ГЛАВА 24

В течение следующих нескольких дней я жила будто в изоляции. Хотя почему будто? Именно изоляцией и была моя отгороженность от всего мира, с его новостями и стремительными происшествиями. За все это время я так ни разу и не заплакала, хотя иногда невероятно хотелось дать волю слезам.

То, что слезы бесполезны, я поняла уже давно. А быть заточенной в мрачном особняке, где со мной обращались в общем-то неплохо, оказалось не так ужасно, как просить милостыню на «Ледянке».

Я ждала. Продумывала всевозможные варианты, как отсюда сбежать. И хотя выхода пока не видела, не позволяла себе отчаиваться. Кольцо, подаренное Эртаном, потускнело, в голубом камешке словно угасла какая-то искра, и он стал бесцветно-серым. Но я все равно смотрела на него, когда становилось совсем невыносимо, и верила, что все образуется.

Особенно тяжело приходилось по вечерам, когда Ая уходила и я оставалась совершенно одна. Лежа на широкой постели, смотрела на темный балдахин и находилась во власти беспокойных мыслей. С наступлением ночи они делались мрачными и тяжелыми, а еще меня начинали терзать сомнения: что является большей жертвой — смириться со своей участью, став такой, какой меня желает видеть Тайлес, или уйти? Оставшись, я могла бы значительно понизить шансы воссоздания кристалла душ. Уйдя — снова усложнить всем задачу. Да, Тайлес сказал, что в любом случае не допустит воссоединения осколков, но он ведь тоже не всесилен, правда? Случиться может всякое.

А если я вернусь, то гонка за кристаллом возобновится с небывалой мощью, и это приведет к неизбежным жертвам. Да и как мне возвращаться? А еще важнее… куда? Теперь все знают, что я обладаю некромантией, и, при всех братских узах ловцов, Морской корпус вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями. Как ни прискорбно признавать, Тайлес прав: у короля появился весомый повод законно отправить меня на казнь.

Оба варианта были далеко не радужными. И я, обнимая подушку, комкая пальцами шелковую наволочку, беззвучно плакала. Чувствовала себя абсолютно потерянной и ничтожной.

Улитка выползла из своей раковины и отправилась покорять мир… Глупая, глупая улитка!

Обычно в такие моменты меня приводил в чувство долг перед папой. Я была обязана вернуться хотя бы для того, чтобы закончить начатое и вывести его из того состояния, в котором он находился по нашей с Тайлесом вине. А еще узнать, как себя чувствует Крилл. С ней ведь произошло фактически то же самое…

Дом я успела изучить вдоль и поперек — весь, кроме той части, где находились комнаты Тайлеса. Несмотря на заверения, что могу ходить где хочу, туда меня мягко, но настойчиво не пускали. Помимо Аи, в особняке находились еще трое жрецов, которые при встрече со мной почтительно склоняли головы.

Все происходящее казалось сном. За последние несколько недель события сменяли друг друга с такой скоростью, что мне едва удавалось за ними поспевать, а сейчас я словно завязла в густом и застывшем мирке.

Логово некроманта оказалось не таким уж жутким, как ожидалось. Мрачный, но все же комфорт, да не особо смахиваемая слугами пыль — вот и все его составляющие. Здесь не было ни скелетов, ни нежити, ни даже самой малюсенькой захудалой нечисти. Хотя, возможно, все скелеты почивали в шкафах тех комнат, которые были мне недоступны. Притом скелеты в данном случае, возможно, вовсе не просто слово.

Однажды, идя по коридору, я внезапно увидела в другом его конце леди Лавьет. Столкнувшись взглядами, мы обе на несколько долгих мгновений замерли. Показалось, в какой-то момент она хотела броситься ко мне, но уже в следующий скрылась за поворотом. Нагнать ее мне не удалось, и в дальнейшем мы больше не сталкивались.

Жила она здесь или просто изредка наведывалась, я не знала.

Я находилась под одной крышей с обоими родителями — самая большая и, как мне думалось, несбыточная детская мечта. Мечта, которая сейчас не приносила ничего, кроме боли и тоски.

