторону взгляд огромных цвета опала глаз и держа в дрожащих руках халат.
«Надо же, и его эти годы не изменили», – фыркнула про себя Сиела и схватила халат. Почему бы ему и не посмотреть? Эта их серовато-лиловая кожа – назвать ее лавандовой язык не повернется; эти белые, цвета старости и бесполезности, волосы… Если кешири и восторгались красотой отдельных представителей своего вида, то это было до того, как они увидели ситхов.
К тому же Тильден просто обязан благоговеть перед ней. Ведь он жрец той веры, что признала ситхов древними божествами. Так что смысл жизни Тильдена состоял в служении Сиеле и почитании Сиелы. Тем больше она наслаждалась, мучая его, как сейчас, – становясь кощунством, начинающим его день.
– Ваш сын вернется только вечером – он на охоте с наездниками, – докладывал между тем слуга. – А ваша дочь вместе с учителями в Таве.
– Хорошо, хорошо. – Сиела отбросила поданное им платье и выбрала другое – поярче. – Что важного?
– Госпожу ждут днем в Палатах для осмотра. – Тильден поднял голову, оторвавшись от своего пергамента. Сиела, уже одетая, стояла у высокого окна. Слуга растянул губы в вежливой улыбке. – Больше ничего.
– А верховный повелитель?
– Его высокопреосвященство, наш спаситель с небес, на встрече со своими советниками, родившимися, как и госпожа, на небесах. Его гигантский друг тоже там. – Тильден взглянул в свои записи. – Ах да! Красный человек просил об аудиенции.
– Красный человек? – Сиела всмотрелась в белую пену прибоя. – Равилан?
– Да, госпожа.
– Тогда мне пора. – Она потянулась и резко развернулась в поисках туфель. Они, разумеется, уже были в руках у Тильдена. Эта пара обуви – все, что осталось от ее гардероба после крушения «Знамения». А кешири так и не научились шить нормальные туфли. Так что она предпочитала свои.
– Я… я не желал, чтобы ваш рабочий день начался так рано. – Тильден заикался, помогая ей обуться. – Простите. Вы закончили с купанием? Я скажу, чтобы воду очистили.
– Успокойся, Тильден, мои обязанности мне в радость. – Сиела собрала свои темные волосы на затылке, скрепив их резной костяной заколкой – подарком какого-то туземного князька, чье лицо, как и имя, давно выветрилось из ее памяти. Она остановилась на секунду в проеме отполированных до блеска дверей. – Пусть привозят больше воды и пусть берут ее с дальнего конца хребта – так лучше для кожи.
Сиела зевнула. Солнце едва поднялось над горизонтом, а ежедневное представление уже было в разгаре. Капитан Яру Корсин, для кешири – спаситель с небес, восседал в своем потрепанном кресле. Если не смотреть по сторонам, могло показаться, что время повернулось вспять и он все еще на командном мостике «Знамения». Но сейчас останки корабля лежали в бункере, а старое кресло нелепо торчало посреди мраморной колоннады, растянувшейся на сотни метров. Здесь, под высокими небесами Такарских гор, переименованных недавно в честь драгоценной матушки капитана, Корсин вел прием.
Месторасположение и архитектура не только впечатляли изредка пролетавших мимо туземцев, что от них и требовалось, но и легко вмещали всех приходивших сюда глупцов. Глупцы пытались что-то просить, а Корсин пытался выслушать каждого. Сейчас в первых рядах, как и всегда, возвышался «гигантский друг» капитана – стрелок Глойд.
Щеки крупноголового гоука тряслись от возбуждения, он взволнованно объяснял одну из последних своих сумасшедших идей. Глойд предлагал послать световой сигнал в космос с помощью одного из немногих сохранившихся буровых лазеров. Определение «буровой» моментально убило всякий интерес к идее как у Корсина, так и у Сиелы. Интересно, долго Глойд уже распинается?
– На этот раз сработает, – убеждал гоук, его пятнистую кожу покрывала испарина. – Достаточно привлечь внимание какого-нибудь проходящего мимо грузовика. Или случайной наблюдательной станции. Все равно.
Он суетливо протер лоб широкой ручищей.
Сиела всегда считала, что гоуки – злая насмешка природы. А сейчас бедный Глойд смотрелся и вовсе жалко: он сильно потел под жарким утренним солнцем и его кожа, казалось, стекала с бугристого черепа.
