29. Путь Мудрости

Старец уже держал в руке свиток с очередным моим заданием, когда из прихожей в приоткрытую дверь комнаты, где мы сидели у стола, с поклонами протиснулся тощий лавочник Токанава.

— Мое почтение, уважаемый Кииоши-сама, – пробормотал нежданный гость, когда мой Учитель жестом позволил ему заговорить. – Вы разрешите мне войти?

– Ты уже вошел, Токанава-сан, – усмехнулся старец. – Осталось выяснить, что привело тебя сегодня в мой дом. Не думаю, что причиной стали интересы торговли — тебе отлично известно, что я не из тех, кто совершает покупки в деревенской лавке…

— И напрасно, кстати! — от таких слов жердеподобный непись аж кланяться перестал. – Как раз сейчас нам завезли… Впрочем, вы правы, Кииоши-сама, — сам же себя и сбил на взлете увлекшийся было лавочник. – Вы всегда правы — и именно поэтому я здесь. Видите ли, у нас возникло одно затруднение… — внезапно запнувшись, Токанава умолк.

– Вижу, — кивнул старец. – Но едва ли смогу вам помочь, если ты и дальше будешь останавливаться через слово.

— Да, да, сейчас я все расскажу! -- торопливо заверил торговец. – Дело в том, что наша лавка организовала небольшое соревнование среди художников, местных и заезжих. Ну, вы же понимаете: реклама и все такое… Отсеять совсем уж негодные работы не составило для нас особого труда, но теперь осталось всего две картины, и автор одной из них должен быть признан победителем. Ошибка в выборе недопустима: прознав о ней, люди станут говорить, что наша лавка не заслуживает доверия, и вся польза от задумки обернется убытком. Но мы в замешательстве: на наш скромный взгляд оба полотна равно великолепны! Чтобы определить лучшее, необходима истинная мудрость, которой, увы, не обладаем ни я, ни почтенный Тояма-сан – и которая, как всем известно, есть у вас, уважаемый Кииоши-сама. Вот поэтому-то я и здесь. Не будете ли вы столь любезны отправиться со мной в деревню и выступить судьей? Наша с Тояма-сан благодарность не будет иметь границ!.. В пределах разумного, – все же уточнил хитрый непись после короткой паузы.

– Нет, разумеется, – к некоторому моему удивлению, непреклонно покачал седой головой старец. – Я не стану тратить свое время на подобную ерунду!

Ошеломленный столь безапелляционным отказом, Токанава-сан переменился в лице, но прежде, чем он успел что-то сказать, Кииоши-сама спокойно продолжил.

– Однако я могу послать с тобой своего ученика, – небрежно кивнул он в мою сторону. – Недавно ему открылся Путь Мудрости. Твоя задача – как раз для такого, как он!

Где же ты был раньше, Учитель?!

– Ну, если вы считаете, что ваш ученик справится… – неуверенно косясь на меня, пробормотал лавочник.

– Сама по себе его Мудрость ничем не хуже моей, – развел руками Кииоши-сама. – А высоких показателей твой случай и не требует!

– Что ж, очевидно, вам виднее, Кииоши-сама, – счел за благо согласиться лавочник. – Так вы позволите вашему ученику пойти со мной в деревню?

– Разумеется, – кивнул старец. – Только не забудь должным образом отблагодарить его за труды! А сейчас, Токанава-сан, не соблаговолишь ли обождать в саду? Я должен дать своему ученику подобающее напутствие.

– Домо аригато годзаимас[1], Кииоши-сама, – в последний раз поклонился лавочник и, пятясь, отступил за дверь, плотно притворив ее за собой.

– Понимаю твои сомнения, мой ученик, – повернулся ко мне старец, когда торговец вышел вон. – Вероятно, ты не считаешь себя знатоком изобразительного искусства?

– Это мягко говоря, Учитель, – смущенно улыбнулся я.

– И напрасно! – сурово сдвинул брови Кииоши-сама. – Миямото Мусаси – тот самый знаменитый Мастер меча, что однажды победил разбойников при помощи хаси – утверждал, что прошедший Путем Стратегии, может практиковать любые искусства и техники, не прибегая к помощи учителей. Мудрость – это и есть Путь Стратегии в высшем его проявлении! Да, ты только вступил на него – но многие другие не сделали и этого. И никогда не сделают. Задание лавочника Токанавы станет для тебя своеобразным экзаменом – в самом ли деле ты достоин идти этим Путем. У меня на сей счет нет сомнений – но они есть у тебя, тебе их и разрешить…

Спрятав в рукав ранее приготовленный для меня свиток, Учитель извлек вместо него другой и протянул мне его через столик.

Принять, что же еще делать…

Соревнование художников проходило на заднем дворе лавки Тоямы-Токанавы.

К моменту, когда в сопровождении тощего торговца я появился там, большинство картин, не прошедших отбор, было уже убрано с глаз долой, но где-то полдюжины еще стояли рядком у стены на траве. Посреди же двора, на, как видно, специально сколоченном для турнира стенде висели два полотна-финалиста. Толпа зевак – как неписей, так и игроков – почтительно расступилась, давая мне проход (посторонись, мудрец пришел!), и с самым умным видом, на который только был способен, я приблизился к шедеврам, один из которых мне предстояло предпочесть другому.

Как я и боялся, стоявшая передо мной задача выглядела совершенно нерешаемой. Обе картины оказались пейзажами – один, по всей видимости, вечерним, второй – написанным при полуденном солнце. И там, и там – холм, ручей, мостик, поле… Чем-то даже похожие. И очень красиво перенесенные на холст. Я бы даже сказал, живо – если, конечно, признать живой игровую реальность. При этом изображения вовсе не выглядели банальными скриншотами – художники явно вложили в них частицу своей души… Я покосился на авторов полотен – они стояли рядом, чуть в стороне от прочих зрителей. Игроки. Федоров Антон и Горецкий Олег. Уровень у обоих от судейского взора скрыт – таково условие турнира.