Практически все время я проводила в библиотеке. Здесь она была обширной, но почти все представленные в ней книги так или иначе относились к темной магии, к тому же достаточно высокого уровня. Так что я приходила, просто чтобы посидеть в кресле и посмотреть на отплясывающее в камине алое пламя, которое совсем не грело. Книги всегда были моими добрыми друзьями и в некотором смысле успокаивали.

Сегодня я пришла сюда снова. Устроилась в облюбованном кожаном кресле, взобравшись на него с ногами, и обратила тоскливый взгляд на окно, за которым виднелся лишь серый, скрадывающий все туман.

— Госпожа, вам грустно? — спросила бесшумно проскользнувшая в библиотеку Ая.

— Разве не видно? Веселье из меня морем льется, — саркастично бросила я. — Не дом, а склеп.

— О, вы правы, — вдохновенно проронила жрица. — Это — лучший дом в мире.

Я только вздохнула — уже поняла, что она всегда себе на уме и любые мои слова может вывернуть наизнанку.

— В этом «лучшем доме» даже почитать нечего, — посетовала я. — Что за библиотека, где нет никакой литературы, кроме той, что посвящена темной магии? Даже знаменитый «Старый маяк» — и тот отсутствует!

Разумеется, это было меньшим, что меня волновало, но в сотый раз объяснять, почему из меня «морем льется веселье», не хотелось совершенно. Все равно не поймет.

— Почему же вы раньше не сказали? — искренне удивилась жрица.

И, не успела я сообразить, что она имеет в виду, как в моих руках оказалась любимейшая книга. Выглядел книжный экземпляр как новый, если не считать покрывшей его пыли — сразу видно, в него в лучшем случае заглядывали пару раз, а то и не заглядывали вовсе. Удивительно, как книга вообще сюда попала. Представить Тайлеса читающим подобную литературу я, хоть убей, не могла.

Отправив Аю восвояси, я поерзала в кресле, устраиваясь удобнее, погладила темно-синий корешок и открыла оглавление. В последний раз я читала эту книгу незадолго до того, как перенеслась в резиденцию принцессы Линарии. Тогда остановилась на седьмой главе, где главный герой, смотритель маяка, описывал свои ощущения от причалившего к берегу пиратского корабля. Ночью на море буйствовал шторм и, вероятно, судно, идущее под черным флагом, напоролось бы на подводные скалы, но свет маяка уберег пиратов от гибели. Смотритель рассуждал, пытаясь понять, совершил он благо или же нет, исполнив свой долг. Пираты — тоже живые существа, а свет маяка разгоняет темноту для всех. Но вот только скольких они еще ограбят, покалечат, убьют?

Каждый раз, читая «Старый маяк», я открывала для себя что-то новое. Вот и сейчас эта сцена, в которой я знала наизусть каждую строчку, предстала для меня в новом свете. Сейчас я тоже мучилась нелегким выбором, задаваясь вопросом, однозначного ответа на который не существовало.

Но все же сегодня я была слишком рассеянна, чтобы с головой погрузиться в любимое чтение. Читала, а в памяти всплывал образ маяка, который я видела в Сумеречной Жемчужине. Вместо описываемого пиратского корабля — «Черный призрак» с Флинтом у штурвала.

Интересно, где Флинт сейчас? Сумел уйти из скал Забвения или его задержали? Впрочем, за него волноваться уж точно не стоит — если сумел сбежать из самой охраняемой тюрьмы однажды, повторит то же самое еще раз. А если не сбежит, то казнят — и все королевство вздохнет спокойно.

Я бессовестно себе врала. Несмотря ни на что, в глубине души мне очень не хотелось, чтобы этого невыносимого, наглого и невозможно язвительного пирата постигла такая участь.

Перевернув страницу, я заскользила взглядом по описанной сцене, где смотритель отвернулся от моря и обратил взгляд на маяк. Меня царапнуло какое-то странное ощущение, от которого сердце внезапно забилось сильнее. Казалось, я упускаю нечто важное, в упор не видя того, что лежит прямо передо мной…

А потом до меня дошло. Маяк, который я видела в Сумеречной Жемчужине, не просто подходил под описание в книге, а повторял его в точности до мельчайших подробностей! Обрыв, окружающая природа и ощущения, испытываемые при виде всего этого, совпадали полностью!