– Мощность луча будет падать обратно пропорционально квадрату расстояния от Кеша, – раздался из-за спины Корсина голос Парры. На «Знамении» он был помощником навигатора, а сейчас считался главным научным советником. Выступив вперед, Парра продолжил: – Сигнал практически не будет выделяться из фонового космического «шума». Вас вообще чему-нибудь учили?
«Вряд ли», – подумала Сиела. Глойд был отщепенцем еще до того, как прибился к экипажу «Знамения». Чужаки обычно избегали Стигийской Кальдеры, но Глойд и его головорезы решили, что за труднопроходимой туманностью прячется что-то занимательное. Собственно, кое-что занимательное в Кальдере действительно пряталось. И называлось сие чудо Империей ситхов. Мало кто из компаньонов Глойда пережил встречу с этим «чудом». Но сам гоук был неплох в рукопашной и отлично стрелял. Кроме того, у него оказался большой опыт далеко не мирного общения с джедаями. Именно благодаря этому он показался сначала Наге Садоу, а затем и Корсину особенно полезным.
Но в настоящих обстоятельствах его полезность была под большим вопросом.
– Боюсь, это не сработает, мой старый друг. – Корсин, заметив притаившуюся в углу Сиелу, подмигнул ей. – А позволить себе терять оборудование мы не можем – каждая машина на счету. Ты знаешь.
Все знали. Несколько месяцев потребовалось, чтобы построить надежный каменный бункер для «Знамения». Но и после водворения останков корабля в укрытие экипаж продолжал выносить оборудование. Что-то они надеялись починить; исправное тут же шло в дело.
Вот это и оказалось серьезной ошибкой, потому как металлов на Кеше не было. Ситхи взрывали землю, буквально вгрызались в нее. Они растратили впустую бо́льшую часть боеприпасов и угробили немало техники. С высоты Кеш смотрелся неплохо, но на поверку оказался просто шариком дерьма. Почти все машины, работающие от источника внутреннего питания, превратились в бесполезный металлолом. Но хуже всего было то, что электромагнитное поле Кеша искажало все – от радиоволн до генерации электричества. Световые мечи, спасибо за это лигнанским кристаллам, работали исправно, но остальное… Они потерпели кораблекрушение, и как ни выкручивайся, снимая детали с одних машин, чтобы починить другие, а восстановить все невозможно. У них здесь даже необходимых инструментов нет.
– Я понимаю. – Глойд сник. – Но ты же знаешь. Я – воин. И эта мирная райская тягомотина уже…
– Я готова отправить тебя в замечательный бой. – Сиела подошла к Корсину и обвила рукой его талию. Ее платье сияло и переливалось в солнечном свете. – В главном зале уже почти готова трапеза.
Корсин улыбнулся.
Глойд на секунду замер, уставившись на супругов, а после рассмеялся лязгающим смехом.
– Ну что тут скажешь? – Он развернулся, похлопав себя по животу. – Леди хорошо меня знает.
Корсин, проводив взглядом неуклюжего, массивного Глойда, посмотрел на краснокожую фигуру:
– Равилан? И каков следующий грандиозный план побега с этого камня?
– Больше никаких планов касательно этого недоразумения. – «Красный человек», как назвал его Тильден, шагнул вперед и поклонился. – Не сегодня.
– Правда? Что ж, мы не молодеем. И забываем.
– Но не об этом, капитан. – Равилан погладил свой правый лицевой отросток – жест, означавший среди красных ситхов задумчивость.
Сиела почувствовала, как по спине побежали мурашки, и крепче прижалась к Корсину. Равилан был интендантом на «Знамении» и командиром массасси. «Знамение» теперь вряд ли полетит, а воинов-массасси Кеш убил в первые же дни после крушения. С тех пор красный ситх метался, неприкаянный, занимаясь то одним, то другим. Но, что опаснее всего, Равилан стал предводителем для «Пятидесяти семи» – тех из выживших членов экипажа, кто кровью был связан с красными ситхами, – а еще и для тех, кто, подобно Глойду, безмерно тяготился жизнью на Кеше, мечтая лишь об одном – покинуть его.
Равилану не везло. Его команда «Пятьдесят семь» уже давно не насчитывала столько. Он потерял не меньше дюжины из-за несчастных случаев или профессиональной некомпетентности. Более того, ни один ребенок красных ситхов не прожил здесь и дня. Оказавшись милостив к одним своим гостям, Кеш плохо принял других. Так что мотивов покинуть планету у Равилана было предостаточно.