Я снова перевел взгляд на полотна на стенде. По мне, так оба выглядели великолепно. Хуже того, ранее отбракованные картины у стены казались мне ничуть не менее совершенными! Путь Стратегии, говорите?..

– Нужна помощь? – раздался вдруг голосок откуда-то снизу.

Вздрогнув, я опустил глаза: у моих ног сидел лисенок-ками.

– Да, – «на автомате» кивнул я. – То есть нет, погоди! – поспешно мотнув головой, я вернулся к созерцанию картин. Можно, конечно, ткнуть в одно из полотен наугад – кто посмеет оспорить выбор Мудреца?! Вот только этого ли ждет от меня старец? «Экзамен», сказал он. Даже если я вдруг угадаю, он наверняка поймет, что выбор был сделан «от балды»… С другой стороны, почему не назвать это мудрой интуицией?

– Я не намерен вершить суд за тебя, – заметил между тем снизу зверек. – Но могу дать совет. Не стал бы предлагать его, если бы не видел, что ты готов свернуть не туда.

– Не туда? – нахмурился я.

– Совет? – лукаво взмахнул хвостом лисенок. – Должен же я потихонечку расплачиваться со своим долгом…

– А, давай! – решился я.

– Ты пытаешься оценить картины, – веско проговорил ками. – Это ошибка – они равно безукоризненны – или равно убоги, это как посмотреть. Но разве это соревнование картин? Это турнир художников! Оценивай авторов!

– Как же мне их оценить, если я даже не вижу их Уровня? – недоуменно пожал плечами ваш покорный слуга. – И разве не картина должна говорить о мастерстве художника?

– О сиюминутном уровне его мастерства – без сомнения, – кивнул острой мордочкой лисенок. – Но стоит ли мыслить категорией момента, точки? У художников – у них ведь тоже есть Путь… Все, я сказал достаточно, – демонстративно зажал он себе пасть передней лапкой. – Дальше ты должен дойти сам…

С этими словами ками исчез.

Но сказал он и впрямь достаточно – теперь я знал, как следует поступить. Ну, или думал, что знал…

Я повернулся к художникам. Толпа вокруг нас мигом затихла, ожидая мудрого вердикта.

– Уважаемые Мастера, – проговорил я с коротким поклоном. – Ваши картины великолепны. Признаю, что не вижу в них никаких изъянов. Поэтому прошу каждого из вас честно оценить собственную работу. Начнем с вас, господин Федоров!

Первый из живописцев – рослый русоволосый парень – уверенно выступил вперед. С минуту он добросовестно смотрел на свое полотно – это оказался дневной пейзаж – после чего оборотился ко мне.

– Господин судья, я прошел долгий Путь – прежде, чем сумел создать эту работу. Я вложил в нее все, что узнал и чему научился. Она безупречна. Как и вы, я не вижу в ней изъянов!

– Хорошо, – кивнул я. – Теперь вы, господин Горецкий.

Перед своей картиной встал второй художник – загорелый кудрявый брюнет с узким треугольным лицом.

Минула минута, за ней вторая, пошла третья – но автор вечернего пейзажа так и не проронил ни слова.

– Вы тоже не видите недостатков у своей картины, Горецуки-сан? – не выдержал наконец Токанава.

– Увы, – смущенно развел руками парень. – Сказано же отвечать честно, да?.. Вижу во множестве – просто никак не могу решить, с какого начать…

Толпа разочарованно загудела – но тут же умолкла, услышав мой приговор:

– Господин Горецкий, я объявляю вас победителем!

– Эй, что за нафиг?! – не столько даже возмущенно, сколько растерянно, вскинул голову опешивший Федоров. – Он же сам только что сказал, что в его картине куча недостатков!

– Он так сказал, – охотно подтвердил я, окончательно обретя уверенность в своей правоте. – Ваши картины равно хороши. Но, как заметил один башковитый ками, здесь соревнуются не картины, а их авторы… Мастер, который не видит изъянов в своей работе, очевидно, достиг предела отпущенного ему таланта. Тот же, кто замечает недостатки там, где их не нашли другие – будет совершенствоваться и впредь!

– Как это мудро! – возможно, с несколько утрированным энтузиазмом воскликнул Токанава-сан. – Браво, Горецуки-сан! Браво, Бирофу-сан! Вы и впрямь достойны своего Учителя, великого Кииоши-сама!

Что?! То есть теперь, когда у меня Мудрость «2», например, за то же ката Сейсан я бы получил целых 100 баллов Опыта?! И по «+2» к Выносливости и Силе?!

Вот что нужно было сразу начинать качать, не размениваясь на мелочи!

– Благодарим вас за помощь, Бирофу-сан, – приблизился между тем ко мне колобок-Тояма-сан. – Покорнейше прошу принять от нашей лавки этот скромный дар, – протянул он мне с поклоном какой-то свиток. В отличие от тех, что я уже видел в игре раньше, этот не просто был перевязан толстой бечевкой – концы ее стягивала круглая восковая печать.

А, ну так вот почему на свитке печать! Не дорос я еще до него… Что ж, пусть пока ждет своего часа в Инвентаре…

Вежливо поблагодарив непися, я спрятал награду в хранилище, попрощался с хозяевами лавки, зрителями и художником Горецким (расстроенный проигрышем Федоров к этому моменту уже куда-то по-тихому слинял) и с чувством исполненного долга направился назад к дому Кииоши-сама.

[1] Спасибо (достаточно вежливо, яп.)