В книге не упоминалось, где именно происходят события, это был абстрактный остров. Но сейчас, ошарашенная сделанным открытием, я нисколько не сомневалась, что Вайр Оттер побывал в Сумеречной Жемчужине и перенес ее на страницы своего произведения. Или не просто побывал, а жил на этом забытом поднебесными островке?

И все же ощущение, будто я упускаю нечто важное, меня не покидало. Пребывая в невыносимом волнении, я поднялась на ноги и принялась мерить шагами библиотеку. В камине подрагивало алое пламя, в воздухе витали мелкие крупинки пыли, за окном стелился плотный серый туман… все было таким спокойным, размеренным, совершенно не подходящим моему нынешнему взбудораженному состоянию.

Я не знала, что именно хочу понять и почему это так важно. Наверное, просто измученный постоянным стрессом мозг зацепился за конкретную задачу, как за якорь, и вознамерился найти разгадку.

Перелистнув страницу обратно, я заскользила по строкам лихорадочным взглядом и остановилась на описании пиратского корабля. Затем еще раз перечитала рассуждения смотрителя о пиратах. Он осуждал бессмысленные убийства, но восхищался самим духом пиратства, сопровождаемым азартом, нескончаемой погоней за приключениями и ощущением свободы. Глядя на пиратский корабль, смотритель сознавал, что его жизнь слишком спокойна и размеренна, ей не хватает всего того, что доступно ходящим под черным флагом. Смотритель смущался своих мыслей, но знал, что они никогда его не оставят…

Продолжая смотреть в раскрытую книгу, я больше не видела текста. Буквы расплывались, скрадывая смысл, в то время как ко мне постепенно, словно неспешно накрывающая берег волна, приходило то самое понимание. Догадка, поверить в реальность которой было так же сложно, как осознать свое родство с Лайаром.

Сколько раз я читала эту книгу! Сколько раз восхищалась написавшим ее автором, которого представляла тонко чувствующим, порядочным человеком — спокойным, мудрым, возможно, далеко не молодым.

«Мне кажется, мало кто может по-настоящему прочувствовать и понять все то, о чем он пишет», — однажды сказала я Флинту.

«А ты, значит, можешь?» — прищурив поблескивающие глаза, с усмешкой спросил тот.

Я провела слишком непродолжительное время рядом с капитаном пиратов, чтобы хорошо его узнать. Но какая-то картина его философии и отношения к миру вырисовалась.

Так мог ли за псевдонимом писателя Вайра Оттера скрываться… отъявленный пират Кайер Флинт?

— Бред… — машинально проронила я, а потом возразила сама себе: — Бред? Не больший, чем то, что Флинт является родным сыном одного из верховных столпов Глубины.

Чем больше я об этом думала, сопоставляла и анализировала, тем сильней утверждалась во мнении, что моя невероятная по своей сути догадка верна. Флинт родился в Сумеречной Жемчужине, провел там немало времени, столкнулся с суровыми тяготами жизни, и наверняка его единственным преданным другом и слушателем с раннего детства являлось море.

Воображение так ярко нарисовало мальчишку, бегающего к старому маяку и смотрящего на причаливающие к берегу корабли, что по коже побежала дрожь. Он мог представлять себя смотрителем, забывая об окружающей его несправедливости и всех жизненных тяготах. А потом, когда мальчик вырос, детские фантазии нашли отражение в книге, написание которой стало такой же отдушиной, как покорение морей…

Я чувствовала, что это не мои фантазии. Пусть не в точности так, но все это происходило на самом деле. Колени вдруг ослабли, и я медленно опустилась на холодный пол. Соединить образ того Флинта, которого все знали, и Вайра Оттера было невероятно сложно. Но стоило вспомнить, каким я видела пирата, когда плыла с ним на «Черном призраке», — задумчивого, погруженного в себя и одинокого в глубине души, и задача не казалась такой уж невыполнимой.