Но сегодня он собирался говорить с Корсином не об этом.
– Кое-что беспокоит меня. – Равилан взглянул на Сиелу. – Сотрудники твоей… твоей жены пытаются составить родословные экипажа. И они становятся все настойчивее.
Красный ситх приподнял длинную бровь-отросток. Корсин, чувствуя, что Сиела вцепилась в него сильнее, поднялся:
– Это не коснется твоей команды, Рав. Только тех, кто биологически является человеком.
– Да, но во многих из нас есть хоть капля человеческой крови. – Равилан двинулся вслед за Корсином вдоль колоннады. Толпа расступилась перед ними, а Сиела осторожно пошла следом. – И во многих людях течет наша кровь. Мои… наши люди, Корсин, гордятся слиянием темных джедаев и моих ситхских предков. Придираться к происхождению…
Корсин шел неспешно, казалось беззаботно любуясь океаном. Седые нити в его волосах серебрились в солнечном свете.
– Это чужой мир, – отозвался он. – Мы не знаем, что убило твоих массасси, мы не знаем, что происходит… ну, ты понимаешь.
– Понимаю. – Равилан вглядывался в океан, вряд ли что-то видя перед собой. За годы, проведенные под ярким солнцем Кеша, кожа ситха потемнела, приобретя насыщенный багровый оттенок. Все эти его серьги и другие ситхские украшения служили, казалось, одной цели – заставить нижестоящего человека выглядеть более тускло. – Этот мир принесет нам только несчастье. Если бы ты позволил одному из моих людей поработать в качестве акушера в родильном отделении…
– Нет! – выкрикнула Сиела, вклиниваясь между ними. – Они не медики, Корсин, а в этих условиях нужен контроль.
Равилан потупился:
– Я не желал оскорбить тебя, Сиела. Твой персонал отлично работает с тех пор, как стали появляться дети. Ситхи процветают. – Его лицо, изрезанное от старости и волнений морщинами, разгладилось. – И так должно быть для всех нас.
Сиела обернулась к Корсину, но тот лишь пренебрежительно махнул рукой. «Прогоняет обоих», – удивилась она.
– Поговорим позже, – сказал капитан. – Что-нибудь еще?
Равилан выдержал паузу, прежде чем ответить:
– Да, я отправляюсь на озера Рагноса, как ты и просил.
Об этом Сиела знала: в это время кешири собирали какие-то флуоресцентные водоросли и Корсин попросил Равилана посмотреть, нельзя ли их использовать для освещения.
– Восемь селений на разных озерах и, соответственно, с разными видами водорослей.
– Многовато. Ты летишь один?
– Как ты и просил. Я начну с самого дальнего – Тетсубаля.
Сиела улыбнулась. Бессмысленная работа. Так и с ума сойти недолго.
– Возьми с собой всех своих. – Корсин хлопнул Равилана по плечу. За эти пятнадцать лет капитан не стал больше или сильнее, но вел он себя так, словно обладал габаритами Глойда. – Это важно, поэтому разделитесь, – так будет быстрее. Да и слегка поразмяться вам всем не помешает. Это же скука – безвылазно сидеть на горе. – Он притянул Равилана к себе и проговорил в его впалое ухо: – Смотри, в следующий раз Сиела может захотеть, чтобы ты называл меня верховным повелителем.
– Это просто термин для кешири.
– А разве здесь нет кешири? Это приказ, Рав. Удачного полета.
Сиела смотрела вслед Равилану. Красный ситх заметно хромал – не справился с уваком лет тринадцать назад. Это было одним из многих его поражений. И сейчас Сиела тоже не позволит ему выиграть. Она оттащила Корсина в сторону:
– Не смей направлять никого из его команды в мои Палаты!
– А ты мило выглядишь, так агрессивно защищая свое.
– Корсин!
Он пристально вгляделся в ее лицо:
– Ты не на Релге. Пора отпустить прошлое.
Сиела наградила мужа пылающим взглядом, но Корсин успешно его проигнорировал. Он ухмыльнулся, глянув ей за спину, и развернулся к ожидавшей его толпе:
– Прошу прощения у всех, но я вынужден вас покинуть – прибыл гость, которого я ждал к обеду.
Сиела обернулась.
На краю площади стояла Адари Вааль.