Тайлес сказал, что Флинт отказывается от силы, которая принадлежит ему по праву рождения. Отказывается принимать родство с Нагхаром. И это вкупе со сделанным только что открытием заставило мое сердце болезненно сжаться, а глаза — наполниться слезами. На этот раз я их не сдерживала, позволяя бушующему внутри морю вылиться наружу.

Даже Флинт, хотя был пиратом и прибегал к использованию темной магии, не поддавался ей целиком. Не позволял Глубине взять над собой верх, а я… я в последние дни всерьез задумывалась над тем, чтобы сдаться и остаться с Тайлесом. Но проще отдать жизнь, чем предать свои убеждения и то, во что веришь. И это — та жертва, которую я не в силах принести.

— Поднебесные… — давясь слезами, проговорила я. — Не хочу… не хочу терять себя! Не хочу убивать, использовать некромантию, чтобы причинять кому-то вред… не хочу становиться никакой принцессой смерти!

От вырвавшихся из-под контроля эмоций стало трудно дышать, я захлебывалась в них и ощущала жгучую боль в груди — там, где, по всем признакам, находилась душа. В мыслях, сменяя друг друга, представали лица друзей и сослуживцев, капитанов, папы, Эртана…

Поддавшись отчаянному, заполнившему все мое существо порыву, я подняла глаза к темному потолку и едва слышно выкрикнула:

— Поднебесье, ты от меня отвернулось? Неужели я совсем не заслуживаю даже надежды на свет? Ритана… — кажется, впервые за очень долгое время я обратилась к ней. — Ты ведь должна быть моей покровительницей! Я наследница одной из ундин, которые пожертвовали собой, чтобы разбить кристалл. Нет, я не требую… просто прошу: помоги! Умоляю, не оставляй меня одну, не отдавай на растерзание Глубине… я так не могу…

Не веря в то, что кто-то меня услышит и уж тем более откликнется, я спрятала лицо в ладонях и рвано вздохнула. Глупо было даже надеяться, что Ритана проникнется несвязной просьбой той, которая никогда не находила времени прийти в храм Поднебесных. Правильно говорят — к высшим силам мы обращаемся лишь тогда, когда нам по-настоящему плохо, а в иные моменты вовсе о них забываем…

Внезапно по библиотеке пронесся порыв легкого ветра. Я сидела практически у самого камина, поэтому ощутила, что обычно холодное пламя вдруг стало источать тепло, которое приятно согрело онемевшие пальцы.

Не понимая, что происходит, я отняла ладони от лица и приглушенно ахнула, увидев в нескольких шагах от себя полупрозрачную, проступающую в воздухе фигуру. Длинное платье, подол которого напоминал морскую пену и стелился по полу, опускающиеся ниже пояса и слегка развевающиеся волосы… узнаваемое лицо.

«Ты?» — хотела произнести вслух, но от изумления не смогла проронить ни звука.

Больше всего меня изумила собственная недогадливость. На короткий миг захотелось рассмеяться — столько очевидных подсказок, но я не смогла рассмотреть даже их!

Преобразившаяся, но не утратившая знакомых черт, Яли улыбнулась одними уголками губ. Передо мной возвышалась настоящая поднебесная — величественная и прекрасная. Ее лицо стало более выразительным, удлинившиеся волосы приобрели оттенок темной морской воды, взгляд стал до того проницательным, что, вероятно, был способен видеть суть чего угодно.

Лицо Яли всегда казалось мне знакомым, и теперь я понимала почему. Я вообще успела понять и открыть для себя удивительно много всего за какие-то считаные дни. Изображения Ританы встречались часто — даже на носу «Черного призрака» располагалась ее высеченная из дерева скульптура. Что, к слову, удивительно для пиратского корабля.

— А еще Флинт носит мой медальон, — словно (а может, на самом деле?) прочитав мои мысли, кивнула Ритана. — Желая защититься от Нагхара, он прибегает к защите той, кто постоянно ему противостоит. Я никогда не отказываю в помощи тем, кто ее у меня просит.

— Так он знал? — спросила я. — Что Яли… то есть ты…

— Что под обликом девочки-прислужницы скрывается поднебесная покровительница морей? — улыбнулась Ритана. — Нет, не знал. Хотя мог бы догадаться, когда Сумеречную Жемчужину стали осаждать русалки. Они ведь последовательницы Нагхара и, ненавидя ундин, еще больше ненавидят меня. Они и сами не знали, какая сила толкала их к берегам острова. К счастью, не знали этого и остальные, списывая их разгул на воздействие появляющегося осколка.

Все еще не способная в это поверить, я, не сводя с нее глаз, проронила:

— Ты пришла…

— Ты позвала, — спокойно встретив мой взгляд, произнесла Ритана. — Иногда этого бывает достаточно.

«Она придет, когда позовешь», — сказала мне принцесса Линария в нашу последнюю встречу.

А ведь Яли столько раз не просто намекала, а фактически прямым текстом говорила, что мне нужно искать покровительства у Ританы! Вот только я хотя и признавала справедливость ее слов, следовать совету не спешила. Еще и все это время, даже после того как Яли перенесла меня в резиденцию Линарии, считала ее всего лишь сильной жрицей… Ши возьми, да мне и в голову не могло прийти, что она — сама поднебесная покровительница морей!

— Ты так забавно сочетаешь глубинные ругательства и поминание Поднебесья, — похоже, мои мысли Ритана все-таки читала. И, предвидя следующий вопрос, но не дожидаясь его, ответила: — Линария — сильф, носитель первозданной поднебесной магии. Я напомнила ей об этом через видения и подтолкнула к нужным действиям. Передала медальон, который она, в свою очередь, вручила Эртану Рею.

«Я — сильф, — всплыли в памяти слова принцессы. — Пришло время, когда это впервые стало важным».

Теперь стали ясны и они. Казалось бы, от череды неожиданных открытий голова должна была идти кругом, но в какой-то момент я неожиданно успокоилась, просто приняв их как данность.

— Значит, ты, как и Лайар с Нагхаром, действуешь чужими руками? — спросила я. — Через меня?

Ритана покачала головой:

— Ни глубинные, ни поднебесные не могут управлять никем из Двулунного мира, пока вы сами этого не позволите. Я имею власть лишь направлять и помогать по мере сил. Кристалл душ не должен был попасть в этот мир, да и вообще не должен был создаваться. Ты позвала меня, Фрида. Несмотря ни на что, все же позвала, и этот зов был искренним. Быть может, темная магия в тебе сильней, но душа у тебя далеко не темная. Несмотря на это, я помогала тебе и в том, что касалось темной магии. Чьими стараниями, по-твоему, в твоих руках оказалась потерянная много веков назад брошюрка? Кто бросил значительную часть сил на отвлечение Кайера Флинта, чтобы он не помешал тебе покинуть Сумеречную Жемчужину?

Видя, что я хочу что-то сказать, она этого не позволила, продолжив:

— Я не могу находиться здесь долго, — окинула жестом свое полупрозрачное тело. — Власть Лайара в этом месте слишком сильна. Скоро моя сила ослабнет, и обитатели дома нас услышат. Сейчас ты должна определиться окончательно: уйти или остаться. Но что бы ты ни решила, этот выбор должен быть только твоим.

Поднявшись с пола, я расправила плечи и посмотрела в играющие всеми оттенками моря глаза.

— Раз ты здесь, то уже знаешь мой ответ, — сказала, больше не испытывая ни малейших сомнений. — Мне неизвестно, куда приведет выбранный путь и чем обернется мое возвращение, но оставаться с Тайлесом я не могу. Пожалуйста, помоги мне отсюда выбраться!

Ритана улыбнулась — это была чистая и светлая улыбка, в которой мне чудились полет белоснежных пегасов и прекрасный рассвет над весенним морем.

— Подумай о том, где хочешь оказаться, — велела она, протянув мне руку.

Теперь я не знала ни одного места, которое могла бы назвать безопасным. Морской корпус? Резиденция принцессы Линарии? Возможно, вариант, на котором я в итоге остановилась, был рискованным, но именно его мне подсказала интуиция.

Думая о принадлежащем Эртану доме, я вложила руку в протянутую мне полупрозрачную ладонь.